скачать книгу бесплатно
– Не сомневаюсь, что нам будет о чем поговорить, – засуетился Опеков, ставя на плиту новый чайник. – Можете начинать и не обращайте внимания на мои хлопоты. Вы вроде как у меня в гостях. А законы гостеприимства обязывают...
Дарья прочистила горло:
– Я очень рада, что застала здесь не одного, а сразу двух человек, делающих бизнес на драгоценных украшениях. Произошло следующее: бухгалтерша магазина и один из охранников обворовали Антона Барова. Мы смогли их вычислить, и тогда нас решили убить. Я вывернулась, а Антону досталось три пули.
– Какой ужас... – Страх коллекционера не выглядел поддельным. Он вообще был человеком впечатлительным и импульсивным, а тут свидетель ужасного покушения рассказывает им все в подробностях.
– Простите, я не понял, в вас тоже стреляли? – Опеков разливал по чашкам кипяток.
– Да, но Антон смог нейтрализовать охранника. Похоже, убили только любовника бухгалтерши, к которому мы приехали.
– Там на вас и напали? – снова уточнил Опеков.
– Угу... – Дарья отхлебнула чайку. – Он просто завалил охранника на пол, а я проскочила в дверь. Они выкрали из сейфа одну очень ценную вещь, которую Антон привез из Турции. Я никогда не видела ее. Знаю только название и примерное расположение фигурок. – Торгаши затаили дыхание. Они не были детьми и понимали, что из-за пары даже очень дорогих сережек пальба вряд ли начнется. Пахло большим толстым куском. – Это «Рубиновый воздыхатель».
Опеков размешивал сахар в чашке и, когда услышал название, сделал неловкое движение, после чего некоторое количество жидкости разлилось по клеенке.
– Извините меня.
Столь очевидный прокол не остался незамеченным.
– Женя, вы знаете, о чем идет речь? – Коллекционер мог обращаться к Опекову по имени, потому как был лет на двадцать старше.
Быстренько подтерев нервы со стола, скупщик попросил его обождать и вышел в ванную. Оттуда он вернулся с большой красивой книгой.
– Английское издание, тысяча девятьсот девяностый год. Можно сказать, новая. – Он не стал ее класть на стол. Показав суперобложку, на которой был изображен огромный индийский храм, он перевел название: – «Индийское искусство начала второго тысячелетия. Одиннадцатый и двенадцатый века». Здесь описана небольшая толика тамошних сокровищ, но эта работа здесь есть.
С помощью именного указателя он быстро добрался до нужной страницы и резко развернул книгу, так чтобы Дарья и Берестов могли взглянуть на пропавший предмет.
Дарья не знала, что рот у нее открыт, на протяжении следующих пятнадцати секунд. Что в это время творилось с Федором Яковлевичем, пока еще не имеет клинического описания. Несмотря на то что он жил, его состояние нельзя было назвать осознанным существованием, скорее это был бред, противоположный ощущениям умирающего.
Зрители медленно приходили в себя. Надо было отдать должное авторам фотографии. Мужчина-»охотник», готовый к соитию, замер позади женщины-»дичи», положив ей одну руку на спину, а второй придерживая огромный рубиновый фаллос. Глаза партнеров были сделаны из больших алмазов, ногти – изумруд. Вся композиция покоилась на подставке, выполненной из огромных кусков янтаря.
Повернув книгу к себе, Опеков стал читать описание. Судя по всему, английский он знал весьма неплохо.
– «Рубиновый воздыхатель». Композиция, сделанная неизвестным мастером в начале одиннадцатого века из золотого самородка. Согласно древней легенде, наука о любви была изложена самим Самосущим, то есть богом Брахмой. В храме бога Брахмы в Мадрасе по настоящее время и стоит эта работа. Общий вес изделия – пятьсот сорок два грамма. По оценке специалистов, рубин имеет массу в сто два карата. Бриллианты в глазах партнеров по двенадцать карат. Янтарная подставка весит сто сорок три грамма. Кроме чисто материальной, композиция имеет также и историческую ценность.
– Это же... Да если только камни распилить, я уж про золото молчу... – Берестов лихорадочно шевелил губами. – Пятьдесят-шестьдесят тысяч, не меньше.
– А если оставить все как есть, то и за сотню перевалит, – подлил масла в огонь Опеков. – Даша, вы говорите, он привез это из Турции... Ему вначале очень повезло, а сейчас, я смотрю, удача отвернулась от него.
– Если ее найдет милиция, то работа будет передана братскому индийскому народу. – Дарья осушила чашку в два глотка. Она была возбуждена не меньше торговцев. – А Антону еще придется объясняться, откуда она у него.
– Но он может не говорить, из-за чего в него стреляли.
– Действительно. – Дарья даже улыбнулась. – Вероятно, дело можно представить как разборку между любовниками... только осталось ответить на вопрос, что делал там Антон. Обо мне речь пока вообще не идет.
– Что же вы, Даша, хотели от нас? – Теперь Берестову явно было обидно, что кто-то даже держал в руках эту вещицу, а он должен довольствоваться лишь фото. Его манера сменилась с вежливой на небрежно-деловую.
– Я думаю, «Воздыхателя» попытаются продать. И мне хочется узнать, на кого они могут выйти.
– Теперь я улавливаю ваши потребности. – Опеков все еще как бы машинально продолжал листать книгу. – Денису вы тоже вот так сели и все рассказали?
– Нет, он ничего не знает.
– Постойте, – встрепенулся Федор Яковлевич, – так, кажется, звали продавца-обманщика. Он подсунул мне кольцо со стеклом вместо бриллиантов. Вы случайно не знаете Дениса, работающего в «Афродите?»
Опеков скривился.
– Вы поощряли его, скупая камешки, которые он вытаскивал. Да?
– Я не имею привычки интересоваться происхождением вещей, которые мне приносят, – парировал перекупщик. – Это всего лишь бизнес.
Иностранным словечком в последнее время в России оправдывают все, вплоть до убийства. И это, в общем-то, получается. А что здесь возражать? Бизнес. Прибыль превыше всего. Надуть ближнего своего – как медаль «За отвагу» на поле боя получить.
Аргумент подействовал и на Берестова.
– Хорошо, забудем. Наверное, сейчас мы должны помочь даме. И, будем надеяться, наши усилия не забудут.
– С тем, кто сообщит что-нибудь интересное, я готова вести дела и дальше. – Дарья отсчитала каждому по пятьсот долларов. – Мне нужна информация о любых попытках сбыть часть композиции или всю ее целиком.
– Вы противостоите очень лихим людишкам, – предостерегающе высказался Берестов. – Они готовы убивать.
– Но их всего двое. Это мужчина и женщина, мы же знаем. Вот номер телефона, это сотовый. – Она вытащила из сумочки аппарат. – Он всегда со мной. Звоните.
– Мы попробуем, – высказался за двоих Женя Опеков. – Только если уж вы взялись за частное расследование, задайте себе вопрос: «Откуда продавец и бухгалтер знали, что лежит в сейфе у шефа?» Он ведь им ничего не показывал, верно?
Дарья задумалась, затем встрепенулась и, не желая оставаться больше в гнусной компании любителей поживиться, подвела черту:
– Хорошо, будем искать. Я рассчитываю на вашу помощь.
Эти Берестов с Опековым – как два навозных жука. Роются в куче жизни, выискивая, что бы им такого сожрать. И не важно, как им досталось добро, главное, что оно есть, главное, что теперь оно у них. Жажда захапать побольше никогда не покидает их, наверное, даже во сне им снятся копи царя Соломона и то, как они строят замки из бриллиантов.
Одевшись в строгие костюмчики и отглаженные рубашечки, они сидят в своих норах-подсобках и поджидают очередную жертву. Теперь такой жертвой стала Дарья. Что она может без них, без навозных жуков? Ходить из угла в угол по опустевшей квартире Антона, грызть ногти да кусать локти.
Все-таки ее не покидало ощущение толково проделанной работы. Хорошо, что у нее есть возможность платить. Когда платишь, жуки тебя понимают, они тебя любят. Ты платишь только за то, что они, может быть, что-то расскажут, может быть, что-то узнают. Это правило. Правило, которое придумали игроки навозной кучи.
Время от времени куча изрыгает из себя возможность нажраться на халяву, и тогда один, два, а иногда и сразу несколько навозников лезут на запах наживы, распихивая конкурентов и по возможности отгрызая им конечности.
* * *
Колбин нервно выстукивал по кафельному полу чечетку. Получалось в общем-то неплохо, Дарье даже понравилось. Пока она приближалась к нему, он успел отбить сотни полторы ударов. Как ни странно, пока никто не сделал ему замечание.
– Добрый день, – поздоровался он, прекратив свое неосознанное выпендрючивание. – Снова пришли?
Вопрос был идиотский, но обычно именно с таких фраз, как, например: «Приехали? Быстро вы обернулись?» или: «Дела идут в гору, да?», и начинается разговор почти незнакомых или совсем незнакомых людей.
– Он не приходил в сознание? – Дарья знала, что приходил, но официально ей об этом не было известно.
– Да, у него будет все хорошо.
– А где охрана? Говорили же, что будет охрана?
Лейтенант по-мужски крякнул.
– Они сейчас не нужны. Прислали меня.
Даниловой хотелось расхохотаться ему в лицо. Тот, кто ворвался к Серебрякову и открыл стрельбу, разделался бы с этим служителем закона за секунды.
Она не сомневалась, что их чуть не порешил профессионал или, в крайнем случае, человек, который уже однажды убивал. А что может этот молокосос?
– Как вы думаете, мне удастся поговорить с ним сегодня?
– Извините, но только после меня. И если я исчерпаю весь лимит отведенного врачами времени, вы не должны обижаться. Мы же ищем убийцу.
– Тот, кто стрелял в Антона, убил кого-то?
– Да. Хозяина квартиры, в которой произошла эта разборка, мотив которой нам пока непонятен. Вы не скажете время?
Дарья сказала.
– Мне надо позвонить. Контрольный отзвон Серегину, понимаете?
«Полудурок лейтенант звонит круглому дураку майору».
Он подошел к посту дежурной медсестры и, с разрешения милой, слегка помятой дамы, связался с начальником.
– Добрый день, товарищ майор. Лейтенант Колбин из больницы. Пока все впустую... Она здесь сидит. – Его голос стал звонче. – Есть. – Он повесил трубку и чуть ли не строевым шагом – орленок на ответственном задании – подошел к Дарье. – Вам придется проехать в отделение. Сейчас приедет лейтенант Грибов.
– Вы с ним как Давид с Голиафом.
Маленький щупленький Колбин был действительно по сравнению с высоким широкоплечим Грибовым все равно что цыпленок перед петухом.
– Если мне не изменяет память, у Давида с мозгами было получше.
– Скорее, Голиаф болтал поменьше, – уела его Дарья и, не желая больше разговаривать, повернулась к нему спиной.
* * *
Майор сидел в кабинете и пил кефир.
– Извините за то, что вы застали меня за приемом пищи, но это делу не помеха.
– Приятного аппетита. – Дарья села, забросив ногу на ногу. Товарищ милиционер чуть не поперхнулся.
– Сейчас подойдет эксперт. Будем сравнивать голос звонившей женщины. – Он откусил от булочки с маком кусок и стал пережевывать ее вместе со словами: – И ваш.
– Не надо, это я звонила.
– Угу, – согласился майор, – ы-ы. Не будем терять времени. – Разжеванный кусок прошел в пищевод. – Что же там такое случилось? Из-за чего пальба?
– Мы с Антоном зашли к мужу... к будущему мужу его бухгалтерши, чтобы попросить передать ей, что надо в воскресенье выйти на работу.
– Видать, пешком пришли. – Майор беспардонно высморкался. – Шины все у иномарки спущены. Она там, кстати, до сих пор стоит, наверное. Может, кто не ленивый нашелся, надул баллоны и поехал.
– Там сигнализация.
Почесав затылок, Серегин неожиданно рявкнул на Дарью, одновременно ударяя кулаком по столу:
– А может, хватит дурочку валять?! Ты думаешь, мы тут все без мозгов и без яиц?! Ошибаешься, девочка! Какого хрена вам понадобилось идти в квартиру к какому-то пьянчужке, слесарившему в частной конторе?!
– Я же сказала. – Дарья слышала, как обрабатывают в милиции, но сама ни разу еще не попадала под мощный психологический пресс. Когда на тебя орут, в голове поднимается вихрь, который размазывает все возможные фантазии по стенкам черепа, оставляя сердцевину – чистую правду, которая так и просится на язык. – Мы зашли к любовнику бухгалтерши...
– Чтобы сказать ему, чтобы он передал бухгалтерше, что ей надо выйти на работу в воскресенье. Но никакой любовницы на похоронах не было! Или она очень тайная любовница? Или он еще не успел ее приручить?
– Я не знаю, – тихо произнесла Дарья под нос.
– Ну а как выглядел тот, кто в вас стрелял там в упор, ты знаешь?! Ты понимаешь, дуреха, что киллер не успокоится, пока тебя не убьет! Ты ведь видела его, и вместо того, чтобы говорить и каяться у меня в ногах, ты исходишь говном и тешишь себя мыслью, как умно обманываешь взрослых дяденек! Да, Данилова?! Видел?! Он тебя видел?!
Дарья не знала, куда ей деться от этого крика, и непроизвольно заревела.
– Он стрелял в меня, – провыла она.
– А-а-а! Проняло! Как я рад, твою мать, что ты наконец поняла, что, пока ты играешь в молчанку, он, может быть, следит за тобой и только ждет удобной минутки, чтобы расправиться. Не слишком ли благородно с твоей стороны выгораживать того, кто отправил на тот свет одного человека, а может, и не одного... и, кроме того, чуть не пристрелил твоего кавалера и тебя? Девочка, опомнись. Пора начать говорить. Мы теряем время. Для начала опиши, как он выглядит.
Дарья успокоилась за счет нескольких глубоких вдохов.
– Это Виктор, он из охранного агентства, которое охраняло магазин Барова.
– И это было так сложно? Девочка, ты понимаешь, что вчера вероятность поимки убийцы была очень велика. Сейчас она уже меньше раз в пять. Даша, ты целые сутки покрывала убийцу человека. Ради чего? Какие у тебя причины не отдавать киллера органам правосудия? Страх? Сомневаюсь. Если бы ты боялась, ты бы ночевала у нас здесь в дежурной части. Но ты, рискуя собственной жизнью, продолжаешь мотаться по городу. Ты – живой свидетель преступления. Если еще и с Антоном все будет в порядке, то ему от вышки не уйти.
Майор снял телефон и, бросив гневный взгляд на рассопливившуюся Дарью, пробурчал в трубку:
– Михалыч? Серегин. У тебя ребята есть свободные? Надо будет к одному скоту на квартиру съездить. Вначале по-тихому, а потом, может, и пошуметь придется... Да, есть наводка. – Нажав на рычаг, он снова принялся тыкать на кнопки. – Грибов? Зайди ко мне. Сейчас срочно за адресом охранника Виктора. Какое агентство охраняло магазин Барова?.. «Щит»? Вот туда и поезжай. – Он посмотрел на Дарью. – Как выглядел этот Виктор?
– Молодой, широкоплечий...
– Они там все такие. Приметы есть особые... шрамы, усы, борода, татуировки.
Дарья задумалась.
– Сто один, цифрами, между большим и указательным пальцем, то ли на левой, то ли на правой руке. Я успела запомнить это, когда... – Она не хотела говорить, что плотно беседовала с охранниками наедине. – Когда болтала с ним, дожидаясь, пока Антон освободится.
– Какая, девочка, ты дура, – снова обозвал ее майор и вновь вернулся к лейтенанту Грибову. – Это только предположение, но, похоже, наш стрелок из сто первой дивизии внутренних войск, расквартированной в Ростове-на-Дону. Только этого дерьма не хватало. Похоже, у него не сложилась юность. Татуировка у него, «сто один» на руке. Все, давай.
– Это плохо? – Только теперь до Дарьи стала доходить суть.
– Даже если этот Витя никогда и нигде не воевал, а это маловероятно, учитывая, как неспокойно сейчас у нас на Кавказе, мы имеем дело с подготовленным сукиным сыном. Тебе легче? Почему ты не говорила о нем?
