скачать книгу бесплатно
В паутине фальшивой жизни
Сергей Чернов
Это история Никса, запертого под замком наедине со своими мыслями. Выбираться наружу он может только в облике своего двойника, как и все люди. Чтобы попытаться выйти из порочного круга, необходимо нарушить границы своего разума. Но не все так просто. Все во власти умных машин, уже превзошедших их создателей во всем. Действительно ли эти железки настолько умны, чтобы уследить за каждым и сравниться с человеком в его чувствах и стремлениях, если у того есть цель?
Сергей Чернов
В паутине фальшивой жизни
Глава 1. Рождение и существование
Никс в шкуре «роба» мчался в старый, украшенный неоном город своего рождения Эльтон.
Существующие «робы» были только оболочкой настоящего человека. Настоящих людей, как и везде в мире именовали «робами». Они, по сути, и были единым целым с «Хомо Сапиенс», который их таковыми и сделал. Все эти сокращения слов вошли в реальную жизнь и уже бессрочно закрепились в ней.
«Почему бы просто не называть все своими именами? – размышлял Никс».
Существующая власть, управляемая министерствами, которые, впрочем, никто никогда не видел, убедилась, что на разговоры ранее уделялось слишком много времени и в один момент просто выкинуло кучу ненужных слов, а привычные слова были сокращены.
«Робы» были железным неотделимым целым со структурой человека. Существовали еще и железяки со своим собственным «я», неуправляемым живым мозгом – «дроиды» (приставка ан, существовавшая ранее, отпала за ненадобностью). Самообучающиеся структурные объекты с алгоритмами, доведенными до совершенства. Захват планеты думающими железками был предопределен фантастами за 200 лет до существующих событий, но этого так до сих пор и не случилось. То ли дело в специальной кнопке, позволяющей отключить всех «дроидов» от общей системы, то ли они подобно новому самостоятельному виду смогли найти сосуществование с «робами».
Эльтон – вот он, мегалополис будущего. Столица мира для «робов» и «дроидов», проживающих в нем. Он похож на все остальные города мира. В нем, как и в других таких же, как под копирку списанных друг с друга, все те же яркие вывески, доведенные до идеала дороги и едва различимый глазом, витающий в воздухе смог.
Работа Никса прошла без происшествий. Происшествие – давно забытое слово, некоторые «робы» его даже не знают, не говоря уже о другом менее встречающемся слове – «преступление». Никс сам видел только несколько происшествий, но серьезных преступлений, разумеется, не встречал.
Он только что въехал в город на своем «грузе» – грузовике для перевозки товаров. Как таковых автомобилей, на которых передвигались предки «робов», уже не существовало. Никакой необходимости для релокации между городами, если ты не занимался доставкой, уже не было. Внутри города существовал один способ добраться до разных участков одного большого мегалополиса – монорельс, располагавшийся глубоко под землей. Развлечения всегда были рядом и напичканы друг на друге, но не всегда была возможность развлекаться. Товары все еще производились, перевозились и покупались. За исключением действительно важных, будь то еда, вода в любом ее виде, «наники» – лекарства, доведенные до размеров микрогранул, все остальные продукты служили только лишь для украшения или возможности выделиться. Только одно лишь было не ясно. Выделяться ты мог лишь за счет пустого трепа, никто бы никогда не узнал, действительно ли у тебя находится тот или иной «крутой» предмет или имплант, на который ты потратил годовой запас «кредитов» – современных аналогов денег. Поэтому все это было пустой никому не нужной тратой честно заработанных средств, которые, по правде говоря, в свою очередь и копить тоже не имело смысла.
Никс остановил свой «груз» рядом с местом, где он обитал. У каждого «роба» было свое место паркинга. «Грузы» ждали своего «роба» в специальном «парк-треке». Многоуровневая парковка, растянувшаяся на несколько кварталов в длину и ширину, а в высоту доходившая до уровня пятидесятого этажа. На каждом участке города их было по три-четыре штуки для удобства использования. Автомобили для перевоза товаров не было смысла оставлять посреди дороги. Напичканные электроникой, системой навигации и ИИ, они должны были быть на зарядке в свободное от работы время, а зарядные устройства – «станции», находились только внутри данных «парк-треков».
Словно робот в сознании человека, а не наоборот, Никс поплелся все тем же маршрутом, каким добирался в свой «бокс» уже более двадцати лет, как будто включил автопилот.
Никс родился в 2055 году и с тех пор прошло уже тридцать три года. Тридцать три года блужданий в мире светящихся вывесок и невидимых звезд. За это время произошло немало событий, имевших влияние на переход к «Хомо Деус» или близившегося заката «Хомо Сапиенс». Одно из самых главных нововведений – это реконструкция и слияние людей с железками. Появление «робов», улучшение «дроидов» и доведение до совершенства мира забытых иллюзий – главное составляющее человеческой сущности.
Настоящие «мы», «я», «они» испарились и срослись воедино с общей системой потребностей. Социализм в капитализме, капитализм в империализме. Паутина давно поглотила всех людей и подобно тонкой нити связала между собой миллиарды людей. Лишь единицы, те, которым не хватило средств или противниками (да, такие тоже были) системы, смогли быть отрезанными от благ зашедшей далеко вперед человеческой цивилизации.
Родители Никса (само слово родители, как и многие другие слова прошлого, давно кануло в лета), находились на попечении «робо-нянь». По правде говоря, все старики с определенного возраста или в силу своих утерянных в течение жизни способностей, не способные приносить пользу обществу, находились в «Спецстаре». Заведение до боли жуткое, но тем не менее единственное, позволяющее дожить свой век в окружении настоящих личностей, а не однотипных аватаров, с которыми приходится иметь дело. Они как раз и доживали свой век в одном из таких публичных домов современного мира. Деваться было некуда, спорить с кем-то не имело смысла, оставалось только слушаться. Слушаться и подчиняться. В 2055 году, когда у них появился на свет Никон и до той поры, когда его вынуждены были забрать в 2060 году, они души не чаяли в младенце. Сам Никс называл то время «воздушной» порой. Его постоянно носили на руках, играли, в общем он еще не стал безликой массой, коим образом происходит с детьми сейчас.
До 2060 года деторождение и взросление происходило, как и тысячи лет назад. Родители будущего отростка человеческой цивилизации производили слияние двух клеток, далее из чрева особи женского пола производился на свет следующий производитель генного материала. Предок, после данной манипуляции уже был не нужен, но необходимо было провести обязательный обряд воспитания. У кого-то он проходил до восемнадцати, у кого-то до тридцати лет, а у кого-то и до конца жизни родившего его предка – у всех по-разному.
Ненужные процессы были скорректированы и отпали после 2060 года, когда воспитанием начали заниматься «робо-няни». Специально обученные данному ремеслу и явно понимающие больше в воспитании чад, чем сами родители, они выполняли свой долг перед органами теневой власти, а конкретно перед «Министерством Деторода».
Рождение было неким таинством, которое позволяло людям кричать от счастья, а смерть – от горя. Сейчас, когда необходимость естественно рождаться и умирать отпала, появилась некая тонкая вуаль, закрывающая данные этапы, между которыми проходила сама жизнь.
Неконтролируемое рождение детей от тех, кто своему ребенку ничего дать не мог, закончилось. Наступила новая эпоха, где люди были взращены из пробирки лучшими из лучших производителей. Родителей после рождения они считали своих «робо-нянь» и поэтому самые ценные выведенные экземпляры были идентичны и воспитаны в строгих порядках системы, не позволяющей выделяться. Человек за много лет эволюции сам развил и дошел до таких технологий, где позволял машинам управлять своим сознанием, разгрузив свой мозг и перестав думать самостоятельно, надеясь на искусственный интеллект. Попытка эта была направлена на подключение к общей структуре сознания и, хотя еще существовала некая индивидуальность, она с течением времени в большей степени была направлена на исключение данного фактора.
Погруженный в свои мысли Никс (а он за свою жизнь не установил еще ни одного нейроимпланта, что по текущей жизни выглядело, как минимум странно), вышел с территории «парк-трека» и направлялся к себе в конуру. Так как ни один медиатор не касался его нейрона, он наслаждался такими недолгими прогулками и возможностью полностью уйти в себя, не надеясь, что его мозга коснется чья-то невидимая рука.
Он в облаке своих мыслей не заметил преградившего ему путь кота и чуть не наступил на этот рыжий комок шерсти. Кот злобно посмотрел на нарушителя спокойствия и фыркнул в ответ. Управлять животными не было смысла, поэтому они еще были настоящими. Живыми сущностями, которым позволялось ходить самим по себе. И хотя они все еще были теми, за которыми не установлен тотальный контроль, эпоха развития вторглась и в их жизни. Вместо правой лапы у рыжего был установлен протез, искусственная кожа на котором с течением времени изрядно подверглась износу. Ему определенно необходим был небольшой ремонт. Видимо тот, кто приютил данное животное, сам уже находится в «Спецстаре» и не мог помочь своему другу или же кот просто вышел из дома и решил больше не возвращаться. Слишком много или… Но кот был настоящим, неуправляемым извне, а это что-то да значило. Рыжий недолго позволил любоваться на себя. Прыгнув на высокий участок, он изящно махнул хвостом и скрылся в темноте.
Пройдя еще один освещенный переулок, Никс был в двух шагах от места своего обитания. Воняло сыростью, как после дождя. Гниль, распространявшаяся от сточных вод, ведущих от каждого из домов, к бакам, наполненным мусором, казалось, не убиралась никогда.
«Интересно какая жизнь была до всего этого дерьма, ИИ в этом конечно поможет, но доверительных отношений у меня к нему нет – подумал Никс – да и мои полные инициалы уже начали стираться из памяти».
Надобность в именах и фамилиях отпала, теперь их заменял обычный ник. Унификация привела к созданию индивидуальных трекеров, с возможностью быстро найти и связаться при необходимости с каждой из проживающей здесь личностью. «Инфоминистерство» за считанные секунды находило нарушителей спокойствия. Но все это происходило в самом начале. Количество бастующих, стремящихся разрушить устоявшийся режим, уменьшалось в геометрической прогрессии, дойдя до единиц к 2088 году.
Двери «бокса» – а именно так теперь называлось любое жилье – открылись автоматически перед тем, как Никс переступил последний порог, ведущий в его бунгало. Считывание данных проводилось по многим параметрам. Ошибиться, что именно Никс в обличии «роба» подошел к своей двери, было невозможно – система заранее обработала данные и загрузила в блок управления замком. Он прошел чуть дальше вглубь своей коробки и дверь за ним автоматически захлопнулась с легким «скрипом».
«Надо вызвать «роба-уборщика», пусть посмотрит налет на участках сброса бытовых отходов, давно не проводили чистку – думал Никс, проходя мимо себя самого. Здесь его настоящее тело было подключено к системе управления «робом» с помощью нейрошлема».
Он подключил «роба» к «пите». Ее еще называли «станцией», как и зарядное устройство «груза» – источнику, позволяющему зарядить «роба». А сам вышел из системы виртуальной реальности – «вирта». Самое приятное чувство в мире – это когда ты возвращаешься к реальности, ощущаешь части своего тела, а мозг перестает быть единым целым с машиной и как будто даже мыслительные процессы замедляются, но они становятся более совершенными, а не созданными и дополненными искусственно.
Никс подошел к устройству для хранения продуктов – «рефрику». После рабочего дня в обличии «роба» всегда приятно прийти домой и насладиться свежей настоящей едой. Настоящей, конечно, это сильно сказано. Возможно, что настоящей она никогда и не была. Но набить желудок не имитацией обманутого мозга всегда приятно. Он достал с полок консервированное мясо краба и апельсиновый сок. Вся пища и вода хранились в тубах, по типу таких, какие выдавались ранее космонавтам. Затем он взял с полки грязный стакан и бутылку «убика» – так теперь именовалось спиртное. Было выявлено, что он испокон веков является причиной многих конфликтов, происходивших на планете. Если узнать у ИИ причинно-естественные связи, то выяснится, что разрушения, созданные под его воздействием, находятся в некоем балансе с созданием нового и зависят от количества. «Все есть яд, и все есть лекарство; то и другое определяет доза», сказанная неким врачом эпохи Возрождения в XVI веке Парацельсом поставило точку в определении данного фактора.
Алкоголь согревал и придавал некую изящность в поведении Никса. Он мог часами сидеть за каким-либо делом и наслаждаться тишиной или же общаться с ИИ, например, о письменности в Древнем Египте. Была в этом какая-то чарующая простота. Она помогала выживать в эпоху «робов» и не забывать, что управляемые людьми железяки, все же имеют разум, находящийся за пределами втиснутой в него оболочки.
Осушив залпом полный стакан «убика» Никс снова поставил его на полку. Он будет снова дожидаться его до завтра здесь же, снова грязный и чистящийся только вновь наливаемой жидкостью. И так циклично будет повторяться до того момента, когда необходимо будет отправляться доживать в «Спецстар».
«А что будет дальше с этим стаканом? – перед сном Никс снова задумался о смысле существования. Он часто делал это – Возможно его наконец хорошенько почистят».
Производство новой жизни изменилось с появлением нового закона от 2060 года. Согласно регламенту, контроль и искусственное выведение маленьких людей генерируется вычислительной машиной. Слежение за популяцией ведет синтетический разум. Он теперь указывает кому рождаться, а кому нет. Уменьшение или увеличение числа выводимых эмбрионов теперь всецело в руках природы, а фальшивый ум готов остановить демографию и направить ее в отрицательное русло. Все просто – потребности окружающего мира всецело в «руках» естества. Засуха, наводнения, процветание и упадок словно торговая биржа, где идут непрерывные соревнования на человеческой жизни.
Под такие мысли Никс всегда качественно и приятно засыпал и каждый раз просыпался с мыслью, что сегодня все может измениться в лучшую сторону. Только где эта лучшая сторона? А пока снова придется проникнуть в суррогатного себя и продолжать выполнение нарочито созданной кем-то цели до конца своей ненастоящей жизни.
Глава 2. Еще один незапоминающийся день
Ночь все так же сменялась днем, а день – ночью. В этом планомерном течении жизни изменений не наблюдалось и в ближайшие пару миллиардов лет наблюдаться не должно. Никс проснулся рано, светать еще даже не начало. Веяло прохладой, и это самое отличное время для пробежки, пробежки по «боксу». Процедура зарядки для организма имела некий ритуал для Никса. Она повторялась изо дня в день и в этом был смысл, потому что большинство людей прекратили следить за собой и в принципе превратились в огромные куски мяса, весившие за центнер.
В том же «боксе» Никса все находилось на местах, удобных для использования. Нейрошлем примостился рядом с «питом» в правом дальнем от входа углу. В левом противоположном от него было что-то типа стола на одной ножке, стул и старый рукомойник. Никс собирался его поменять, но все не мог насобирать «кредитов», которые тратились на более нужные в его понимании вещи. Здесь же на полке находился один единственный стакан. В шкафу рядом с полкой стояло пару бутылок с «убиком» и всевозможные «наники» – «лечение мигрени за десять секунд», «утоление сексуальных похотей за полчаса – позволь себе расслабиться» и прочее.
Слева от входа рядом с входной дверью расположились душевая и туалет. Справа некое подобие кровати, но скорее это можно было назвать лежанкой. Рядом был установлен аппарат, который Никс совсем недавно приобрел – он следил за здоровьем «подопытного кролика». Окон не было, если не считать небольшого отверстия в потолке с управляемыми ставнями. Вот и все жилище, не превосходящее по квадратуре и 16м
.
Население давно потеряло счет количеству живущих людей. Точнее люди потеряли, а «Министерство» не стремилось его называть. По правде говоря, «Министерство» не стремилось называть собственно и ничего другого. С учетом демографического роста в XX веке, логично предположить, что существовала необходимость сбалансировать популяцию и к концу XXI века население составляло около 10 миллиардов. Если бы «Детород» не отслеживал и не производил контроль над рождением, то людей было бы намного больше – так по крайней мере сообщалось. Что же было на самом деле – неизвестно.
Мозг живого существа все та же неизученная штука, что и в начале времен, но с одним отклонением. Создавая себе подобных «дроидов» люди отдали на растерзание свои чувства и мысли. Нейросети сгенерировали и произвели на свет невероятные теории и заблуждения, и вполне разумные концепции, способные были удивить самого гениального изобретателя. Вживление имплантов в «робов» и расширение существующих возможностей организма, заложенных родителями в генофонд своего чада, теперь было такой же обыденной вещью, как голод или смех.
Умственные, математические, конструктивно-технические, музыкальные, литературные, физические способности можно было улучшить. Ощущение, восприятие, память, представление, воображение, мышление, внимание можно было изменить. Апгрейд производился в клинике. Неизменно было только одно – улучшение выполнялось на «робе» – никаких тебе живых клеток. Все это носило скорее локальный характер, его вседоступность и расширение возможностей индивида не имело влияния на социум. Это скорее было способом потратить честно заработанные средства и своеобразным неким источником развлечения.
Переживания Никса по поводу отлучения от родителей не прошли впустую. У него развилась некая нервозность и возможность убрать ее с помощью «убийства» участка мозга его не претила.
«Чему быть, того не миновать – думалось Никсу».
До пяти лет он был вполне обычным ребенком, воспитывающийся в настоящей любящей его семье. А затем эту семью у него отняли – произошло распределение в «боксы».
– М-а-а-а-а-м, куда они меня уводят? – кричал маленький Никон, заливаясь слезами, пытаяся сбросить с себя его мучителей.
А в это время «дроид-гвардеец» уже уводил его за пределы небольшой квартирки, где он жил вместе со своими родителями.
– Все будет хорошо, сынок, мы скоро увидимся – не меньше сына кричала и плакала его мать.
Другой «дроид» силой сдерживал ее порыв к Никону. А она в этот момент перебирала тысячу ругательств и проливала миллионы слез, но в итоге ничего так и не помогло – бездушные железяки насильно увели Никса из родительского дома. Что было дальше он уже не помнил, как и не помнил то место, где прошли пять лет его счастливой жизни – оно просто не успело врезаться в памяти.
«Купите нейроимплант, восстановите память детства, всего за … – гласила вывеска на электронном табло рядом с его новым местом жительства».
После насильственного расставания с родителями Никс долго облизывался и мечтал о таком больше всего. Но затем вырос и перестал думать о так называемом импланте памяти.
«Чем больше воспоминаний восстановится в моем мозге, тем хуже станет моей нервной системе, а потом еще и на нее нейроимплант ставить – думалось Никсу».
Мать Никса рвала на себе волосы и обещала их скорую долгожданную встречу, но «скорая встреча» так и не состоялась. Они встретились намного позже, когда Никс уже свыкся с мыслью, что больше никогда не увидит ее и отца. В том месте, где он меньше всего ожидал их увидеть.
А все детские воспоминания сводились к двум-трем эпизодам. Один из них был таким: Никс учился ходить и его мать всегда оказывалась рядом, когда он намеревался упасть на пятую точку. Он смеялся.
Другое – когда он уползал за пределы, подготовленной его матерью игровой зоны и безостановочно кричал:
– М-а-а-а-а, м-а-а-а-а-а-а.
А мать в это время бежала к нему со всех ног и что-то недовольно ворчала. Дела по дому необходимо было делать, а Никс, вероятно, всячески этому препятствовал. Но только завидев ее, переставал вопить и начинал улыбаться своей беззубой улыбкой, понимая, что ему больше не грозит одиночество, а мать в этот момент, видя его радостное лицо, заканчивала свой бубнеж.
Что же касается произведенных изменений, то они произошли в один из серых будней. По крыше капали капли дождя и весь мир плакал вместе с ним, принимая и откладывая в душе грядущие перемены.
Давно запланированная революция состоялась тихо и без шума. Люди были шокированы произошедшими реформами, но «дроидам» было плевать на мнение «несовершенных». Поэтому теперь только у них имелась возможность приблизиться к верхушке и быть доверенными государственного управления. Само же государство ушло в тень, теперь так и называемое «тенью», и с тех пор и до сегодняшнего дня не показывалось. Видимо не было нужды, все работы за них выполняли «дроиды». Люди же стали рабами своего положения, заключенными в кандалы разума, с ничего не значащим правом выбора. Слова «раб» и «роб» стали своего рода нарицательными связующими элементами между собой.
С 2060 года Никс жил в месте, где происходила будущая закладка и воспитание свойств, переданных его предками. «Няни-робы» давали ему возможность познавать себя с помощью мироощущений. С другими детьми, заключенными в тот же защитный барьер, играть не позволялось. Пять лет жизни в этом отрешении привела его к новому этапу жизни – распределению. В десятилетнем возрасте (возрасте взросления) его и переместили в этот ящик с удобствами, называемый «боксом», где он сейчас и находился и, где должен был провести остаток жизни до следующего и окончательного перемещения в «Спецстар».
Никс направлялся в один из районов своего города Эльтона для разгрузки товаров первой необходимости. Занимались этим не «дроиды» только потому, что люди должны были существовать. Существовать в виртуальной реальности, но тем не менее охватывать своим присутствием все жилые и нежилые районы для будущего непременного попадания в «Спецстар».
Профессия доставщика была сплошь и рядом и соответствовала эпохе. Доставка продуктов, товаров для дома и быта, доставка наслаждений, удовольствий и «наников», доставка профессиональных помощников, уборщиков, врачей и парикмахеров. Доставка превратилась в целую структуру, превратив работу курьера в некий неотделимый симбиоз со всеми сферами жизненных специальностей.
– Эй, Никс, ты опять сегодня какой-то хмурый – промямлил один из разгрузчиков.
Никс развернулся на 180 градусов:
– Да, Уорт, ты очень проницателен, даже умеешь читать эмоции на безликом человекоподобном обличии. Возможно сервопривод, отвечающий за улыбку, заклинил. Я что-то не сильно заметил, чтобы кто-то жаловался, кроме тебя.
– Да мне в принципе все равно, пытаюсь поднять настроение, тебе стоит проконсультироваться с врачом, возможно у тебя депрессивное состояние, вызванное недавними событиями, «наники» бы тебе не помешали.
Что за «недавние события» и почему они должны были вызвать у него депрессивное состояние, которое в принципе никогда его не покидало, он спрашивать не стал, а лишь коротко бросил, дабы не вдаваться в полемику:
– Буду иметь в виду, Уорт, спасибо.
Будущая профессия досталась Никсу очень просто. Каждая из полученных квалификаций – результат распределения машины. Она прочитала мысли, ты ответил на вопросы, произошло зачисление в твою будущую Альма-матер, которая становилась в итоге «Альма-Спецстар». Изменений быть не могло, переизбрания тоже. В десятилетнем возрасте ты навсегда становился на неизменный путь своей квинтэссенции.
А происходило все довольно просто. Вчера ты еще играл с «робо-няней», а сегодня тебе нахлобучивали на голову специальный шлем, соединяемый с помощью специальных тонких присосок с различными участками мозга. Нейросеть генерировала случайные фразы, на которые не было смысла отвечать. Только ты подумал о том, что хотел сказать и следовал следующий вопрос. Казалось бы, что может ответить десятилетний ребенок? Но помыслы у него чисты и мозг еще ничем не затуманен, а значит это идеальный возраст, чтобы пройти «Профор» – тест на определение будущего себя. Сгенерированная информация, полученная от тебя самого вкупе с генетическим типом, полученным от предков, составляет общую картину получаемой специальности.
Никс довольно быстро узнал, кем же он наконец стал и ни капли не расстроился. В нем вообще пропали чувства, остались только состояния. Затем последовало несколько лет обучения с другими более опытными «робами» и затем уже самостоятельные доставки. Сейчас он уже дорос до межгородских перевозок. Ему в общем нравилась дорога, в ней он мог уйти в свои мысли, хорошенько подумать, да и в целом отдохнуть.
Он закончил разгрузку и направился к своему «грузу». По пути встретил несколько неодушевленных «робов», один из которых стоял, как истукан, а второй сидел в позе «лотос». Их хозяева, вероятно, вышли из «вирта», чтобы насладиться настоящим собой. В эти моменты Никс сам хотел «отключиться», но всегда доводил дело до уединения и только потом мог позволить себе выйти. Людям все также необходимо было есть и пить, чтобы поддерживать свое жизнеобеспечение. Такова судьба «несовершенных».
На послезавтра предстояла поездка в Розекс. Город находящийся в 1000 км от Эльтона. За это время необходимо было подготовить грузы для перевозки. Со всего Эльтона собирали старые кофеварки, антиквариат, некоторые из которых выделялись неплохим видом. Их необходимо было доставить в тот самый Розекс, а там уже неизвестно, что с ними стали бы делать. Мир, построенный на думающих железяках, несомненно, требовал неисчерпаемых ресурсов. И если раньше вся электроника, будь то новый аккумулятор для «роба» или электронный компонент для украшения «бокса» стоил копейки, то в связи с возросшим недостатком плат, цена на них увеличилась и уже не каждый мог позволить себе, например, какой-либо нейроимплант.
После полудня Никс посетил еще две точки в городе и к концу дня снова повторил ту же процедуру, что и вчера. Оставил «груз» в «парк-треке» и направился в свой «бокс». Только не встретил по пути кибер-кота с его протезированной лапой. Ему почему-то стало от этого тоскливо. Даже этот кот с облезлой ненастоящей конечностью был настоящим, а не спрятавшимся за маской нутром, и бесспорно вызывал только приятные ощущения. Но сегодня рыжего на пути не оказалось.
«Он точно где-то здесь, наметил план по захвату мира – думалось Никсу – и он немного развеял свою печаль».
Поднявшись к себе, Никс «вылез из своего нутра» и налил себе выпить:
«М-да уж, еще один день прошел и снова этот день нельзя записать в разряд запоминающихся».
Глава 3. Имитация всего
Ничем непримечательные дни тянулись, как «резинка». Иногда она натягивалась настолько сильно, что «наники» уже не могли помочь. Максимальным утешением, когда «резинка» давала слабину и позволяла сделать глоток свежего воздуха, была одна из случайных встреч, например, с робо-котом. Но такие встречи происходили уж очень нечасто. Запасы «наников» стремительно пополнялись и оперативно использовались. Время шло своим чередом, а заурядность положения держалась на отметке нуля.
С того времени, когда Никс был переведен в поездки на дальние расстояния, прошло пару лет. Встречались также заказы и по городу. Одни объекты приходилось посещать довольно часто, некоторые входили в список в первый раз.
Люди давно забыли походы по магазинам, это было ни к чему. Поэтому глазами и конечностями «роба» выполнялись все визуальные, физические и психические процессы.
Никс иногда задумывался:
«А какой смысл от физической оболочки людей? Просто поддержание жизни? С таким же успехом можно было отрезать нахрен башку и законсервировать в банке. Мыслительные процессы никуда бы не делись, а человечество избавило себя от возможности гнить в «боксах» изредка подпитывая свои органы всякой изобретенной для этого ерундой».
Но в душе он был рад тому, что этого пока не произошло. Все же быть кем-то и быть в оболочке кого-то – разные вещи.
Местные обитательницы самой древней профессии стояли на одном из углов пыльной улицы и зазывали клиентов произвести заказ на коротание вечера в своей томной обители. Никс прошел мимо «робо-проститутки», когда она окликнула его:
– Эй, дорогой, не желаешь облегчить свое существование сегодняшним вечером с прекрасной дамой?
– Нет, спасибо, я сегодня занят – пробурчал Никс скорее самому себе.
Определить с кем имеешь дело – задача не из легких. Путаны ошивались на многих улицах города Эльтон, как, вероятно, и других городов. Но их ориентация и пол не были написаны на морде «роба». Выглядели они все одинаково, как, впрочем, и все «робы» для создания иллюзии равенства. Лишь голос мог помочь определить кто перед тобой – «робо-мужчина» или «робо-женщина».
Профессия древности еще жила, в отличие от многих других. Экономисты, бухгалтера, юристы, переводчики, охранники и многие другие специальности, на которые ранее тратились время и средства – все они остались позади. Доставщиков и водителей в привычном понимании, как таковых уже тоже не существовало, поэтому Никс был своего рода курьер-разгрузчик-отправитель-наблюдатель. Многие занятия объединились в одно большое ремесло, чтобы максимально занять людей. Автоматизация не прошла мимо и целые предприятия по выпуску продуктов питания или лечению людей были всецело в руках «дроидов». «Робы» наблюдали со стороны или поддерживали существующую систему в виде: подойди-подай-уйди-не мешай. Всех все устраивало и все были довольны. Или не всех, но «дроидов» это мало волновало. Их в принципе ничего не волновало.
Никс давно уже не видел «гвардию» – аналог старой полиции, о которой рассказывал ему отец. Раньше, когда люди еще пытались бунтовать, они были повсюду. В центре города, на его окраине, в барах, в инженерных центрах не могло не быть хотя бы одного «гвардейца». Они контролировали все и пресекали все попытки восстать против системы. Но шло время и «робы» успокоились, а «дроиды» перестали появляться на людях. Так вошли в эту жизнь «тени», а некоторые из тех, кто был рожден позже после 2060 года про них даже не слышали.
Если ты можешь контролировать свое сознание «наниками», если можешь позволить себе установку импланта в процессе поедания этих самых «наников», если настоящих людей ты уже давно не видел и вряд ли увидишь вообще, если нет смысла выяснять, что какой-то хрен перегородил тебе путь по дороге домой, то и нет смысла в том, чтобы контролировать преступления – они просто исчезли. Случались стычки и разногласия в основном из-за забытых к приему «наников», но они быстро заканчивались перемирием. И то это случалось так редко и между какими-нибудь «скандальными» личностями, что конфликт мог дойти максимум до словесной перепалки. Те же, кто был целиком личностью уравновешенной – про его существование вообще могли не вспомнить и это было лучшим вариантом. В городе, где каждый жил, как в тумане и плену собственного разума, каждому из «робов» было не до этого.
Никс осушил залпом бокал «желе» – некую субстанцию, которая растворялась в «робе» без остатка, в один момент пьяня его и смазывая каждую его деталь. Так что прием «желе» был некой необходимостью. Но с небольшим выбором – с возможностью «опьянения» или без. Это было единственным развлечением в этом мире и Никс всегда выбирал первый вариант. Винтик в его мозгу, отвечающий за трезвость, сильнее стукнул по шарнирам души. Легкий туман заполнил «робо-глаза». Ясность ума забежала за границу отказа и спряталась где-то там, словно сморщенный от дождя кот.
Никс ткнул в пункт «Повторить» на огромном прозрачном табло, и огромная автоматическая машина под руководством «роба» уже наполняла следующий его бокал.
Никс сидел в одном из баров, находящихся рядом со своим «боксом». Сегодня он решил позвать Вини. Он был его, если можно так выразиться, другом. Вини тоже был курьером-доставщиком, но с небольшим изменением – он доставлял товары напрямую в «боксы», а не на склад, как Никс. Познакомились друг с другом они давно. Вини часто наведывался к Никсу с пакетами скарба. В один из вечеров, когда Никс уже был изрядно пьян, он поинтересовался у Вини, как бы невзначай:
– Слушай, ты так часто бываешь тут, я запомнил тебя по походке. Выпить не хочешь?
– В смысле в баре? – ответил Вини.
– Ну да, ты ж так часто заходишь, а выпить – мы и не выпивали никогда. Я и подумал, почему бы не выпить, что скажешь?
Вини согласился и теперь они частенько посещали один из баров неподалеку. Какое-никакое развлечение и для Никса, и для его приятеля.
