скачать книгу бесплатно
– Шейхи – это какие-то местные старательские боссы? – Уточнила Анна.
– Неа, – осклабился Артем, – самые настоящие шейхи. Они сюда на джетах прилетают, на природу посмотреть, да поохотиться иногда. Налаженный бизнес. Но в этом году облом по всем фронтам. Ковидла эта многим подгадила, на самом деле.
Анна замолчала, переваривая информацию. А ведь логично получается. На Аравийском полуострове явный переизбыток тепла и солнца – куда же еще ехать отдыхать, как не туда, где можно как следует охладиться? Да и природа тут – снимай с руки, да ставь на обои. Очень красиво. Первобытный рельеф, сопки, поросшие сосняком. Кристальные реки, головокружительные обрывы да невероятно свежий воздух.
Помолчали. Увидев, что Анна ушла куда-то в свои мысли, Артем сосредоточился на дороге. Очень ценное качество для попутчика.
– Давно ты здесь работаешь? – Наконец, она прервала молчание.
– Скоро год как, – ответил Артем, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги.
– Тяжело?
– Да не то, чтобы, – он пожал плечами, – на самом деле, сложно было первые два месяца. Потом как-то адаптировался. Тут совсем не так плохо, как кажется издалека. Холод только достает, но даже к нему как-то можно приноровиться.
– А сам ты откуда?
– Новороссийск, – Артем тепло улыбнулся, – хороший город, хоть зимой и бывает ветрено.
– Как же тебя во взрывотехники-то занесло?
– Да я вообще хотел в мореходку поступать. Меня всегда тянуло к воде. Хотя, не удивительно, на самом деле. Когда растешь среди этого всего. Но батяня был резко против. Честно – не знаю, почему. Он никак это не мог объяснить и обосновать логически.
Артем вздохнул – глубоко, с подлинной грустью, так, что у Анны даже сердце защемило.
– Вот я и не стал никуда поступать, в пику ему, – продолжал он, – вместо этого пошел в армию. Хотел на флот распределиться, но не срослось. Ребята говорят, что батяня даже по военкоматам бегал, хлопотал, чтобы этого не случилось. А! – Артем махнул рукой, – Бог ему судья.
– Вы не в ладах с ним? – Позволила себе уточнить Анна, – а мама твоя как отнеслась к этому? Она тоже была против мореходки?
Почему-то этот вопрос про маму был для нее важным. Она заранее чувствовала что-то вроде ревности к этой совершенно чужой ей женщине, и заранее злилась на нее – за то, что та плохо выполняла материнские обязанности. Эти эмоции было абсолютно иррациональными; они даже пугали Анну, ведь она привыкла себя контролировать во всем.
– Хотел бы я это знать, – грустно вздохнул Артем, – мне кажется, будь она рядом – отец бы не так упорствовал. Она умерла родами. Странно, да, что в наше время такое происходит?
– Прости, пожалуйста. Я не хотела. Мне очень жаль, – пробормотала Анна; ей действительно было жаль парня, но при этом она почему-то радовалась, что у него нет матери. Это было… гнусно, пожалуй. И неожиданно. Совершенно не похоже на нее.
– Да в порядке все, – он кивнул, и попытался улыбнуться, – чего жалеть-то? Я вырос. Здоров. Работаю. Скоро сам о семье буду думать. Чего жалеть-то, а?
Снова помолчали. Серая лента дороги бесконечной грустной рекой бежала среди крутых сопок. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая камни фальшивым золотом.
– Анна Александровна, – в этот раз Артем первым прервал молчание, – тут скоро кафе будет. Ничего особенного – просто пирожки, да горячий чай. Но оно единственное на дороге. Остановимся ноги размять?
– Кафе? Да, конечно! Ноги размять точно пора! – Кивнула она.
Кафе представляло собой утепленный вагончик. Перед ним, во дворе стоял небольшой мангал, рядом – гора колотых дров. У мангала суетился какой-то мужик в телогрейке, разводя огонь.
В вагончике вкусно пахло жареными пирожками. Их встретила дородная буфетчика в засаленном переднике. Умудрившись одновременно нахмуриться и улыбнуться, она сказала:
– Можете снаружи разместиться, внутри только в масках. Есть свежие пирожки с яйцом и луком, и с картошкой. Шашлык будет минут через сорок – мы ждали вахтовую, а она раньше, чем через час не покажется.
– Нам пирожки, пожалуйста, – ответила Анна, улыбнувшись.
– Скока? – Кивнула буфетчица.
– Давайте по два каждого.
Артем одобрительно улыбнулся.
– Пить будете чего?
– Кофе есть? – Спросила Анна.
– Растворяшка. Двадцать рублей. Могу с молоком сделать.
– Можно без молока.
Они разместились у вагончика, за пластиковым столиком, кое-как прикрытым бумажной скатертью. Пирожки принесли сразу, кофе пришлось немного подождать – пока воду не вскипятил старинный пластиковый чайник.
– Странно, что комаров тут нет, – сказала Анна, пробуя на вкус пирожок. Тот оказался вполне приличным.
– Это да, – улыбнулся Артем, – тут гораздо лучше, чем южнее, в Сибири! Мошка тут почти не живет, факт. Вымерзает за зиму.
– Я была наслышана об ужасах мошки от старателей. Но, должно быть, они не из здешних краев были.
– Из Иркутска, наверное, – предположил Артем, – или из Забайкалья.
Их разговор неожиданно прервался шумом, и трехэтажным матом, который доносился из-за вагончика. Артем покраснел, и поднялся с места. «Пойду гляну, в чем дело», – сказал он. Анна последовала за ним.
За вагончиком оказалась площадка с большим мусорным контейнером. Возле площадки бесновалась (иного слова не подобрать) буфетчица, размахивая увесистой скалкой, и отчаянно ругаясь. Она подошла вплотную к контейнеру, и ударила скалкой по железному борту. Над краем показалась мохнатая голова, и что-то недовольно прорычала. Последовало еще несколько ударов скалкой по металлу.
Анна оторопела; из контейнера вылезал огромный бурый медведь, все так же что-то недовольно ворча себе под нос. Буфетчица, без малейшего признака страха, или хотя бы уважения, двинулась на него, поливая трехэтажным матом, и размахивая над головой скалкой. Медведь еще раз что-то недовольно пробормотал, потом отвернулся, и потрусил на сопку; его упитанные бока мерно колыхались.
– Не, ну вааще оборзели! – Прокомментировала буфетчица, успокаиваясь, – уже днем как к себе домой залазют! И охотиться на них запрещено! Расплодились – спасу нет!
Происшествие с медведем заставило Анну другими глазами глядеть на сопки, которые проносились мимо, по дороге. Суровый сосняк, и серые скалы перестали быть безжизненными.
– Медведей тут действительно полно, – прокомментировал Артем, – у нас в лагере даже есть специальный человек с ружьем, которое стреляет парализующими капсулами. Дежурит каждую ночь.
– Ясно, – кивнула Анна.
Тем временем сопки становились все выше, дорога забирала наверх. И вот путь превратился в довольно крутой серпантин, спускающийся вниз, в долину небольшой реки. В этом месте растительности почти не было – только серый дымчатый камень, да какие-то светлые, даже белые прослойки.
Анна хотела спросить водителя – что это за белый минерал, но тут вдруг впереди послышался странный шипящий звук. Как в замедленной съемке, она видела, как черная точка с гудением летит прямо на них, оставляя огненный след в сумеречном воздухе. Артем вскрикнул, и попытался отвернуть в сторону – но пространство для маневра было сильно ограничено. Он съехал боковыми колесами с дороги, и «Лэнд—Крузер» накренился, зацепившись днищем за склон. Этот маневр спас им жизнь. Снаряд угодил в склон – точно там, где оказалась бы машина через долю секунды, не вильни Артем в сторону. Бухнул взрыв, автомобиль сорвало со склона и перевернуло на крышу. Секунду поднималась пыль, потом порода на склоне пришла в движение – целый пласт как один, разом. Словно заколебавшись, огромная масса чуть подвинулась, замерла в нерешительности, а потом со звуком перекатывающихся камней и треском ринулась вниз, погребая под собой «Лэнд-Крузер», и его пассажиров.
Глава 4. Обходные пути
В помещении царил душный полумрак, на каменных стенах плясали тревожные отсветы земляных факелов. Возле стены, под перевернутой черной воронкой воздуховода, тлела углями жаровня.
Питер, глава Королевской службы охраны, был совершенно обнажен. Его мощное мускулистое тело блестело от пота. Руки и ноги были надежно зафиксированы кожаными петлями на странной деревянной конструкции, напоминающей хирургический стол. Возле него стояли двое в черных балахонах с клобуками, скрывавшими лица.
– Вы ведь знаете, почему мы вас полностью раздели, верно? – Спросила одна из фигур. Тень от клобука скрывала лицо – но голос был вполне узнаваем. Лаврентий, один из самых влиятельных придворных, и глава конкурирующей спецслужбы.
Питер промолчал, не удостоив говорившего даже взглядом.
– Безусловно, знаете, – продолжал Лаврентий, – видите ли, для любого человека, любая одежда – это броня, защита. Лишаясь одежды, вы ощущаете себя моллюском без раковины. Причем этот механизм работает вне зависимости от того, знаете ли вы о нем, или нет.
– По крайней мере, я все еще в своей шкуре, – неожиданно заговорил прикованный, – вы ведь знаете, чем традиционно карается измена в нашем королевстве?
– Те, кто изменил Алому Королю, остались безнаказанными, – ответил Лаврентий, – наша добрая королева нарушила эту традицию, и тем самым предала ее забвению. Так что, не извольте сомневаться – моя шкура останется при мне. А вот насчет вашей могут быть определенные сомнения.
– Но не беспокойтесь раньше времени, – вмешалась вторая фигура в балахоне; голос премьер—министра Грегора легко опознал бы любой подданный королевства, – мы же не варвары какие-нибудь.
– Ваши мучения, коллега, совсем ни к чему, – поддержал премьера Лаврентий, – но вы понимаете – в нашем положении мы без колебаний используем любые опции.
Питер молча усмехнулся, и закрыл глаза.
– Что ж, – сказал премьер, – честно сказать, мы не очень рассчитывали на то, что разговор что-то даст.
– Если бы вы думали головой – то не поставили бы весь ваш план в зависимость от разговорчивости главного охранника королевы, – сказал Питер ровным тоном, не открывая глаз.
– Наш план мы поставили в зависимость от здравого смысла. И совести, – ответил Лаврентий, – да, да, коллега, не усмехайтесь! Именно от здравого смысла и совести! Сами подумайте, что было бы, если бы вдруг по каким-то причинам мы бы так и не узнали, где королевская печать? В конце концов, коронация бы прошла с новым талисманов, после выборов и по закону, подписанному Королевой. Да, вероятно, это привело бы к гражданской войне. Многие честные подданные погибли бы. Разоренные селения, дети сироты… вы этого хотите?
– Ребят, вы предали свою королеву. Устроили переворот. Пытаете самых верных подданных. Но пытаетесь на меня переложить ответственность за то, что будет происходить, – Питер открыл глаза, и с иронией поглядел в темноту под клобуком – туда, где были скрыты глаза предателя, – знаете, наверное, маньяки – убийцы, когда остаются наедине с собой, в темноте или перед смертью, тоже находят себе какие-то оправдания.
Фигуры в балахонах промолчали.
– Пригласите мастера! – Крикнул Лаврентий, обернувшись в сторону массивной деревянной двери, окованной ржавым железом.
Загремели цепи, заскрипел засов, дверь с протяжным стоном отворилась. В пыточную вошел худой высокий человек в белой хламиде. В руке у него было нечто вроде деревянного венчика. В широко распахнутых глазах человека метались отсветы огня в жаровне, тонкие губы были плотно сжаты. Он подошел и встал рядом с чиновниками в балахонах, разглядывая распластанного на «столе» Питера.
– Приступайте, – сухо бросил Грегор.
Мастер, не говоря ни слова, подошел к изголовью Питера, и водрузил конструкцию, напоминающую венчик, ему на затылок.
– Мы же говорили – мы не варвары, – в голосе Лаврентия слышалось неприкрытое ехидство, – сталкивались, наверное, уже? Новая технология. Прямое извлечение памяти. Тончайшая магия, на стыке некромантии и темпоральных исследований.
Во взгляде Питера появилась тревога. Какое-то время он следил за манипуляциями мастера, потом закрыл глаза. Мастер что-то забормотал; вокруг деревянного венчика появилось голубоватое сияние. Все мышцы в мощном теле охранника вдруг напряглись разом. Кожаные ремни подозрительно затрещали, заставив предателей переглянуться. Это продолжалось минуту, две. По тонкому лицу мастера покатился пот, он лихорадочно бормотал какие-то заклятия – но Питер оставался неподвижной блестящей статуей. Наконец, голубоватое сияние на венчике стало мигать и гаснуть.
– Что случилось? – Спросил Грегор раздраженно.
– Он… он сопротивляется! – Жалобно пропищал мастер.
– Как… сопротивляется? Разве это возможно? – Растерянно пробормотал Лаврентий, – мне докладывали, что технология не знает отказа!
– Она и не знает – если речь идет о людях. А этот, – он кивнул на по-прежнему напряженного и неподвижного Питера, – маг. Стихийный, судя по всему. Скорее всего, земляной.
– Маг? В ближайшем окружении королевы? – Удивился Грегор.
– Она сама – маг, если ты вдруг не в курсе, – прокомментировал Лаврентий, – что удивительного, что она лояльна к чародеям?
– Я в курсе, хотя это и государственная тайна с высшим приоритетом, – пробормотал Грегор, явно намекая на присутствие посторонних.
– То, что мы сейчас делаем – тайна куда более значительная, – ответил Лаврентий, – а нелицензионный и незарегистрированный маг в спецслужбе, пускай даже и в руководстве – дело обычное.
– Ладно, – согласился Грегор, – что делать-то будем, а?
– Наша технология тут не поможет, – пожал плечами мастер, – нужны доработки, на это уйдут месяцы.
– Надо пойти старинным путем, – сказал Лаврентий.
– Пытки? – Уточнил Грегор, вздохнув, – как же я хотел обойтись без этого дерьма!
– У всех есть свой болевой порог, – Лаврентий тоже вздохнул, – но это дерьмо все же лучше гражданской войны, верно?
– Мне он нравится, – неожиданно ответил премьер, – жаль, что придется так поступать.
– Что с ним сейчас? – Спросил Лаврентий у мастера.
– Он в лимбе, – тот пожал плечами, – обычно они попадают в это состояние после процедуры. Длится это от десяти минут до суток. Иногда заканчивается смертью. Если вы хотите его пытать, нужно, чтобы он был в сознании. Так что придется подождать.
Анна пришла в себя оттого, что кто-то тормошил ее за плечо.
– Отстань, дай поспать, – пробормотала она, не открывая глаза. Но некто был очень настойчивым.
– Анна Александровна! – Повторял знакомый мужской голос, – Анна Александровна!
Она, наконец, открыла глаза, и окончательно пришла в создание.
– Ну слава Богу! – Обрадовался Артем, и широко улыбнулся, – как вы? Старайтесь не шевелиться – надо проверить руки—ноги, убедиться, что нет переломов!
Анна лежала на крыше, внутри перевернутого салона «Ленд—Крузера». Свет шел от салонных плафонов, и неприятно бил в глаза. Над ней нависали кресла. В воздухе пахло бензином, пылью и холодом. А еще было неприятно душно. Она почувствовала, как чужие руки ощупывают ее ноги – от лодыжек до коленей.
– Эй! – Сказала она, и закашлялась, – Эй, что ты делаешь? – Наконец, смогла произнести она.
– Проверяю, что переломов нет, – ответил Артем, – кажется, все в порядке.
– Ты понял, что случилось? – Спросила она, – мы попали в аварию?
– В нас стреляли, – преувеличенно бодро ответил Артем, – гранатомет, или какая-то управляемая ракета.
– Давай выбираться отсюда, – сказала Анна, и снова закашлялась.
– С этим есть некоторые сложности, – осторожно сказал Артем, – я не знаю, насколько мы глубоко.
Анна еще раз огляделась, пытаясь осознать смысл сказанного. Перевернутая машина, темные окна, засыпанные какой-то породой, душный воздух… она никогда не страдала фобиями, но в тот момент почувствовала подкатывающую панику. Сердце пустилось галопом, воздуха вдруг стало так мало, что, казалось – секунда—другая, и она задохнется.
– Спокойно, – она почувствовала, как Артем сжимает ее ладонь, – важно контролировать дыхание.
Анна смогла взять себя в руки. Сделала глубокий вдох—выдох, и посмотрела спутнику в глаза.
