скачать книгу бесплатно
Граффити любви
Серена Никки
Я выросла в детском доме. Меня нашел дворник на улице, когда мне было несколько месяцев, и я не знаю, кем были мои родители. Мое имя – Коралина, но все зовут меня Пикассо. Художница. Мне нравится рисовать. Так я расслабляюсь, отвлекаюсь, забываюсь. Кто-то из друзей искал адреналина, а я рисовала. Безобидно, не опасно и совершенно не вредит здоровью. Я окончила среднюю школу нормально, и не скажу, что мне было плохо. Свои не лезли в душу, а домашние боялись связываться. Я сразу обозначила свою позицию в классе, и с Пикассо не связывались. Мне нравилось граффити, и, проезжая на автобусе, все любовались моими творениями. Жила я в общежитии. Вечерами подрабатывала, где придется, и однажды в моей жизни появился Никита Валерьевич Серов… С его появлением и началась вся эта заварушка…
Серена Никки
Граффити любви
Пролог
– Пикассо подъем, на лекции опоздаем, – это была моя подруга Дакота. Почему Дакота? Да потому что она была похожа, как две капли воды на Дакоту Фэннинг.
– Отстань, я вчера поздно пришла с работы. Я не выдержу скоро.
– Ты что издеваешься? Подняла свою тушку с кровати и быстро на занятия. Ты же знаешь, что нам нужно это чертово образование.
– Окей, подруга, замолчи, встаю я уже, – я резко встала и чуть не упала обратно в постель. Закружилась голова. Работала я много, а вот ела мало, видимо причина была в этом.
Мое имя Коралина Дмитриевна Зимина. Фамилию дали такую, потому – что зимой меня мамочка выбросила из своей жизни, когда мне было три месяца, а Дмитриевна. Дворника так звали. Имя дали детдомовские девчонки. Кто-то из воспитателей сказал: «Не мир, а кошмар какой – то, ребенка выбросили». И кто – то добавил из девочек: «Коралина в стране кошмаров». Так меня и звали, пока я не начала рисовать на стенах в нашем детском доме, и где-то с двух лет я стала Пикассо. Я отличалась высоким ростом, и мы с подругой были чем-то похожи. Одинакового роста, с одинаковым блондинистым цветом волос и голубыми глазами. Только у меня глаза были карие, а свой цвет волос каштановый, но я часто меняла себя с помощью контактных линз и краски для волос. Наши прозвища прилипли к нам еще в детском доме, так что, и в академии нас так называли. Из детского дома были в нашей группе только мы, поэтому, сначала парни клеились, вроде как доступные, раз папы, мамы нет, но оказалось, что Пикассо и Дакота не из робкого десятка. Пара сломанных носов, и так по мелочи. От нас отстали, и мы спокойно продолжили учебу.
– Ты сегодня вечером опять на заказе, Пикассо?
– Да не знаю, там какой – то загородный дом или офис даже. Попросили изобразить какую-нибудь природу.
– А ты чего?
– Водопад, зелень деревьев, лазурного неба кусочек и лебеди, – вдохновенно произнесла я.
– Круто, покажешь фотки?
– Покажу, как с заказом закончу, – мы прибыли в академию вовремя. Я припарковала свой велосипед на свое излюбленное место. На асфальте была картина, орел в черном лесу и пометка P.S. Все в академии знали, что это место мое, и никто даже не помышлял поставить свою машину на мое место.
Мы отправились на занятия в главный корпус. В этом здании кирпичная фасадная стена была выкрашена в персиковый цвет. Я любила свой город – Брянск, а учиться в Брянской академии народного хозяйства при Президенте РФ было престижно.
– Смотрите, пацаны, Дакота с Пикассо явились.
– Не запылились, – добавила я, – мальчики, проблемы? Нет, так я вам их устрою.
– Ладно, забей, Пикассо. Чего вызверилась? Никто с тобой ссориться не собирается, если списать физику дашь. Никто не сделал.
– Да, держи, Славик, этого добра не жалко. Тетрадку сам преподу сдашь, – я резко развернулась и случайно наткнулась на мужчину.
– Юная леди, осторожнее, пожалуйста, внимательнее, – его рука коснулась моего плеча, и я от такого близкого контакта почувствовал запах дорогого парфюма.
– Себе скажи, отмороженный, – тихо, под нос буркнула я.
– Что ты сказала? – переспросил мужчина, высокий кареглазый красивый и очень так проницательно на меня посмотрел. «Видимо, это новый препод», – предположила я.
– А что я сказала? – сделав невинное лицо, ответила вопросом на вопрос я.
– Кто отмороженный? Леди, это ты про меня?
В это время прозвенел звонок и я, быстро закончила нашу беседу. Я просто вырвалась и сбежала, а моя подруга осталась стоять с парнями из нашей группы, и они поняли, что к чему.
– Дакота, что за трехходовые схемы? Теперь мы дружим?
– Заткнись, Славик, я Пикассо просто прикрываю, слепой что ли.
– Ладно, пошли на лекцию.
Дакота скоро появилась в аудитории, в которой я уже сидела, положив кепку на стол. Мой внешний вид давно никого не смущал. Рваные джинсы, черная толстовка и футболка с принтом, в виде граффити. Кроссовки были на высокой платформе с мощным протектором белого цвета.
Сейчас был урок «Ценообразование в экономике», и мы ждали нашего учителя.
Урок начался, а преподавателя не было, и вот минут через пятнадцать нашего ожидания дверь открылась, и вошел тот самый отмороженный, с которым я столкнулась недавно. Я буквально замерла, наблюдая за ним.
– Ничего себе дела…– я заволновалась, и мне хотелось слиться с партой, а мужчина пристально посмотрел на нас на всех, и его взгляд задержался на моей персоне. Ну, все, ох и не любила я этот взгляд. Когда на меня так смотрели в школе, это означало только одно. Преподаватель будет испытывать мои нервы на прочность.
– Добрый день, группа управленцев. Мое имя Никита Валерьевич Серов. В этом месяце я проведу у вас практическую часть по предмету "Ценообразование и инвестиции". По итогам экзамена я заключу контракт со студентами, которые по окончанию академии автоматически зачислятся в штат нашей компании «Standard Oil». Вы будете работать в экономическом отделе, который я возглавляю в Сан – Диего. Выберу трех самых лучших студентов. Всем понятно?
Наши студенты заметно оживились, и только я хотела спрятаться под парту. «Девочки, вперед, в нашу деревню барин приехал. Давайте как-то проявитесь красавицы, а то упустите свое счастье».
– Никита Валерьевич, строго спрашиваете на экзаменах?
– Какие темы готовить?
Ну оживился народ. Правильно общайтесь, может урок так быстрее закончится.
– Ребята, все вопросы во внеурочное время, – пресек волнения в группе Никита.
В нашей группе как-то все притихли, и новый препод, с которым я изначально виртуозно испортила отношения, начал лекцию. Диктовал довольно вкрадчиво. Я успевала. По окончанию лекции все окружили его, за что я была очень признательна моим одногруппникам, и отправилась на следующую пару. Оценки у меня были самые высокие, но я не рвалась отвечать у доски. В детском доме таких не любили, а преподы меня особо не спрашивали. Я получала свои оценки только по результатам за экзамены или проекты, от которых не отвертишься, если уж тебя учитель озадачил.
Я уже сидела на следующей лекции, и звонок еще не прозвенел, когда Никита Валерьевич уверенно шагнул ко мне.
– Юная леди, пройдите со мной, – в приказном тоне заявил этот очень наглый препод. Ну все, здравствуй дедовщина.
– Окей, ведь не отвяжешься теперь, – не выдержала я.
– Никита Валерьевич, а куда вы Пикассо забираете?
– Как? Пикассо? – переспросил мужчина, уверенно взял меня за руку и вывел из аудитории.
– Говори…те – надменно отозвалась я.
– Ты не хочешь извиниться за грубость? – спросил Никита Валерьевич.
– Возможно, если у Вас есть доказательства, что я нагрубила, тогда окей, – я никому не позволяла вытирать об себя ноги, даже преподам. Они вообще со мной особо не связывались, а этот явно бесстрашным был. В словесной перепалке мне все проигрывали, и я сдаваться не собиралась.
– Тебе доказательства нужны? Ты с кем вообще разговариваешь? – ох как он на меня смотрел. Если бы взглядом можно было убивать, то я бы умерла на месте сейчас, честное слово.
– Это Вы меня спрашиваете, с кем я разговариваю? Мне кажется Вы не в ладу с собой. У меня урок, а после уроков напишите мне в вайбере, сэкономите время себе и мне.
Я попыталась вернуться в аудиторию, но Никита не позволил и снова схватил меня за руку. Не сказать, чтобы было грубо, и все-таки мне очень захотелось разбить его прекрасный нос, но я сдержалась, пока.
– Пошли к ректору. Поговорим в его присутствии, – ну конечно. Если так мне говорили, то все, считай победа за мной, и скоро Никита Валерьевич узнает почему.
– Как бы Вам не пожалеть потом об этом. Руки убрали. Не люблю, когда моё личное пространство нарушают.
– Давай пошевеливайся, дамочка.
Как же он меня раздражал этот новый учитель, но у него было право отвести меня к ректору. Я там поначалу часто бывала, за то же, и ректор особо не удивится, увидев меня.
– Павел Владимирович, это девчонка совершенно не умеет себя вести, – ректор относился ко мне хорошо. Мы даже чай вместе пили, когда я у него на даче стену в главной комнате оформляла в восточном стиле. Да, ректор знал про меня все, и мы были друзьями. Он всегда говорил, что была бы я помладше, он меня бы удочерил, и жена его не была бы против. Маргарита Ивановна все пыталась меня переделать и заставить носить платья, но я не сдавалась.
– Пикассо, снова ты? Уже успела закуситься с новым учителем?
– Владимирович, урок идет, а сегодня важная тема, и новый препод не въезжает. Перетрите с ним тет-а-тет, а я может, пойду. Давайте, после пар забьемся, и там что-нибудь порешаем. Знаете же, что не списываю, а кто мне в голову знания добавит, если я буду тут с вами разговоры разговаривать?
Никита Валерьевич от моих речей в осадок выпал, а ректор нет. Я ему как в том фильме «Джентльмены удачи» под диктовку весь словарь нашего детского дома с переводом пересказала, и ректор записал. У него был внук – тинейджер, и он не всегда понимал его, а после моих разъяснений начал с ним общаться на равных.
– Ладно, Пикассо, твоя правда, исчезни уже, – ректор обратил внимание на то, какими глазами Никита Серов на меня смотрит и усмехнулся. Дверь за мной захлопнулась.
– Павел Владимирович, и это все?
– Никита, отстань от Пикассо, не надо этого делать, а то бог накажет.
– Меня бог накажет? Вызовете ее родителей, пусть проведут беседу с этой леди.
– Родителей? Это весьма затруднительно.
– Так что же, мы так все оставим?
– Никита, она хорошо учится. У нее почти самые лучшие оценки на потоке. Да, характер Пикассо на лицо, но у нее жизнь не простая.
– Можно посмотреть ее личное дело? – спросил Никита Валерьевич.
– Оно в канцелярии, можете взглянуть. И не приводите ее сюда больше. Про Пикассо я больше ничего слышать не хочу, и не мешайте ей учиться, иначе будете иметь дело со мной.
– Что между вами, Павел Владимирович?
– Не то, что вы думаете. Я уже стар для того, чтобы заводить любовниц, но Пикассо – мой друг, и я не позволю ее обижать.
– А почему Пикассо?
– О, это длинная история. Захочет, сама расскажет. Вы учитель, ищите подход к особенному ребенку.
– Она уже взрослая.
– Никита, если у Вас все, то у меня важное совещание. Добро на практику и на трех студентов я подписал, так что занимайтесь своим делом, – Никита вышел из кабинета вне себя от злости и негодования. Его поставила на место наглая девчонка.
Глава 1. Аэрография на «память» учителю…
Лекции сегодня я слушала в пол уха. В груди горела странное чувство. Злость, какое-то волнение. Не понимала я сама себя, но решила, как-то отогнать все это из своего сердца и сосредоточиться на учебе.
«Учеба, это самое главное в жизни, потом я найду хорошую работу и наконец-то смогу оформить ипотеку, чтобы купить себе квартиру. Маленькую, возможно, на окраине города, но свою. Да, я понимаю, что мне положено жилье, но не особо надеялась на чудо. Там как-то все сложно с оформлением. Ректор обещал помочь, но если выйдет все, я только спасибо ему скажу, и буду жить, надеюсь, долго и, возможно, счастливо». Уроки закончились, и ко мне подбежал Славик.
– Чего тебе, ошибка природы? – этот парень был единственным сыном судьи нашего города и то, что он немного нарушал закон, для него не несло никаких последствий.
– Хочешь расслабиться сегодня в клубе? У меня есть очень веселые конфетки, тебе понравится.
– Славик, я сладкое ненавижу, ты же знаешь.
– Да ладно, чего ты ломаешься, весело будет.
– Славик, сгинь, матом прошу, – серьезно отозвалась я, и толкнула парня в грудь.
– Скучная ты, Пикассо. Иди-иди на свою работу. Так всю жизнь и проработаешь на дядю с тетей, а со мной ты можешь вырваться в люди, – вот я же почти ушла, а он зацепил-таки меня. Я вернулась.
– Славик, замуж, что ли возьмешь? – и так внимательно на него посмотрела.
– Чего? Да нет, но у меня есть квартира. Мы можем встречаться, и я тебя уверяю, тебе понравится.
– Не понравится, – выдохнула я.
– Почему, Пикассо? Ты мне нравишься, и я ведь тебе тоже нравлюсь.
– Славик, отстань, не собираюсь я быть подстилкой для мажора, ну не мое это. Извини, понимаешь, Славик, сердцу не прикажешь.
– А кто тебе нужен? Ты детдомовская, и максимум продавщицей станешь. Всё.
– Славик, отстань от Пикассо, а то я тебе ринопластику сделаю, а пластический хирург из меня такой же плохой, как из тебя парень художника, – Дакота пришла мне на помощь.
– Ты чего так долго, Дакота? Ждать устала, а тут как назло этот Славик.
– Славик – это диагноз, Пикассо. Терпение, подруга. Ладно, идем уже, спать хочу, есть хочу, домой хочу.
– Идем, мне на работу скоро, а там этот загородный дом так далеко находится, так что к полуночи бы добраться обратно.
Наконец мы вышли из административного корпуса, и я заметила, как на моем месте, погнув мой велосипед, стояла машина – серебристый БМВ.
– Пикассо, держи себя в руках, – предостерегла меня моя подруга.
– Ну, все, я этому гаду, за велик, такое сделаю, – я скинула рюкзак и достала аэрограф, и пока сигнализация истошно пищала, я разукрасила бампер машины в стиле Граффити. Но свой автограф не оставила. Велосипед я вызволила, и в целом он только немного подпортил педаль и крыло, но это поправимо.
– Пикассо, надо убираться отсюда, а то хозяин этого авто скоро явится. Проблем не избежать.
– Пусть докажет, что это моих рук дело, – фыркнула я. – День был тяжелый. Ладно, Дакота, распадаемся. Ты домой, я на объект, а про машину ты не знаешь. Все. Пока, подруга.
Я гнала свой велосипед, ведь мне нужно было быть на объекте к семи часам вечера, а ехать на велосипеде часа два, и я старалась не терять времени, при этом усиленно крутила педали. Я опять забыла купить что-нибудь перекусить. В глазах появились черные мушки, которые не давали нормально следить за дорогой, но я продолжила свой путь. К семи часам я добралась до объекта и, припарковав свой велосипед в кустах, отправилась к высоким воротом. Охранник насторожился.
