скачать книгу бесплатно
– Какая сволочь палит?! Вашу мать!
– Капитан Серегин, товарищ капитан!
– Откуда у него «воги»? Какая сука выдала!
– Пьяный он, товарищ капитан! Угрожал пистолетом! Забрал пояса с «вогами». Сказал, что пойдет войну заказывать, – пытался оправдываться вспотевший, весь залившийся краской сержант Сигаев.
– Я ему сейчас такую войну закажу, что яйца посинеют! Олухи, втроем одного пьяного мудака не смогли сделать!
– Товарищ капитан!
Но Шилов уже выскочил наружу и скрылся в темноте, где продолжали с одинаковой периодичностью громыхать взрывы. Через некоторое время они смолкли. Полог откинулся, и в блиндаж с сильно распухшей кровоточащей губой, покачиваясь, спустился притихший капитан Серегин, инструктор по вождению БМП. Протягивая сержанту патронташ с «вогами» и автомат, он буркнул:
– Держите фузею, козлы вонючие! Заложили, гады!
Проверив посты, Шилов вернулся в караульное помещение, которое располагалось в небольшом домике разграбленной бывшей бензозаправки. В прокалившейся за день караулке стояла ужасная духотища, тяжело пахло потом, табачищем и давно нестиранными портянками. В дальнем углу на нарах спала, беспокойно ворочаясь во сне, так называемая «группа быстрого реагирования» из пяти солдат. Капитан присел на топчан и закурил.
«Да, выдалась командировочка! Не позавидуешь, – капитан стряхнул пепел. – В прошлые здесь было намного тише. Постреливали, конечно, но такой пальбы, как сейчас, не было. Пацанов зеленых жалко, гибнут ведь почем зря. Боевая подготовка ни к черту. Некоторые из автомата-то стреляли всего несколько раз на стрельбище. А есть такие, что в глаза его не видели, всю службу в РМТО просидели или дачи полковничьи благоустраивали. Наверху еще какая-то непонятная мышиная возня! Чем только они там думают? Похоже, задницей! Политики хреновы! В игры все не наиграются! То расширяют, то сокращают внутренние войска! Не поймешь их! Гоняют солдат из части в часть по заколдованному кругу. Недавно из Пензы привезли очередную команду «лишних» солдат, потом из Оренбурга. А наше дело простое – готовить «пушечное мясо» для «горячих точек». Погоняем их до седьмого пота неделю-другую! И сюда! Под пули! Сволочная Чечня! Еще от той войны никак не отойдем. До сих пор снится тот кровавый кошмар. Ленку жалко, пугаю ее дикими криками, все воюю во сне.
Обстановка довольно сложная: на их направлении наблюдалось большое скопление боевиков. Около двух тысяч. Разведка засекла в ближайшей станице несколько «КамАЗов» с вооруженными людьми. Готовился прорыв на Кизляр. Спешно стали окапываться, укреплять линию обороны, вчера для усиления подогнали легкие танки. Почти каждую ночь обстрелы с чеченской стороны. Какая-то сволочь постоянно внаглую долбит позиции из автоматического гранатомета, со стороны Сары-Су иногда бьет миномет. Пацаны боятся лишний раз голову высунуть из окопа. Первые дни для них были самыми тяжелыми, самыми кошмарными. Даже обделались некоторые. Я их прекрасно понимаю. Самому довелось побывать в их шкуре, тогда, в 96-ом, под Грозным. При минометных разрывах такой испытываешь животный страх, что ничего уже не соображаешь, что с тобой творится! И кто ты такой на этом свете! А они – еще мальчишки! Чего они, сопляки, в жизни видели? Хорошо хоть днем все спокойно, степь прекрасно просматривается. Ночью, бывает, срабатывают сигнальные мины: может, чеченцы ползают, а может суслики или черепахи задевают. Вчера подстрелили солдата, который ходил в дагестанское село менять тушенку и, возвращаясь, зацепил «эмэску». В темноте взвились сигнальные «звездочки», часовые открыли огонь. Повезло шкету, счастливо отделался. Чудом остался жив. Ногу прострелили, когда дали очередь в сторону вспышки. Случается, какой-нибудь абрек пробирается в темноте между двумя заставами и открывает огонь. А мы как идиоты долбим всю ночь друг друга. На прошлой неделе ездили с начальником штаба к соседнюю бригаду. Ваххабиты блокпост у них в Тухчаре атаковали. БМП из «граников» сожгли. Остатки калачевцев в село отступили, где и приняли последний бой вместе с дагестанскими милиционерами. Захваченным в плен боевики отрезали головы. Зрелище жуткое. Нелюди! Как сейчас, перед глазами стоят истерзанные тела пацанов. Настоящее зверье! Похоже, арабы-наемники. Они с нашими особенно не церемонятся. У нас, слава богу, потерь пока нет. Только несколько раненых».
На рассвете в караулку ввалился угрюмый капитан Терентьев. Молча расстегнул портупею и зло швырнул на бушлат.
– Николай, ты откуда? – обернулся к нему Шилов, склонившийся над столом. – Как ошпаренный!
– Из штаба с Кучеренко приехал! Ребят из спецназа положили в Новолакском районе!
– Как положили? – встрепенулся капитан.
– Свои положили! Понимаешь?
– Как свои? Ты чего городишь-то?
– Армавирский спецназ брал высоту, выбил оттуда «духов». А тут штурмовики и вертолетчики налетели, то ли спутали, то ли координаты были неверные, ну и проутюжили своих из «нурсов» и пушек в несколько заходов. Тридцать четыре бойца завалили, дебилы! На сигнальные ракеты, суки, не реагировали.
– Да что они, ослепли, скоты?!
– Помнишь? Под Карамахи тоже своих раздолбали. Летуны хреновы!
– Эти-то тут ни при чем, это штабисты бляди! Скоординировать совместные действия не могут.
– Кому-то явно звезд захотелось!
– Суворовых развелось как собак нерезаных! Сволочи штабные! Привыкли игрушечные танки по песочнице двигать да животами и лампасами трясти!
– Да, Мишка, кругом сплошной бардак! – А ты-то, чего не спишь, филин старый, ведь сутки, поди, на ногах провел?
– Да вот письмецо Ленке сподобился черкнуть, беспокоится все же. Позвонить не удалось. Да и не спится чего-то, тревога какая гложет.
– От меня привет сестричке. Напиши, если матери будет звонить, чтобы не брякнула ей, что мы здесь прохлаждаемся. Вся испереживается старушка, а у нее сердце больное.
– Что я, совсем дурак? Конечно, напишу, чтобы не сболтнула лишнего.
– Я, пожалуй, сосну немного, в ночь опять заступать. Эх, счастливый ты, Мишка. Ленка – красавица, детишки…
– Не знаю, чего вы все ищете, ваше благородие, капитан Терентьев? Уж давно бы бабу завел!
– Пока не встретил такую, какую хочу. Видно, не судьба! – вздохнул Николай, закрывая глаза.
Кончив писать, Шилов запечатал конверт и взглянул на спящего на бушлате шурина.
– Да, непонятно, чего бабам надо? Такой красавец пропадает! Да будь я на их месте, я такого молодца, ни за что бы не пропустил.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Было около двенадцати часов дня, когда Николай Терентьев проснулся. Побрился. Выглянул наружу. Шилов, бодро прохаживаясь перед взводом, вовсю материл солдат.
– Придурки хреновы! Вам что, жить надоело? Хотите, чтобы какой-нибудь Мамед-Ахмед вам кишки выпустил? Хотите своим родителям цинковый подарочек приготовить? Сукины коты! Вам, тупорылым, русским языком было сказано! Рас-по-ло-жение части не покидать! – отчитывал невыспавшийся раздраженный Шилов перед строем двух рядовых, которые самовольно покинули заставу и отправились за яблоками в ближайший брошенный сад.
Люди, предчувствуя надвигающуюся беду, спешно покинули эти места, побросав свои дома и скарб. Бесхозные сады и бахчи стали регулярно подвергаться опустошающим набегам со стороны военнослужащих бригады.
– Да, кстати, если еще раз узнаю, что кто-то ловит и трескает змей, самолично спущу с любителя китайской кухни штаны и надеру задницу! Деликатесы дома будете лопать! Понятно?
Самурский и Чернышов стояли понуро, переминаясь с ноги на ногу, тупо уставишись в землю, смиренно выслушивая отборную ругань ротного.
– Гурманы, хреновы!
– Михаил, да брось ты! Пацаны ведь! – пытался вступиться за солдат капитан Терентьев, присаживаясь на ящики из-под снарядов.
– Коля, дай им волю, так они на шею сядут.
– Тебе, пожалуй, сядешь! Как сядешь, так и слезешь!
– Знаешь, когда от солдата меньше всего хлопот?
– Ну, когда?
– Когда он спит! Не знал такого?
– Это ты на собственном опыте сделал такое умозаключение или великий полководец Суворов это первым заметил? – не преминул съязвить Терентьев!
Шилов пропустил отпущенную колкость шурина мимо ушей и, обернувшись к строю, отдал распоряжение сержанту:
– Широков! Вооружи этих двух хорьков лопатами, пусть немного разомнутся. Надо расширить проходы и углубить окоп у четвертого блиндажа.
Было жарко. Нещадно напоследок палило сентябрьское солнце, отыгрываясь за прошлую неделю, когда моросили нудные нескончаемые дожди и стояла непролазная рыжая грязь.
– За всю жизнь столько земли не перекидал! Сколько здесь! – почесывая красную, обгоревшую на солнце спину, бросил уныло Чернышов.
– Я дома на даче за десять лет столько не перелопатил! Одних только БМП целых три штуки закопал и «бэтр» в придачу, – проворчал в ответ напарник, оперевшись на черенок лопаты и отмахиваясь от надоевших мух.
– Была бы почва нормальная, а то сплошная щебенка!
– Ага. Слышал, новость?
– Какую?
– Ночью Карась замполита избил!
– Да ну! – Танцор присвистнул. – Карась опупел, блин, что ли? Или обкурился вконец?
– Как бы в трибунал дело не передали!
– То-то утром шум был! И здорово отоварил?
– Неделю уж точно проваляется!
– Как же это нашу Рыбку угораздило? Офицера и по морде!
– Ты же знаешь, майор любит придираться.
– Еще бы! Его хлебом не корми, только дай над солдатами поиздеваться!
– Так вот, ночью подкрался к часовому. Смотрит, Карась носом клюет, сопит как паровоз, пятый сон видит, ну, думает, сейчас магазин отстегну, а потом утром клизму соляры поставлю, чтобы на посту не кемарил. Карась-то спросонья и перепугу автомат бросил, думал «чехи» напали, давай орать благим матом как резанный да мутузить того. Еле оттащили. Избитый Юрец до сих пор не очухается, трясется весь, бедолага.
– Так ему и надо, козлу! Будет знать, как придираться!
– Карась – бугай здоровый, такому лучше под кулак не попадайся! По стенке размажет!
– Глянь, Шило чешет! – Ромка кивнул в сторону моста.
– Похоже, к нам направляется, пистон очередной ставить!
– А то как же! С проверкой идет!
– Командарм, хренов!
– Нет, что не скажи, а все-таки крутой мужик, наш ротный! Говорят, он в чеченскую кампанию командиром разведроты был.
– Да хоть папой римским! Не спится ему, козлу. Ни днем ни ночью от него покоя нет. Вчера заставил меня как Папу Карлу с Джоном Ведриным до посинения таскать коробки с лентами для КПВТ, несколько «бэтров» снарядили подзавязку. Совсем задолбал! Другое дело – Терентий!
– Да, Колянчик мировой парень! Нашего брата, солдата, в обиду никому не даст!
– Что, сынки, тяжело? Гонору-то у вас, как вижу, много, видно дома откормили на сосисках и сметане! Закуривайте! – присев на бруствер, Шилов протянул пачку сигарет уставшим Чернышову и Самурскому. Обнаженные по пояс, рядовые, воткнув в грунт лопаты, закурили и примостились рядом. Припекало. Громко стрекотали неугомонные кузнечики. Черенки лопат сразу же облепили стрекозы, которых осенью здесь великое множество. Над выжженной солнцем степью плыло, переливалось волнами, словно отражаясь в воде, горячее дыхание земли. Иногда со стороны моста через Терек слышалось недовольное ворчание бронетехники. Говорить не хотелось, курили молча. Смахнув рукавом со лба и носа капельки пота, Шилов достал из нагрудного кармана потертый почтовый конверт.
«Миша, любимый, мы тебя так ждем! Милый наш, любимый и дорогой папочка! Не знаю, дойдет ли эта весточка до тебя. Как вы там? Я с ума схожу, думая о тебе. Ну почему, ты не пишешь? Миша, милый, мы очень скучаем, Сережка каждый день спрашивает о тебе. Когда ты вернешься, когда там все закончится? Не представляю, как вы там с Колей. Миша, миленький, приезжайте поскорее, берегите себя. Молимся за вас». На обороте листочка в клеточку из ученической тетрадки были изображены детские цветные каракули, издалека напоминающие цветочки, домик и солнце.
Вечерело. Огромный багряный диск солнца неподвижно завис над горизонтом. Издалека доносилось протяжное пение муэдзина, зовущего мусульман к молитве. Терентьев в бинокль наблюдал, как Тимоха, старший лейтенант Тимохин, с саперами в степи проверял подходы к заставе и устанавливал сигнальные мины. Во время намаза никто с чеченской стороны не стрелял, и поэтому можно было спокойно вести разведку и установку «сигналок». Из-за блиндажей слышалась ругань Шилова, видно, кому-то устраивал очередной разнос.
Постепенно на заставу опустилась ночь. Темное небесное покрывало обильно усыпали яркие осенние звезды. Зазвенели назойливые комары. От прокалившейся за день земли исходил горьковатый запах полыни. Бойцы, разобрав бронежилеты, разбрелись по своим ячейкам.
– Не спать! Уроды! – расталкивал Шилов, проходя по окопу, задремавших стоя солдат и щелкал их по каскам. Ромке досталось по «черепушке» дважды.
– Ну, чего зенки вылупил?! «Чехи» будить не будут! – капитан с силой встряхнул за плечо рядового Чернышова, который клевал носом.
Неожиданно в степной темени раздался противный свист, вверх взметнулись разноцветные «звездочки»: сработала одна из «сигналок». В ночи затарахтели автоматные очереди, вычерчивая трассерами во мраке светящиеся точки, тире. На далекие вспыхивающие огоньки стали отвечать редким огнем. Выпустили несколько осветительных ракет.
Вдруг над головами завыло, все как один повалились на дно траншеи, закрывая уши ладонями, открыв рты. Мина взорвалась с оглушающим грохотом, шлепнувшись в небольшое болотце, поросшее камышом, в метрах семидесяти от окопов, подняв сноп ошметков и грязных брызг. Земля вздрогнула словно живая. С бруствера в окоп потекли тонкие ручейки песка.
– Котелки не высовывать! Не курить, если жизнь дорога! – откуда-то издалека послышался голос Шилова.
В темноте по траншее, спотыкаясь на каждом шагу, с трудом пробирался сильно поддатый старший прапорщик Сидоренко, с автоматом за спиной и изрядно потрепанным видавшим виды баяном в руках. Он лихо наяривал что-то разухабистое, народное. К его причудам в части все давно уже привыкли. Списывали то ли на контузию, полученную им в Карабахе, то ли на ранение в голову в ту самую новогоднюю ночь 95-го в Грозном. В паузах между выстрелами и короткими очередями из окопа доносилось веселое:
– Ну и где же вы, девчонки, короткие юбчонки?
Потом на него что-то нашло, и он, отставив баян в сторону, с трудом вскарабкался на осыпающийся бруствер. И стоя во весь рост, широко расставив ноги, начал строчить из автомата, к которому был пристегнут рожок от пулемета «РПК». Шилов, матерясь на чем свет стоит, безуспешно пытался за ногу стащить новоявленного Рэмбо в окоп. Вдруг над головами прогрохотала пулеметная очередь, это заговорил с боевиками «КПВТ» одного из «бэтээров». На его голос короткой очередью откликнулся «КПВТ» с правого фланга, потом со стороны артдивизиона оглушительно бабахнул миномет…
28-го перешли в наступление. Накануне штурмовики и «вертушки» бомбили противника. В полдень бойцы бригады оперативного назначения вошли в станицу. На въезде им попался покореженный сгоревший «Москвич-пирожок» – дверцы нараспашку, внутри приваренный станок «АГСа». Видно, того самого, из которого ночью по их позициям из ночной степи велся безнаказанный, можно сказать, наглый огонь. Где-то рядом за селом, словно переругиваясь, одиноко стучали пулеметные очереди.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Первые дни октября особенно выдались жаркими. Осеннее солнце напоследок припекало, плавило заплаты битума на асфальте, как бы прощаясь. Ромка и Чернышов, раздетые до пояса, стояли у «водовозки», наполняли бачки водой. На обочине проходившей рядом дороги остановилась военная колонна. Отделившись от колонны, к площадке подрулили несколько «Уралов», набитых «контрабасами». Первым выпрыгнул загорелый старший прапорщик в пропыленном «комке» с «акаэсом». Следом за ним из кузова посыпался как горох служивый народ. Слегка припадая на правую ногу, контрактник подошел к пацанам.
– Здорово, мужики!
– Здорово, земеля!
– Водицей не угостите?
– Отчего же не напоить хороших людей! – бодро отозвался Ромка Самурский, окидывая внимательным взглядом контрактника.
– Откуда будете? – полюбопытствовал Чернышов.
– Из Тоцкого!
– Из-под Оренбурга?
– Ага.
– Из оренбугских степей на курорт потянуло? – съязвил напарник.
– Да вот решили развеяться, чеченским абрекам холку начистить, уж больно они обнаглели!
– Что, помоложе у вас там никого не нашлось? Древних пенсионеров набираете! – Ромка Самурский, присвистнув, кивнул на одного из «контрабасов», здоровенного мешковатого мужика с запорожскими усами, увешанного как новогодняя елка оружием и боеприпасами, который не без посторонней помощи с трудом спускался с машины.
– Этот дедушка в свое время Афган прошел! – криво усмехнулся в ответ старший прапорщик. – Вы еще под стол ходили, а он уже две Звезды за спецоперации имел. Не один «духовский» караван с оружием раздолбал. Не смотрите, что он с виду такой домашний. Наш пенсионер еще себя покажет в деле, такие, как он, тридцати гавриков, как вы, стоят!
– Сидел бы дома да внуков нянчил, зеленые сопли им смахивал да подгузники стирал! Понесла дедка нелегкая в Тмутаракань за приключениями на свою задницу!
