скачать книгу бесплатно
Про монетные дворы и тиражи монет аргументы приводил, сохранность им выкупаемых монет иностранными словами обзывал. Недаром что ли не один вечер в этом отношении просвещался. В энциклопедии бабушкины даже залезть пришлось. Никогда бы не подумал, насколько интересна вспомогательная историческая дисциплина – нумизматика.
Деньги, они свидетели истории. Так один умный мужик написал. Пока с каталогами и словарями возился – столько всего узнал! Пусть меня здесь и меркантильный интерес двигал. Знания зарабатывать не мешают.
К вечеру по рынку, наверное, легенды уже ходили – как Бакалавр монеты Аркадию продавал. Как с весьма умным видом торговался, бумаги Аркадию какие-то показывал. Аргументировал свои слова не как лох ушастый.
Самое главное – продал Аркаше монеты с выгодой. Денежку хорошую поднял.
Зауважали после этого Бакалавра. В девяносто третьем уважением в определенных кругах пользуется тот, кто хорошо заработать смог. Как уж там – не важно. Главное – денежку поднял, в рыночную экономику вписался. Кто не смог этого сделать – пусть в рваных штанах ходит и на своем участке картошку для прокорма выращивает. Окучивает её, жуков с кустов обирает, сажает и выкапывает…
Парни-скупщики коситься на Бакалавра стали. Позавидовали, скорее всего. На рынке без году неделя, а уже у Десантника и Петра в корешках ходит, подниматься тихонько начал. Говорят, Петр хорошо ему отвалил за одно дело…
Бакалавр же как все на точке стоит, ваучеры скупает. День к вечеру движется, выпитое наружу просится.
– Всё, парни, на сегодня я шабаш. Сейчас отолью, ваучеры Саше отдам и домой, – Вадим свои планы коллегам-скупщикам озвучил и в сторону туалета двинулся.
Глава 29 В туалете
Жаль, что у обычного человека только два глаза…
Вот бы третий на затылке был. Идёшь себе или стоишь и всё видишь. Что впереди тебя и что сзади. Но, чего уж нет, того нет…
Мимо палаток с тряпками прошел. Чуть в одном месте на упал даже. Под ногами одни ямы и колдобины. Хорошо несколько дней дождя не было. Тогда ходить между рядами на рынке вообще проблематично. Местами добрые люди досок набросали, но от них только проблемы лишние. Сам не запнешься, так кто другой тебя грязью обрызнет…
За палатки завернул, по задворкам торгового павильона иду. Парадокс – в пяти метрах сзади народу как муравьев на их домике, а тут ни одной живой души. Гул голосов только слышен.
До туалета злосчастного метров тридцать. Никого вроде вокруг нет. Но как вспомнишь, что ты приманка, как-то не приятно становится.
Туалет, извините за подробности, в кирпичном пристрое к павильону рыночному расположен. Место всем нужное, но администрацией рынка забытое – денег место справления естественных надобностей не приносит, поэтому финансовые ресурсы на него тратить нечего. Дверь с советских времен никто не красил, разве что ручка к ней новая прикручена. Она и подчеркивает не ухоженность дверного полотна. Букву М на нём тоже, скорее всего, в пьяном виде рисовали – больно уж она кривая. Скорее, как какой-то иероглиф китайский.
Прямоугольные окошечки под самой крышей краской замазаны. Что внутри – посмотреть не получится.
Дверь приоткрыл. Запах специфический. Темно.
На улице ещё только вечер начинается, в сем заведении он уже в самом разгаре, чуть ли не ночь. Как народ тут свои дела делает?
Захожу. Деваться некуда – роль приманки надо отыграть по полной программе.
Под ногам скользко. Не свалиться бы только, не испоганиться…
Зажигалкой чуток осветился. Дверь-то за мной пружина прихлопнула, света от вечернего солнышка лишила.
Лампочка здесь давно уж перегорела.
Вроде никого нет – единственный я тут посетитель. После трёх убийств народ сюда редко захаживает.
Ну, коли пришёл – добро пожаловать к унитазу в пол вмурованному. Чуть не стошнило, хоть и освещен он только огоньком зажигалки.
Стою, вид делаю писающего мальчика. Видел такого в своем времени в одной из турпоездок. Сам в слух превратился. Каждый шорох анализирую.
В середине процесса дверь скрипнула. Вдоль позвоночника как электрическая искра проскользнула. Не герой я совсем. Парнишка обычный.
На мгновение светлее в туалете стало, а затем дверь захлопнулась. Стою, не оборачиваюсь. Вроде свои я дела делаю, до вошедшего и дел мне нет.
В моем направлении шаги прохлюпали. На полу-то мокровато, как я уже при входе сюда заметил.
Пока вроде всё и ничего. Унитазы-то в полу в ряд около стеночки выстроились, а не где попало расположены. Любой вошедший в моем направлении идти будет. Другого-то пути всё равно нет.
На всякий случай процесс завершил сигналом центральной нервной системы. Пуговку только на джинсах застегнул – зипером некогда заниматься, и что-то как надоумило меня шажок вправо сделать. Не большой. Боялся растянуться на зассанном полу.
Куртку джинсовую в районе пояса справа рвануло. На момент бы позже в сторону шагнул и заточка в правой почке оказалась, а не только материальный ущерб одежде моей нанесла. Даже не поцарапало меня.
То, что это заточка была, в тот момент я, понятно, ещё не знал. Потом уж это мне известно стало.
Глупость конечно, но в эту секунду я не о своей шкуре почему-то подумал, а о том, что куртку мне испортили. Вот ведь как бывает. Кому скажешь – не поверят.
Геройствовать мне не пришлось в данной туалетной баталии. Двери в заведение от удара, скорее всего ногой, с хлипких петель тут слетели. Всё как совпало, одновременно произошло. В туалет парни влетели, я даже повернуться не до конца успел, а в меня второй раз не ударили. Повезло просто. Ну и чуток замешкался на меня нападающий. Провалился после удара в пустоту. На ногах устоял, но второй раз ударить не успел. В смысле по мне. Так-то он успел ещё своим оружием пару раз туда-сюда фрикции сделать, но меня опять не зацепил. Воздух туалетный только чуть всколыхнул.
В общем и целом – прошла беда мимо меня. Так можно крупными буквами и записать.
Глава 30 Под нож
От одной острой железяки увернулся чудом, так под нож попал…
Да, кстати, мужик, что хотел меня жизни лишить, немного даже знакомым оказался. Он тут же на рынке металлическими изделиями разными торговал. Хламом, по сути дела. Гаечные ключи, бывшие в употреблении, гвозди разных размеров, водопроводные краны, болты, гайки ржавые и прочая ерунда у него на старой клеенке были обычно разложены. Утром приходил, раскладывался, до последнего стоял. Что-то и продавал, но не много. В разговоры с коллегами по промыслу особо не вступал, в течение дня водку не пил. Этим тут многие грешили. К вечеру иные уж и лыка не вязали.
Парни Саши его быстро куда-то утащили. Что там дальше и как было – мне неизвестно. Больше на рынке я его не видел. Но это уже потом.
Сегодня с утра у меня под ложечкой неприятные ощущения какие-то были. Побаливало как-то даже. Чуток подташнивало, во рту немного сушило, но это всё я на нервы списывал. Живцом мне предстояло побывать.
Есть не хотелось, аппетита не было, немного даже слабость какая-то забирала. А как вы думаете – в туалет под нож идти, это велика радость?
День как-то проходил, затем в отхожем месте геройствовал, а боль между тем вниз живота справа спустилась. Поплохело мне даже.
Саше после того, как с убивцем всё закончилось, сказал, что врачу мне надо показаться. Что-то с животом у меня. Не аппендицит ли. Так у одного парня из нашей группы в универе было. Он потом после больницы рассказывал.
Саша сам больницу не любит. Даже швы у него на голове не поехал в травму снимать. Когда время подошло, ему одна девица, используя свой маникюрный набор помогла. Щипчиками и ноженками ниточки повытаскивала. Петр мне об этом рассказал. Ну, как прикол про Десантника. Он при этом деле сам лично присутствовал. Саша ей за снятие швов даже пятнадцать баксов дал. Десятку и пятерку. Та очень рада была.
Так вот, попросил я Сашу помочь насчёт больницы. Я-то в Кирове за всё время кроме рынка почти нигде и не бывал. Закрутило-завертело меня как-то. Рынок – магазин – бабушкина квартира. Вот и весь маршрут. Да и нахожусь-то я тут шиш да маленько. Опять же это бабушкино выражение.
Поехали в больницу на самом краю города. Северной её Десантник назвал. Сразу с ним в приемное отделение зашли. Там такая табличка с названием висела.
Медицинского страхования тут как такового нет. Нет, его уже объявили, это Саша сказал, но что и как ещё мало кто понимает. Только начинается тут это дело. Полиса у меня не было, но про него никто вопрос не задал. Не обругали, не выгнали, а спросили на что жалуюсь. Парнишка молодой в приемном покое сидел, в очках, белом халате с закатанными рукавами. Типа врач. Скорее всего интерн. Слишком уж внимательный и толстая медсестра на него как-то снисходительно поглядывает. Хотя и по имени отчеству называет.
Жалобы доктор мои выслушал, на кушетку велел лечь, язык высунуть. Посмотрел на язык, даже пальцем по нему мазнул. Сказал, что язык обложен и суховат. Затем живот стал руками мять. Больно стало справа внизу. Доктор рукой нажмет, а потом быстро отпустит. Спрашивает – когда больнее? Так и так больно. Когда отпускает, вроде даже и больше. Потом он меня попросил на один бок повернуться и полежать, затем на другой. Опять вопрос задает – на каком боку не удобно лежать, не стало ли где в животе тянуть? Ответил честно. Потом ещё правую вытянутую ногу лёжа на спине медленно поднимал. Тоже больнее в животе стало.
Померяли у меня температуру, кровь из пальца взяли. Заподозрил парнишка у меня аппендицит, в отделение позвонил. Врач постарше спустился, с пол минуты живот мой исследовал. С диагнозом согласился. Оперировать, говорит, надо.
Саша домой не уехал, на стуле в приемном покое сидит. Никуда не вмешивается. Как про операцию узнал, с доктором, что постарше, переговорил. В стороночку его отозвал.
Десантник потом подошел ко мне и сказал, что всё нормально будет. Тот, что постарше меня прооперирует. Не интерн.
Саша уехал, а меня побрили где надо и в палату на каталке как раненого какого на лифте подняли. Как будто сам идти не могу. Кстати, побрили не лицо, а живот и там, пониже.