скачать книгу бесплатно
Я минуту подумал, посмотрел на охранников, на парня, на входную дверь. Потом взял его за локоть и повел обратно в клинику.
Регистраторы встретили нас удивленными взглядами, но ничего не сказали. Я подошел к окошку и спросил:
– Клавдия Федоровна, где у нас Хоменко?
– У зама в кабинете – компьютер чинит.
Я кивнул головой молодому человеку:
– Пойдемте. Как, кстати, вас зовут?
– Дмитрий, – хмуро ответил он.
Потом посмотрел на букет, который выглядел уже очень жалко, и выбросил его в первую попавшуюся урну.
– Меня – Владимир Сергеевич, – вежливо ответил я и заспешил по боковой лестнице на третий этаж.
Парень молча последовал за мной.
В кабинете заместителя не было никого, кроме Хоменко, который отсоединял и присоединял какие-то проводки в серой коробке. Увидев меня, он расплылся в радушной улыбке:
– А, привет, Владимир Сергеевич! Какие-нибудь проблемы с вашей электроникой?
– Да нет, ты нам нужен по другому делу. У молодого человека здесь знакомая лежит. А в регистратуре с ним почему-то общаться не захотели. Ты не мог бы глянуть, где нам ее искать? Для тебя же нет ничего невозможного, а?
Хоменко еще радушней заулыбался:
– Ну, возможно или невозможно – это вопрос. Но если это кто-то в компьютер положил, значит, кто-то и достать сможет.
– Тогда пойдем, что ли, в регистратуру, – заторопил я компьютерного светоча нашей клиники.
– Зачем? Мы и здесь неплохо покопаемся, – уверил меня Хоменко и стал подключать раскуроченный на вид компьютер к сети.
Я непроизвольно зажмурился, ожидая взрыва. Не тут-то было: компьютер тихонько зажужжал, экран засветился. Хоменко потрещал клавиатурой и спросил у парня:
– Как, говорите, фамилия вашей знакомой?
– Ряхова, – отозвался тот. – Ряхова Наталья Александровна.
– Хоменко, – удивился я, пока тот, пощелкивая «мышкой», вглядывался в экран. – Ты уверен, что в этом компьютере есть информация о больных, которые поступили в клинику?
Хоменко весело заржал:
– Наивный ты у нас, Владимир Сергеич! Объясняю в последний раз: компьютеры соединены в единую клиническую сеть, и информация является общей, то есть – через любой компьютер можно посмотреть все, что угодно, ясно?
– Ясно, – согласился я, по-прежнему мало что понимая.
Между тем Хоменко, видимо, закончил свои изыскания и выдал результат:
– Никакой информации о вашей знакомой тут, увы, нет.
Мы оба посмотрели на парня. Он угрюмо смотрел куда-то мимо нас.
– Спасибо, Хоменко, – наконец нарушил тишину я. – Мы, пожалуй, пойдем.
В коридоре я остановил парня.
– Ну, вы теперь убедились, что здесь нет вашей знакомой?
Тот молчал.
– Она, наверное, где-нибудь в другом месте, в другой клинике. Попробуйте обратиться к участковому врачу по месту прописки. А лучше – узнайте у родственников.
– Нет у нее участкового врача. И родственников у нее тоже нет, – ответил он, с ненавистью глядя на меня.
* * *
После собрания коллектива, на котором Воробьеву только что не били морду, мы решили немного расслабиться и поэтому покинули клинику немного пораньше. Я повел Николая в ближайший недорогой и симпатичный бар, чтобы привести в чувство и поделиться новыми фактами – до собрания нам так и не удалось поговорить.
Воробьев сидел над рюмкой, подперев подбородок рукой и глядя в пространство перед собой. Весь его вид говорил, что он убит горем и не собирается ни пить, ни есть, ни общаться с кем бы то ни было. Я дал ему возможность некоторое время пожалеть себя, а потом, отодвинув тарелку с недоеденными пельменями, сказал:
– Парень, слушай сюда. Тебе, конечно, досталось, но мы тебя отстояли – и это главное. Проколы случаются у каждого, и Штейнберг об этом знает лучше всех. Рыдать над своей поруганной честью будешь как-нибудь в следующий раз. Сейчас – получи информацию к размышлению.
Николай на мои слова никак не реагировал. Я продолжил:
– Ты знаешь, мне сегодня посчастливилось познакомиться с парнем, который мне рассказал одну душещипательную историю про одну свою хорошую знакомую.
Воробьев, который обычно понимал все намеки с полуслова, пропустил все мной сказанное мимо ушей и продолжал рассеянно разглядывать противоположную стену. Ну, не страшно, дальше будет веселее.
– Так вот, эта знакомая приехала в Москву из сибирской деревни поступать в театральный институт и, как это часто случается, не поступила. Осталась жить в Москве, и никого-то у нее, сироты, не было, кроме одного молодого, очень молодого человека. Устроилась она работать в какое-то танцевальное шоу, и они поссорились. И перестал молодой человек навещать девушку. А когда соскучился и пришел, добрые соседи ему рассказали, что случилась с девушкой неприятность – заболела она. И вызвали ей соседи «Скорую» по телефону, который она сама им дала. Увезла «Скорая» девушку в неизвестном направлении. Пошел молодой человек в этом направлении и нашел клинику – закрытую и специализированную. Но не было в той клинике девушки – вот в чем секрет.
По мере того как рассказ приближался к своей кульминации, взгляд моего друга становился все более осмысленным.
– А звали эту девушку – Наташа Ряхова.
Николай с удивлением уставился на меня:
– Вообще-то так звали мою пациентку, которая умерла!
– Вот то-то и оно! – заметил я.
– Стоп, а кто же тогда тело забрал, если у нее в Москве никого не было, как тот парень говорит?
– Меня это тоже заинтересовало.
– А может, твой парень врет?
– Зачем ему? Да к тому же нет у меня оснований ему не верить – уж очень он убедителен.
– Интересненько! – оживился Воробьев. – Я и думаю: что за родственники странные – никаких у них к клинике претензий. Деваха с пустячным диагнозом, молодая и здоровая – а у них к нам никаких претензий!
– Я думаю вот что. Здесь определенно какая-то собака зарыта, причем не одна. Нужно потихонечку разведать, кто в этом деле принял самое активное участие, и побеседовать с ними в непринужденной, неофициальной обстановке. А там – как веревочке ни виться…
– Так что же мы тут сидим? – взвился Воробьев. – Пойдем же обратно!
– Куда ты? Рабочий день уже кончился, ты все равно никого сейчас не найдешь.
Коля разочарованно сел на свое место и вздохнул.
– Пока составим список лиц, которые тем или иным образом имели отношение к этому случаю.
Я расстелил салфетку и достал из кармана карандаш.
– Итак, первое – дежурный на телефоне, который принял вызов «Скорой», и бригада машины, которая выехала по вызову. Второе – непосредственно ты и твоя операционная компания.
– Там все было безупречно. Все работали, как обычно, я ничего не заметил.
– Заметил – не заметил, а ты пока у нас тоже в подозреваемых, – поддел я Николая.
Тот снова надулся и отвернулся к окну.
– В-третьих, – продолжал я составлять «черный список», – медсестра, которая обнаружила труп. Потом идет патологоанатом, который засвидетельствовал смерть и делал вскрытие. И последний человек – тот, кто выдал тело из морга, взял расписку с родных и сделал соответствующую запись в журнал. Вот, собственно говоря, и все. Да – еще в регистратуре узнать, где данные о девушке. Таким образом, с завтрашнего дня начинаем внутреннее расследование под кодовым названием «Кто украл тело?». Звучит, конечно, довольно попсово, но зато очень емко. В свете всего сказанного не вижу повода, чтобы не выпить!
Подведя итог, я поднял рюмку и выжидающе посмотрел на Воробьева. Тот, как завороженный, рассматривал исписанную мной салфетку и пить не собирался. Пришлось опрокинуть рюмку мне одному.
– А ты парню сказал, что произошло? – вдруг спросил Николай.
– Нет, – ответил я, морщась и закусывая бутербродом. – Честно говоря, духу не хватило. Я у него просто телефон взял – на случай, если что-то узнаю.
– Нехорошо это, нехорошо, – покачал головой Воробьев и стал задумчиво жевать салат.
ГЛАВА 5
– Семенов! Это ваша машина по вызову выезжала восемнадцатого?
Семенов, который в нашей клинике тоже работает без году неделя, напрягся от моего вопроса.
– А что? – осторожно спросил он.
– Да нет, собственно говоря, ничего. Мне просто узнать надо – ваша бригада девушку забирала с улицы Подбельского? Ее фамилия Ряхова, диагноз – острый приступ аппендицита.
Семенов недоверчиво посмотрел на меня бесцветными глазами и промямлил:
– Ну да, наша.
– Рассказывай, – безапелляционно велел я ему.
– А что рассказывать? Приняли вызов, поехали, забрали, привезли…
Видимо, Семенов не отличался богатым воображением и уж точно не был ни хорошим собеседником, ни сколь-нибудь художником в душе.
– Замечательно. Тогда подскажи мне: кто «Скорую» вызвал и вызов оплатил?
– Соседи вроде бы.
– Что-нибудь особенное произошло, когда вы там были? Вы что-нибудь заметили?
Я мог бы и не спрашивать – ответ мне был известен заранее.
– Да чего ж необычного? Приехали, на носилки положили, привезли…
– Ты сам там был? В квартире, в смысле.
– Вроде был…
– Так вроде или был?
Семенов надолго задумался – я уже подумал, что он забыл о моем присутствии.
– Ой, – вздохнул он наконец. – Много вызовов тогда было. Нет, на том вызове поднимался хирург и медсестра. Мы с Петровичем в машине отдыхали.
– Понятно, – протянул я. Ничего более интересного от Семенова мне не добиться.
Следующим пунктом программы была регистратура. В памяти компьютера записей о девушке не обнаружено. Дознаваться, кто мог их удалить, бесполезно. Насколько я понял, доступ к банку данных имеет любой сотрудник клиники, если может пользоваться компьютером. А машинами этими снабжен практически каждый кабинет мало-мальски значительного лица. Опрашивать персонал регистратуры, который дежурил в тот день, не имело никакого смысла – очень много привозят за день людей на «Скорой», чтобы кто-то обратил внимание на отдельный случай.
На всякий случай я зашел к Хоменко и проконсультировался с ним по этому поводу еще раз.
– Слушай, Хоменко. Ответь мне, как хакер ламеру, – надежно ли попрятаны в нашей клинике базы данных?
Хоменко ожесточенно щелкал клавишей «мыши», заставляя обросшего мышцами монстра на мониторе палить из пистолета, как заведенного. Ответил на мой вопрос минуту спустя:
– Ну, знаешь, Владимир Сергеевич, ты не в Пентагоне.
– Что ты имеешь в виду?
– А, черт! – отреагировал Хоменко на что-то произошедшее в игре. – Погоди, Ладыгин, сейчас засейвлюсь.
Проделав это загадочное действие, Хоменко наконец осмысленно посмотрел на меня.
– В смысле того, что даже в Пентагоне никто не гарантирован от утечки информации. А в нашем медпункте специального назначения сеть гораздо проще устроена, я тебя уверяю. А ты почему спрашиваешь?
– По кочану. Ты мне скажи вот что. Все вызовы «Скорой» у нас фиксируются «а» – на магнитофонной ленте, которая хранится сутки, и «бэ» – в компьютере регистратуры. Так?
– Так, – кивнул Хоменко.
– Скажи мне, если кто-то захочет, чтобы сведения исчезли из регистратуры компьютера, ему для этого что придется сделать?
– Для этого ему достаточно войти в сеть и стереть нужный файл.
