скачать книгу бесплатно
– Вставай, хватит лежебочить, дела не ждут!
– Завсегда готов к делам, – ответил Федор, натягивая на себя рубаху и порты, – не знаю только, как вас величать?
– Неужели не сказал? Калужанин я Максим Андреевич. Ты хоть знаешь, что попал в Москву.
– Догадался, – пробурчал Федор.
– А что про Москву слышал?
– Про Новгород слышал и не понял, зачем Москве он оказался нужен.
– Москве нужен не только Новгород, еще Тверь, Смоленск, Киев и много других городов, где живут русские люди.
– Как же вышло, что все города сами по себе, может они не хотят принадлежать Москве.
– Не все одинаково, но уверен, многое сложилось бы по-другому, кабы не нашествие Орды. Сколько всего они разрушили, сколько людей увели в полон, а мы долго ничего не могли сделать. Как думаешь, почему?
– Потому что они были сильнее.
– Потому что у русских каждый был за себя, не было единения. Ивана грабят и ладно, а Степан не шевелится, потом Степана грабят, а Ивану все равно. Так было ранее, но более не будет. Орда уже не досаждает. Зато поляки, литовы, немцы пока еще не угомонились.
– Мы, русские, живем под литовой и ничего.
– Кто бы говорил? Крымчаки тебя спасли от неминуемой гибели. А на погибель тебя литовы обрекли. Похоже забыл? Быстро ты!
– Простите меня, ляпнул, не подумал. Где же Москва раньше была? Столько народу под литовой ныне оказалось!
– Москва не с неба свалилась. Из поселения среди болот силу набирала, но развивалась быстро, благодаря торговым путям, благодаря приходу огромного количества переселенцев. Московские князья всегда привечали желающих жить и работать на Московии.
– В Сурайске люди будут не против Москвы, ежели воевода Бутурлин призовет.
– Не торопись. С Сурайском еще разобраться надобно.
Максим Андреевич повез Федора в Симонов монастырь. Повозка, запряженная одной лошадью, выехала на берег реки Москвы. Таких широких рек Федор еще не видывал. На воде плоты и дощаники, попадались насады, груженные тюками. Максим Андреевич коротко поведал про племянника Сергия Радонежского, первооткрывателя монастыря, про героев Куликовского сражения, погребенных на монастырском кладбище.
Мысль о причине поездки даже не возникла в голове Федора. Едут, значит так надо, он ведь не сам себе хозяин. Первым делом пошли в храм Рождества Богородицы, поклонились могиле монахов Пересвета и Осляби, коих на Куликову битву сам Сергей Радонежский благословил. Потом двинули к келье старца Иринея. Видимо Максима Андреевича хорошо знали в монастыре, с ним здоровались, а некоторые монахи останавливались и коротко с ним общались. Перед монашеским корпусом стояли скамейки. На одной из них сидел сгорбленный старик, худой и тихий, руки его лежали сверху на посохе, голова свешена вниз.
Максим Андреевич поздоровался и начал смотреть на старца. Тот, не поднимая головы, назвал боярина по имени и указал на место рядом.
– Вижу, отец Ириней, солнышку радуешься. Похоже дела пока ожидают.
– Дела они никогда не заканчиваются. Опять пожаловал не просто так. Сказывай, зачем? – монах говорил, не меняя позы и не глядя на собеседника.
Присутствие Федора интереса тоже не вызвало.
– Довелось встретить человека из города Сурайска. Может слышал про такой город?
– Что еще знаешь?
– Знаю, что течет там река Бежа. И от Сурайска название имеет княжество. По старым картам земля принадлежала княжеству Неревскому.
– Князь Неревский Игнат Петрович, – послышался тихий старческий голос.
– Во Пскове земли имел. Род его был знаменит, все землю родную любили. Вот и сцепились с тевтонскими псами. Насмерть стояли, так все и полегли, кроме самого Игната. Тот в Новгород перебрался и род продолжил. Сын его, Иван Игнатьевич в Грюнвальдской битве отличился, отомстил за родню свою. А землю Сурайскую получил из рук князя литовского. Более ничего не ведаю.
– Спаси, Господи, отец Ириней. Пойдем мы, здравия тебе.
– Пришел бы просто без нужды. Глядишь и ума набрался бы. Ишь, токмо по делу приходишь, себя не растеряй.
На обратном пути Максим Андреевич не проронил ни слова. Довел Федора до заветной двери в палатах и пошел своей дорогой.
Федор обратил внимание, что на столе появился хлеб, куски вареного мяса и крынка то ли с водой, то ли с квасом. Но есть ему не хотелось. Он лег на спину и уперся взглядом в потолок. Все, что ему наговорил Максим Андреевич, требовало осмысления. Даже весть о том, что их Сурайск раньше являлся частью большого княжества, меркла по сравнению с тем, что он услышал про собирание земель. Будь рядом воевода Дмитрий Михайлович, он бы точно определил, как должно дело обстоять. Безусловно их князь Досифей Александрович полностью подчинен литовам. Как он ползал перед Кардиналом, как тянулся поцеловать его туфлю, потом указал на Федора, даже не пытаясь его защитить. От смерти спасли татары из Крыма, может с ними дрался его отец, от их стрелы смерть принял. Кабы не миролюбие Москвы, ехал бы Федор в Крымское ханство, а оттуда мог бы попасть в рабство к туркам.
После чудесного спасения он обязан служить Москве, но очень хотелось понять, где истина.
Глава пятая
Случаются события, вроде незначительные, но без всякого объяснения, способные взбудоражить весь город. Приезд из Жилиц главного приказчика Феофана Гавриловича прошел не замечено, но только на первый взгляд. Тут же поползли слухи один невероятнее другого. Говорили об аресте воеводы, о сборе людей на работы. Никогда ранее подобных визитов не было, а тут средь бела дня на виду у изумленных служак, незваный гость по-барски прошел в сени и толкнул ногой дверь в избу. Когда понял, что она открывается наружу, удосужился взяться за ручку и рвануть ее на себя.
Дмитрий Михайлович встал с лавки и вышел навстречу приказчику.
– Сам скажешь или придется вопросы задавать? – начал сходу Феофан.
– Никак ты с неба свалился, гость наш знатный, забыл, что здоровкаться надобно?
Некоторые из находившихся в избе, фыркнули от смеха. Всех забавлял задиристый вид Феофана и холодное спокойствие воеводы.
– Где Федор? – во всю глотку заорал приказчик.
– Утоп, – ровным голосом ответил Дмитрий Михайлович.
– Он сбежал!
– По дну озера, что ли? – воевода не терял хладнокровия.
– Будешь надсмехаться?
– Выходит князь наш Досифей Александрович над нами надсмехается, – он сообщил об утоплении Федора.
– Нигде никто не тонул. Клетка оказалась пустой, охрана перебита.
– Какая клетка, Феофан Гаврилович? Князь поехал не на охоту. Он поехал на праздник. Ведешь себя боярином, а поведать не можешь. Успокойся и начни с самого начала.
– Ты мне еще указывать станешь? Отвечай, где Федор?
– Не слышишь меня? Тогда так, иди к князю и у него спрашивай, – Бутурлин встал и направился к выходу.
– Постой, твоя правда, – извинительно сказал приказчик, – курьер прибыл от пана Загребы. Федора повезли в клетке в Вильно под охраной. Ночевали в Юхнокайе у общежительного дома, как обычно. Ночью кто-то вырезал охрану, спалил общежительный дом и открыл клетку.
– Может Федора бандиты с собой увели, – предположил воевода.
– Зачем он им? Воин из него никакой, а столяр им в лесу не нужен. Он тут прячется. Надобно его мать допросить по полной.
– Я допрошу ее сам, а ты езжай к себе. Все выясню и приеду с докладом.
– Мне без Федора в Жилицы возвращаться нельзя.
– Тогда сиди тут и жди. Пойду с его матушкой поговорю.
– Идем вдвоем, – настаивал приказчик.
– Пока я в Сурайске воевода, сам буду решать! Сиди и жди! Женщине и так тошно, шутка ли сын пропал.
Два дружинника встали по бокам возле приказчика, тем самым призывая его к повиновению.
Дмитрий Михайлович пошел к столярной мастерской. Как обычно перекинулся парой слов с древоделами и вызвал Черпака на улицу.
– Феофан самолично прибыл, сообщил, что Федьку везли в клетке в Вильно, и на первой же стоянке какие-то люди перебили охрану и открыли клетку. Федор исчез куда-то.
– Вот здорово, выходит жив наш придумец. Я знал, я чувствовал. Приказчик от нас чего хочет?
– Они с князем думают, что Федор вернется в Сурайск.
– Ка бы мог, давно уже вернулся.
– Я тоже так думаю, но на всякий случай, поговори с ребятами, сообщи о событиях, мало ли чего.
К моменту возвращения Бутурлина рвение приказчика сильно ослабло. Миролюбиво сели за стол, налили в кружки кваса и перешли к спокойному общению.
– Никак не пойму с какого края Федор оказался виноватым перед католиками? Может потому, что православный?
– Кардинал отгадал в Федоре дружбу с дьяволом.
– Ты меня не смеши.
– Когда подожгли колесницу, горела она синим пламенем и черным дымом. Все слышали вой, будто кого-то ножом резали.
– Пойдем к реке, я тебе с костром и не такое вытворю. То же мне, нашли дьявольщину! Подумали бы, ведь Федор с князем на именины не просился. Повезли его, почитай насильно.
– Федьку надобно сыскать, живого или мертвого. Посему Сурайский отчётен перед паном Загребой, тот перед Кардиналом, а святой Отец перед Казимиром, королем Польским и Великим князем Литовским.
– Скажи, Феофан Гаврилович, ты рано уехал нынче из Жилищ?
– Так сразу к тебе. Сколько тут ехать, вот и прикинь.
– Похоже ночь не спал, выглядишь плохо. Предлагаю пойти ко мне домой, потрапезничаем, отдохнем.
– Не могу, князь меня с отчетом ожидает.
– Быстро вернешься, подумает, сделал тяп-ляп, сработал на скорую руку.
В конце концов Дмитрий Михайлович уговорил гостя, и они пошли к нему домой. Жене Катерине с порога дал условный сигнал, дескать гостя надобно угостить по-настоящему. На столе появились тарели с рыжиками, кулебяка мясная, шаньги с брусникой, пареная репа в меду и штоф невероятной конфигурации. Жена воеводы села с торца стола, хозяин и гость друг против друга. Дмитрий Михайлович потянулся к штофу, хотел разлить по бокалам. Гость его остановил:
– Выпивать не стану, ежели только квасу.
– Вы, Феофан Гаврилович, – вступилась жена воеводы, – верно никогда не пробовали нашего хлебного вина на калгане. Я, женщина, и то порой позволяю себе, вестимо с разрешения мужа.
Мужское самолюбие приказчика было задето.
– Только ежели из-за уважения к вашему дому.
После третьего захода Феофан Гаврилович осмелел и вызвался произнести слово:
– Ты, Дмитрий Михайлович, человек надежный. Поговорил с тобой и понял, на тебя можно положиться. Нынче таких людей немного. Бывает пробудишь с человеком половину жизни и не поймешь, кто с тобой рядом, чего ждать. Ты, Дмитрий Михайлович, прямой, бесхитростный. Мир твоему дому и здравия тебе и близким.
Приказчик опрокинул бокал в себя весь без остатка, крякнул и взял на закусь кулебяку. Воевода тоже куснул чего-то, но понял, что пришло время для откровенного разговора.
– Ты, Феофан Гаврилович, сам родом откуда, из каких мест?
– Недалеко от Вильно находится хутор Канищи, или Канищий хутор. Только так его никто не называет, получается Нищий хутор. За долги родители отдали меня в услужение пану Загребе, вернее, к его отцу. А так-то мы с Тадеушем ровесники.
Воевода не стал спешить с дальнейшим выведыванием и начал сказывать про себя. Тоже помянул родителей, рассказал про воинскую службу, про войну с татарами.
– Вот так без отдыха и продыха верчусь по сей день. Никто не скажет: «Отдохни, Дмитрий Михайлович, сходи на рыбалку, по грибы», все только «Давай, давай».
– Я тебя понимаю, как никто другой, – заявил гость и наполнил бокалы хозяину и себе.
Не дожидаясь, выпил и налил себе еще.
– Я панам Загребам столько добра сделал, а меня взяли и сослали к Сурайскому, будь он неладен.
– Вроде князь наш добрый, сильно никого не забижает.
– Может и так, только ты не сравнивай замок с вашим захолустьем. Потом от князя доброго слова не дождешься. Все не так. А сам ни ухом, ни рылом, ни в чем соображения не имеет. Вот приехал курьер, грамоту ругательную передал и на словах навтыкал ему, а он ко мне.
– Чего они так вцепились в эту чертову колесницу, в Федора, наконец?
– Никто ни в кого не вцеплялся. Ты хоть видел границы с соседом. Конечно видел, кого я спрашиваю? И та, и другая в виде полумесяца, а мы в середке. А раньше мы являли собой одно целое. У Загребы все документы в наличии, только тссс… – приказчик приложил указательный палец к своим губам, – тайна великая, клянись, никому ни единого слова!
– Клянусь!!!
– Там, на закате, княжество зовется Нагорное. Город там такой Нагорье.
– Князь Оболенский, это я тоже знаю. Никакого секрета в том не вижу.
– На-горь-е, – по слогам произнес гость, – понял, чудак человек? Гора там, а в горе…
– Змей Горыныч, – решил подогреть гостя воевода.
