скачать книгу бесплатно
– Конечно. Еще увидимся, – хмыкнул Полунин и, круто развернувшись, направился к пирсу.
– Спасибо за помощь, – Миронов протянул Алексею руку.
– Не за что, – грустно улыбнулся тот. – В следующий раз в бар без бронежилета не ходи...
Дмитрий догнал Полунина с Антоном почти у самого трапа теплохода. Вместе они прошли в каюту Миронова, не обменявшись и двумя словами по дороге. И лишь закрыв за собой дверь, Дмитрий вздохнул с облегчением.
– Я у тебя в долгу, Иваныч, – пробормотал он. – Даже не знаю, как тебя отблагодарить.
– Ничего, я что-нибудь потом придумаю, – отшутился Полунин и указал Дмитрию на сотовый телефон, лежавший на кровати. – Сейчас же звони отцу. Расскажи ему...
Дмитрий пожал плечами, не желая возражать Полунину. Впрочем, парень и сам был сильно испуган, хотя и не подавал виду. Всю жизнь он старался держаться подальше от знакомых отца, и до сих пор все разборки в преступном мире обходили его стороной.
Парень умудрился даже ни разу не подраться за всю свою жизнь. Рос в тепличных условиях. Однако Миронов проявил в опасной ситуации столько самообладания, что Полунин невольно зауважал его еще сильнее...
Выслушав рассказ сына, Мирон просто озверел.
– Войны, значит, захотели? Я им устрою крутые разборки!
– Что происходит, отец? – попытался разузнать Дмитрий. – Кто захотел войны?
– Не твое собачье дело! – Мирон рявкнул в трубку так, что даже Полунин услышал его фразу. – Езжай на теплоходе в Стамбул и сиди там до тех пор, пока я не разрешу вернуться. На пирсе тебя встретят двое моих парней. Свяжешься со мной и дашь им трубку. И чтобы один носа никуда не высовывал! А я пока с этими козлами разберусь...
Дмитрий хотел что-то возразить, но его отец уже отключил связь. Миронов в сердцах сплюнул и бросил сотовый обратно на кровать. Полунин с усмешкой посмотрел на него.
– Думаю, в этот раз тебе лучше послушаться отца, – посоветовал он. – Сиди тихо, и все обойдется.
– Да, хороший у меня отпуск получается, – Миронов развел руками. – Может, мне и не стоило из Англии уезжать?
Полунин ничего не ответил.
* * *
За весь рейс от Афин до Стамбула Миронов-старший лишь раз позвонил на корабль сыну. И то разговаривал он больше с Полуниным, чем с Дмитрием. Мирон поблагодарил Владимира за спасение сына и предложил принять участие в одной афере с акциями, которая могла принести большие деньги.
– Я не играю больше в эти игры, Мирон, – спокойно ответил Владимир на предложение, которое раньше вряд ли бы оставил без внимания. – Всех денег не заработаешь и не награбишь. Я хочу жить спокойно и дать сыну возможность успеть повзрослеть.
– А ты изменился с момента нашей последней встречи, – удивленно пробормотал вор в законе. – Похоже, Сатаров тебя сломал. Ты же авторитет у себя в городе. Неужели все бросишь и станешь жить, как последний фраер?
– Это мое личное дело, Мирон, – холодно отрезал Полунин. – Спасибо тебе за предложение, но еще раз повторю, что я его не приму.
– Дело твое, – хмыкнул Миронов. – Передумаешь, звони...
На этом разговор и закончился. Дмитрий внимательно следил за Полуниным. Он прекрасно знал, что Владимир зарабатывает деньги не совсем законными способами, и его отказ от предложения Мирона его удивил. Он одобрял поступок Полунина и восхищался его решимостью окончательно порвать со своим прошлым. Однако парень никак не выразил своих чувств.
Стамбул встретил российский теплоход отвратительной погодой. Небо над городом затянуло тучами, которые проливались на улицы мелким моросящим дождем. Купола мечетей и минареты скрывались за этой дождевой завесой, словно лик восточной красавицы под паранджой.
Теплоход остановился в Стамбульском порту ровно на сутки. Полунин, желавший показать город сыну, поехал вместе с ним в экскурсионном автобусе, оставив Миронова на попечение двоих охранников, которых прислал его отец. Впрочем, прежде чем окончательно расстаться, Дмитрий и Владимир провели веселый вечер на борту теплохода в ресторане для пассажиров класса «А». Под присмотром новых телохранителей Миронова, естественно.
Расстались они под утро. А вечером следующего дня теплоход взял курс на Новороссийск – последний порт в этом круизе вокруг Европы. Полунин, не любивший долгие проводы, попросил Дмитрия не приходить к отправке. И Миронов, вдвойне зауважавший его после всего происшедшего в круизе, подчинился.
В общем-то, довольно приличный по российским меркам город Новороссийск показался Полунину после красот Европы ужасно грязным и запущенным. Словно старый деревенский дом после шикарной евродизайновой городской квартиры. Однако здесь была уже Родина. И только ступив на родную землю, Полунин понял, как тоскливо Каширину в Греции и отчего Алексей так часто стал вспоминать дворик своего детства – ностальгия!
В Новороссийске туристическую группу распустили. Агентство позаботилось о том, чтобы у каждого был билет до места назначения. Круиз закончился, однако не закончилось путешествие Полунина. Прежде чем вернуться в город, где родился его сын, Владимир решил побывать в Тарасове. Навестить Либерзона, старого еврея, с которым они вместе съели не один пуд соли. Да побывать в охотничьем домике корейца Кима, где Полунину пришлось скрываться после убийства Анны.
С теплохода Владимир сразу отправился в аэропорт, где на его имя были заказаны два билета. Самолета пришлось немного подождать, однако уже через шесть часов Полунин с сыном прилетел в город, в котором родился. И, поймав такси, отправился на улицу Усиевича. К магазину «Светлана», принадлежавшему теперь Либерзону.
Старый еврей за год, прошедший с момента его последней встречи с Полуниным, не сидел сложа руки. Он расширил магазин, и супермаркет «Светлана» занимал теперь первый этаж девятиэтажного здания. Магазин обзавелся шикарной неоновой вывеской и униформой для продавцов. Все смотрелось на высшем уровне. Однако помещение, занимаемое самим Либерзоном, осталось прежним – больше напоминавшим подсобку и склад одновременно, чем кабинет директора крупной торговой фирмы.
Да и сам Игорь Зямович изменился мало. Худоба, с которой он вышел из тюрьмы, где они и познакомились с Полуниным, никуда не делась, несмотря на прекрасное питание. Последние редкие волосы на затылке и у висков совершенно поседели. А единственным изменением, которое произошло в облике Либерзона, были очки в металлической круглой оправе, которые он теперь вообще не снимал с носа.
Либерзон сам вышел встречать Полунина, когда охранник в камуфляже, охранявший теперь вход в подсобные помещения, доложил о его приходе. Старые приятели пожали друг другу руки и обнялись. После этого Владимир проговорил, кивнув в сторону охранника:
– Это что-то новенькое. А куда, Изя, делась твоя милая сестра? Только не говори мне, что она добровольно решила уйти на пенсию!
– Нет, я отправил ее в бессрочный отпуск, – помрачнев, проговорил Либерзон. Полунин удивленно посмотрел на него. – Понимаете ли, Володя, в нашем городе постоянно происходят перемены. И с моим магазинчиком тоже. Думаю, нет смысла говорить, что виной им мой непутевый сын Виктор. Именно из-за него мне и пришлось сменить Адель на этого молодого человека из охранной фирмы. А это, сами понимаете, Володя, несколько накладно для моих подорванных финансов. Впрочем, пройдемте ко мне, там я вам все расскажу. Кстати, почему вы до сих пор не представили мне этого молодого человека, которого привели с собой?
– Антон Владимирович, – мальчишка опередил отца и деловито протянул руку Либерзону. Его ладошка бесследно утонула в огромной лапе Изи. – Полунин, конечно!
– Вот и замечательно, – проговорил Либерзон так, будто и в самом деле получил огромное удовольствие от знакомства с мальчиком. – Только не надо первым совать руку старику. Воспитанный человек ждет, когда тот, кто старше, предложит ему рукопожатие. – Избалованный донельзя Антон молча проглотил замечание. —Прошу ко мне в кабинет, господа!
Пройдя мимо охранника, застывшего в проходе с выражением каменного спокойствия на лице, все трое оказались в узком коридоре, уходившем в глубь магазина. Своим вторым входом он выходил во внутренний двор дома, первый этаж которого занимал магазин «Светлана». Полунин заметил, что и у служебного входа дежурит охранник.
Владимир удивился, но решил ничего не спрашивать. Он ждал, пока Либерзон сам все расскажет. Но и сейчас Полунину было ясно, что наличие охранника у служебного входа не могло означать ничего другого, кроме появления у Либерзона новых серьезных неприятностей. Если бы старый еврей серьезно не опасался за свою жизнь и, что более существенно, за безопасность фирмы, он никогда не расщедрился бы настолько, чтобы нанимать в магазин двух сотрудников охранного агентства.
– И как вы, Володя, все-таки решили наведаться в наши края? – поинтересовался Либерзон, открывая дверь своего кабинета. – Неужели и у вас с возрастом пробудилась ностальгия?
– Нет, – улыбнулся Полунин, проходя внутрь. – Просто решил отдохнуть и развеяться. Да сыну мир показать. Мы с ним только что вернулись из круиза вокруг Европы и решили недельку пожить у Кима. Побродить по лесам, порыбачить. В общем, побыть вдали от мирской суеты.
– Ох, как я вам завидую, – вздохнул Либерзон, предлагая гостям присесть. – Я бы тоже поехал куда-нибудь, но дела не дают ни минуты покоя. Вы же знаете, Володя, как тяжело нищему еврею жить в этой стране. Каждый только и старается, что надуть или вообще ограбить.
Полунин всегда испытывал самые добрые чувства к Игорю Зямовичу. Своей эрудицией и жизненным опытом Либерзон не мог не вызывать у него уважения. Но Изя никогда не упускал случая рассказать всем знакомым, как ему тяжело живется. Отчего все его жалобы никто уже не воспринимал всерьез.
Вот и сейчас, когда Либерзон с трагическим видом рассуждал о превратностях российской жизни, Полунин едва сдерживал улыбку. Владимир, помня об охране внутри магазина, понимал, что проблемы в этот раз у Либерзона могут быть действительно серьезными. Но переполненные печалью огромные карие глаза Изи и его минорный тон казались Полунину излишне театрализованными, несколько комичными.
– Вы, наверное, прекрасно помните, Володя, в какие гадости я постоянно попадал из-за моего бездельника и шалопая сына, – продолжил тем временем Либерзон, зачем-то переложив на столе бумаги с места на место. – Первый раз мне пришлось из-за него сесть в тюрьму. Потом со своими фантазиями относительно беспроцентных кредитов он едва не подставил меня под бандитские пули. И вот теперь у нас новая напасть. Ах, как я жалею о его беспечности и неразумности. Понимаете, Володя, мне даже умереть сейчас нельзя, потому что не на кого оставить дело. Что будет с моим магазинчиком, если рядом с Виктором не останется никого, кто мог бы исправить его ошибки?.. Вся семья попросту разорится!
Либерзон посмотрел на Антона.
– Запомните, молодой человек, с самого раннего возраста, – проговорил он все тем же трагическим голосом, к которому, однако, сейчас примешались нотки патетики. – Радостью для отца может служить только благоразумие сына!
Полунин рассмеялся. Антон слушал Либерзона, не сводя с него широко открытых глаз. Парнишка спросил:
– А как это – благоразумие? Это что, работа такая?
– Можно сказать и так, – тяжело вздохнул Изя. – Но, образно говоря, если тебе захочется пописать с балкона своего дома на головы прохожих, но ты от этого откажешься, то вот тогда и проявится твое благоразумие.
– А что, ваш сын писает на головы прохожим? – удивленно и несколько испуганно спросил Антон. Полунин снова рассмеялся.
– Однако, Изя, ты обещал рассказать о своих проблемах. Что случилось на этот раз?
– Ой, Володя, лучше и не спрашивайте! – махнул рукой Либерзон. – По сравнению с тем, что случилось сейчас, все предыдущие беды – не более чем прогулка в парке по сравнению с сорокалетним блужданием евреев по пустыне!
Либерзон встал и начал ходить по кабинету, старательно огибая горы коробок. Несколько раз он порывался начать рассказ, но после глубокого вдоха только замирал на несколько секунд и снова начинал бродить. Полунин некоторое время терпеливо ждал, а затем все-таки не выдержал:
– Изя, прекрати шататься, как маятник, – он поймал Либерзона за рукав. – Доставай-ка лучше из своего сейфа бутылочку коньяка. Давай выпьем по рюмочке за встречу. Ты успокоишься и спокойно мне все расскажешь.
Игорь Зямович посмотрел на Владимира так, словно Полунин сказал что-то действительно гениальное. Либерзон первым делом схватил телефонную трубку и позвонил в торговый зал, попросив кого-нибудь принести в кабинет «закусочки к коньячку». Затем Изя достал из сейфа маленькую бутылочку коньяка и пару крошечных рюмок под стать ей. Протерев их от пыли вельветовой тряпочкой, Либерзон поставил все на стол.
– Даже не знаю, Володя, с чего и начать, – проговорил Либерзон после того, как дородная продавщица, принесшая в кабинет закуску, вышла и закрыла дверь. – Мой шалопай Виктор сделал опять непростительную глупость...
Все началось около месяца назад. Либерзон-младший, которого отец старательно готовил к принятию руководства над магазином и несколькими мелкооптовыми фирмами, получил, наконец, доступ к подписанию финансовых документов. Игорь Зямович посчитал, что сын уже достаточно набрался ума, чтобы не привести фирму к краху, заключая договоры и самостоятельно распоряжаясь финансами.
– И, представьте себе, Володя, этот простак тут же попался на дешевый трюк, – вздохнул Либерзон, наливая еще по одной рюмочке. – Решил купить за бесценок дорогой товар!
В тайне от отца Виктор встретился с неким Станиславом Бережным, никому не известным в Тарасове человеком. Их познакомил один из однокурсников Виктора. Бережной тут же предложил Либерзону баснословно выгодную сделку. Он сказал, что имеет возможность достать несколько железнодорожных цистерн высокооктанового бензина по цене в два раза меньше рыночной.
Объяснил подобные расценки Бережной тем, что получит бензин с предприятия-банкрота. Тому, дескать, необходимо срочно погасить огромный долг, чтобы хоть как-то остаться на плаву. Вот руководство фирмы и продает все что можно по бросовой цене, лишь бы иметь возможность расплатиться с долгами.
Бережной, естественно, не сказал Виктору, у какого предприятия собирается покупать нефтепродукты. Он объяснил это тем, что опасается дать Либерзону возможность обойти его, выйдя непосредственно на контакт с фирмой. Довод показался Виктору убедительным. Поэтому настаивать он не стал.
Сама же суть соглашения заключалась в следующем. Либерзон должен был выделить половину требуемой суммы Бережному в качестве гарантии, что бензин будет куплен непременно. Условие было вполне для Либерзона приемлемым. Тем более что Виктор тут же заключил контракт с фирмой «Бер-ойл», руководителем которой и был Бережной. Станислав подал Либерзону на подпись два документа, куда уже были внесены его данные. После этого один экземпляр контракта, естественно, остался у Виктора, а другой взял себе Бережной.
Либерзон снял почти все деньги со счета отца и передал их Станиславу. Остальную сумму Виктор планировал погасить за счет кредита, который собирался взять в одном из тарасовских банков. А затем вернуть в максимально короткие сроки, реализовав закупленный бензин. Фирму-покупателя Виктору помог найти все тот же однокурсник. И с ней Либерзон тоже заключил контракт на поставку высокооктанового бензина к определенной дате.
Каково же было удивление Виктора, когда состав с бензином от Бережного пришел в Тарасов на следующий же день после отъезда Станислава из города. Либерзон-младший тут же бросился добиваться кредита. Однако по совершенно непонятной причине все тарасовские банки ему в этом отказали. Виктор обивал их пороги неделю, пока в городе вновь не появился Бережной, но так ничего и не добился.
Станислав, встретившись с Либерзоном, первым делом сунул ему в нос свой экземпляр контракта, где черным по белому было написано, что в случае непогашения задолженности перед поставщиком в течение пяти дней после получения товара Либерзон был обязан заплатить неустойку, в три раза превышавшую всю сумму контракта. Первоначальные выплаты при этом не учитывались.
Ошарашенный Виктор просмотрел свой экземпляр соглашения и подобного пункта в нем не нашел. Он тут же заявил Бережному, что не собирается платить. Тот только пожал плечами и заявил, что спорить по этому поводу с Виктором он не намерен. Дескать, все решит суд. Либерзон-младший возражать не стал, надеясь, что на процессе разгромит Бережного в пух и прах.
Однако все вышло по-другому. Серьезные эксперты перед началом процесса проверили оба договора. И оказалось, что тот, который находился на руках у Виктора, абсолютная фальшивка. То есть подпись Либерзона и печать его фирмы были настоящими, но вот автограф Бережного был подделкой. А оттиск печати, сделанный на экземпляре Виктора, был с давно утерянного образца. И копия заявления в милицию о его утрате к делу прилагалась.
Арбитражный суд обязал Либерзона выполнить все пункты контракта в соответствии с экземпляром Бережного. Более того, он обвинил Виктора в подделке финансовых документов и попытке обмануть суд при помощи мошенничества. За что наложил дополнительное взыскание на Либерзона-младшего и фирму его отца.
Но на этом неприятности у семьи Либерзонов не закончились! Та организация, с которой Виктор уже сам заключил договор о поставке бензина, выставила ему иск, согласно которому Либерзон должен был выплатить ей довольно солидную сумму за нарушение обязательств контракта.
– Теперь, Володя, я совершенно разорен, – тяжело вздохнул Игорь Зямович, заканчивая свой рассказ. – Ни один уважающий себя банк после такого процесса кредит нам давать не собирался. Тех средств, что я имею в наличии на сегодняшний день, хватит на погашение лишь половины требуемой суммы. И даже если мне удастся продать квартиру, машину, жену и беспутного Виктора в придачу, покрыть больше двух третей задолжностей я не смогу. Бережной дал мне две недели на сбор требуемой суммы, после чего он собирается передавать дело из арбитражного суда в областную прокуратуру. Надеюсь вам, Володя, не нужно объяснять, чем мне это будет грозить...
Либерзон замолчал и вновь начал перекладывать на столе бумаги с места на место. Изредка он бросал какие-то странные взгляды на Полунина, но молчал, ожидая, пока Владимир выскажет свое мнение.
Полунин задумался. Проблема, возникшая у Изи, была действительно серьезной. Судя по всему, его сына обманули именно тогда, когда давали на подпись контракт. Все атрибуты Бережного там, естественно, с самого начала были липовыми. И, как понимал Владимир, доказать мошенничество в этом случае будет практически невозможно.
– Сколько тебе требуется денег? – спросил Полунин, тщательно проанализировав ситуацию.
Изя назвал сумму, от которой Владимир едва не подскочил на стуле. Оказалось, что Либерзон был намного богаче, чем Владимир мог себе представить. Денег, которые требовались на погашение долга, Полунин не смог бы собрать, даже если бы продал свои акции «Нефтьоргсинтеза» и ликвидировал совместную с Болдиным и Рамазановым фирму.
– Ничего себе, несколько железнодорожных цистерн! – присвистнул Полунин. – Судя по размеру долга, эти несколько купленных Виктором цистерн легко превращаются в пару железнодорожных составов.
– Я понимаю, Володя, ваше удивление. Но, поверьте мне, я сам был поражен не меньше вашего, – опустив глаза, проговорил Либерзон. – Я подумал, Володя, что вы могли бы помочь мне. Если вы используете ваше влияние на Пепла, то мы сможем решить сложившуюся проблему...
– Нет! – Полунин жестко посмотрел в глаза Изе. – Этого не будет.
Владимир прекрасно знал Анатолия Горелова по кличке «Пепел». Первый раз они встретились еще на зоне, где Горелов был одним из приближенных Лени-Быка, зоновского авторитета. Оказалось, что Бык был земляком Полунина, и это способствовало установлению отношений между ними.
После освобождения Леня-Бык стал крупным авторитетом в Тарасове, и Полунину не раз приходилось иметь с ним дело. А после того как Быка застрелили прямо у него в офисе, а второй помощник авторитета, Бармалей, оказался предателем, одну из крупнейших в Тарасове преступных группировок возглавил Пепел.
Именно к этому человеку и просил Либерзон обратиться за помощью. Однако Владимир прекрасно понимал, что в таком случае окажется обязанным Горелову, и тот не преминет втянуть его в какую-нибудь преступную авантюру. А вот от этого Полунин отрекся раз и навсегда.
– Я не могу ни о чем просить Пепла, – Владимир улыбнулся растерявшемуся Либерзону. – Больше не будет никаких преступных разборок и наездов. По крайней мере, в тех делах, которые касаются меня. Но, Изя, я помогу тебе. Мы решим твою проблему, руководствуясь только законом. И я знаю, к кому мне нужно обратиться для этого!
Глава пятая
Полунин одолжил у Либерзона машину и, оставив удивленного старика, отправился в центр города. Туда, где располагалось здание областной прокуратуры. Владимиру нужен был человек по фамилии Гришаев.
Сейчас Алексей Геннадьевич Гришаев занимал пост заместителя прокурора Тарасовской губернии. Именно Гришаев около пятнадцати лет назад вел следствие по делу Полунина, после которого Владимир получил свой первый, единственный и, как надеялся Полунин, последний срок.
Вопреки традиционным представлениям о том, что отношения следователя и подозреваемого всегда бывают пропитаны взаимной ненавистью, Владимир испытывал к Гришаеву скорее уважение, чем что-либо другое. Алексей Геннадьевич прекрасно знал, что в том деле Полунин был только пешкой, за что грозило ему максимум два года условно. Однако Владимир полностью взял чужую вину на себя, поддавшись уговорам Слатковского, за что позже и поплатился.
После освобождения Полунина они с Гришаевым несколько раз встречались и сохранили друг с другом нормальные отношения. Владимир был уверен, что Алексей Геннадьевич осведомлен об обвинениях, выдвинутых против Либерзона, и хотел, чтобы Гришаев подробнее рассказал ему об имеющихся у сторон шансах выиграть дело. И, может быть, посоветовал бы Полунину, что нужно делать, чтобы спасти Либерзона.
Здание областной прокуратуры несколько лет назад было заново отделано и теперь сверкало почти европейским великолепием. Без примеси «совковского» антуража в обстановке помещений все же не обошлось, и здание изобиловало громоздкими шкафами, деревянными стульями и портретами первых лиц губернии и государства.
Кабинет Гришаева был не в пример шикарнее его прошлого места работы. Вместо обычного письменного стола заместитель прокурора восседал теперь за массивным дубовым монстром, под цвет стенным панелям. За спиной Гришаева красовался трехцветный российский флаг, над которым красовался портрет президента.
– Здравствуй, Алексей Геннадьевич, – проговорил Полунин, войдя в кабинет после доклада секретарши Гришаева. – С повышением тебя.
– Да какое это, к хренам, повышение! – махнул рукой заместитель прокурора. – В мои годы люди в других креслах сидеть должны. Или баклажаны на даче выращивать!
– Так что же тебе мешает огородником стать? – усмехнулся Владимир. – С работой сросся?
– Ага! Жить без нее не могу, – фыркнул Гришаев. – Давно бы на все плюнул и ушел на пенсию. Только вот никак придумать не могу, как на эти гроши жить буду.
– А ты у старушек поспрашивай, – язвительно посоветовал Полунин. – У них пенсия поменьше твоей, старушки уже к этому приноровились и научат тебя семечками торговать. А то можешь милостыню просить. По примеру Кисы Воробьянинова: «Подайте, господа, бывшему заместителю прокурора...»
– Ты сюда издеваться пришел, умник? – Гришаев удивленно вскинул брови. – А валидол с собой принес? А то у меня сердце слабое: я умру, а тебя снова посадят.
– Я, Алексей Геннадьевич, к тебе по делу пришел, – после недолгой паузы проговорил Владимир. – А если точнее, то по делу Либерзона.
– Это по бензиновому контракту, что ли? – удивленно спросил Гришаев. – А ты тут при чем?
– Ни при чем, – пожал плечами Полунин. – Но человека подставили, и я хочу ему помочь выкрутиться.
– Ты, Володя, теперь в Армию Спасения записался? – фыркнул заместитель прокурора. – С чего это ты решил помочь? Или должен ему что?
– Не важно, что я ему должен и почему хочу вмешаться, – Владимир в упор посмотрел на Гришаева. – По вине Виктора его отец уже немало настрадался. И я не хочу оставаться в стороне от его беды.
– А ты уверен, что это не Виктор Либерзон пытался кинуть Бережного? – прищурился Гришаев. – Факты-то все об этом говорят...
