24.06.

скачать книгу бесплатно

24.06.
Л. Середа

В маленький городок, где все друг друга знают, приезжает чужак. У него нет имени, лишь порядковый номер – Шестнадцатый. Он прибыл, чтобы отыскать убийцу, но в его планы вмешиваются иные силы. За милым фасадом город скрывает множество секретов. Шестнадцатому предстоит разгадать их все, начиная с личности погибшего и заканчивая пропавшей в ту же ночь выпускницей. Но успеет ли он распутать огромную паутину тайн или же увязнет в ней как муха?

Л. Середа

24.06.

Глава 1

«Ты – донорский орган, свежепересаженное сердце», – произнёс низкий голос, на фоне насмешливо забились колокольчики. Перед глазами Шестнадцатого вспыхнул диск чистого белого света, разделился надвое и фарами-половинками гонящего по ночной дороге автомобиля полетел на него с бешеной скоростью. «Процесс отторжения запустится сразу же, как только организм осознает твою чужеродность, – бесстрастно продолжал голос; половинки же, тем временем, замигали. – Правила помогают скрыть от организма твою истинную природу, усыпить его бдительность. Надеюсь, ты понимаешь, что произойдёт, если организм отвергнет сердце». Свет, свет, тьма, свет, свет…

Купе залило пронзительным солнечным светом. На миг всё вокруг исчезло в золотистых лучах, а затем стало контур за контуром заново прорисовываться. Сощурившись, Шестнадцатый потянулся, чтобы опустить шторку на окно.

– Вы не из здешних мест, я права?

Его рука так и застыла в воздухе. Попутчиков с ним не ехало, да и щелчка дверного замка он не слышал. Наконец солнце скрылось за лесом, и Шестнадцатый различил чинно расположившуюся напротив женщину в белом. Откуда она взялась? Закинув ногу на ногу, та с подозрением смотрела на него поверх тёмных очков, будто бы это он только что появился из ниоткуда. Она была довольно красива: полные губы, миндалевидные, обрамлённые белёсыми оленьими ресницами глаза, чуть загорелая кожа. Из-под небрежно накинутого на голову платка выглядывала волна светлых волос. Старомодное платье выгодно подчёркивало точёную фигуру. Однако всю красоту незнакомки отравляло суровое выражение лица.

– На вас наслали немоту? – продолжая сверлить Шестнадцатого взглядом, спросила женщина.

– Нет, просто я не заметил, как вы зашли и…

– Вы и не могли заметить. – Её красные губы сложились в злорадной улыбке, напоминающей разошедшийся порез. – Зачем едите в Кощное озеро?

– Откуда вы знаете, что я собираюсь выйти на этой станции? Вы что, провидица? – Шестнадцатый неловко усмехнулся. – Или подсмотрели в мой билет?

Женщина нахмурилась.

– В чём конкретно вы меня обвиняете: в ведьмовстве или в излишнем любопытстве?

Серьёзность и даже едва уловимая оскорблённость тона не позволяла трактовать её слова как ответную шутку. У незнакомки явно напрочь отсутствовало чувство юмора.

Шестнадцатый не знал, как сгладить ситуацию и от того молчал. Обстановка же с каждой секундой накалялась, и реальность будто бы подыгрывала этому фразеологизму. На лбу Шестнадцатого проступили капельки пота, а во рту пересохло. Под пристальным немигающим взором незнакомки он чувствовал себя муравьишкой, которому не посчастливилось столкнуться с познающим азы устройства линз ребёнком.

– Душно? – поинтересовалась женщина и принялась стучать ногтями по столу. – Говорят, духота поутру – к ненастью. Так и случится. Поэтому вы едете в Кощное озеро? Будете разгонять тучи?

Она отстанет, если я притворюсь дураком?

– Простите, не понимаю, о чём вы. Меня вызвали туда по работе, и она никак не связана с метеорологией.

Мерный стук колёс замедлился, затем последовал скрежет торможения. За окном на пригорке, среди золотящейся на солнце зелени, показалось молочно-голубое здание вокзала. В углублении арки зиял тёмный прямоугольник распахнутой двери. Вдруг в нём, словно отпечатанный на сетчатке послеобраз, дважды промелькнул шар чистого света.

Хлопок двери заставил Шестнадцатого оторвать взгляд от вокзала и схватиться за чемодан. Быстро поднявшись, он последовал за незнакомкой, однако в проходе той не оказалось, как и на перроне. Шестнадцатый был единственным пассажиром в вагоне, и единственным, кто сошёл на этой станции.

Пять сорок, отметил про себя Шестнадцатый, глянув на часы, и достал карту из внутреннего кармана куртки. Сейчас он находился в восточной части городка, в месте, помеченном на карте зелёным крестом. От креста в обход скудных схематичных начертаний улиц и домов тянулась тонкая линия на юг, к чёрному кругу близь озёрной кляксы. Видимо, утопленник, удручённо подумал Шестнадцатый, представляя грядущую возню с разбухшим, поеденным водной живностью трупом. Что ж, выбирать не приходится.

Кощное озеро встретило его застывшим безмолвием. Следуя проложенному на карте пути, Шестнадцатый шёл в полной тишине, нарушаемой лишь шуршанием мелких камешков под подошвами ботинок. Городок крепко спал, не желая просыпаться ни ради прибывшего на поезде чужака, ни ради мёртвого земляка. Однако его пробуждение и дальнейшая бессонница оставались вопросом времени. Даже налитым свинцом векам не сомкнуться, если рядом может быть убийца.

Когда Шестнадцатый добрался до заросшей тропинки, ведущей к озеру, ясное небо затянуло серой пеленой, мрачнеющей к горизонту. Примета женщины в белом оказалась пророческой. Погода стремительно портилась.

Без солнца вода в озере превратилась в зеркальную гладь. Приглядевшись, Шестнадцатый различил, как из перевёрнутого мира вынырнула человеческая фигура и рывками потянула что-то за собой к берегу. Шестнадцатый сверился с часами. Было шесть пятнадцать, когда молодой парень вытащил на сушу мужчину с обмотанной полиэтиленом головой и, перевернув того на спину, перекрестился.

Начался первый день расследования.

Глава 2

Ни мусора, ни кострища. Его убили не здесь, сразу же сделал вывод Шестнадцатый. Клеёнке на пляже взяться неоткуда. И вряд ли её кто-то принёс с собой. Слишком неочевидный предмет… Скорее всего, жертва и убийца были близки. Лицо закрывают, если испытывают вину. В маленьких городах все друг друга знают, но большинство знакомых всегда остаются посторонними… Или убийца хотел как можно лучше сохранить лицо жертвы, чтобы отправить послание?

Остановившись рядом с телом, Шестнадцатый опустился на корточки и раскрыл чемодан. Внутри аккуратно лежали: пачка одноразовых перчаток, ультрафиолетовый фонарь, спрей с люминолом, набор для снятия отпечатков, лупа, фотоаппарат, пинцет, скальпель, пакеты для улик и баночки для образцов.

– С-с-стойте. Что вы д-д-делаете? К-кто вы? – залепетал парень, чуть придя в себя, и боязливо заглянул Шестнадцатому через плечо; лёгкий ветерок подхватил едкий запах перегара. – Вы с-следователь? Из Мо-о-осквы, да?

– Да, – соврал Шестнадцатый и пару раз щёлкнул фотоаппаратом, дабы зафиксировать изначальный вид покойника.

Больше всего крови сохранилось на животе, но рубашка там целая. Видимо, убийца застегнул её уже после нанесения ранений…

Окружившее его облако перегара мешало размышлять. Шестнадцатый раздражённо откашлялся, однако очевиднейшего намёка паренёк не понял. Пришлось всё проговаривать вслух:

– Отойди, пожалуйста, и не мешай работать.

Помявшись пару секунд, парень всё же сделал, как велено, и отступил к засохшей берёзе. Полуповаленная и скрюченная, та тянулась к воде от самых кустов. Он встал у торчащего из земли кома корней и, накинув на голову капюшон, обнял себя за плечи в попытке успокоить дрожь. Его покрасневшие глаза со зрачками разного размера то и дело скашивались в сторону Шестнадцатого, однако ни заговорить, ни тем более уйти он не осмеливался.

Кажется, он давно не спал. Шестнадцатый натянул перчатки и обернулся к пареньку. Тот был весь перепачкан, и недавнее купание это не исправило. Белые кеды – в грязи, на футболке оранжевые разводы, на рукаве кофты смазанный тёмный отпечаток ладони.

– У тебя уставший вид, – как бы невзначай отметил Шестнадцатый и поддел пинцетом промокший скотч, едва скрепляющий полиэтилен на шее убитого. – Хорошо погулял ночью?

– Гм, да, н-наверно… Но это не я!

Скотч легко поддавался и разматывался, точно бинт.

– А что тогда ты здесь делаешь в такую рань? Не похоже, что сюда часто заглядывают люди.

– М-мой дом тут ряд-до-ом. Я все-е-гда здесь хо-о-ожу. Любого сп-п-просите.

Шестнадцатый аккуратно сложил скотч в пакет для улик. Настало время развернуть полиэтилен.

– Мы до р-ра-а-асвета отмеч-ч-чали Ивана Ку-у-упалу на том бе-бе-р-регу, – продолжал перепугано оправдываться парень. – Меня в-в-все вид-д-дели. Он у-уже был в во-о-оде, к-когда я п-п-при-и-ишёл. Я д-думал, он т-т-тонет.

– Почему ты так нервничаешь? Вы же с друзьями ничего плохого не сделали, да? Ничего, что могло бы повлечь за собой его смерть? Не торопись с ответом. Сделай глубокий вдох, успокойся, а то скоро я совсем перестану тебя понимать.

Шестнадцатый раскрыл лепестки полиэтилена и недовольно дёрнул щекой. Он прогадал с обеими версиями. Убийца упаковал голову жертвы, чтобы разбить лицо, лишить его каких-либо узнаваемых черт, превратить в отбивную и при том не испачкаться. Хотел затянуть опознание. Неужели не понимает, что в таком городе человека можно вычислить методом исключения? Или же решил выиграть время для побега?

– Дайте по-о-осмотреть. Я многих в городе з-з-знаю.

Парень уже двинулся к телу, но Шестнадцатый жестом приказал ему остановиться.

– Иди домой и вызови сюда скорую и полицию, – скомандовал он. – Ты не под подозрением, и тебе незачем это видеть.

Молча кивнув, тот зашагал прочь. Сначала неуверенно, постоянно оборачиваясь то ли на Шестнадцатого, то ли в попытке всё же взглянуть на убитого, затем быстрее, а потом и вовсе побежал.

Трусость и любопытство в одном флаконе. Интересный персонаж.

Оставшись в одиночестве, Шестнадцатый вновь взялся за фотоаппарат. В объективе появилось изувеченное будто бы сплюснутое лицо мертвеца, к которому прилипли мокрые пряди чёрных волос с заметной проседью. Его били чем-то тупым и тяжёлым. Вроде металлического ящика или бетонного блока. Вспышка на миг залила бурое месиво белым, и Шестнадцатый двинулся дальше.

Следующий кадр сфокусировался на заношенной фланелевой рубашке с едва различимыми разводами крови. Застёгнута лишь на пару пуговиц. Половина из остальных вообще оторвана. На рукавах пятна зелёной краски. Наверное, домашняя. Его убили в собственном доме? Или убийца выманил его во двор? Оголив торс покойного, Шестнадцатый непроизвольно сглотнул. Ярко-малиновые полосы хаотично рассекали живот, а на груди было вырезано нечто наподобие трискелиона[1 - встречающихся у разных народов древний символ в виде трёх лучей, берущих начало в одной точке и расходящихся в разные стороны]. Подсвеченные вспышкой порезы напоминали расползающихся кто куда дождевых червей. Более двух дюжин ножевых ранений… Это личное. Убийца явно был зол. Вряд ли символ здесь означает ритуальный подтекст. Скорее, просто служит меткой или посланием… Но я тороплюсь с выводами.

Светлые джинсы с масляными пятнами не представляли ничего интересного. Шестнадцатый на всякий случай сделал пару снимков и приступил к осмотру рук. Ногти обрезаны под самый корень. Жаль. Вспышка по очереди запечатлела широкие кисти. На левом мизинце тускло поблёскивало простенькое золотое кольцо. Похоже на обручальное. Судя по размеру, женское. Разведённый не стал бы носить кольцо бывшей. Вдовец? На правой, у основания большого пальца был старый, почти затянувшийся укус. Пунктирные полоски на тыльной стороне образовывали ровный месяц, а на ладони шли ломаной дугой. Это следы человеческих зубов. Нижние кривые. Примета непримечательная. Оттолкнуться от неё не получится. Для сравнения Шестнадцатый стянул перчатку и укусил себя ровно в том же месте. Его точно укусил не ребёнок. Возможно, подросток или невысокая женщина. Даже не представляю, что нужно сделать, чтобы заставить кого угодно старше десяти тебя укусить.

В объективе показались раскинутые ноги жертвы: одна в чёрном носке, другая – босая. Второй носок, наверное, съехал, когда тело переносили. Это подтверждает мою теорию об убийстве в доме или где-то поблизости, куда он мог выйти, скажем, в тапочках.

Отложив фотоаппарат, Шестнадцатый обыскал карманы. В джинсах обнаружились связка из двух ключей и сложенная в три раза линованная бумажка. На ключах болтался брелок: крохотное сердечко из бирюзы на верёвочке. Вряд ли взрослый мужчина сам себе такое купил.Подарок от дочки? Укус тоже от неё? Убрав ключи в пакет, Шестнадцатый аккуратно развернул промокший лист. Вырван из тетради, определил он и вчитался в размашистый и кудрявый, словно завитки колючей проволоки, почерк:

верёвка

стяжки

противовоспалительные?

перекись

клёпки

Список был перечёркнут крест-накрест другой ручкой с более тёмными чернилами. Ниже, в углу, той же ручкой значилась приписка:

мин 166х47х25

Шестнадцатый с минуту смотрел на листок, как зачарованный. Что-то в этих размерах не давало ему покоя. Вытянутый, но совсем мелкий ящик получается. Для чего такой может пригодиться?

Вспомнив, что у рубашки был нагрудный карман, Шестнадцатый проверил и его. Там нашлась ещё одна записка теми же тёмными чернилами, но уже совсем иным, куда более узким и резким почерком.

Мы были страстные и бесстрастные,

Влюблённые в уничтожение твари милые.

Демоны наши в желаньях ужасные,

В них скрыт и рокот бурь, и перламутра переливы.

Этот стих озадачил Шестнадцатого пуще прежнего. Ничего подобного в кармане покойника найти он не предполагал. Вгрызаясь взглядом в каждое слово, Шестнадцатый тихо проговаривал их, будто пробуя на вкус. «Мы были», «демоны наши». Кто эти «мы»? Друзья? Любовники? Он встал размять ноги и принялся кружить вокруг покойника. Собирать у всех жителей города образцы почерка не вариант. Нужно выяснить, чьё стихотворение. Возможно, получиться оттолкнуться от личности поэта и так вычислить автора записки. Статистически, жертва и убийца связаны…

– Здравствуйте. Мы за телом. Вы уже закончили с осмотром места? – вдруг прервал его мысль незнакомый голос.

Шестнадцатый развернулся и растерянно кивнул в знак приветствия. Трое мужчин подкрались к нему так незаметно, что им в пору было бы заняться шпионажем. Двое из них – высокие и крепкие с угрюмыми широкими лицами – стояли чуть поодаль с носилками. К Шестнадцатому же обращался ближайший: худой мужчина средних лет с пергаментной кожей, натянутой на выступающие монгольские скулы.

– Меня прислал к вам Ильдар Антонович Знайдовский, – продолжал тот. – Он у нас участковым был, пока отделение не расформировали. Сказал, к нему прибежал наш с вами знакомый хулиган, видать ноги хорошо дорогу запомнили, и затараторил, что московский следователь изучает на Чёртовой Палице[2 - от общеславянского пала, палка] труп убитого. По правде, я ему не поверил. Убийство – здесь? У нас тихий, спокойный городок, потому Ильдара Антоновича на пенсию и отправили. Но все же могут ошибаться. Сколько бы ни жил и мудрости ни копил, будь готов принять свою неправоту. – Мужчина выдержал паузу и протянул руку. – Я Бату Наминович, местный патологоанатом и по совместительству терапевт, будем знакомы.

– Я, м-м… старший следователь… Шестнадцатый. С телом я закончил, можете уносить.

Бату Наминович махнул рукой своим людям.

– У вас нет догадок, кем он может быть? В городе никто не пропадал?

– Лишь дети, подростки, но это нормально. Здесь всегда в преддверье Иванова дня начинается кутерьма. Молодость требует бьющей ключом жизни. Им претит размеренное течение маленького города. – Заметив смятение на лице Шестнадцатого, Бату Наминович рассмеялся. – Я тоже удивлялся, когда только приехал, но таковы местные обычаи. Привыкните со временем.

Мужчины перенесли окоченевшее тело на носилки и двинулись прочь. Бату Наминович последовал за ними, продолжая говорить: