скачать книгу бесплатно
Золотая середина, или Игра в сволочей
Сергей Алексеевич Жмакин
Молодой преуспевающий стоматолог хочет развестись с женой и обрести счастье с любимой женщиной. Жена, не желая остаться «разведёнкой» с двумя детьми, пользуется тем, что ее муж, сбив насмерть человека, сбежал с места ДТП. Она шантажирует его тем, что, в случае развода, сообщит куда следует о его преступлении. Или пусть он поможет ей найти себе замену: она не расстанется с мужем, пока не встретит подходящего мужчину. Да еще бывший муж его возлюбленной никак не может успокоиться – от него можно ожидать всё, что угодно, вплоть до убийства в состоянии аффекта.Как найти выход из этой ловушки?
Зубная боль обычно начинается в ночь на субботу.
Закон Джонсона и Лэрда
Часть 1
1
Павел Лунин ехал по Увальскому шоссе в деревню – на пригородную «фазенду» – с женой Верой, с которой хотел развестись и не знал, как это безболезненно сделать.
Асфальт лежал ровный, машина легко летела по дороге, рассекающей зеленый лес, Павел не заметил, как разогнался далеко за сотню. Встречный «уазик» издали мигнул дальним светом. Лунин оторвал руку от руля, помаячил открытой ладонью в знак благодарности и стал притормаживать.
– Спасибо, добрый человек, – произнес он. – Крепкого здоровья тебе и удачи в пути… Верунька, поиграем? Давно не играли.
– Как хочешь, – вяло отозвалась жена.
По встречке мчался пузатый внедорожник. Лунины ждали, что он им посигналит, но тот промчался, не обратив на них внимания.
– Сволочь, – констатировал Павел.
– Может, там и гаишников-то нет, – сказала Вера.
– Должны быть. Просто так от нечего делать люди мигать не будут.
Разрешая их спор, встречный «жигуленок» дважды моргнул.
– Спасибо, товарищ, – салютнул ему Павел. – Семь футов тебе под килем.
Вскоре они увидели на обочине радар на треножнике, а чуть дальше среди сосен и затаившуюся машину гаишников. Проехали мимо под законные девяносто.
Раньше дорожные игры Павла и Веру веселили. Особенно, когда проезжали стационарный гаишный пост, где их могли запросто тормознуть для профилактики. Вера импровизировала с гримасами. «Павлик, смотри, может, так?» – спрашивала она, и ее симпатичное личико делалось пучеглазым. «Или так?» – ее губки кривились, а щеки некрасиво втягивались. Предполагалось, что на безобразную женщину гаишнику будет неинтересно реагировать. Неизвестно, именно ли это помогало, но пока их ни разу не останавливали.
Теперь настала их очередь мигать дальним светом. Впереди приближалась громадная фура. В этих дорожных монстрах водители обычно опытные волчары, ничего не боятся, общаются между собой по рации, никого чужого об опасности не предупреждают, их тоже предупреждать бесполезно, благодарности не дождешься. А вот следом ехала «газелька», её можно было проверить «на вшивость».
– Верунька, глянь на водилу, как он отреагирует, я на дорогу смотрю, могу пропустить, – напомнил Лунин жене и нажал пару раз дальний свет.
– Махнул, – сказала Вера.
– Вот это по-нашему. Что ж, добрый человек, ты настоящий джентльмен, на «спасибо» твое прими наше скромное «пожалуйста», нам не жалко.
Как бы удовлетворенный, благодушно настроенный, Павел посигналил встречному «шевроле».
– Ну что, Верунька?
– Даже бровью не пошевелил, – отозвалась она.
– Сволочь!
Еще две машины подряд живо промчались мимо, проигнорировав бескорыстную доброту.
– Всё, мы обиделись, больше никому, – сказал Лунин.
Какое-то время они ехали молча, думая каждый о своем. Последнее выяснение отношений расширило полосу неприязни между ними, казалось, так, что не перешагнуть ее, не перепрыгнуть.
Шоссе опустело. Павел поддал газу, ему хотелось быстрее приехать, тягостное молчание начинало раздражать. Впереди попутно катил на мопеде какой-то человек в черной рабочей спецовке.
– Я думал, мопедов уже давно в природе не существует, ан нет, где-то еще тарахтит эта рухлядь, – усмехнулся Лунин.
Он включил поворотник и изящно рванул на обгон, как вдруг человек на мопеде резко свернул налево. Раздался глухой удар, черное тело взлетело, скользнуло по крыше машины и исчезло позади. Лунин нажал на тормоз. Они оглянулись: на обочине лежало что-то бесформенное, напоминающее большую тряпку. Через дорогу, вихляясь, медленно катилось колесо.
– Не останавливайся! – крикнула Вера.
– Он что, дурак? – тоже закричал Лунин.
– Не останавливайся! – снова крикнула Вера. – Надо свернуть в лес, пока никого нет!
Машина снова рванула вперед. Вдали засияли чьи-то фары.
– Ну, чего ты мылишься? – Вера посмотрела назад. – Сзади пока тоже никого, успеем.
– Куда я сверну? Сплошной лес, мы же не на вертолете… Есть же на свете идиоты, им любой транспорт противопоказан, даже самокат! – Лунин в бешенстве ударил кулаком по рулю.
Наконец они заметили песчаный спуск в лесную чащу. Лунин съехал с асфальта, и они помчались среди сосен, подпрыгивая на корнях, сворачивая то на одну дорожку, то на другую, словно, запутывая следы, уходили от погони. Остановились, когда увидели впереди дерево поперек колеи. Лунин вышел из машины, прислушался. Шелестели сосновые кроны, щебетали птицы, где-то наверху постукивал невидимый дятел. Павел оглядел передок машины: бампер «логана» треснул, с его правой стороны зияла дыра, номер посередине был вогнут. Но могло быть и хуже.
Подошла Вера.
– Я думал, всё разворочено, а здесь еще ничего, поправимо, даже фары целые… – сказал Лунин. – Может, мы зря уехали? Может, он живой и ему помощь нужна?
– А что, давай вернемся. Проверим, живой он или нет, – откликнулась она.
Они пристально посмотрели друг на друга.
– Я ни в чем не виноват, этот придурок сам бросился под колеса! – крикнул Павел.
– Ты на меня-то чего орешь? – спокойно спросила Вера. – Надо выбираться отсюда. Ехать лесом в деревню.
– Рискованно. – Лунин попытался разогнуть номер. – Нельзя, чтобы кто-нибудь в деревне увидел разбитый бампер. Пойдут слухи, вдруг догадаются.
– И что мне теперь, здесь до ночи куковать?
– Не знаю. Надо подумать, как лучше сделать. – Лунин потрогал края дыры, вслух размышляя: – Кусок пластика там на шоссе где-то валяется. Но мало ли что, на нем ведь ничего не написано. Бампер можно заменить, в гаражах есть умельцы.
– Паша, поехали в деревню, мне здесь плохо, – жалобно попросила Вера. – Заезжать туда не будем, оставим машину в кустах на краю леса, а сами пешком до дома дойдем. Как стемнеет, машину заберем.
– Ага, заберем. Разутую, без колес. – Лунин нервно хохотнул. – Да и чего это мы всегда на машине, а тут вдруг пешком из леса топаем?
– Да кому мы нужны!
– Кому надо, тому понадобимся. Во всяком случае, я. Ты-то здесь не при чем. – И он исподлобья взглянул на нее. – Ладно, давай так сделаем. Я тебя до деревни подброшу, а ты до дома сама дойдешь, чего там идти – третий дом с краю. Я в лесу до темноты перекантуюсь, потом тебя заберу и – в город.
2
Конечно, это была большая глупость – ехать по лесу, того и гляди, наткнешься на кого-нибудь из деревенских. Идеальный вариант – это спрятать машину в чащобе и ждать, ждать, ждать, пока спасительная темнота не позволит улизнуть в город. Но, вот беда, Вере не комфортно полдня торчать в лесу. Весь напружиненный от страха, Лунин довез ее до края леса. Ей оставалось пройти через открытую прогалину, а там до их «фазенды» рукой подать.
– Родных, если звонить будут, предупреди, я машину чиню, поэтому задерживаемся, – напутствовал жену Лунин. – Прошу тебя, не рассказывай никому о том, что на самом деле произошло. Ни маме, ни папе, ни брату, ни, тем более, детям, вообще никому. Ты же понимаешь, насколько это серьезно?
Она ничего не ответила, хлопнула дверкой.
– Ты понимаешь? – крикнул он ей вслед.
– Не думай, что все такие предатели, как некоторые, – сказала она.
Лунин развернулся и понесся по лесу. Благополучно вернулся на прежнее место и поставил машину капотом вплотную к густой поросли сосняка. Теперь можно было постараться успокоиться и поразмыслить. Ему не давала покоя мысль о том, что жизнь его сейчас может круто измениться. И не в лучшую сторону. Нельзя этого допустить. Убежать с места аварии – дело подсудное. А если бы он остался? Тогда пришлось бы звонить в полицию, дожидаться ее, составили бы протокол. Он дает показания, рядом лежит убитым им человек, свидетелей нет – жена не в счет, как лицо заинтересованное. На него могут запросто завести уголовку. А что, времена сейчас суровые, правду днем с огнем не сыщешь. Или заставят откупаться, масса таких случаев. Нет уж, хрена вам лысого!
– Да, да, хрена вам лысого, – вслух произнес Лунин, вышагивая возле машины.
Да, он правильно сделал, что убежал, если мужичок умер. Причем, Лунин не виноват. Также не виноват был бы машинист электровоза, который видит, как идущий вдоль рельсов человек вдруг бросается под поезд. А если не умер? Тогда это, вроде бы, уже другое дело. Тогда надо было остановиться и помочь – вызвать скорую или увезти в больницу, или перевязать рану, или дать из аптечки таблетки – короче, не оставить человека в беде. Хотя Лунин не виноват, что этот дебил вдруг ни того, ни с сего сиганул ему под колеса! А может, он специально бросился? А что? Решил покончить с собой. Если это так, то пусть лучше бы он умер. И все бы сразу встало на свои места.
Лунин взял из багажника ведерко, надел штормовку, чтобы походить на грибника, и быстрым шагом двинул в сторону шума, долетающего с трассы. До темноты времени было много, он еще замается тут околачиваться, поэтому можно пока прогуляться до шоссе и разведать обстановку. «Нехорошо желать смерти другому человеку. Но я ведь и не желаю. – Лунин размашисто шагал напролом через заросли ивняка и частоколы сосновых посадок. – Просто хочу ясности. Я никому не хотел и не хочу зла. Я жил спокойно, ехал себе, никого не трогал и хочу дальше жить спокойно. У меня других забот хватает».
Вскоре сквозь деревья он увидел трассу, по которой время от времени пролетали машины. Примерно представляя, где он, убегая, свернул с асфальта, Лунин, укрываемый лесом, быстрым шагом пошел вдоль шоссе. Он отшагал уже больше километра, но обочины трассы были пустые, и ему подумалось, что, может быть, весь этот ужас со сбитым мужичком – плод его фантазии? Ах, как хорошо бы было, если бы это был сон, какое бы это было счастье!
Но невдалеке на обочине уже пульсировала проблесковыми маячками гаишная машина… Лунин остановился напротив нее, незаметный в гуще листвы молодых березок, и стал наблюдать. Кроме полицейской «приоры» на обочине стояли еще две легковушки. Один их гаишников сидел за рулем и что-то писал, наверное, протокол. Другой – возле машины – разговаривал с мужчиной в тюбетейке. Лунин жадно искал то, ради чего его принесли сюда ноги. И сразу нашел. Тело в черной спецовке, очень щуплое и необычайно плоское, словно побывавшее под прессом, лежало неподвижно на боку, нестриженным затылком к Лунину. У Павла разом вспотели ладони, к горлу подкатила тошнота. Мужчина в тюбетейке распахнул багажник «форда», вынул оттуда что-то типа большой тряпки, накинул её на голову мертвеца, кивнул гаишнику и уехал. Гаишник достал телефон. Что он говорил, Лунин не слышал: слишком далеко, и машины – по трассе туда-сюда – шумели. У него ослабели ноги, он сел в траву. И затем он вдруг потерял ощущение времени и пространства. Впервые такое с ним случилось на трезвую голову. Очнулся лежащим на спине. Сколько лежал – не понял. В висках ломило. Хотелось пить. На обочине шоссе стояла «скорая» с распахнутой задней дверкой. Человек в белом халате вытянул из «скорой» носилки, положил на землю, сказал что-то гаишнику. Тот зачем-то огляделся по сторонам, неохотно подошел к мертвому телу. Вместе они приподняли труп, положили на носилки, задвинули в машину. Гаишник посмотрел на свои руки, будто впервые их увидел, потом обтер их о брюки. Лунин поднялся и на ватных ногах побрел в глубину леса.
3
Он позвонил ассистентке Кристине и сказал, что сегодня его не будет.
– Там у меня пара пациентов записана, пусть их Эльвира обслужит, если согласятся.
– Хорошо, Павел Сергеевич. У нее на это время тоже пациенты, но это решим, – ответила Кристина.
– Приходила тетка, которая с претензией? – спросил он.
– Да. Она в суд хочет подавать. Сказала, что моральный ущерб будет нам стоить миллион рублей. Я навела справки. Одну коронку ей поставили в «МастерДенте», вторую – в «Элите», третью, видимо, решила у нас. Девчонки говорят, пришлось деньги возвращать, она им тоже судом грозилась.
– Вот мымра! – возмутился Лунин. – Может, нам не бояться суда? Биться до последнего?
– Девчонки посчитали: дешевле вернуть деньги. Да и тетка какая-то не простая, служит где-то.
– Ладно, я подумаю.
Потом он позвонил Ольге и сообщил, что вечером встретиться не получится: завис в деревне, ждет бригаду, которая будет ставить забор из металлопрофиля. О том, что с ним произошло, Лунин рассказывать не стал. Ольга была беременна, пусть срок небольшой, но не надо бы ей пока про все эти ужасы знать.
– Очень жаль, я так ждала сегодняшнего вечера, – сказала Ольга. – Тогда завтра?
– Завтра обязательно. – Лунин, помолчав, виновато продолжил: – Еще не успел переговорить. Пока ситуация не позволяет.
– Понимаю, – сказала Ольга. – Тебе виднее.
От нечего делать и чтобы убить время, Лунин решил поискать грибы. Он бродил по лесу, помахивая перед собой прутиком, чтобы не наткнуться на противную паутину. Хорошо бы найти сыроежек, тогда можно было бы, наверно, заглушить голод, который подкатывал к горлу. Грибов он не нашел, наткнулся на редкие кустики земляники, но разве молодой, здоровый организм ягодой накормишь? Надо идти в деревню да поесть чего-нибудь там. Действительно, чего уж до такой степени трястись.
Позвонила Вера.
– Павлик, ты, наверное, есть хочешь? Я сварила картошки, и у нас сало есть. Давай, я тебе принесу, поешь горяченького.
Голос у нее неожиданно звонкий, напористый, она явно в хорошем настроении. Видимо, для таких, как Вера, в страданиях ближнего есть что-то веселящее. Лунин представил, как она, словно партизанка-разведчица, с корзинкой в руке углубляется в лес, украдкой озираясь по сторонам, как торжественно выкладывает перед ним снедь, как терпеливо и преданно ждет, когда он утолит голод. Этот спектакль ему трудно будет вынести.
– Я сейчас сам приду, – сказал Лунин. – Надоело здесь куковать.
Он нарвал зеленых кустиков земляники с редкими на них ягодами, заполнил ведро, закрыл машину и, как был в штормовке, быстрым шагом, почти бегом подался по лесной дороге в сторону деревни. Ну, якобы ходил за грибами да ничего толком не нашел. Мало ли что, кому какое дело.
Выйдя из леса, он замедлил шаг. Обширную прогалину, залитую солнцем, поросшую крапивой, полынью и репейником, миновал без приключений, никого не встретив. Вдали за зарослями черемухи виднелся «жигулёнок», два мужика кидали в прицеп песок лопатами. Он их не знает, они его, наверняка, тоже, да и далеко, не разглядишь. Вот он уже идет по деревенской улице, а вот и их дом. Вернее, дом не их с Верой, а его родителей – отец купил эту столетнюю хибару с шестнадцатью сотками огорода лет пятнадцать назад. А молодым, когда наметились дети, соорудили пристрой в одну комнатку, чтобы имели свой угол для летнего отдыха. Когда Лунин решил разводиться с Верой, он не хотел делить трехкомнатную квартиру, чтобы не ущемлять детей, и перед ним встал вопрос: а где же ему жить? И придумал построить дом на огороде у родителей. А что? Город близко – двадцать пять километров, асфальт, ехать по времени всего ничего. В Москве, говорят, вообще по два часа домой с работы добираются, а тут топнул – и вот моя деревня, вот мой дом родной. Сруб из бревен – семь на восемь – уже возвышается на огороде, следующий этап – возвести крышу, что Лунин непременно сделает. Но пока это не актуально: они с Ольгой взяли квартиру-двушку в ипотеку.
Лунин торопливо жевал картошку с салом. Торчать в лесу было невмоготу, потому он и потащился в деревню, но теперь он уже беспокоился о машине, представляя жуткую картину, как местные алкаши-наркоманы – а их по деревне хватает – курочат его «логан». Вера налила воду в электрочайник.
– Никому ничего я не стала рассказывать, – произнесла она с улыбкой. – И про то, что ты якобы ремонтируешь, тоже не стала. Сказала маме, что мы в кои веки решили вместе одни побыть. Детей из садика она заберет. Грядки я полила.
Ее жизнерадостность раздражала Лунина. Совсем недавно сидела в машине насупленная после его вчерашних откровений, когда он, стараясь оставаться спокойным, объяснял ей, что ему плохо рядом с ней, что у него уже сердце прихватывает от их совместного проживания. А тут развеселилась. Злорадствует, что ли? Радуется его беде? Может, сейчас как раз и объявить ей, что он уходит от нее? Выложить все, что у него на душе? И будь что будет! И Ольге можно сообщить, что разговор состоялся, назад у него дороги нет.
Вера налила чай ему и себе.
– Может, поговорим? – спросил он, размешивая сахар. – Желательно спокойно, без эмоций.
– Именно сейчас?
– Да сколько можно тянуть? Зачем мучить друг друга?
– Разве я тебя мучаю? – грустно улыбнулась она. – Ладно, говори.
– Только знай, что я к тебе очень хорошо отношусь, ведь ты мать моих детей, – предупредил Лунин.
– Почему тогда постоянно рычишь на меня? Особенно последнее время в простоте слова не скажешь.
– Рычу, потому что… Я раздражаюсь рядом с тобой.
– Надо пить валерьянку, Павлик. Вообще лечить нервы. Но не орать на меня как сумасшедшему. Мне иногда просто страшно становится, кошмар какой-то.
– Вот я и хочу прекратить этот кошмар. – Лунин разгрыз сушку. – Разве ты не видишь, что мы не созданы друг для друга?
– Вот тебе раз! Десять лет были созданы, а теперь вдруг не созданы. Ты чего? – Она иронично вскинула брови.
Лунин подул на горячий чай, подумал.
– Мы же не спим вместе. Разве не понимаешь? – тихо спросил он.
