скачать книгу бесплатно
– Я согласен, – с облегчением выдохнул Октавиан.
– Тогда разъедемся для консультаций и дачи распоряжений о создании временного лагеря, а как только он будет готов, встретимся заново, – подвёл черту предварительной стадии переговоров Лепид.
Переговорщики разъехались в противоположные стороны, переправляясь на свои берега. На острове снова оказались разведчики, они спешились, чтобы разметить место для лагеря.
Октавиан верхом в сопровождении охраны, поднимаясь по склону вверх, встретил шестерых рекрутов под командованием префекта лагеря Тариния Галла. Они спускались к реке, неся на себе упакованную палатку и оборудование к ней.
«Так подозрительно быстро! – удивляясь, молодой полководец тут же и успокоил себя, – Разведчики знали, что так оно и будет».
Двигался Октавиан в сторону от реки вдоль подножья холма. Вот уже перестал слышаться шум воды, деревья за спиной сомкнулись, скрылось из вида само русло, и тогда его взору открылись всадники на просторе, стоящие в боевом порядке и готовые в любой момент прийти на помощь своему предводителю. Спешились у шатра. Отдавая поводья оруженосцу и покидая седло, Октавиан, нагнувшись на входе, проскользнул внутрь. За ним последовал Агриппа.
Октавиан молчалив и задумчив. Прошёлся взад-вперёд, не зная, чем себя занять в такой момент. Легкая прелюдия началу переговоров – трудности их дальнейшего продолжения. Хотя был он и молод, но такие истины ему уже доступны.
– Перекусим? – обратился он к Агриппе.
– Можно, – согласился друг, – только нашему делу это вряд ли поможет.
– Но и не повредит, – уже более оптимистично произнёс Октавий.
Они уселись за походный столик на такие же раскладные табуреты. Откинут полог, и сквозь проём виднелось солнце, повисшее над холмами. Хотя поздняя осень, ночью и по утрам уже холодно, но днём слегка припекало. Август надевал вниз вторую тунику и шерстяной нагрудник, оттого ему стало жарко, и он даже немного вспотел. Прежде чем приняться за трапезу, он надумал избавиться от панциря, который свою представительскую функцию выполнил, а иных баталий и не предвиделось. Оруженосец, вольноотпущенный Келад, проворно исполнил волю хозяина. Тем временем второй слуга, Ликин накрывал стол. Октавиан в походе мог в любое время изъявить желание перекусить, и слуги к такому режиму привыкли. Блюда по-походному неприхотливы и не слыли изысканностью.
И на этот раз на столе оказались грубый хлеб, нарезанный крупными ломтями, несколько стволов латука, собранных в пучок, огурцы, ягоды толстокожего винограда, сушеные яблоки, вино и вода в кувшинах.
Ликин разлил по кубкам рейтийское вино, наполнил неглубокую миску водой – для Октавия, тот любил размачивать хлеб в холодной воде.
Октавиан поднял кубок и произнёс:
– За успешные переговоры.
Агриппа молчаливо присоединился. Они выпили. Октавий неспешно приступил к трапезе, Агриппа нехотя взял несколько виноградин, у него совершенно отсутствовал аппетит.
– Как думаешь, наш троянский подарок пришёлся ко двору? – спросил его Октавий.
– Думаю, что пришёлся, они проглотили наживку, а времени на проверку у них нет, – ответил Агриппа.
Это по его инициативе был перехвачен гонец Лепида, доставляющий тому послание от соглядатая из Македонии о передвижении войск Кассия и Брута. Дезинформация носила уже иной характер: в послании говорилось о намерении некоторых сенаторов начать сепаратные переговоры с Кассием и Брутом, то есть фактически о создании военной коалиции против мятежного Марка Антония. Объявленные по инициативе Октавиана «врагами отечества» убийцы Цезаря будут прощены, если выступят на стороне сената. Послание возымело действие, Антоний и Лепид сами стали искать союза с Октавианом. Антоний даже простил сыну Цезаря подосланных убийц, миссия которых непостижимым образом провалилась.
– Мне придётся расстаться с консульством, – с сожаленьем произнёс Октавий.
– Да, консульство теперь будет не в почёте, – согласился с ним Агриппа.
– Знаешь, что сказал о нас Цицерон? – продолжил затем Марк.
– Ну и?
– Молодые хотят всё и сразу, а получают ничего и постепенно.
– Что ж, неплохо сказано, боюсь, я не сумею его отстоять, как будущий противовес Антонию, – посетовал Октавиан.
– Почему? – удивился Марк.
– Антоний не отступится, из трёх его врагов Цицерон самый доступный, – пояснил молодой консул, – Брут далеко, а со мной временно приходится мириться.
– Тогда пусть наш оратор отправляется в Тартар, теперь там ему и место, он своё уже отпел.
– Неплохо было бы туда отправить и половину сената, – злобно продолжил Октавий, откусывая размоченный хлеб.
Он кивнул слуге, и тот снова наполнил кубки.
– Не достаточно ли? – возразил советник и друг, – нас ждут непростые переговоры.
– Потому и выпьем, чтобы быть раскованней, – отклонил возражения Марка Октавиан.
На этот раз они выпили без речей. Агриппа снова отправил в рот лишь пару виноградин, произнеся при этом:
– Что тебя с таким неистовством толкает на борьбу со всем светом, неужели месть?
– Мне кажется, что не месть и даже не ненависть.
– Тогда что? – Марк удивлённо посмотрел другу в глаза.
– Сам не знаю, откуда-то изнутри поднимается беспокойство, похожее на мелкую дрожь или дурноту, предшествующую рвоте. Это состояние вынуждает меня действовать. Если поступаю правильно, оно исчезает, если нет, продолжает терзать. Мне чудится, будто кто-то стоит за моими плечами, передавая мне это беспокойство, – впервые Октавиан откровенно высказался о том, чем давно мучился с той самой поры, когда весть об убийстве Цезаря настигла его.
– Ты думаешь это он? – продолжал пытать его Агриппа.
– Всё может быть, – уклончиво ответил тот, смотря на Марка и одновременно на ощупь ломая хлеб.
– Он жаждет мести? – повторился Агриппа, опуская взгляд на стол и следя за движением рук Октавия.
– Не думаю, скорей уж власти, – отвечая, Октавий потянулся за стеблем латука.
– Как это?! – удивлённо воскликнул Марк, сопровождая взглядом руку собеседника.
– Внутреннее желание человека создает себе помощника, духа желания, который не позволяет человеку загасить намерение. Этот дух усиливает само желание, преобладая над другими и подвигая человека к конечной цели – исполнению желания. У Цезаря таким духом была власть. Императора не стало, но дух желания сохранился, он очень силён, он стремится к конечной цели. Он жаждет властвовать. Он хочет, чтобы дело Цезаря – абсолютная власть – продолжалось, только тогда есть возможность обрести покой.
– А как же сенат, демократия, народ?
– Сенат – это не лоно демократии, а лишь дробление власти. В сенаторах нет искренности, каждый из них заражён духом Цезаря, стремясь властвовать в одиночку и не желая ни с кем делиться. Но они все трусы, боятся своих внутренних желаний, и борьба на два фронта делает их слабыми. Они ненавидят друг друга и тех, кто открыто заявляет о своих претензиях на лидерство. Они начинают борьбу с таковыми, делая вид, что это и есть демократия. В борьбе со злом побеждает добро, а усиливается зло. Кто не боится своих искренних намерений, тот и побеждает.
Рука говорящего не останавливалась не на секунду, разрывая салат на кусочки и отправляя их в рот. Взгляд Агриппы снова добрался до лица Октавиана. Оно было сосредоточенным. Вино, видимо, ещё не оказало своего расслабляющего действия на мимику, или энергетика мыслей держала мышцы лица в тонусе.
«Мне не понять: он так тщеславен или всего лишь скромен», – обозревая друга, Марк мысленно заглядывал в себя.
– Получается, что ты духовный приемник Цезаря, а сенат пока этого не узрел? – Агриппа сделал парадоксальный вывод скорее для себя, чем для Октавиана.
– Возможно.
– Тогда, как дух Цезаря воспринимает триумвират?
– В этом отношении мне сейчас спокойно, значит, мы поступаем правильно. Беспокоит лишь одно: где мы возьмём денег, чтобы исполнить обещанное Цезарем.
– Это, наверное, грызёт и противоположную сторону, пусть предлагают, а мы будем думать соглашаться или нет».
«Жажда власти, коварство, злобность… Ничего неожиданного, – прокомментировала текст Яна. – А ты не так прост, оказывается, – она посмотрела на марширующего Октавиана, – есть в тебе загадка».
Яна взглянула на световые часы в углу панели: десять минут первого. Время обеда. В этот момент в комнату без стука вошла Василиса:
– Ты, смотрю, совсем заработалась. Даже потеряла счёт времени.
– Да немного «кексонула», – согласилась Яна.
– Не вижу ничего нужного в изучении слишком древней истории, – Васька скосила взгляд на голограмму, – ведь никакого влияния на нашу жизнь эти предки уже не оказывают.
– Не скажи, – задумчиво возразила Яна, – я начинаю понемногу убеждаться, что оказывают, и немалое.
– Просвети, – хмыкнула Василиса.
– Да я сама ещё толком не разобралась, но, погружаясь в пучину древности, я всё больше и больше теряю себя в настоящем, я растворяюсь в сознании того времени, как будто я не я, а вот он. Их поступки, их высказывания могут, западая в душу, менять её состояние.
– Это что, прикол?
– Может и прикол. А вдруг нет? – рассмеявшись, Яна серьёзно уже добавила: – Вот, к примеру, историческое наблюдение: если чиновники государства экстренно решают проблемы ветеранов, то дела в том государстве не совсем хороши – это уже стало традицией.
– Ты снова шутишь? – переспросила Василиса, заглядывая подруге в лицо.
– Вот теперь нет, – ответила та и, мягко подтолкнув собеседницу, произнесла: – Ладно, пошли трапезничать.
Подружки на лифте спустились в столовую, на третий этаж. Когда обед подходил к концу, на свободное место без разрешения плюхнулся прыщавый верзила. Колян, так кликали невежу, а по-настоящему Андрей Николаев, прочувствовав ситуацию, извинился:
– Простите за беспардонность и приятного аппетита, я всего лишь на пару сек.
– Спасибо, время пошло, – жёстко ответила Яна за двоих. Приятель был её.
– Ян, ты окончательно завязала с «никцами»? – спросил тот.
– Пока не знаю, но в ближайшее время играть не собираюсь.
– Может, продашь своего героя, есть очень хороший покупатель, – заторопился парень, – это бизнес, ничего более, пойми, мы можем очень хорошо заработать.
– Кто это мы? – с насмешкой спросила Яна, хотя по интонации можно было догадаться, что ответ ей известен и так.
– Ну, ты, я и ещё один чел, – смутился проситель.
– Если я захочу продать, то обойдусь без посредников, – раздражённо пояснила она. – Всё, время вышло, свободен, ты мешаешь нормальному приёму пищи.
– Ухожу-ухожу, – вставая, подобострастно засуетился верзила, – просто через визарь к тебе нет доступа.
– Придурок, – бросила ему вслед Яна, когда тот уже не мог слышать её. – Шестёрка Мамона, из-за них игру пришлось забыть.
Объяснять Василисе, кто такой Мамон, не было нужды. Весь состав колледжа, включая преподавателей, знал Мамонова Антона – сына главного спонсора. Его пребывание в колледже не было связано с коррекцией образования. Учёба для Антона – это вид развлечения, в колледже он сколотил группу друзей, любящих повиноваться, и ни в чём себе не отказывал.
– Это ты об игре с бредовым названием? – нехотя вникала в ситуацию подруга.
– Да никакого бреда, официальное название «Цивилизация победителей», а первый вариант был вообще труднопроизносимый – «Ницшеанская цивилизация», герои там «никцианцы», совмещение слов: Ника – богиня победы и Ницше – философия о суперчеловеке.
– Ну, теперь я въехала, просто раньше думала про форумные ники. Так в чём суть игры?
– Нужно из своего персонажа создать супергероя, чтобы он уберёг от порабощения планету Земля, спас цивилизацию.
– Что в том прикольного?
– Чтобы стать сверхгероем, нужно отыскать в себе частичку бога для её убийства, а затем постоянно бороться с государством, попутно уничтожая слабых.
– Фу, какая гадость, – поморщилась Васька, – что, в правилах так и записано?
– Нет, конечно, в правилах написано другое, но суть такова. Кто её поймёт, тот далеко продвинется по уровням.
– И сколько там уровней?
– Пятьдесят шесть.
– На котором остановилась ты?
– Я прокачала своего «никца» до сорок восьмого.
– А у Коляна с компанией?
– Они не могут подняться выше пятнадцатого, за исключением Мамона, тот купил себе последний уровень, да видно игра потеряла смысл, не с кем тягаться.
– А наши пацаны?
– У Яна и Свата – по тридцать шестому.
– Молодцы!
– Ну, так…
Возвратившись в номер, так в общежитии по образу гостиницы называли квартиры, подружки разошлись по комнатам.
Яна сразу же приступила к дальнейшему чтению материала по Августу, а Василиса решила вздремнуть часочек, так как вечером намечался поход в ночной клуб.
Янка быстро пробежала текст, где освещался сам процесс переговоров на островке о создании триумвирата, останавливаясь лишь на меркантильных вопросах, кому и что досталось.
«Триумвиры планировали использовать полученную власть для раздела провинций между собой и созданию проскрипций (списки лиц, объявленных вне закона) против политических противников, свои чрезвычайные полномочия прикрыли формулировкой «для устройства государственных дел».
«Вот так и зарождалась «западная демократия», всё по закону и шито-крыто», – прокомментировала мимоходом Яна сухие фразы энциклопедического текста.
«Необходимые денежные средства для пополнения своих личных бюджетов и обеспечения требований ветеранов триумвиры планировали взять от реализации имущества проскриптов, а это ни много, ни мало около 300 сенаторов и 2000 всадников состоятельных семейств и кланов. Составление самих списков потребовало около трёх дней. В такой список по инициативе Антония был включён знаменитый политический деятель и оратор Цицерон, хотя Октавиан и возражал, но под натиском Антония ему пришлось уступить».
