скачать книгу бесплатно
А еще изменились волосы. Стрижка у Алекса сейчас была куда короче, чем тогда, когда мы только встретились. Сейчас бы точно не получилось зарыться в его прическу пальцами, пропуская сквозь них шелковистые пряди. Фактически, вампир сейчас носил любимый большинством мужчин «ежик». А еще в густых темных волосах проглядывали седые прядки. Так не бывает. Или бывает?
Увлекшись разглядыванием родного существа, я пропустила момент, когда все закончили изучение договора. Несколько пар глаз впились в меня в явном ожидании. И среди них неодобрительный, подозрительный взгляд шефа. По моей спине вниз пробежала холодная липкая струйка. Я неожиданно осознала, как сильно Алекс рискует, появившись прямо под носом главного чистильщика. Ужас перехватил горло стальными тисками. Но, как ни странно, помог собраться с мыслями. Переговоры начались. Вернее сказать, возобновились.
На этот раз всю флегматичность и равнодушие итальянцев как ветром сдуло. Бруно Пеларатти откровенно бесился, бросая на меня такие взгляды, что если бы я была хотя бы деревянной, то уже давно бы сгорела без следа, не оставив после себя даже пепла. Алекс зорко следил за каждым движением, за каждым словом чистильщиков. И даже сын Джузеппе утратил свое безразличие. Обстановка накалялась.
Танечке сегодня приходилось туго. Она не замолкала ни на секунду, раз за разом прикладываясь к стакану с минеральной водой, чтобы смочить пересохшее горло. Как она успевала отслеживать словесный пинг-понг, которым перебрасывались между собой Борисыч, Ипатов и итальянцы, для меня было загадкой. Никогда мне не понять этой тяжелой и неблагодарной работы переводчика-синхрониста. Хотя, я точно знаю, этот труд хорошо оплачивается.
Вода на столе перед Танечкой закончилась быстро. Задолго до обеденного перерыва. Сидевший рядом с переводчицей Миша, осторожно пододвинул ей свою, почти нетронутую бутылку. Я уловила Танечкин ответный благодарный взгляд, и поняла, что между этими двумя не все так просто.
Сама я почти не говорила. На публику так точно. Лишь изредка тихонько поясняла шефу логику составленного документа. И каждый раз, когда мне приходилось двигаться, склоняться ближе к Борисычу, у меня все холодело внутри. Казалось, Алекс смотрит на меня, не отрываясь. У меня даже руки подрагивали от ощущения этого взгляда. Хотя на самом деле кроме вежливого интереса в самом начале, когда нас представляли друг другу, я больше не уловила ни единого взгляда.
В течении трех часов успели обсудить примерно половину документа. Как ни удивительно, и итальянцы, и Борисыч согласились почти со всем. В договор внесли только пару мелких правок, касающихся сроков доставок.
В начале второго шеф, демонстративно глядя на часы, предложил прерваться на обед, и пригласил итальянцев присоединиться. Мученически вздрогнула Танечка. Переводчик у нас один. А это значит, что поесть спокойно ей не дадут. Злобно сверкнул на меня глазами Бруно. Алекс бросил быстрый взгляд в нашу сторону: то ли на шефа покосился, то ли на меня глянул. Сын Диарелли кивнул головой, от имени всех принимая приглашение.
На выходе из переговорной возникла небольшая заминка. Борисыч, как человек воспитанный, пропускал итальянцев вперед. Но Бруно слишком очевидно и слишком злобно смотрел в мою сторону, не торопясь выходить. У меня ноги стали ватными. После вчерашнего, после жуткой во всех отношениях ночки, стычка с мерзким итальяшкой – последнее, что мне нужно. Я прочно приклеилась к боку Борисыча, старательно глядя в сторону. А что? Меня очень даже беспокоит состояние нашей переводчицы, которую заботливо поддерживает под руку Миша.
Закончилось все тем, что Алекс, очевидно потеряв терпение, или разгадав маневры Бруно, подошел к тому, и цепко ухватив за локоть, вывел в коридор. Шеф провел парочку хищным взглядом. Мои силы стремительно таяли.
Обед прошел мимо меня. То есть, я что-то ела, и даже что-то говорила. Но болезненное состояние нарастало. Сказывалось нервное напряжение последних дней, перелет и мои переживания по поводу Алекса. На обратном пути в переговорную я вдруг четко осознала: приближается приступ. Внутри взметнулась паника. Нужно было срочно уходить, если я не хочу рухнуть на пол, обливаясь кровью из носа, прямо перед будущими партнерами.
Но неожиданно все встало с ног на голову. Шеф скупо кивнул, соглашаясь, на мои тихие пояснения почему мне необходимо срочно уйти. Возмутился и запротестовал Пеларатти, что-то гневно требуя по-итальянски. Но мне уже было все равно, что он там лопочет, и что пытается перевести Танечка. Меня накрыло.
Без какого-либо перехода или подготовки меня скрутил спазм такой силы, что мраморный пол мгновенно выскользнул у меня из-под ног. От жуткой, раздирающей внутренности на части, боли в глазах потемнело. И я улетела в пропасть.
Глава
9
Открыла глаза я уже в собственном номере. И, судя по не до конца зашторенному окну, уже глубоким вечером. Еще не стемнело. Но комнату заливал глубокий, розовато-лиловый сумрак. По потолку над моей головой бродили тени. И я бездумно следила за ними глазами. Ничего не болело. Но я слишком хорошо понимала, что это обман чувств, фикция. Я вообще ничего не чувствовала. Может, я уже умерла?
Смутно, словно из далекой, уже прожитой, и потому чужой жизни, всплывали воспоминания: перекошенное лицо Борисыча, безмолвный вопль ужаса переводчицы, недоумевающая морда Бруно. Кажется, я урывками, ненадолго приходила в себя. И снова отключалась. Иначе откуда я могу знать, что в номер меня на руках принес Алекс. Не слишком вежливо при этом оттолкнув в сторону Ипатова. Кажется, Коля в ответ разразился такой тирадой в ответ, что портовые грузчики моего родного города обзавидовались бы, если бы услышали. Только я не уверена, что это все мне не пригрезилось.
А потом был пожилой седоусый врач-итальянец в безукоризненно отглаженном голубом медицинском костюме. Резкий запах спирта. Танечкино: "Это блокаторы, Борис Викторович", выдавленное между всхлипываниями. И ею же переведенный вопрос от врача, произведший на всех впечатление разорвавшейся бомбы: "Знает ли синьорина о своем диагнозе?" Не уверена, но, по-моему, Борисыч ответил, что не только знаю о диагнозе, но и в курсе сколько мне осталось. После этого Танечка потерял сознание. И мы остались без переводчика.
К счастью, представители фирмы Диарелли к этому времени давно ушли. А пожилой врач вполне сносно объяснялся на английском, на котором Борисыч и Ипатов не говорили, а дышали. Так что проблем в понимании не возникло. Мужчины еще долго о чем-то говорили. Вот только я после инъекции все глубже погружалась в какое-то непонятное болото. Где даже дышать было тяжело. И вскоре и вовсе перестала воспринимать действительность.
Теперь же, наблюдая за танцем теней на потолке, я пыталась решить для себя несколько сложных задач. И первую очередь как понять: не приснилось ли мне все это? Алекс на стороне фирмачей Диарелли, сильнейший приступ посреди мраморного холла отеля и убийственный взгляд Ипатова в сторону вампира и чересчур ретивого итальянца. По телу пробежал озноб. Если мне все это не приснилось, то что тогда вынудило Алекса так бездумно и глупо рисковать своей жизнью? Ради чего? Ведь я уже давно убедилась, что вампир ничего не делает просто так.
Вечерние тени сгущались все сильнее, плавно перетекая в густую европейскую ночь. С приоткрытого балкона отчетливо тянуло душной сыростью и запахом дождя. Надо бы встать, прикрыть дверь, включить кондиционер. В прохладе мне всегда легче. Но тело, пережившее сильнейший приступ, подточенное болезнью и нервными переживаниями, накачанное незнакомыми мне лекарствами, отказывалось мне подчиняться. Оставалась одно: ждать. Либо пока не пройдет слабость, и я смогу встать. Либо пока кто-нибудь не решит меня проведать. Беспомощность – самое унизительное чувство для того, кто давно привык полагаться только на себя. Но другого выхода у меня не было. Только лежать, страдать от духоты и ждать.
Неожиданно потолок прочертила странная длинная тень. Мелькнула и пропала. Тихо зашелестели шелковые гардины, прикрывавшие балконную дверь. Не то, чтобы я сильно испугалась: пятый этаж, на котором находился мой номер, не располагал к прогулкам по соседским балконам. Тем более, что ближайший соседский балкон находился на расстоянии более полутора метров от моего. И все же мое многострадальное сердечко сорвалось в очередной забег, впрыскивая в кровь приличную дозу адреналина. На этой волне даже удалось повернуть голову и слегка приподняться на одном локте.
Я долго всматривалась, затаив дыхание, в полутемную комнату. Изучала уже погруженные во мрак углы. Ощупывала взглядом пространство между кроватью и балконом. Бесполезно. Слишком явно в комнате была я одна.
Устав напрасно тратить и без того скудную энергию, я обругала себя последними словами и без сил рухнула назад на подушку. На глаза против воли навернулись слезы. Себе-то можно и не врать. Я ждала и надеялась, что ко мне придет Алекс. Но, видимо, напрасно. Скорее всего не я, а совсем другие дела вынудили вампира сунуться едва ли не в пасть к чистильщикам. Я – уже отработанный материал. И не стою того, чтобы ради меня рисковали бессмертием. Жаль. Я ведь ни на что не претендую. Всего лишь хочу попрощаться.
Горячие соленые ручейки выплеснулись из уголков моих глаз и резво побежали к вискам. Я с силой зажмурилась в попытке удержать непрошенную влагу. И даже задержала дыхание, не давая истерике взять надо мною верх, давя ее в зародыше. Смысла в слезах все равно нет. Только последние силы растеряю. Сосредоточившись на том, чтобы медленно, размеренно дышать, я сосчитала до двадцати одного. Дальше задерживать дыхание оказалось невозможным – легкие буквально разрывало от недостатка кислорода. И я вдохнула, чутко прислушиваясь к своему состоянию.
Как ни странно, моя варварская методика принесла результат: рыдать перехотелось. Осталась только невероятная, свинцовая усталость. Но с этим дыхательными упражнениями не справишься. Судорожно втянув носом воздух, я медленно открыла глаза. И оцепенела.
На краю кровати на расстоянии вытянутой руки от меня сидел Алекс. Вечерние тени бродили по его уставшему лицу. Пронзительный, нечеловечески-зеленый взгляд не отрывался от моего лица. Глюк?! Или реальность? Я замерла, забыв, что нужно дышать. Если это глюки, а мое тело сейчас где-то корчится в предсмертных судорогах, то пусть они продлятся подольше. Я жадно впитывала, изучала любимый образ, столько раз снившийся мне ночами за последние полгода.
Не знаю, сколько я так лежала, не дыша, не двигаясь, ничего не говоря. Но в конце концов у меня закружилась голова. Мне стало мало просто сидеть и смотреть. Захотелось прикоснуться. Пусть и в последний раз. Сказать, что я не в претензии. Что то, что меня ждет – закономерный конец для никому не нужной недоведьмы. Алекс ни в чем не виноват. Сердце сжалось горько и сладко одновременно. Спасибо, судьба, за такой подарок в конце жизненного пути. Я не попрошу большего. Мне больше нечего желать. Разве что, чтобы любимый был рядом со мной до конца. Но только я точно знаю – вампир не согласится. Так что да, я благодарна и за то, что у меня есть. Вот только прикоснусь к нему в последний раз. Даже если это и глюк.
Я попыталась приподняться на локте, дотянуться хотя бы до его руки. Но предательская слабость и недавний выплеск адреналина подточили остатки моих сил. И, едва оторвав голову от подушки, я со стоном рухнула обратно. В теле родился первый спазм, предвестник приступа. Лекарство заканчивало свое действие. Тоска придавила грудь. Нет! Только не это! Не сейчас, пожалуйста! Не хочу, чтобы Алекс видел, на сколько мне сейчас плохо.
От бессилия и беспомощности слезы вновь хлынули из глаз.
Глава 10
– Анька!
Вся невозмутимость Алекса разлетелась вдребезги, как стекло. Вампир тенью метнулся с кровати на пол, встав на колени, сгреб меня в охапку и прижал мое мокрое от слез лицо к груди.
– Аня, прости! Прости! я так виноват перед тобой!
В голосе Алекса отчетливо слышалась мука. И что-то еще, что мне никак не удавалось опознать.
В его руках я чувствовала себя сломанной игрушкой. Не могла шевельнуться, сложно было дышать. Но я откровенно наплевала на свое кошмарное, разобранное состояние. Самое главное, под моей щекой, в самой непосредственной близости, гулко и нервно билось его сердце. Сердце, которому я принадлежала вся, без остатка.
Алекс оторвал меня от своей груди и всмотрелся в мое залитое слезами лицо. Приступ на время отступил, напуганный фонтаном моих эмоций. Но все равно мое самочувствие оставляло желать лучшего. И я безвольно обвисла в сильных руках любимого, жадно вглядываясь в его глаза, впитывая в себя его образ. Чтобы сохранить в сердце навсегда. Чтобы помнить его таким до последнего. Пока дышу. Пока бьется мое сердце.
– Аня, так плохо? – Тревога в голосе любимого бальзамом пролилась на мою израненную душу. – Боги, какой же я идиот! Обоих чуть не угробил!
Такого раскаяния мне еще не приходилось видеть. Не только у Алекса. Вообще. Словно Алекс сам себя судил, и приговорил к смертной казни. Странная фантазия. Но другое сравнение в голову не приходило.
– Сейчас, родная. – Хриплый шепот коснулся моего лица и погладил по щеке. – Жаль, что я не могу все исправить сразу. Слишком затянул. Ну ничего, потерпи немного, и все будет хорошо.
Я слышала, что мне шептал Алекс. Но смысл сказанного проскальзывал мимо меня. Я просто любовалась его глазами, губами, скулами. Еще бы иметь возможность хотя бы прикоснуться к нему. Но собственное тело мне не подчинялось.
Алекс бережно переместил меня к левому плечу, освобождая вторую руку. Осторожно погладил кончиками пальцев по щеке. А потом на моих глазах острейшим белоснежным клыком прокусил себе губу. На гладкой коже немедленно появилась крошечная рубиновая капелька.
– Родная, прости, я бы отдал тебе сейчас всего себя. Но не имею права так тебя подставлять. Внезапное выздоровление покажется очень подозрительным. Если бы только я вернулся чуть-чуть раньше! Но нет! Я слишком затянул, слишком долго колебался. Теперь придется подождать пока не появиться возможность скрыться ото всех.
С этими словами Алекс припал к моим губам.
Не описать словами ту лавину чувств и ощущений, что мгновенно меня накрыла. Сначала знакомый пряно-медовый вкус крови на языке заставил задохнуться от восторга. Рождая где-то глубоко внутри меня крохотную искорку. Сметая на своем пути все, внутри меня вспыхнул пожар. Сердце забилось, как безумное, торопливо проталкивая по венам загустевшую кровь. Горячие, жгучие волны пробегали по телу, захлестывая разум. Кожа горела, требуя ласки. И я инстинктивно, как кошка потерлась о то, что меня неудержимо влекло.
Крышу снесло напрочь не только мне. Мы целовались, как сумасшедшие, вжимаясь в друг друга, вплавляясь под кожу. Не разобрать, где мои пальцы и губы, где его. Это было не важно. Важно было лишь одно: то, что мы рядом, то, что вместе. Здесь и сейчас мы были единым целым.
Когда мы, тяжело дыша, наконец оторвались друг от друга, в комнате стемнело окончательно. Пришла ночь. Алекс прислонился лбом к моему лбу и, казалось, дышал мною. Пил меня. Его пальцы осторожно и ласково скользили по моей спине. Вверх и вниз. Туда и сюда. Я плавилась, растворялась без остатка в тех волнах бесконечной нежности, что шли от вампира. Но все же здравый смысл постепенно возвращался ко мне.
Медленно, очень медленно я заново осознавала кто я и где нахожусь. Что со мной происходит. И кто сидит рядом. И, наконец, тревога острым лезвием полоснула по сердцу. Я дернулась, отстраняясь от вампира, и с тоской заглянула ему в глаза, стараясь навечно сохранить в памяти этот образ:
– Алекс, уходи!
Вампир застыл.
– Алекс, я тебя умоляю: уходи! Сюда в любой момент может ввалится мой шеф! А он между прочим главный чистильщик. Или кто-то из его подчиненных придет. И я не знаю кто опаснее. Шеф? Или Ипатов? Не рискуй так из-за меня! Я того не стою.
Оцепенение, охватившее Алекса при первых моих словах, постепенно спало. Вампир расслабился и нежно усмехнулся:
– Так приятно, что ты переживаешь за меня, заботишься.
– Алекс, это не смешно! – Тревога в груди нарастала. – Уходи, пожалуйста! Мне намного легче будет, если я буду знать, что ты жив и здоров. Пусть и не рядом со мной. Все равно для меня уже все кончено.
Я этого не хотела, но горечь все равно просочилась наружу в моих последних словах. Что бы я не говорила, но в глубине души все равно жила боль и разочарование, сожаление об упущенных возможностях.
Алекс нежно мне улыбнулся, ласково прошелся костяшками пальцев по моей скуле. Сердце предательски трепыхнулось. Не хочу, чтобы он уходил!!! Но надо.
– Анют, успокойся, тебе опять станет хуже, если будешь так нервничать. А у тебя сейчас задача продержаться до возвращения домой и уволиться. Потом мы исчезнем. И я все исправлю.
Я замерла, недоверчиво глядя на любимого. Что? О чем он? Но сердце уже колотилось, как безумное. А в груди робко расправила крылья надежда. Надежда на то, что все обойдется. И мы вопреки всему будем вместе.
Алекс, по-прежнему стоящий на коленях передо мной, вдруг выпустил меня из своих рук. Помог сесть ровнее. Поцеловал обе ладошки. И, глядя мне прямо в глаза так пристально, что я вновь разучилась дышать, торжественно заявил:
– Ань, я очень виноват перед тобой. Я – полный идиот! Дебил, как принято сейчас говорить. Не понял ни тебя, ни себя. Не понял, что с нами происходит. И едва не угробил обоих. Но я ладно. Своя боль не так мучительна. А вот вину перед тобой мне предстоит заглаживать пока дышу. – Алекс на секунду умолк, давая мне время осознать сказанное. А потом тихо добавил: – Ань, я предлагаю тебе все: вечность, себя, свое сердце и тело в придачу. И не обязательно все вместе. Если не захочешь меня видеть, я пойму. И уйду сразу, как верну тебе здоровье. Важнее всего ты и твои желания.
Сердце пропустило удар. А потом и еще один. О чем это он? Я сплю? Или уже умерла? Неужели Алекс действительно только что признался мне в любви? Или это не любовь? А умеют ли вообще вампиры любить?
Столько вопросов и ни одного ответа! Я растерянно приоткрыла рот. И тут же его закрыла, не зная, что сказать. И чем дольше я молчала, тем больше хмурился Алекс. Торжественность уступала место неловкости и неуверенности.
– Ань, не молчи, пожалуйста! Если я опоздал, и в твоей жизни уже есть кто-то другой, так и скажи! Я тебе не лгал. Помогу вернуть здоровье, и уйду. Не буду мешать твоему счастью. – Голос Алекса охрип от переживаемых им чувств. – Если злишься на меня, то только скажи! Я все сделаю, чтобы загладить вину! Все, что есть в этом мире, будет у твоих ног! Анют, только не молчи!
Спазм перехватил мне горло, не давая дышать, говорить. И этот спазм не имел ничего общего с болезнью. Просто, впервые за все время с момента ухода Алекса, у меня пела душа. Эмоции душили. К глазам подступали слезы. Ко мне вернулось счастье. Не имея возможности выдавить из себя хотя бы звук, я некрасиво шмыгнула носом и просто кивнула. Алекс, пристально за мною наблюдающий, вздрогнул. И робко потянулся ко мне:
– Анют, ты… ты простишь меня?
Я снова кивнула, уже куда увереннее. Наблюдая, как расцветает улыбка на любимых губах.
– И… и примешь меня?
Откуда у Алекса такая неуверенность? Я снова кивнула. И тут же вампир сгреб меня в охапку, стиснув так, что стало невозможно дышать. Вампир позабыл, что я человек? Но возмутиться не успела. Алекс отпустил меня и снова, в который раз за этот вечер, заглянул мне в глаза:
– Аня, я люблю тебя. И хочу быть рядом до конца. Все то время, которое мне отвела вселенная. Ты хочешь разделить со мною вечность?
Говорят, от счастья глупеют. В моем случае это на сто процентов верное утверждение. Прошло не меньше минуты, прежде чем я осознала смысл сказанного. Алекс уже опять успел занервничать. Я чуть не хихикнула вслух: мне можно гордиться, я успешно делаю из непробиваемо спокойного вампира неврастеника. Но в следующий миг меня накрыло осознанием. До мозга, давно и прочно пребывающего в эйфории, наконец дошло, что нам предложили. И я вытаращилась на вампира. Неужели это то, о чем я думаю?
Внутри меня словно сверхновая взорвалась, сметая все на своем пути ударной волной. Счастье пузырьками шампанского впрыснулось в кровь. Я хотела закричать на весь мир: «Да! Я согласна!» Но не успела.
Короткий предупредительный стук в двери. Всего лишь условность, предупреждающая о том, что кто-то сейчас войдет в комнату. И вот уже дверь очень медленно, словно в замедленной съемке, ползет в сторону, открывая проход. Сердце стиснул ледяной кулак ужаса.
Глава 11
– Алекс, уходи!
Я с отчаянием, умоляюще смотрела на вампира. Но мой горячечный шепот был проигнорирован. Алекс пристально смотрел на открывающуюся дверь. Словно заранее просчитывал ходы в шахматной партии. А у меня сердце кровью обливалось при мысли о том, что сейчас в комнату войдет шеф. Танечка и Миша относительно не опасны. А Ипатов… Думаю, он по своей воле теперь никогда ко мне не приблизится.
– Аня… – Тихий шепот сталью клинка полоснул по моим натянутым нервам. – Не спишь? А чего тогда в темноте сидишь?
Едва слышный щелчок выключателя прозвучал громом среди ясного неба в ночной тишине. Следом комнату залил неяркий свет нескольких настенных бра, заставив меня нелепо хлопать глазами, словно сова, внезапно оказавшаяся на солнечном свету.
– Как ты себя чувству…
Фраза оборвалась на полуслове, а вошедший Ипатов наконец рассмотрел нашу скульптурную композицию.
Несколько долгих, жутких секунд Ипатов молча разглядывал встрепанную меня и коленопреклоненного Алекса, все больше мрачнея с каждой секундой. А потом с угрюмой угрозой поинтересовался:
– А что тут происходит?
Если честно, то я растерялась. Вот что можно ответить на такой простой вопрос, если тебя застали в объятиях вампира, который стоит перед тобой на коленях? Где-то в глубине меня родился истерический смешок. Это только я могла так влипнуть!
Алекс текуче и плавно поднялся на ноги, пристально глядя в глаза Ипатову:
– Вы как раз вовремя. – Алекс говорил на чистейшем русском языке. – Я только что сделал Анне предложение. И она приняла его. Вам выпала честь первым об этом узнать и поздравить нас.
Одно короткое и в то же время бесконечно долгое мгновение ничего не происходило. А потом Ипатов небрежно поинтересовался:
– И с чем же я могу вас поздравить?
Я не отрывала испуганных глаз от Ипатова. И только поэтому заметила всю метаморфозу, случившуюся с его лицом, после того, как его наконец накрыло пониманием произошедшего. Сначала Коля едва заметно, почти неуловимо споткнулся на последнем слове. Замолчал, и даже задержал дыхание. Словно сомневался в собственной вменяемости. Потом недоверчиво покосился на Алекса и на меня. Я почти физически ощутила, как его взгляд безжалостно шарит по моему лицу, жестко задевая истерзанные неумеренными поцелуями губы. Очевидно, именно тогда пазл для Коли сложился. И он, сообразив наконец, что происходит, начал багроветь.
У меня от ужаса сердце провалилось куда-то в пятки. Но бояться еще было рано. Ипатов еще контролировал свои действия и всего лишь презрительно поинтересовался:
– А вы не слишком сильно торопитесь, господин француз?
Совершенно очевидно, что новости Колю ошеломили настолько, что он утратил свою обычную наблюдательность и все еще не сложил один и один. Но Алекс безжалостно его добил:
– Отнюдь. Мы с Анной знакомы почти год. Я считаю, это достаточный срок. Более, чем достаточный. Я даже успел наделать ошибок и жестоко обидеть Аню. Но это сейчас уже не важно. Я все отдам, чтобы загладить свою вину.
Коля недоуменно хлопнул глазами. Я практически видела, как в его голове идет сложный мыслительный процесс и вращаются шестеренки в попытке все свести воедино. В следующее мгновение до Ипатова наконец дошел смысл произошедшего, и он взревел, бросаясь на Алекса:
– Ах ты, скотина! Это же ты ее так эффектно бросил тогда под новый год!
Я еще успела различить, как кулак Ипатова со всего маха впечатывается в челюсть Алекса. Я заметила, как Алекс, потеряв равновесие, начал падать назад, головой прямо на прикроватную тумбочку. И как руки вампира протянулись вперед в явном намерении схватить зарвавшегося Ипатова. А дальше все смешалось.
Даже и не подозревала никогда, какой невыносимо громкий, противный, режущий уши визг я могу исторгнуть. Насколько мощные мои легкие. Но визжала я знатно. На одной ноте, не отрывая глаз от стремительно перемещающегося по номеру клубка тел.
Не до конца прикрытая входная дверь приоткрылась еще больше. Кто-то заглянул в номер. И тут же исчез. Я не успела заметить кто это был. Да и не важно это было. Меня больше волновало то, что происходило между Ипатовым и вампиром. А Алекс почему-то явно проигрывал в этой драке, позволяя чистильщику себя избивать.
Не знаю, сколько все это длилось. Мне показалось – целую вечность. Я уже даже хотела рискнуть, и соскочить с кровати, хотя бы попытаться помочь Алексу. И плевать на последствия. Он прав. Своя боль переносится намного легче, чем боль любимого человека. Я не могла смотреть, как Алекса избивают.
Все закончилось внезапно и в один момент: нас всех просто оглушило разбойничьим свистом. Я мгновенно заткнулась, икнув от неожиданности. Но едва не завизжала вновь. Потому что Ипатов, сидящий верхом на вампире, беспомощно прикрывающем голову руками, и не думал останавливать полет своего кулака. Мрачно зыркнув на вошедших, он замахнулся еще сильнее.
Вместо визга из моего сорванного горла вырвался придушенный хрип. Потому что Борисыч грозно рявкнул, сдергивая Николая с моего любимого за полуоторванный воротник рубашки:
– Ипатов!!! Ты рехнулся окончательно? Нам только скандала с потенциальным клиентом не хватает!
