скачать книгу бесплатно
Жить по очереди, кто первым предложил эту идею? И почему не прославился?
Когда она спит, и я вижу её лицо, такое расслабленное и сытое, её волосы, её руки, плечи и… или это мне грезится?.. сияние вокруг её головы, что покоится на мягкой подушке, мне не нужно ничего больше, только лечь рядом, положить усталую голову на её подушку и, вдыхая запах её духов, расслабить своё тело и замереть, уснуть и пролежать вот так, без движений, без мыслей и боли до конца дней и дольше, чем потребуется червям, чтобы сожрать моё тело в земле, если меня не кремируют, и моим костям чтобы сгнить.
Я хотел бы, чтобы меня кремировали.
Зачем я себя утешаю?
........................................................................................................
Если она захочет съесть мой завтрак, пусть ест.
Она говорит, что ей теперь нужно больше калорий.
Она говорит, что я был пьян и поэтому ничего не помню. Наивная, она думает, что мужчина может забыть, если что-то было. Пусть даже он был пьян.
Через неделю она скажет, что это была шутка.
Она говорит, что я был пьян.
Я пытаюсь понять, как я оказался здесь, вспомнить тот вечер,– инстинкт собственника или инстинкт труса, разве это не одно и то же?
Я помню перед собой её ноги.
Было темно, я шёл. Я помню свет фар, ударивший мне в глаза.
Как же это могло случиться, ведь я никогда не знакомлюсь с девушками на улице? С женщинами, с мужчинами, ни с кем.
И как могло получиться, что я ещё жив?
Она говорит, что я был пьян, и теперь ей нужно больше калорий.
Когда ты теряешь память, ты оказываешься в роли умирающего, богатого и бездетного – все хотят воспользоваться ситуацией. И все уверяют, что любят тебя. Поди проверь.
Сколько у меня было при себе денег?
Зачем Наполеон объявил России войну?
Когда было открыто бета-излучение? Кто основал Трою?
Зачем она так шутит? Если бы что-то было, я бы помнил хотя бы это.
Кто она?
Я знал, что это когда-нибудь случится со мной, и боялся.
Она сказала, что нельзя жить, замкнувшись в своей скорлупе.
А я сказал, что всегда хотел умереть, не жить. Но на самом деле я просто боялся.
Как это было на самом деле?
Ночью мысли подобны снам. А сны подобны салфеткам, уложенным в коробку специальным образом. Выдернешь одну – показывается край другой. И так, пока они все не кончатся, и не настанет утро.
Всё когда-нибудь кончится, даже сны.
Спи.
А как же… Ничего, спи.
Она спит.
Спи.
........................................................................................................
Да спи же ты, наконец!..
. . .
Как часто приходится хитрить, чтобы сказать правду. Искусство говорить – это искусство недосказывать. И вовремя уходить – до свидания. И неважно, куда ты уходишь, неважно, что там, куда ты уходишь, не лучше чем здесь. Но ты уходишь. Пусть это иллюзия, и как образно замечено, нельзя уйти из дома, переходя из кухни в ванную и обратно, но ведь говорят же, и не глупые люди, что жизнь – это не состояние, а процесс. Вот Лао Цзы, мудрый был человек, сказал, между прочим, что нельзя войти в одну реку дважды. Это… ну с чем бы это сравнить… да хоть с электроном – меняет орбиту и излучает квант энергии, то бишь, свет. Сегодня здесь – завтра там – как Фигаро. Если ещё петь научиться, так совсем красота. А если петь не умеешь, так говори по-человечески, чего тебе надо. Вот этого? Нет? А чего? Вот этого? А знаешь, сколько это стоит? Нет? А деньги у тебя есть, вообще? Ты чего сюда пришёл? Что? Вот этого? Ты деньги сначала покажи! – – А я и хочу-то немногого – выращивать капусту, как один римский император, и орехи кушать, как один миллиардер, американский, кажется. Просишь-то ведь немногого. Ну, не желаете вы ничего этого знать, ну, наплевать вам на то, что я тут раскапываю – ладно, дело ваше. Надоело всё, заработать бы побольше денег да удрать… Умри! Умри, и уйдёшь от нас на все четыре стороны, или сколько там измерений во Вселенной, согласно новейшим научным исследованиям. Умри, и катись! Так дайте же умереть. Что тебе дать? Ты фильм видел про Клеопатру? Умереть он хочет по-красивому, ишь, какой полководец нашёлся. Сети, душно мне, сети. Сети!
Сети, душно мне!
Я задыхаюсь, она говорит, что это пройдёт.
Что я был пьян, что это пройдёт. Надо только ещё чуть-чуть выпить.
Душно мне.
– Изучай "Бхагавад-гиту".
Вот. На, читай. "Бхагавад-гиту" – пять долларов за штуку плюс почтовые издержки. Можешь за рубли. Что? А деньги у тебя есть?
Ты ведь хитрый, гадёныш. Тебе ведь не капуста нужна, а императором быть, не орехов тебе хочется, а миллиардов этих. А потом видали тебя с этими миллиардами.
Видишь, погода плохая? Сиди дома.
Сиди дома, возделывай сад семейных радостей.
Возделывай китайский сад пыток.
Возделывай сады Семирамиды, возделывай поле под вязами.
Так я же сказал про эти миллиарды, чтобы вам понятнее было, про императора, чтобы понятнее было.
– Да ты что нас, за дураков держишь?
Я уже вторую ночь не могу уснуть, что-то со мной сделалось. Пытаюсь вспомнить – страшно. Какие-то кошмары в голову лезут, вроде паука размером с танк и с красными волосатыми ногами, или того хлеще.
Лучше не вспоминать.
Лучше не вспоминать, как ты оказался здесь, на этой планете, почему ты здесь. Лучше верить им на слово, чем пытаться придумать новый язык.
Может быть, там, где ты жил, изъясняются при помощи жестов, и никакого другого языка там нет, ведь ты не знаешь. Ты пытаешься изобрести язык твоей планеты, а его и нет вовсе.
Ты придумываешь то, чего нет, и не можешь вспомнить, потому что этого нет!
Ведь ты не знаешь!
Что, страшно?
А ты поищи. Поищи там, где страшно. – – Это секрет.
Просто сейчас все спят, никто, кажется, не подслушивает, если только через какие-нибудь микрофоны или скрытой камерой, хотя между нами, пусть подслушивают, всё равно не поймут. Это секрет. Ищи там, где страшно.
– Так значит, вспоминать, как это было?
А что это, между прочим, за диалог такой идиотский? Что, раздвоение личности началось?
Она не говорила мне, что я выгляжу сумасшедшим. Может быть, не хочет меня травмировать?
Если бы она боялась меня травмировать, она не стала бы врать про то, что я переспал с ней, и теперь ей нужно больше калорий.
Так не говорят, если не хотят травмировать.
Я-то знаю, что это шутка.
........................................................................................................
Они пришли на его выставку, а он носился по залу с палитрой и то и дело, расталкивая глазеющих посетителей, пробивался к какой-нибудь из своих картин и под негодующие выкрики или благоговейный шёпот подправлял в ней что-нибудь. Кончилось тем, что его арестовали за порчу шедевров.
Когда он умер, все, наконец, облегчённо вздохнули. Теперь он больше не сможет испортить спектакль, испортить им вечер, костюм, уронить мороженое на вечернее платье, уронить себя в их глазах. Ах, вы бы только слышали… ах!.. И это при дамах!
Он боялся ослепнуть, этот страх преследовал его всю жизнь, его кошмар. Он пытался забыться, тщетно – он только сильнее натягивал невидимую нить. Он и пил-то от страха, а выходило ещё хуже…
– Что, братец, каково теперь?
– Это вы про кого?
– Да так, был тут один.
........................................................................................................
Ощущение пустоты.
Лёгкий толчок неизвестного происхождения, утро без имени.
Все спят, ещё никто не проснулся.
Зелёная поверхность ковра пахнет псиной.
Батарейки сели. Наушники валяются на покрывале кровати.
Белые стены кухни.
Расстояния измеряются звуком, лишь тишина безмерна.
У него ещё нет имени, даже имени.
И, наверное, памяти.
У него ещё нет памяти.
Когда-нибудь она объяснит ему, как он появился на свет, а мне будет даже нечего возразить.
Слова как слизь, не имеющая вкуса – всё дело в приправе.
Сейчас где-нибудь заверещит будильник.
Они станут просыпаться, будить друг друга, хлопать дверями, занимать очередь в туалет, громко разговаривать............….
И она проснётся.
........................................................................................................
. . .
Пелена тумана, скрывающая сигнальные огни сторожевых башен побережья, тёмные волны, смутное беспокойство. Берег странных садов, где живут звери, много раз описанные в текстах пергаментов, где подробно объясняется, почему никто и никогда не видел их, и как они выглядят.
Ловчий успокоится лишь тогда, когда увидит что-то похожее на то, что он видел раньше, и тогда он построит стены и станет расписывать кувшины. И пить от скуки или от жажды; вода нашептывает ему сны, что бегут быстрее чем тени от света и пугливее самых чутких зверей.
Только сытый станет изучать повадки несъедобных рыб.
Сытый рыболов, что, позёвывая, читает в газете о похождениях голодных героев. Он знает, какой пустырь застроят в первую очередь.
Здесь территориальные воды, сюда нельзя заходить на судах, если у вас вместо ушей коровьи хвосты, или вместо головы чайник.
И вообще, вам здесь нечего делать.
Кролики, наряженные охотниками, ставят капканы на волков и ловят мышей при помощи хитроумных ловушек. Они курят на ветру папиросы и стряхивают пепел в зелёный мох, пахнущий гнилью. Лопочут между собой и поглядывают на предрассветное небо как офицеры одной армии за минуту до начала войны.
Я прячусь в траве, хотя проще было бы уйти и спрятаться в тумане.
Грязь чавкает под ногами заблудившихся на болоте туристов.
Кривые деревца растут где попало. Ловчие спят, убаюканные мемуарами первопроходцев; я смотрю на них с завистью. Не знаю, почему я упрямлюсь и не выпью таблетку – здесь их продают в каждом киоске. Всё обрывочно.
Не видно никакой связи, и мне скучно как в слишком большом музее, когда картины падают одна на другую как при погроме и образуют громадную кучу, живописность которой символизирует хаос и головную боль. У некоторых это получается – привязывать шарик к его собственной тени и с безмятежной улыбкой заявлять, что он никуда не улетит, если только правильно выполнять дыхательные упражнения.
