Еврей, Цыган и Эль Ислам

скачать книгу бесплатно

Еврей, Цыган и Эль Ислам
Сэр Ричард Ф. Бертон

«Еврей, Цыган и Эль Ислам» – достаточно известная в Европе книга, изданная уже после смерти своего знаменитого автора в конце XIX века, но пока мало известная в России. Это сборник из трех самостоятельных произведений, написанных в разное время, но объединенных одной общей темой исследования Востока. Книга полна самых разнообразных сведений, скурпулезно собранных автором в течение многих лет, и является научным исследованием. Однако, она будет интересна и полезна широкому кругу читателей.

Еврей, Цыган и Эль Ислам

Сэр Ричард Ф. Бертон

Переводчик Светлана Малимонова

© Сэр Ричард Ф. Бертон, 2023

© Светлана Малимонова, перевод, 2023

ISBN 978-5-0056-4847-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЕВРЕЙ, ЦЫГАН И ЭЛЬ ИСЛАМ

СЭР РИЧАРД ФРЕНСИС БЕРТОН

K.C.M.G. КАВАЛЕР ОРДЕНА СВЯТОГО МИХАИЛА И СВЯТОГО ГЕОРГИЯ)

F.R.G.S. ЧЛЕН КОРОЛЕВСКОГО ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА И Т. Д. ПЕРЕВОДЧИК СКАЗОК «ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ», АВТОР КНИГ «ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ», «КНИГА МЕЧА», «МОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО В МЕККУ» И ДР.

ОТРЕДАКТИРОВАЛ С ПРЕДИСЛОВИЕМ И КРАТКИМИ ПРИМЕЧАНИЯМИ УИЛКИНС У. Х.

Перевод на русский язык Малимоновой С. А. Перевод книги осуществлен с издания «The Jew, the Gypsy and El Islam» (London: Hutchinson & Co., 1898)

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Хочется представить вашему вниманию очень интересную книгу замечательного британского путешественника, писателя, поэта, переводчика, этнографа, лингвиста, дипломата и т. д. сэра Ричарда Френсиса Бертона, опубликовавшего только при жизни около 50 книг, хорошо известного в Европе и в мире, но, к сожалению, до сих пор еще очень мало известного в России.

Сэр Ричард Бертон был и остается известным ученым-практиком. Как британский дипломат, награжденный за свои заслуги орденом Святого Михаила и Святого Георгия, он жил в разных странах Востока, непрестанно изучая их язык, быт, привычки, научную, религиозную и художественную литературу и т. д. Как член Королевского географического общества Великобритании, он постоянно публиковал свои путевые заметки, научные работы, переводы восточной литературы и др.

Главная ценность этой книги, впервые опубликованной еще в конце XIX века в Великобритании на английском языке, заключается в передаче огромного количества сведений о Востоке, особенно, о Древнем Востоке, которыми до сих пор не располагает не только российская наука, но которые до сих пор вообще неизвестны, не присутствуют в русскоязычном поле, что значительно его обедняет, обкрадывает.

Следует отметить некоторую трудность в переводе таких понятий, как раса, колония и др., которые понимаются в английском языке иначе, чем в современном русском языке и в современном российском обществе. Понятию раса Бертон приписывал смыслы народа, собственно, расы, племени и др.

Для лучшей передачи смысла в книге сохранено католическое написание с заглавной буквы таких слов, как Святой, Мученик, Папа и др.

Для расщирения круга читателей к примечаниям издателя XIX века У.Х Уилкинса добавлены дополнительные примечания со значком t.

Книга предназначена для широкого круга читателей, хотя содержит много научных сведений о Востоке, имеет обширный обзор научной литературы своего времени по указанным темам и может быть использована научным сообществом.

    С. А. Малимонова

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Хорошее вино не нуждается в рекламе», а хорошая книга не нуждается в предисловии, тем более, в каком-либо, кроме написанного пером автора. Нарушение этого правила более чтится, чем его соблюдение в наши дни, когда многие классические произведения кажутся отягощенными и затемненными ненужными замечаниями и громоздкими комментариями какого-нибудь незначительного редактора. С моей стороны достаточно кратко изложить историю манускриптов, которые публикуются впервые в этой книге.

Сэр Ричард Бертон был плодовитым писателем. В дополнение к сорока восьми работам, опубликованным при его жизни, на момент его смерти осталось двадцать рукописей, одни длинные, другие короткие, на разных стадиях завершения. Некоторые были готовы для печати; другие были закончены во всех смыслах и требовали лишь окончательной доработки или нескольких дополнений; некоторые находились просто в состоянии подготовки, и по этой причине никогда не увидят свет. Те, которые упоминается в предисловии к этой книге, относятся ко второй категории. Вот так много рукописей Бертона не было опубликовано на момент его смерти из-за его привычки работать над несколькими книгами одновременно. В его спальне, которая также служила ему кабинетом, в Триесте, было около десяти или двенадцати столов из необработанной доски, и на каждом столе были сложены материалы и заметки для разных книг в более или менее продвинутой стадии завершения. Когда ему надоедала одна книга, или когда он останавливался из-за отсутствия материала, он на время оставлял ее и работал над другой. В последние несколько лет своей жизни большой успех, сопутствовавший его «Тысяче и одной ночи», побудил его обратить наибольшее внимание именно на эту книгу и отложить другие книги, которые готовились годами. Так и получилось, что так много книг осталось неопубликованными, когда он умер.

Как хорошо известно, он оставил свои сочинения, опубликованные и неопубликованные, своей вдове, леди Бертон, безусловно, чтобы она распоряжалась ими по своему усмотрению. Леди Бертон скрыла то, что считала целесообразным; остальное она привезла с собой в Англию. Она опубликовала свою «Жизнь сэра Ричарда Бертона», новое издание его «Тысячи и одной ночи», а также «Катуллу» и «Пентамерон», и готовила публикацию других книг, когда ее настигла смерть (март 1896 г.).

Ее сестра и душеприказчик, миссис Фитцджеральд (которой в этом предисловии я хотел бы выразить свою благодарность за большие возможности, которые она мне предоставила) сочла нужным доверить мне работу по редактированию и подготовке к публикации оставшихся рукописей. Проявляя свободу, которую она любезно предоставила мне, я решил начать с трех манускриптов, которые составляют эту книгу.

Первая часть – «Еврей» – имеет довольно любопытную историю. Бертон собрал большую часть материалов для ее написания с 1869 по 1871 год, когда он был консулом в Дамаске. Его глубокое знание восточных народов и языков, а также симпатия к восточным обычаям и образу мыслей, дали ему исключительные возможности для этнологических исследований такого рода. Переодетый туземцем и никому не известный, кроме своей жены, британский консул свободно смешался с пестрым населением Дамаска и осмотрел каждый квартал города, в том числе, мусульманский, христианский и еврейский. Его поиски принесли плоды в виде материала не только для этого общего очерка о евреях, но и для приложения, касающегося предполагаемого обряда человеческих жертвоприношений среди сефардов или восточных евреев, и особенно загадочного убийства падре Томазо (отца Фомы) в Дамаске в 1840 году. Нет никаких сомнений в том, что его исследование этих тем было одной из причин, возбудивших враждебность дамасских евреев по отношению к нему; и эта враждебность была мощным фактором, хотя и не единственным, в отзыве о нем лорда Гранвиля в 1871 году.

Однако Бертон собрал массу материалов еще до отъезда из Дамаска, и в 1873 году, через год после того, как он был назначен консулом в Триесте, он начал приводить их в порядок для публикации. У него была привычка много лет собирать материал для произведения, отмечать, выучивать и внутренне переваривать его, а затем писать за несколько месяцев. Этот план он реализовал в «Еврее», который вместе с вышеупомянутым Приложением был закончен и готов к публикации к концу 1874 года.

В 1875 году он вернулся домой из Триеста в отпуск и привез книгу с собой, намереваясь немедленно издать ее. Но сначала он попросил влиятельного друга, занимавшего высокое положение в официальном мире, прочитать рукопись и высказать ему свое мнение относительно целесообразности ее публикации. Это мнение было отрицательным из-за антисемитской направленности книги. Другие друзья также указывали Бертону, что, пока он остается на службе у Правительства страны, где евреи пользуются беспрецедентной властью и положением, было бы, мягко говоря, неразумно с его стороны наживать врагов среди них. Эти доводы имели вес для Бертона, на которого, как правило, не влияло ничто, кроме его собственной воли, и на этот раз он счел осмотрительность лучшим качеством и вернулся со своей рукописью в Триест. Были и другие соображения. Его жена только что издала свою «Внутреннюю жизнь Сирии», которая частично была посвящена защите его действий в Дамаске в отношении евреев. Он был встречен очень благосклонно. Его друзья также пытались выхлопотать для него K.C.B. (Кавалер ордена Бани) и пост в Танжере, Марокко, – единственное, ради чего он оставался на консульской службе. Так что это время (1875 г.) считалось неблагоприятным для того, чтобы наживать врагов.

Бертон поставил свою рукопись на полку и стал ждать поощрения, которого так и не последовало. Он оставался там до 1886 года, когда Танжер, который был таким же желанным, как и было обещано Бертону, был передан лордом Роузбери сэру Уильяму Кирби-Грину. Затем Бертон снял манускрипт «Еврея» с полки и переписал его. Но его жена, пытавшаяся добиться для него разрешения выйти на пенсию с полным пенсионом, указала ему, что, поскольку эта книга так долго ждала, то можно было бы ей еще подождать до марта 1891 года, когда срок его службы истечет, и они смогут уйти из официальной жизни и получат возможность публиковать то, что им нравится. Кроме того, у них было много друзей среди богатых евреев Триеста, и они не желали ранить их чувства. Бертон неохотно согласился на это, но заявил о своей решимости опубликовать книгу, как только он уволится с консульской службы. За пять месяцев до даты выхода на пенсию он умер.

Следующим в списке для публикации на момент смерти леди Бертон был «Еврей». Таким образом, публикуя его сейчас, мы лишь выполняем ее желание и желание ее мужа. Но, пользуясь предоставленной мне рассудительностью, я счел за лучшее пока отложить Приложение о предполагаемом обряде человеческих жертвоприношений среди сефардов и убийстве отца Фомы. Единственной альтернативой было опубликовать его в искаженном виде; и поскольку я твердо придерживаюсь мнения, что никто не имеет права калечить произведение другого писателя, и менее всего того, кто уже умер, я предпочитаю воздержаться от этого до более удобного времени. Я могу сделать это с более чистой совестью, потому что Приложение не имеет прямого отношения к другой части книги, а сохраненные главы о евреях гораздо важнее. Тон даже этой части антисемитский; но я не считаю себя вправе идти вразрез с пожеланиями автора и скрывать интересное этнологическое исследование только для того, чтобы избежать возможности задеть впечатлительность еврейской общины. Верно было сказано: «Каждый народ получает того еврея, которого он заслуживает», и вполне может быть, что суеверия и жестокость восточных евреев были порождены в них долгими веками угнетения и несправедливости. От этих суеверий и жестокости просвещенные и весьма привилегированные евреи в Англии, естественно, отшатываются с отвращением и неприятием; но из этого не следует, что эти суеверия не существуют среди их менее удачливых восточных собратьев.

История цыган гораздо менее насыщена событиями, ведь материалы для ее создания собирались в течение более чем тридцати лет и собирались по большей части путем личных исследований, главным образом, в Азии, а также в Африке, Южной Америке и Европе. Интерес Бертона к цыганам сохранялся всю жизнь; и когда он был лейтенантом в бомбейской армии и был расквартирован в Синде, он начал свои исследования относительно родства между джатами и цыганами. Во время своих многочисленных путешествий по разным частям света, когда у него была возможность, он находил новые материалы, чтобы когда-нибудь собрать их воедино. В 1875 году полемика с Батайяром сподвигла его на написание давно задуманной работы о цыганах. К сожалению, появились и другие интересы, и работа так и не была завершена. Это было одно из многих незавершенных дел, которые Бертон намеревался завершить, когда ему предстояло уйти с консульской службы. Он надеялся, например, получить более подробные сведения о цыганах во Франции, Германии и других странах Европы, и особенно он намеревался по возвращении домой написать главу о цыганах в Англии. Однако даже в своем нынешнем виде «Цыган» является ценным дополнением к этнологии; поскольку, помимо редкого знания Бертоном других народов и языков, его связь с цыганами придает предмету особый интерес. Нет сомнения, что он был связан с этим странным народом по своей натуре, если не по происхождению. Цитата из «Журнала цыганских преданий»[1 - Январь 1891.]:

«Возможно ли, что в роду Бертона нет примеси арабской или, может быть, цыганской крови, это вопрос, который, пожалуй, остается вопросом. Для последнего предположения можно найти проявление в постоянном непокое, который преследовал его с младенчества, в непокое, который фактически мешал ему когда-либо надолго закрепиться на каком-либо одном месте, и в странной идиосинкразии, которую часто отмечали его друзья, т.е. в особенностях его глаз. „Когда он (т.е. глаз) смотрит на вас, – говорил тот, кто хорошо его знал, – он смотрит сквозь вас, а затем, остекленев, как будто видит что-то позади вас. Ричард Бертон – единственный человек (не цыган) с такой особенностью, и он разделяет с цыганами тот же ужас перед трупом, сценами на смертном одре и кладбищами, хотя мало заботится о собственной жизни“. Если к этому замечательному факту еще добавить не менее интересную деталь, что „Бертон“ является одним из дюжины характерных для цыган имен, то очевидно, что предположение о сэре Ричарде Бертоне, что в его роде есть капля цыганской крови, хотя и смешанной с английской, шотландской, французской и ирландской кровью, не будет совсем уж безосновательным».

Леди Бертон также писала по этому поводу:

«В январском номере «Журнала цыганских преданий» цитируется отрывок из «краткого очерка о карьере» моего мужа (маленькая черная брошюра), где предполагается, что в его роду есть капля цыганской крови. Нет никаких доказательств того, что это когда-либо имело место, но нет никаких сомнений в том, что он демонстрировал многие из их особенностей во внешности, характере и речи, говоря по-цыгански, как и они сами. И мы никогда не посещали цыганский табор без того, чтобы цыгане не сказали ему: «Что ты делаешь в черном пальто?», «Почему бы тебе не присоединиться к нам и не стать нашим Королем?»[2 - «Жизнь Леди Бертон с ее мужем», Т. I., с. 252.]

Было ли это родство по крови или по натуре, не имеет большого значения; в любом случае, это придает особый интерес исследованию Бертоном цыган.

Относительно «Эль Ислам. «Место религии Мухаммада среди религий мира» мало что можно сказать. Это один из старейших манускриптов Бертона. И хотя на нем нет даты, на основании внутренних свидетельств я полагаю, что оно было написано вскоре после его знаменитого паломничества в Мекку в 1853 году. И в самом деле, оно современно его поэме «Касида», хотя я не знаю, почему поэма была опубликована, а это сочинение отложено. Вероятно, Бертон собирался написать более подробно на эту тему.

Магометанство в его высшем аспекте всегда привлекало его. Уже в 1848 году мы находим его готовящимся к паломничеству в Мекку не только изучением Корана и выполнением обрядов и церемоний, но и «сочувственным изучением суфизма, гностицизма Эль Ислама, которые поднимают меня высоко», выше ранга простого мусульманина»[3 - Воспоминния Бертона, написанные для г-на Хичмана в 1888.]. Леди Бертон пишет: «Это прилипло к нему напрочь и на всю его жизнь»; и, можно добавить, придало цвет его произведениям.

С тех пор, как Бертон написал это эссе (ныне опубликованное впервые), среди мыслящих людей произошли перемены в оценке Эль Ислам среди религий мира. Такие писатели, как Лейн Пул, Исаак Тейлор и Босворт Смит, не говоря уже о других, устранили многие заблуждения относительно «Спасительной Веры» и обсудили ее достоинства как гуманизирующего кредо. Но свидетельство такого человека, как Бертон, который путем личных наблюдений тщательно изучил «внутреннюю жизнь мусульманина», живя настоящей жизнью арабского паломника и проникнув в Святая Святых, неизбежно имеет особый вес.

Я хочу сказать несколько слов об авторской рукописи. Так много противоречивых слухов появилось в отношении манускриптов покойного сэра Ричарда Бертона, что уместно отметить, что они воспроизведены здесь практически в том виде, в каком они вышли из рук автора[4 - В случае с Приложением о человеческих жертвоприношениях среди сефардов и восточных евреев и убийства падре Томазо, я предпочел (как уже говорилось) придежать его, а не публиковать в сокращенном виде.]. Я старался избегать чрезмерного редактирования и как можно меньше вмешиваться в исходный текст. Поэтому редакционные примечания, всегда заключенные в квадратные скобки, вводятся скупо. Не было сочтено необходимым вводить какие-либо словесные изменения.

В заключение я только добавлю, что я стремился дать полную и точную презентацию этих до сих пор неопубликованных манускриптов. Там есть и большее, чтобы последовать за ним; но они представляют собой хороший образец работы знаменитого восточного путешественника в областях, которые он сделал своими. Они характерны для человека возвышенного. Они еще раз представляют его как смелого и оригинального мыслителя, глубокого исследователя людей и вещей, как редкого гения, хотя и своенравного, и как одну из самых замечательных личностей нашего времени и поколения.

    У. Х. УИЛКИНС

ЕВРЕЙ

ГЛАВА I. ОБЩЕЕ МНЕНИЕ О ЕВРЕЯХ

История евреев, а также их физиологический аспект являются темами, которые еще предстоит изучить, обдуманно и тщательно проработать с арийской точки зрения. В последние годы мы видели множество книг, посвященных деталям, давайте конкретизируем: «Физическая история еврейской расы» доктора Джозайи Кларка Нотта*[5 - [* Доктор Дж. К. Нотт, хорошо известный этнограф.]] (Чарльстон, 1850 г.), «Le Juif» par le Chevalier Geargenot des Monceseaux»[6 - t «Еврей»Шевалье Жаржено де Монсесо.] (Париж: Анри Плон, 1871 г.) и «Заметки о евреях и их стране классических писателей древности: сборник утверждений и мнений, переведенных из произведений греческих и латинских языческих авторов 500 лет до н. э.» Джона Гилла (Лондон: Longmans, 1872). Но в этих, как и в других работах, нам не хватает практического и личного знакомства с предметом, и мы не можем удивляться его отсутствию. Обычно предполагается, что в настоящий момент по лицу земли рассеяно шесть миллионов евреев. Некоторые преувеличивают их общую численность до девяти с половиной миллионов; но даже первое число, как говорит г-н Кремье, больше, чем могла бы похвастаться эта нация в любой другой период своей истории, древний или современный[7 - Двумя крупными центрами еврейского расселения являются, во-первых, северная часть Африки между Марокко и Египтом, особенно берберийские области, где они составляют основную часть городского населения, и где переписи в настоящее время являются лишь догадками; они постепенно распространяются на юг, и с 1858 г. их торговая колония занимает Тимбукту на Нигере. Другие семьи в Африке – это фалаши, или черные евреи Абиссинии, простые прозелиты, подобные малабарским, и некоторые европейцы с мыса Доброй Надежды. Второй крупный центр – это та область Европы, которая простирается от Нижнего Дуная до Балтийского моря; и здесь около четырех миллионов составляют средний класс среди славянских национальностей, тогда как во всей Западной Европе их нет и ста двадцати тысяч. Их потомки пошли по пути европейских миграций в Америку, на Север и Юг, и в Австралию, где крупные торговые города позволяют им размножаться как в Старом Свете, и гораздо быстрее, чем христианское население. Другие отдаленные колонии находятся в Турции, как в Европе, так и в Азии, хотя в Святой Земле теперь лишь небольшая часть их прежнего числа; в Йемене, особенно в Сане и Адене, в Неджеране и других частях Аравии; по всему течению Евфрата, в Курдистане, Персии и Индии, особенно в Малабаре, где есть белые и черные евреи; в Китае и в Кохинхине также обнаружены обе колонии; и в туркменских странах. Здесь они населяют четыре крепости Шахр-и-сабз, Кулаб, Шаматан и Урта-Курган, около тридцати небольших деревень; они живут в своих собственных кварталах, и, за исключением того, что они должны платить более высокие налоги, с ними обращаются наравне с другими жителями.]. Во всем мире количество евреев также увеличивается с такой поразительной быстротой, как правило, допускающей немногие исключения, что в философских исследованиях начинают задаваться вопросом, не указывает ли эта огромная плодовитость евреев в сочетании с их исключительно здоровым и крепким телосложением, вездесущностью и космополитизмом, на их замечательную карьеру в грядущие времена.

Этнологу и историку, занимающемуся всеобщей историей, настоятельно предлагается изучить летописи, а также физические и интеллектуальные аспекты детей Израиля, пожалуй, самый интересный предмет, который может привлечь их внимание. Еврей, как и цыган, стоит особняком, является изолированным по характеру, если не по благословению. Традиционно, или, скорее, согласно собственному традиционному мнению, это самое старое племя на земле, оно, в то же время, обладает самой большой жизненной силой. Его несокрушимая и неукротимая жизненная энергия позволяет этой нации без родины поддерживать свою вечную национальность и испытывать кастовое чувство с силой и упорством, не имеющими себе равных в анналах патриотизма. Народы, изгнавшие евреев из Иудеи, из Империи, которые стерли царства Израиль и Иудею с карты мира, полностью исчезли. Потомки римлян-завоевателей неотличимы от остального человечества. Но через восемнадцать столетий после падения Иерусалима рассеянный еврейский народ существует изолированно, является силой в каждой европейской столице, руководит финансовыми операциями наций и правительств, и его можно найти везде, где распространилась цивилизация, и куда проникла торговля. Фактически, они сделали весь мир своим домом.

Одним из препятствий для зрелого и детального этнологического изучения евреев является трудность знакомства с народом, разбросанным по двум полушариям. Хотя раса едина, два великих фактора, кровь и климат, показали, что она далеко не неизменна ни в телосложении, ни в характере. Сравните, например, две крайности – татароликого караима Крыма и семитские черты марокканца, белокурые локоны еврея Адена и огненные локоны еврея Германии с сальными черными волосами еврея Хаундсдича. А так как телесные формы сильно различаются, то, возможно, существует и еще большее различие в психологических характеристиках: мы едва ли можем поверить, что миролюбивый и трудолюбивый голландский еврей является братом фанатичного и свирепого еврея, населяющего суровые горные районы Цфата в Святой Земле. Тем не менее, хотя эти различия составляют почти ряд подрас, есть одно существенное качество, которое скрепляет и объединяет весь Дом Израилев.

Энергия, жизненная сила и умственные способности других народов улучшаются от смешения друг с другом; чем сложнее их характер, тем больше их сила и энергия. Но из поколения в поколение евреи сохраняли, по крайней мере, в браке, чистоту своей крови. В странах, где они составляют лишь небольшой процент населения, диапазон выбора неизбежно должен быть очень ограниченным, и с самого начала своей истории еврей, как и его сводный брат араб, всегда женился или должен был жениться на своей двоюродной сестре. Известный путешественник наших дней доказал, что это может быть сделано без негативных последствий только среди несмешанных рас людей, и что чем большее количество смешанной крови, тем больше можно ожидать уродства физического и морального в потомстве. Близкородственные браки опасны в Англии и гораздо более опасны, как доказал де Хоун, в Массачусетсе.

Тем не менее, цари Персии вступали в брак со своими сестрами, а самаритянская ветвь иудеев настолько тесно связана, что двоюродные сестры почти сестры.

Физически и умственно еврейские мужчина и женщина во всех отношениях равны со своими соседями-неевреями, но в некоторых частностях превосходит их. Женщины высшего класса имеют сильное и симметричное телосложение; и хотя красота их черт не вызывает восхищения у христиан, слабость и уродство встречаются исключительно редко. Изяществом форм и обаянием манер они намного превосходят своих мужей и братьев, и действительно, это повсюду оказывается субхарактерной расовой чертой. Они нигде не отличаются целомудрием, а в некоторых местах, например в Марокко, их аморальность вошла в поговорку. Их крепкое телосложение не стареет, как у аборигенов чужих стран, которые они колонизируют и где европейцы легко вырождаются, они сохраняют молодость на десять лет дольше, чем их соперницы, они становятся матерями сразу после полового созревания и рожают детей в гораздо более позднем возрасте. Их обычаи позволяют им контролировать здоровье семьи не вредными лекарствами и опасными операциями, а простым процессом продления периода лактации, и бесплодие среди них редкость, как в те дни, когда на него смотрели как на проклятие. Едва ли найдется какая-либо часть обитаемого Земного Шара, от высокогорьев Абиссинии до низменностей Ямайки, в которой еврейский народ не мог бы акклиматизироваться с большей готовностью и быстрее, чем другие расы Европы, – это также результат крови, сравнительно свободной от того смешения, которое выявляет врожденные недостатки обоих родителей.

Евреи также обладают сравнительной невосприимчивостью к различным формам болезней, являющихся бичом других рас. Легочные и золотушные жалобы среди них редки; проказа и слоновость почти исчезли; и, несмотря на нечистоту их личности и исключительную нечистоту их жилищ, они менее подвержены поражению холерой и чумой, чем уроженцы стран, которые обычно опустошаются такими эпидемиями.

Они редко страдают от обычных последствий заражения, даже если женщины настолько развратны, что честь кажется им столь же неизвестной, как и честность мужчинам.

Физиологи задаются вопросом: как объяснить это явление? Почему продолжительность жизни у евреев больше, чем у других народов Европы? Является ли это результатом их высокой организованности или послушания церемониальному закону? Исследования тех, кто сделал эти вопросы предметом своего специального изучения, дают лишь один удовлетворительный или достаточный ответ, который можно выразить в нескольких словах: огромное превосходство их жизненной силы. И все законы, приписываемые теистическому секуляризму Моисея, были созданы с одной целью, а именно, с целью закалки расы до такой степени, которую даже Спарта не достигла. Древний еврей был более чем наполовину бедуином, и, поскольку он не был всадником, его ежегодные путешествия в Иерусалим и из Иерусалима, в основном, совершались пешком. Его диета была тщательно регламентирована, и его год был чередой постов и пиршеств, как и теперь, но не в такой степени, как прежде. Результатом стало просто уничтожение всех слабых и выживание наиболее приспособленных.

Трижды в течение года, по повелению Торы (Втор. XVI, 16), а именно: (1) в Песах, или праздник опресноков, в течение первого церковного и седьмого гражданского месяца, (2) в Пятидесятницу, или Шавуот (праздник седмиц), праздник жатвы пшеницы в третий или девятый месяц и (3) на праздник кущей, или сбора урожая в седьмой или первый месяц, древнему еврею религиозно было велено предстать перед Господом. Ему предстояло покинуть свой дом, который мог находиться на расстоянии ста пятидесяти миль, и отправиться в Иерусалим, где он вел походную жизнь, подобно своим сводным братьям в пустыне. Эта полукочевая жизнь сочеталась с квазиаскетическим состоянием, вызванным частотой и суровостью постов и строгостью, сопутствующей приготовлению к Субботе. Как говорят, после приготовления в пятницу вечером, некоторые религиозные люди даже в старости ничего не подносят к своим губам семь дней и ночей[8 - Этот ужасный пост называется Ха-фрака. Известно, что в Сирии и Палестине старики терпят его дважды в год, летом и зимой. Они ужинают в субботу вечером и до захода солнца следующей субботы не позволяют себе ни капли воды проглотить, ни к щепотке табака прикоснуться. Состояние прострации к концу срока. крайнее, и первое, что делается, когда время истекло, – помещают больного в теплую ванну. Это, вероятно, самый строгий пост, известный миру, если только с ним не соперничают некоторые индуистские аскеты: греческим и коптским христианам, а также мусульманам не с чем сравнить его.]. Это огорчение души, как они это называют, служит для воспитания нации равно в силе и смелости ума. Это выражение идеи жертвы собственной волей, добавим к этому варварскую и дикую природу их наказаний, среди которых побивание камнями толпой, пожалуй, наиболее классическое. И бесконечное кровопролитие в Храме, которое осуществляется как бойня мясников.

Опять же, история и традиции, вера и практика еврея всегда ставили перед его глазами абсолютное и неизмеримое превосходство его собственной касты, «особого народа, царства священников, святого народа». Это возвышение объясняет обращение еврея со своими собратьями-людьми, как с чужаками, едва достойными звания человека. «Итак, народ будет жить отдельно и не будет числиться между народами» – недружественное разделение и отчуждение между людьми одинаково вредно для благополучия евреев и неевреев. Это привело к многочисленным отвратительным преступлениям, совершенным во имя религии, – какой народ, кроме евреев, мог ликовать по поводу Иеффая, который «поступил с дочерью своей, как со своей собственностью», то есть сжег ее до смерти перед Господом? В то же время эта религия привила своим членам редкую человечность, неведомую всем другим народам древности: например, позволила трусу удалиться с поля перед боем и, как ни странно, привила самые высокие нравственные догмы. В 250 г. до н. э. Сохей, а после него фарисеи, согласно Иосифу Флавию, учили, что Богу нужно служить не ради выгоды, а из любви и благодарности, поэтому его последователь Садик запретил заглядывать в будущее, даже если Моисей пренебрегал этим учением со всей тщательностью. И в нынешнем веке в мире такое умаление эгоизма было бы высшим законом.

Все эти особенности в совокупности заставляли евреев дерзать и делать все против всех, кто не был их крови. Неизбежным результатом такой политики было то, что, в конце концов, они пришли к столкновению со всем, что их окружало, что они потерпели поражение в неравном бою с языческим Римом и ранним Христианством; что они потеряли место рождения своей нации и рассеялись далеко и широко по поверхности земли. И то, что случилось однажды, может случиться снова.

Древние греки, у которых, как и у евреев, была только одна вера и один язык, также периодически встречались единой семьей в Дельфах, центре их национальной области. Таким образом, одаренные люди без какого-либо принуждения эффективно сочетали с величием в поклонении богам закон гармонии, который должен господствовать над человеческим обществом. И греки были чувственным и радостным народом, шествовавшим под свободным небом в славных лучах поэзии, искусства и красоты, и не могли не осознать той истины, что общество, основанное на взаимной благосклонности, и означает цивилизацию, и высшая стадия развития человеческого общества – общение с миром.

* * * * *

Доктор Буден, выдающийся физиолог и писатель-медик, замечает, что евреями управляют статистические законы рождений, болезней и смертности, совершенно отличные от тех, которые управляют народами, среди которых они живут. Это суждение подтверждается свидетельством истории. В Средние века, когда нечистые столицы Европы и Азии периодически опустошались чумой, ангел смерти проходил мимо домов угнетенных и презираемых евреев, хотя по местным постановлениям они были осуждены занимать худшие кварталы городов. Рассказывая о чуме 1345 г. И.Я. фон Чуди говорит, что она нигде не нападала на евреев. Фраскатор упоминает, что они полностью избежали эпидемии тифа в 1505; их не коснулись перемежающиеся лихорадки, царившие в Риме в 1691; они не были подвержены дизентерии, столь губительной для Нимегена в 1736; и как в 1832, так и в 1849 году авторитетно утверждается, они практически избежали холеры в Лондоне, хотя в течение последнего года в городе было около тринадцати тысяч жертв[9 - Это мы узнаем из докладов Главного управления здравоохранения об эпидемии холеры. В 1832 г. было зарегистрировано только 4 смерти среди 3000 португальских евреев, а в 1849 г. среди 20 000, населявших тогда Лондон, было не более 13, хотя потери от холеры составили 12 837 человек. Это дает пропорцию 0,6 на 1000, в то время как главный регистратор относит 1:1000 к Хэмпстеду, 6:1000 к Уайтчепелу, 7:1000 к лондонскому Сити, 19:1000 к Шордичу и 29:1000 к Ротерхайту. [Эти цифры относятся к особенному холерному 1832 году. С тех пор эпидемии были гораздо менее серьезными.]].

Не менее любопытны статистические данные, свидетельствующие о естественной способности еврейского народа, столь националистического по своим чувствам и столь космополитичного по своим склонностям, к акклиматизации в любом месте. Еврей и христианин эмигрируют в британскую или французскую колонию из одного и того же места рождения и в одно то же время, из-за неблагоприятного климата христианский переселенец со своей семьей, в конце концов, вымирает, а еврейский переселенец выживает и умножается. В Алжире, например, французские колонии вымерли бы в очень короткий срок, если бы не постоянный приток иммигрантов, тогда как еврей пускает глубокие корни и выбрасывает крепкие ветви.

Что касается продолжительности жизни евреев, то немецкие источники сообщают некоторые интересные подробности. Доктор В. К. де Неввиль*[10 - [*Упомянутая работа – «Продолжительность жизни и причины смерти 22 различных сословий». Франкфурт, 1855 г.]] из Франкфурта после сбора и сопоставления огромного количества статистических данных продемонстрировал следующие факты:

1. Четвертая часть христианского населения умирает в среднем в возрасте 6 лет 11 месяцев.

2. Четвертая часть еврейского населения умирает в среднем в возрасте 28 лет 3 месяца.

3. Половина христианского населения умирает в среднем в возрасте 36 лет 6 месяцев.

4. Половина еврейского населения умирает в среднем в возрасте 53 года 1 месяц.

5. Три четверти христианского населения умирают в среднем в возрасте 59 лет 10 месяцев.

6. Три четверти еврейского населения умирают в среднем в возрасте 71 года.

Установлено, что в Пруссии ежегодная смертность среди евреев составляет 1,61%, а среди остального населения – 2,00%. Годовой прирост у первого составляет 1,73%, а последнего только 1,36%*[11 - [* Эти цифры относятся к средним годам и, следовательно, остаются в силе сейчас, как и тогда.]]. Во Франкфурте средняя продолжительность человеческой жизни составляет 36 лет 11 месяцев среди христианского населения и 48 лет 9 месяцев среди евреев.

Теперь я полностью процитирую благосклонный вердикт, обычно выносимый европейскими писателями по отношению к евреям:

«Если мы проследим историю израильской расы от разрушения Иерусалима до того времени, когда господство более просвещенного общественного мнения заставило вычеркнуть из сводов законов европейских народов варварские и жестокие законы против евреев, принятые в ту эпоху, когда свирепствовали фанатизм, жестокость и гонения, мы будем вынуждены признать, что в спасении этого народа от полного истребления было нечто чуть меньшее, чем чудо. Баснаж†[12 - [† Автор большой «Истории евреев» в 5 т. Роттердам, 1707 год.]] („Histoire des Juifs“) подсчитал, что 1 338 460 евреев погибло от огня, меча, голода и болезней во время и после осады Святого города. Впоследствии множество несчастных изгнанников стали объектами жестоких и неумолимых преследований, фанатизма и тирании в каждой стране христианского мира. В течение двух лет, предшествовавших их последнему изгнанию из Иудеи, 580 000 евреев были вырезаны римлянами, и постепенное рассеяние остальных по лицу Европы стало прелюдией к совершению над ними „христианами“ серии зверств почти непревзойденных по беспощадной дикости. Функции, которые они выполняли в средневековом обществе, в действительности, были самыми ценными; но столь сильным было невежество и столь закоренелыми были предрассудки того времени, что к концу тринадцатого века более 13 000 израильтян были изгнаны из Англии в один день; точно так же, как двести лет спустя 500 000 человек были изгнаны из Испании, 150 000 из Португалии и неопределенное количество евреев было изгнано из Франции. В течение трех столетий сменявших друг друга государи отказывали евреям в разрешении поклоняться Всемогущему Богу в пределах английского королевства; и только не раньше Протектората Кромвеля было разрешено возвести синагогу в Лондоне».

«В художественных произведениях, в драме и в повседневной жизни имя еврея стало притчей во языцех и упреком, и объяснение этому следует искать, скорее, в пагубности религиозных предрассудков, чем в действительном поведении евреев, людей, на которых обрушилось столько позора: их добродетели – их собственные, но их недостатки – плод восемнадцати веков изгнания и угнетения. При таком обращении и архангелы стали бы испорченными. В истории всего мира нет ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало бы систематические гонения, варварскую жестокость, трусливые оскорбления, унизительную тиранию, которой подвергался еврейский народ. То, что он не деградировал до уровня африканских негров и не был полностью стерт с лица земли, является лишь еще одним доказательством удивительной жизненной силы евреев и нерушимой эластичности их национального характера[13 - Есть и другая паразитирующая раса, тоже чистокровная, но индоевропейская, а не семитская, сохранение которой представляется почти таким же «провиденциальным», как у евреев, и чей союз еще более исключителен, потому что он не связан ни откровением, ни, в действительности, какой-либо формой веры – это цыганская раса.]. Несмотря на все эти века гнета и подавления, представители этого народа встречаются не только среди королей финансов, но и среди королей и аристократов гениев. Каждый должен помнить отрывок из „Конингсби“, в котором г-н Дизраэли перечисляет прославленных евреев, занимавших или занимающих самые высокие вершины в искусстве, литературе, государственной и военной науке, – это граф Кантемир в России, сеньор Мендизель в Испании и граф Арним в Пруссии; маршалы Сульт и Массена, профессора Неандер, Региус, Беарнари и Воль; композиторы Россини, Мендельсон и Мейербер (не говоря уже об Оффенбахе); актриса Рэйчел; Паста, Гризи и Брахам – вокалисты, Спиноза – философ и Гейне – поэт; к этому списку он мог бы добавить имена некоторых из самых выдающихся ныне живущих французских и английских знаменитостей[14 - Не говоря уже о путешественниках Вольфе и Палгрейве, новообращенных монсеньоре Бауэре, отце Германе и отце Мари де Ратисбонн.]. И хотя мы забыли Ксапола и Гондомара, Яхуду Хейли и Авиаброна, он же Соломон бен Габриэль, мало кто из нас может игнорировать имена Ротшильдов и Голдсмитов, Рикардосов, Роуэрсов и Торлони, теперь стали нарицательными в Европе».

«С другой стороны, следует признать, что во всех странах евреи должны отдавать предпочтение грязным занятиям и следовать им с рвением и упорством, достойными занятий более благородными и возвышенными делами, к которым они должны быть допущены». Уильям Эббот с искренностью и серьезностью, но достаточно узколобо, выдвинул это заявление однажды в Палате общин, против сопротивления предложению избавить всех лиц, исповедующих иудейскую религию в Англии, от гражданской неправоспособности, в которой они тогда находились. Это была его реакция на речь Макколея, столь же красноречивую, сколь и неотразимую по логике.

«„Так, сэр, – сказал он, – во все времена рассуждали фанатики. Они всегда оправдывают преследования пороками, порожденными преследованием. Англия была для евреев менее чем половиной страны, и мы поносим их за то, что они не испытывают к Англии больше половины патриотизма. Мы относимся к ним как к рабам и удивляемся, что они не считают нас братьями. Мы гоним их к низким занятиям, а потом упрекаем их в том, что они не берутся за почетные профессии. Мы долго запрещали им владеть землей и жалуемся, что они занимаются, главным образом, торговлей. Мы отгораживаем их от всех путей честолюбия, а затем… мы презираем их за то, что они прибегают к алчности. В течение многих веков мы во всех наших отношениях с ними злоупотребляли нашим огромным превосходством в силе, и затем мы испытывали к ним отвращение, потому что они прибегали к той хитрости, которая является естественной и универсальной защитой слабых от насилия сильных. Но всегда ли они интересовались только гонкой по обмену денег, получению денег и накоплению денег? Никто лучше моего уважаемого друга, члена Оксфордского университета, не знает, что в их национальном характере нет ничего, что мешало бы им выполнять высокие гражданские обязанности. Он знает, что в младенчестве цивилизации, когда наш остров был таким же диким, как Новая Гвинея, когда письменность и искусства были еще неизвестны Афинам, когда едва ли стояла соломенная хижина на том месте, которое впоследствии стало Римом, этот презренный народ имел свои огороженные поселения и кедровые дворцы, свой великолепный Храм, свои флотилии торговых кораблей, свои духовные школы, своих великих государственных деятелей и солдат, своих естествоиспытателей, своих историков и поэтов. Какая нация когда-либо более мужественно боролась с превосходящими силами противника за свою независимость и религию? И если в течение многих столетий угнетенные потомки воинов и мудрецов выродились из достоинства своих отцов, если, лишенные благ закона и скованные игом рабства, они подхватили некоторые из пороков преступников и рабов, будем ли мы считать это укором для них? Не будем ли мы считать это делом стыда и раскаяния перед самими собой? Отдадим им должное. Давайте откроем для них любую карьеру, в которой могут проявиться способности и энергия. Пока мы не сделали этого, давайте не будем утверждать, что среди соотечественников Исайи нет гения, а среди потомков Маккавеев нет героизма“».

Мы «сделали это», и результаты свели на нет всю эту прекрасно сбалансированную риторику. А на следующих страницах можно предположить, что у наших европейских предков были и другие причины для изгнания евреев, помимо простого «фанатизма» и «жестокости», столь не по-философски приписываемых им лордом Макколеем.

ГЛАВА II. МНЕНИЕ О ЕВРЕЯХ В АНГЛИИ

Все те европейцы, англичане, которые хвастаются тем, что являются верными друзьями народа, «разбросанного и убогого», и чье самоуверенное невежество и неразборчивое человеколюбие дарованы им наравне с африканским негром, меньше всего знают об обычаях и привычках своих протеже, и особенно евреев в зарубежных странах. Пренебрежение вещами, близкими нам, должно быть причиной того, почему мы так мало знаем о внутренней жизни еврейства, есть, однако, и другие сопутствующие причины.

В нашей родной земле еврей живет защищенным и почитаемым, как один из нас. Мы навещаем его, обедаем с ним и видим его в любое время и в любом месте, за исключением разве что воскресной службы. Мы могли бы наслаждаться его обществом, если бы не определенная грубость манер и особенно оскорбительная фамильярность, которая кажется еврею почти свойственной. Мы восхищаемся его талантами и поражаемся приспособляемости и универсальности его гения. Мы восхищаемся его терпением, его стойкостью и отвагой, его военной доблестью и его успешной карьерой на всех должностях и во всех профессиях – государственного деятеля и старшего диспутанта, поэта и литератора, юриста, хирурга и врача, капиталиста, финансиста и торговца, философа и инженера, по сути, во всех профессиях, которые может иметь человек. Когда мы сравниваем семитского премьера с его англо-саксонским соперником, то здесь во многом выигрывает шаблон: шутя над «азиатской тайной», мы не можем не чувствовать, что в азиатском есть что-то, чего мы не ожидаем, что ускользает от нашего понимания, что выходит за пределы нас.

Те, кто знаком с летописями старых семей в Англии, знают, до какой степени они были смешаны с еврейской кровью, даже с тех дней, когда религиозные предрассудки ошибочно считались самыми пагубными. Действительно, в последние века наша нация никогда не гордилась, как португальцы и вообще иберийцы, сохранением своей крови «чистой и свободной от примеси евреев и язычников». Метизация постоянно проявляется как во внешней форме, так и в ментальном качестве. Кое-где старый деревенский дом производит отпрысков, которые, по всей видимости, более еврейские, чем сами евреи. Своеобразной чертой их крови является крайняя склонность к показухе, к краскам, к великолепию, к блеску в целом. Богатый еврей должен демонстрировать свое богатство; подобно парсу, он производит и тратит, в то время как его соперники, греки и армяне, производят и копят. В некоторых континентальных городах, где евреи теперь безраздельно властвуют, они делает общество невыносимым для христианина. Господа Г. Мьюир Маккензи и О. П. Ирби, «Турки, греки и славяне» (Лондон: Bell & Daldy, 1867), рассказывают, как в Салониках[15 - Здесь из шестидесяти тысяч душ евреев насчитывается сорок тысяч, но для предотвращения налогообложения они договорились с турецкими властями никогда не превышать одиннадцати тысяч пятисот. [С тех пор, как это было написано (1873 г.), все население Салоник быстро увеличилось и теперь (1897 г.) насчитывает 150 000 человек, из которых около 60 000 евреев, 30 000 турок, 30 000 сербов, 15 000 греков и 4 000 цинцеров.]] французский консул маркиз де… не мог присоединиться ни к одному из праздников. Обеденный стол не уважали, если он не блестел золотыми и серебряными тарелками, позаимствованными и одолженными для этого случая. Его жена не могла появляться без нового платья по каждому поводу, а потому оставалась дома. Новый туалет из Парижа два раза в неделю не только служил женскому удовольствию обладательницы и чувственным удовольствиям зрителей, но и показывал, что дом богат и что у фирмы есть лишние деньги, которые можно выбросить. На самом деле это реклама самого изысканного описания. Дамы, собирающиеся в компании по три-четыре человека за тем, что наши бабушки называли «чашкой чая», должны предстать в декольте и в бриллиантах. Ривьера должна обезобразить прекрасную шею и грудь невесты. В театре больше всего ценятся те ложи, где свет сильнее всего падает на драгоценные камни и где дорогие фактуры, драгоценности и богатые кружева выделяются с наибольшей выгодой. И за этим великолепием зрелища скрывается хитрость высокого порядка. Великолепные ливреи используются раз в неделю в «день» мадам; в другое время лакеи en desshabille[16 - t Франц., в разоблачении.], Дорогие лошади из экипажа работают до полудня в телегах и ломовых повозках, перевозя irritamenta malorum[17 - t Лат., раздражение зла.], чтобы содержать экипаж после полудня. И так во всем. Еврейская раса настолько замечательна в своих характеристиках, что всегда была предметом чрезмерной похвалы или неоправданного порицания, подобно тем людям, в отношении которых общество не может быть нейтральным; и в последние годы перемены в общественном мнении, которые обычно развиваются медленно, стали до смешного резкими.

Еврей популярной английской литературы – это уже не Мошеш, негодяй, который верит в единого Бога и в Шент-пер-Шент как в свою прибыль, чьи глаза, в отличие от глаз Банко, полны «спекуляций». Феджин молодого Диккенса всего лишь четверть века назад стал теперь «благородным евреем Риа» старого Диккенса, существом, отличающимся покорностью и тихим достоинством, живым упреком христианскому язычеству, которое живет вокруг него. Одна очаровательная писательница рассказывает нам, что все великие актрисы мира – еврейки. «Танкред или Новый крестовый поход», не говоря уже о чем-то более низком, учит нас восхищаться и любить современные «Розы Шарона», те изысканные видения, которыми зачитываются на покое слуги, с серебряными лампами, рассказывающими об истории, философии и богословии с теплотой женского энтузиазма, умеренной чистой верой епископа Англиканской Церкви, ученостью немецкого профессора и грацией мадам Рекамье. Фактически, Мириам стала излюбленной героиней писателей и читателей романов, и трижды счастлив очаровательный молодой христианин, который, подобно «мальчику из Норкотта», несмотря на свои многочисленные христианские недостатки, может завоевать ее руку и сердце.

О средних и низших классах евреев англичанин только и слышал, что они трудолюбивы, воздержаны и относительно чистоплотны в общении; благопристойные, гостеприимные и настолько строгие в соблюдении субботы, насколько могут желать самые строгие субботники, – может быть, если бы он знал все, он не желал бы так многого. Ему говорят, что они удивительно милосердны в своих отношениях с единоверцами, всегда, при условии, что какая-то лепта религиозного различия не вырастает до размеров горы. Газеты сообщают ему, как щедро и разумно они раздают милостыню, как превосходны их меры по содержанию своих бедняков, которые никогда не подвергаются ужасам прихода и богадельни, и которых содержат их единоверцы, хотя их число в Лондоне не менее 16,50%, из общего числа, превышающего тридцать тысяч душ[18 - В последнее время в Англии и Уэльсе не проводилось религиозной переписи; поэтому вышеизложенное является лишь предположением. В 1853 г. число евреев Великобритании составляло 30 000 человек; из них 25 000 проживали в Лондоне, а 5 000 – в других местах. Ежегодно умирало 560 человек, что при среднем уровне смертности дает максимум 25 000 человек. Из этого общего числа 5 000 принадлежали к высшему или образованному классу, 8 000 к среднему разряду и 12 000 представляли низшие чины. [В 1890 году евреи Великобритании и Ирландии насчитывали более 93 000 человек, из которых 67 500 проживали в Лондоне. Может быть, интересно добавить, что в 1896 году все еврейское население составляло 6 505 000 человек, то есть, так распределено по Земному Шару: Европа 5 500 000 человек; Азия 260 000; Африка 430 000; Америка 300 000; Австралия 15000. См. А. Х. Кин, «Население, расы и языки мира», в «Атласе церковных миссионеров», новое (восьмое) издание. Лондон, 1896 г.]]. И он везде читал об их благотворительности, общественной, частной и общинной, больницах и богадельнях; детских домах, благотворительных учреждениях; домах пенсионеров и вдов, дружеских сообществах, пособиях на хлеб, уголь и одежду, родильных домах и приютах для младенцев, погребальных обществах, мужских и женских, договоренностях о предоставлении отцов и матерей в Боге, находящихся в ведении благотворительных обществ, советов, учреждений, комитетов и консисторий. Как и их благотворительность, их система образования может быть разделена на три части: школы, государственные и частные, раввинские и богословские учреждения и литературные и научные ассоциации.

Он – обычный англичанин – может смутно сознавать, что еврей – единственное большое исключение из общего проклятия, наложенного на сыновей Адама, и что он один ест хлеб не в поте своего лица, а в поте лица своего соседа, как немецкая кукушка, которая не создает колонии, а обосновывается в колониях других аборигенов.

Возможно, ему сказали, что еврей отвергает честный труд крестьянина и поденщика; что в новом еврействе Хаундсдитч и Петтикот-лейн, в Марэ, в гетто, на Юден-штрассе и в Харат-эль-Яхуд (еврейские кварталы) мусульманских городов его единственным занятием является грязная нажива quocumque modo rem[19 - t Лат., любыми средствами.], особенно кредитованием и ростовщичеством, которые не могут применяться в отношении собрата-еврея, но которые с чистейшей совестью применяются к разорению нееврея. Он слышал, что там, где саксонцы и кельты работают киркой и промывают золотой песок, еврейские маклеры и торговцы скупают их доходы и богатеют там, где рабочие голодают среди золота. Он видит, что «избранный народ» будет кишеть по всему миру от Калифорнии до Австралии, куда бы жадность к наживе ни побуждала евреев путешествовать. «На мой взгляд, – говорит популярный писатель, – в этой жизни мало вещей столь восхитительных и чудесных, как „хапанье“, как это вульгарно называется, еврейской расы. Ибо кто из нас, способен бесконечно извиваясь, пыхтя, трудясь, борясь и цепляясь, так сказать, бровями за возможность, стремится выйти из мрака и подняться на самый верх лестницы, как, кажется, по крайней мере, пять сотен белых арабов, чтобы достичь желаемой высоты, да и кому удается избежать головокружения и падения. Большинство евреев, по-видимому, поднимаются, и случаи, когда некоторые доходят, как говорится, до „полного зла“, кажутся столь же редкими. Как часто ваш успешный Назарянин терпит неудачу! В тот момент, когда вы думаете, что он Повелитель Всего, он Господин Ничего. …Евреи, похоже, сохраняют то, что получили; и, что еще лучше, получают больше, да еще и сохраняют. Мне кажется, им не так уж дано испытывать муки совести, я не могу представить себе сумасшедшего еврея. Это должно быть что-то ужасное. В целом, глядя на огромное количество христиан, которых я знал, которые от великолепия впали в нищету, и на огромное количество евреев, которых я видел, евреи продвигались вперед не из-за лжи: еврей никогда не просит милостыню, кроме как у кого-либо из своего племени, и тогда я полагаю, что эта сделка больше похожа на дружеский заем, который нужно вернуть с процентами, когда наступят светлые дни, но при крайней нужде в богатстве и положении, я склоняюсь к мнению, неевреи имеют природную склонность тонуть – смотри, каким тяжелым я могу быть, а избранный народ имеет столь же естественную склонность к плавучести. Этот молодой человек со знаменем в балладе господина Лонгфелло был, будьте уверены, израильтянином из израильтян; только я думаю, что поэт ошибся, как и все поэты, в своей кульминации. Молодой человек не замерз насмерть. Он нажил огромное состояние на вершине Монблана, продавая за пенни мороженое „Эксельсиор“».

Секрет этого «хапанья» известен каждому эксперту. Еврейский мальчик начинает с первых дней своих с того, что меняет несколько суверенов, и следует путем наживы, пока не откроется гроб, чтобы принять его. Он совершенно целеустремлен в этом вопросе; у него есть только одна идея, и поэтому он должен преуспеть. Кто не помнит ответ еврейского капиталиста христианскому государственному деятелю, который достаточно дерзко посоветовал ему учить своих детей чему-то помимо торговли? «Мое первое желание, – ответил еврей, – чтобы мои мальчики стали хорошими деловыми людьми; кроме этого – ничего!»

Средний англичанин не может не заметить вместе с Коббетом и вопреки лорду Макколею, что призвания, которые особенно предпочитают низшие слои евреев, – это те, которые другие люди считают низкими или бесчестными, такие как деморализующие ростовщичество, скупка краденого, скупка старой одежды, содержание игорных домов и букмекерских контор, торговля литературой, рассчитанной на развращение умов молодежи; совмещая, как это недавно делал один человек, впоследствии отправленный в Ньюгейт, ремесло косметического художника с профессией сводника и снабжая агапемонов всего мира[20 - В настоящее время существует торговля, гораздо более грязная и ужасная, чем какая-либо охота на людей при экспорте из Африки рабов, простирающаяся от Лемберга до Индии и Китая.], иногда они бывают крутыми жокеями или жесткими борцами за призовые места. Ему известны их невероятные уловки, их безмерная и ненормальная способность лгать – «пустяковый язык», как они живописно называют это, – и их тонкое искусство добиваться своей цели окольными путями. Он не может не заметить их физической трусости, но он помнит, что офицеры-евреи, которых когда-то было так много во французской армии, были столь же храбры, как и их христианские собратья, и опять-таки он признает тот факт, что ложь и трусость еще долго остаются следствием угнетения. Он усмехается их сильной любви к публичным развлечениям и их чрезмерной любви к показухе, проявляемой в безвкусных нарядах и узорчатом золоте.

Зная это, однако, он полагает, что знает самое худшее. Он мало слышал о чрезмерном оптимизме еврея, ????? ???? ????[21 - t Греч., всегда всё хорошо.], столь резко настроенного против Христианства, «религии печали». Он ничего не знает о необъятных страстях и задиристости, ретивости и злобном упорстве, проявляемым против всех, кто не соответствует каким-либо мелочами их устного закона. Он не хочет видеть их самонадеянную, ограниченную кастовую гордыню, которая делает евреев «предназначенными Богом быть царством священников и святым народом», как даже сейчас повторяет один из их собственного народа, рабби Ашер (вдохновитель юношества)[22 - Сущностное превосходство еврея над нахримом или чужеземцем, тщательно поддерживается Гавнимом, или светилами еврейского закона. Во время подготовки к субботе одна из молитв звучит так: «Благословен Ты, Господи, проведший различие между священным и мирским, между светом и тьмой, между Израилем и другими народами». В Новый год (Рош ха-Шана) хозяин дома говорит за ужином: «Благословен Ты, Господи, избравший нас из всех народов, и возвысивший нас над всеми другими народами, и освятивший нас заповедями Твоими… ибо Ты избрал нас и освятил нас из всех людей…. Благословен Ты, Господи, Святитель Израиля»и т. д. На Пасху они повторяют то же самое, добавляя: «Благословен Ты, Господи, Святитель Израиля и времен». В праздник Пятидесятницы молятся: «Благословен Ты, Господи, избравший нас над всеми людьми и возвысивший нас над всеми народами и освятивший нас заповедями Твоими…. Наш Господь превознесен – Он первый и последний, Он возжелал и избрал нас и передал нам Закон. Таковы некоторые отрывки, которые до сих пор одобряют ученые и уважаемые евреи, «звезды вечерних сумерек их народа». Эти претензии явно неуместны в конце девятнадцатого века. Их воздействие удивительно на слабые умы некоторых христиан, которые в разговорах и миссионерских делах были брошены в иудейское общество и, в конце концов, полностью поверили всем этим абсурдным утверждениям. Один нееврей пишет о них: «В обращении к потомству Патриархов на такую тему [неверие] я могу воспользоваться словами, которые священны для их сограждан, а не для их народа, повторяя при этом утверждение, что неверующий еврей – неверный среди «израильтян, которым принадлежит усыновление и слава, и заветы», и которым вверены пророчества Божьи – единственное открытое око мира, тогда как все остальное человечество ввержено во тьму или свет мечтаний, – это поистине страшное, знаменательное явление!«Тем не менее, какими бы они ни были, их число определяется сотнями тысяч, а распространение абсолютного неверия чрезвычайно возрастает.]. Он не может осознать тот факт, что свирепость и ужасная разрушительность, которые характеризуют еврея и его литературу со времен пророков и до талмудистов, присутствуют в его цивилизованном соседе, которого он считает одним из лучших людей, правда, это спящий лев, но готовый проснуться при первом же удобном случае. И ему неведома любовь восточных евреев к мистике и символизму, их различные ужасные и отвратительные суеверия и их приверженность к магическим чарам и оккультным искусствам, которые ведут к различным мерзостям.

Это невежество вызывает слабые вспышки сетований на то, что евреи «все еще цепляются с упрямой настойчивостью за безнадежную надежду». Поэтому мы читаем на страницах книги современного путешественника Дж. Мак-Грегора, «Роб Рой на Иордане», с. 274, (London: Murray, 1869): «Здесь я слышал ныне, как и около двадцати лет назад, как мужчины в Палестине оскорбляли своих собратьев словом „еврей“, как самым низким из всех возможных ругательств. Когда мы вспоминаем, что евреи на этой своей земле когда-то были избранным народом мира, что теперь по всей земле среди самых богатых, самых смелых, самых умных, самых красивых, лучших в музыке и песнях, в поэзии и живописи, в искусстве, науке и литературе, в образовании, филантропии, государственной мудрости, войне, торговле, и финансах, во всех сферах жизни есть евреи, мы можем вспомнить слова пророчества, которое давным-давно предсказывало нам, что имя еврея будет „притчей и поношением“ даже в собственной земле евреев». Правда, что даже в португальских колониях, где евреи относительно неизвестны, имя это неприятнее, чем в Иерусалиме, Багдаде и Дамаске, между тем как «иудеар», роль еврея в игре, означает существо, способное на любую подлость. Долго ли будут оправдываться пророчества? В прибрежных городах Марокко достаточно нескольких лет, чтобы еврей поднялся с низшего положения до равенства и даже превосходства над своим двоюродным братом-мусульманином. Еврей может вскоре сделать нееврея «притчей и поношением».

Но английский мир никогда не слышит того факта, что еврей Африки, Аравии, Курдистана, Персии и Западной Азии, в целом, остается евреем «хитрым и свирепым», каким он и был в тринадцатом и четырнадцатом веках в Европе, что он еврей «Талмуда», Шамая и рабби Шаломона Иарчи, а не Пятикнижия, Гиллеля и Гамалиэля, что он сочувствует не тем стойким старым консерваторам и рационалистам, саддукеям, ныне ушедшим навеки, не Ездре и священникам, левитам и нефинеям – людям Великой синагоги, не аскетам-ессеям, прообразам христианского монашества, но он с фарисеями, сепаратистами и пуританами своей веры, с военачальниками, фанатиками, зелотами, сикариями, меченосцами и разбойниками Иоанна Гискальского, Елеазара, сына Анании, и теми, кто учинил все гражданские ужасы нашего первого века. Какое-либо далекое или полное приключений путешествие сэра Мозеса Монтефиоре[23 - Путешествие этого выдающегося филантропа в Александрию в 1840 г. было очень примечательным, учитывая все обстоятельства. В 1855 г. он снова посетил «Восток»с особой целью улучшить положение своих единоверцев в Святой Земле; и любимая тема – гадать, как много или как мало ему было позволено знать об истинном положении вещей. Он точно ничему не научился у своего хозяина в Дамаске, покойного Исхака Хаима Фархи, еврея, находящегося под защитой Франции. Не думается также, что он получил много знаний об истинном положении дел в Иерусалиме. Например, в богадельнях, построенных за городом при его попечительстве, живут друзья книжников и те, кто оказывает им знаки внимания, а не те обездоленные, для которых они предназначались. Когда почтенный филантроп нанес свой последний визит, там было спешно размещено собрание самых бедных и несчастных представителей общества, а после его отъезда они были так же спешно изгнаны. Общественность не забыла его поездку в Марокко, о которой, однако, если дела будут развиваться так же, как сейчас, в конечном итоге, могут пожалеть его протеже.] или других филантропов, должным образом описанное с полными и частичными комментариями в газетах Европы, открывает ленивому пониманию утонченного человека, что евреи во многих частях полуцивилизованного мира все еще являются объектом подозрения, страха и отвращения. Гонения, ограбления или погромы евреев он объясняет удовольствием грабежа, варварской нетерпимости и жестокого фанатизма грубых и кровожадных народов, которые все еще смотрят на настоящее глазами прошлого и, воспользовались возможностью насытить свою жажду наживы или совершить застарелую месть за то, что более восемнадцати столетий назад некий известный непопулярный первосвященник, на которого народ впоследствии восстал и убил его, по политическим мотивам распял нашего Господа», или потому что в 629 году[24 - [* Я сохранил 629 год, дату, указанную Бертоном, хотя Мухаммад умер в 632 году от последствий эксперимента].] от Р.Х. героическая еврейка из Хайбара[25 - t Зайнаб бинт Аль-Харит.] отравила баранью лопатку, чтобы с помощью решающего испытания выяснить, был ли Мухаммед пророком Аллаха или просто шейхом арабских грабителей, достойным соратником лжеца Мусаиламы.

Мы не тратим время на размышления или выяснение того, не являются ли гонения, ограбления или погромы евреев прямым следствием какого-то невыносимого зла, какого-то ужасного подозрения, которое постепенно приняло форму уверенности и требует высшего суда, меча; мы не считаем, что причина, которая издревле привязывала еврея к гетто и к определенным кварталам во всех больших континентальных городах, проистекала не только из его естественного предпочтения общества своих единоверцев, но также и из того факта, что его христианские соседи сочли целесообразным таким образом позаботиться о своей безопасности и безопасности своих семей. Об исчезновении детей говорили в Риме и во всех столицах Италии даже в начале нынешнего века, когда конституционный строй и новая полиция были неизвестны, и говорили так же свободно и часто, как в Салониках, Смирне и во всех городах Леванта в течение благодатного 1873 года.

Опять же, мы вряд ли задумываемся о том, что, поскольку нетерпимость порождает нетерпимость, а обида порождает обиду, растоптанная и деградировавшая раса когда-нибудь ополчится, когда сможет, на угнетателя, и что месть слабого, раболепного и трусливого будет еще вернее, безжалостней и ужаснее, потому что он имеет длинный счет оскорблений и травм. В провинциальных городах современной Персии, как и в Турции, считается, что евреи убивают детей. Мальчик-мусульманин, встретив на улице еврея, будет выщипывать его седую бороду, дразнить его B?-e-Shim?t – неприятным запахом, который, как предполагается, везде характеризует эту расу, наступать ему на пальцы ног и плевать на его еврейский габардин. В Турции до сих пор есть места, где его изгоняют с базара палками и камнями; в других местах на него обрушиваются всевозможные оскорбления, включая «Аль Яхуд Мусаирадж»[26 - О sanguineo-oleaginous expression у евреев и последующем отвисании надгортанника см. «Причина снижения продолжительности жизни среди евреев», сэр Дункан Гибб, Барт, магистр медицины, доктор медицины, доктор юридических наук, статья 10, журнал антропологии, №1, июль 1870 г., стр. 94—97. Он точно описывает многих евреев Сирии и Палестины.] – еврей пахнет лампой – намекая на кулинарное использование им сезамового масла. Еврей, проходивший через площадь Гроба Господня в Иерусалиме, непременно был бы подвергнут нападению толпы во всех случаях, а во время определенных праздников он был бы растерзан; и список опасностей и оскорблений, которым он подвергается как от мусульман, так и от христиан, можно было бы продолжать до бесконечности.

Можем ли мы тогда задаться вопросом, что, если преследователь, мужчина или мальчик, пропадет, может ли представится случай такого заманчивого наказания за их варварский фанатизм?

И разве это предположение не объясняет арабскую пословицу: «Ужинай с евреями, а спи у христиан», и тот факт, что каждая мать с самого раннего детства учит своего мальчика избегать еврейского квартала, связывая его всевозможными клятвами? Наконец, разве удивительно, что среди невежественной и суеверной расы изгоев такие случайные действия и вспышки мести, обычные и простые, могут по человеческой извращенности с течением времени превратиться в полурелигиозный обряд и быть оправдываемы из-за людей, чьи преследования привели их в бешенство, как протест и напоминание перед престолом Всевышнего против оскорблений и обид, нанесенных неевреями детям Авраама?

Шекспир, возможно, не срисовал Шейлока с реального персонажа, но его гений воплотил в наиболее реалистичной форме еврейскую мстительность и причины, которые ее питали. Как много городов мира, где он мог бы услышать эти слова: «Разве у еврея нет глаз? Разве у еврея нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же самое оружие ранит его, разве он не подвержен тем же болезням, разве не те же лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и зима, как и христианина? Если нас уколоть – разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать – разве мы не засмеемся? Если нас отравить – разве мы не умрем? И если вы обидите нас, неужели мы не отомстим?»

Более того, в ходе нашего чтения мы, англичане, не встречаем ничего, что указывало бы на существование жестоких убийств и подобных ужасов в какой-либо ветви еврейской расы. Популярные книги, такие как «Британский еврей» (преп. Джон Миллс. Лондон: Hurlston & Stoneman, 1854), например, в основном написаны в извиняющемся тоне; они защитники и миссионеры, а не дескрипторы. Они перечисляют обязанности и церемонии «строгих, просвещенных израильтян», которые составляют большинство среди тридцати пяти – сорока тысяч колонистов Британских островов, измененных и преобразованных цивилизацией, их окружающей. Они старательно избегают той части темы, которая была бы наиболее интересна для этнолога, а именно, различных неправильных, противоестественных обычаев народа, потому что они не хотели бы «загромождать свои страницы суевериями невежд»; и они, вероятно, не определили для себя те темные оттенки, которые религиозное учение последующих веков распространило на иудейское сознание, и которые сохранились даже среди наиболее развитых современных общин. Известная книга доктора Александра Маккола «Старые пути» или «Сравнение принципов и доктрин современного Иудаизма с религией Моисея и пророков» (Лондон: Хаббард и сын, 1854 г.), которая была переведена почти на все европейские языки, раскрывает лишь немногое, хотя и претендует на раскрытие многого. Она написана в чисто апологетическом духе; и так как она нападает на «Талмуд», но щадит еврея, который, однако, систематически уничтожает каждую копию, она потеряла для обычного читателя все свое значение.

Знаменитая статья о «Талмуде», впервые опубликованная в «Квартальном обозрении» (октябрь 1867 года) и впоследствии принадлежавшая покойному г-ну Эмануэлю Дойчу, который сначала отрицал свое авторство, сильно удивила британских poco-curanti[27 - t Лат., помощник священника.]. Это был триумф особого свойства. Она старательно игнорировала тот факт, что талмудисты, процветавшие в третьем и шестом веках нашей эры, очевидно, обращались к писаниям «Галилейской школы»[28 - Это совершенно неправильный термин, применяемый к Христианству, который путает его с раввинскими школами Тивериады и Цфата.] (особенно к Новому Завету), как к апокрифическим, так и к каноническим. Она искусно открыла восторженному взору невежества благородный сад векового опыта, прекрасный партер расового и социального благочестия и доброжелательности, рай религиозной мудрости, нескольких пересаженных побегов из которого было бы достаточно, чтобы обогатить и украсить дикую пустыню труднопроходимых и запущенных полей. Она с одинаковым мастерством скрывала впадины и водостоки, отмели и трясины, повсюду лежащие под прекрасной цветущей поверхностью; и это отвлекло внимание от темных углов, заросших ядовитыми сорняками и деревьями, приносящими смертельные плоды. Такое искусство манипулирования с легкостью извлекло бы Нагорную проповедь со страниц эротических поэтов «Востока», возможно, самых материалистичных и самых развращенных из всех, которых породила мировая литература.

Что же может тогда средний англичанин, проинформированный таким образом, знать о евреях в своей стране, в своем доме? Как много он может знать о евреях за границей, особенно в Азии, Африке и даже в Европе? Как он может понять причину того, почему слово «еврей» до сих пор является ругательством и упреком? Или почему щепетильный британский чиновник – покойный консул Брант C.B., исторический консул Эрзерума, который возродил торговлю древнего Трапезунда, который никогда не позволял себе использовать ненормативную лексику, применял к христианам и мусульманам слово «еврей», как самое сильное оскорбление, которое может быть произнесено в адрес человека?

Следующая статья появилась в «Субботнем обозрении»[29 - [Год 1873.]] как комментарий к «недавней вспышке румынского фанатизма против евреев в Измаиле», которая объясняет и изоляцию, и большой материальный успех детей Израиля во всем мире. Я цитирую ее in extenso[30 - t Лат., расширенно.], поскольку она показывает общее мнение образованных англичан, а также нереальность и поверхностность взгляда на мир через очки британского происхождения:

«Нет никакой реальной разницы между румынскими евреями и евреями Галиции или Богемии; и они, в свою очередь, не могут быть отделены от евреев Германии, Франции или Англии. Грязные, жирные ростовщики Румынии – скромные братья финансистов Лондона и Франкфурта, и то, что евреи являются большой силой в Европе, неоспоримо. В чем, можно спросить, секрет их силы? В их религии, способности делать деньги и внутреннем союзе. Церемониальная и, следовательно, религия для избранных, религия, которая связывает своих членов обрядами, которые кажутся чуждыми остальному миру, имеет сильную власть над теми, кто находится внутри стада. Они подобны обитателям осажденного форта, отрезанным от остального человечества и обязанным защищать себя и помогать друг другу. Но религии недостаточно, чтобы возвысить народ. Евреи и парсы знамениты не только тем, что обрезают своих сыновей или зажигают костры на крышах своих домов, но и тем, что зарабатывают деньги. Имеющиеся у них деньги дают им влияние; но это делают не только сами деньги; именно качества, необходимые для зарабатывания денег, поднимают их – терпение, здравый смысл, способность держаться, когда другие напуганы, смелость нанести удар, когда риск ужасает. И евреи не только религиозны и богаты; они связаны друг с другом тесными узами. Внутренний мир Иудаизма – это мир демократии. Миллионер никогда не мечтает презирать или не помогать своему беднейшему и самому униженному брату. Доброта евреев к евреям неизменна, спонтанна и непринужденна. Самый захудалый покупатель шляп или продавец апельсинов в Хаундсдиче так же уверен в том, что у него есть средства для празднования священного праздника Песах, как если бы он жил в особняке на Пикадилли. В глазах евреев даже самые деградировавшие из них не кажутся такими деградировавшими, как в глазах внешнего мира. Самые бедные, возможно, имеют имущество, которое спасает их в глазах их собратьев; и многие из самых низких, самых сальных и самых непривлекательных евреев, которые ходят по улицам в поисках старой одежды или кожи, известны своим единоверцам тем, что способны повторять наизусть отрывки из священных текстов по часам. Ко всем этим непреходящим причинам еврейского превосходства следует, однако, добавить еще одну, которая только успела проявиться с тех пор, как угас крайний фанатизм, и с тех пор, как в Западной Европе к евреям относились сначала с пренебрежительной терпимостью, затем с холодным уважением и, наконец, когда они стали очень и очень богаты, с холопским обожанием».