скачать книгу бесплатно
– В порядке ли миссис Тамазин? – спросил я с тревогой.
– Она-то в порядке! – ответила Джейн несколько резковато. – А вот про мастера так не скажешь.
Она провела меня в опрятную крохотную гостиную, за окошком которой светился яркими цветами сад. Тамазин сидела посреди груды подушек, придерживая руками живот. По лицу ее текли слезы, но выражение на нем было гневным. Джек Барак со смущенным видом сидел в жестком кресле возле стены. Я посмотрел по очереди на них обоих:
– Что случилось?
Тамазин бросила на супруга яростный взгляд:
– К нам вернулся тот офицер. И записал дурака Джека в армию!
– Что? Но они ведь берут в основном неженатых!
– Для нас сделали исключение, а все потому, что Джек вел себя вызывающе, – объяснила молодая женщина. – И позволил себе сцепиться с ним. Джек считает, что может поступать, как ему заблагорассудится. Ему все еще кажется, что он по-прежнему любимый слуга Томаса Кромвеля, а не простой помощник адвоката.
Барак дернулся:
– Но, Тамми, я не думал…
– Молчи уж, несчастье мое! Сэр, не поможете ли вы нам? Джеку велено через три дня явиться к Чипсайдскому кресту и принять присягу.
– Так уж прямо и присягу? Без участия в смотре боевой подготовки?
Барак повернулся ко мне:
– Вояка заявил, что это вовсе не обязательно. Сказал, что видит меня насквозь… что я крепок и способен выносить превратности службы. И он не пожелал выслушивать никакие аргументы, сразу начал орать. Дескать, я признан годным и все такое. – Джек вздохнул. – Тамми права: я вел себя слишком дерзко, вот этот тип и невзлюбил меня.
– Вербовщики должны выбирать подходящих людей вне зависимости от собственной приязни или неприязни, – вздохнул я. – Как его звали?
– Гудрик.
– Хорошо, завтра схожу к олдермену Карверу. – Я строго посмотрел на Барака. – Офицер, возможно, потребует возмещения ущерба, нанесенного его чести, ты же понимаешь.
– Мы тут скопили немного денег, – негромко проговорил Джек.
– Да, скопили! – взвилась Тамазин. – Для ребенка!
Глаза ее наполнились слезами.
Барак пожал плечами:
– Однако их с тем же успехом можно потратить прямо сейчас. Монеты обесцениваются с каждым днем. Тамми, не стоит снова заливаться соплями! Как говорится, деньги – дело наживное.
Я думал, что жена вновь прикрикнет на него, однако она только вздохнула и негромко промолвила:
– Джек, мне бы хотелось, чтобы ты смирился уже наконец со своим положением и успокоился. Ну почему ты вечно ссоришься с людьми? Неужели нельзя жить тихо-мирно?
– Прости меня, – ответил ее супруг смиренным тоном. – Мне следовало заранее подумать о последствиях. Но не переживай, все будет в порядке: мастер Шардлейк сумеет спасти нас.
Тамазин закрыла глаза и тяжело вздохнула:
– Как же я устала, оставьте меня в покое!
– Джек, – торопливо произнес я, – давай-ка выйдем и поговорим о деле. У меня есть кое-какие интересные новости. И я знаю, где нас могут накормить пирогом…
Барак застыл в нерешительности, однако я видел, что Тамазин лучше какое-то время побыть одной.
Оказавшись за дверью, мой помощник покачал головой:
– Ну и буря была!
– Да уж. Градины в Вестминстере лежали на земле сплошным слоем.
Джек кивнул в сторону своего дома:
– Я не это имел в виду.
Я усмехнулся:
– Тамми права. Ты неисправим.
Мы отправились в расположенную возле Ньюгейтской тюрьмы таверну, излюбленное место студентов-юристов и ищущих работу адвокатов. Там уже было полным-полно народу. Компания из нескольких студентов и полудюжины учеников сидела вокруг большого стола. Классовые различия, отметил я, каким-то образом размывались среди молодых людей призывного возраста. Все они были уже основательно навеселе и распевали песню, сделавшуюся популярной после того, как три года назад мы разбили шотландцев в битве при Солуэй-Моссе.
Ну а теперь, подумал я, скотты, подкрепленные тысячной французской ратью, явно готовились навалиться на нас. Впрочем, этому едва ли стоило удивляться после того, как наш король целых три года «рыцарственно» воевал с их малолетней королевой Марией Стюарт. Приглядевшись к развеселой компании, я заметил среди молодежи человека постарше и узнал покрытое шрамами лицо и повязку на глазу: ба, да это же мой собственный домоправитель! Побагровевший от спиртного Колдайрон во всю глотку орал песню. Я вспомнил, что сегодня у него как раз свободный вечер.
– Сходи-ка принеси мне пиво и пирог, – сказал я Бараку, кивнув в сторону стойки, отделенной от таверны перегородкой.
Мой спутник возвратился с двумя кружками пива и двумя пирогами с бараниной. Тяжело опустившись на скамью, он посмотрел на меня виноватыми глазами:
– Простите, что причиняю вам лишние хлопоты.
– Тамазин здорово на тебя рассердилась.
– Она абсолютно права, я это знаю. Мне не стоило раздражать этого тупого солдафона. Военные у нас такие обидчивые. Вы уже слышали? Отряд немецких наемников сегодня утром учинил бунт в Ислингтоне. Хотели получить побольше денег перед выступлением в Шотландию.
– Английские войска не устраивают никаких волнений.
– Вы сумеете вызволить меня из этой истории? – спросил мой помощник серьезным тоном.
– Очень надеюсь. Ты же знаешь, что я сделаю все, что смогу. – Я покачал головой. – Сегодня видел, как сотня людей из городского ополчения уходила от Вестминстерского причала. A в Линкольнс-Инн говорили, что во флоте уже двенадцать тысяч человек. Шестьдесят тысяч ополченцев находятся на берегу Ла-Манша, тридцать тысяч – в Эссексе. Еще двадцать тысяч – на шотландской границе. Милостивый Боже!..
За перегородкой один из разгулявшихся юнцов вдруг выкрикнул:
– Мы разыщем в Лондоне всех французских лазутчиков до последнего! Эти грязные свиньи – не ровня простому англичанину!
– Этот петушок запел бы иначе, будь у него жена и ребенок.
Барак откусил большой кусок пирога и отхлебнул пива.
– Но если бы ты сам вновь стал молодым и холостым, неужели бы ты сейчас к ним не присоединился?
– Нет. Я никогда не стремлюсь бежать вместе со всеми, особенно когда вся толпа несется к обрыву.
Утерев губы, Джек снова приложился к кружке.
Я посмотрел на почти опустошенную им посудину:
– Эй, полегче! Не стоит слишком увлекаться!
– Вы же знаете, что теперь я проявляю умеренность. Не хочу вновь поссориться с Тамазин. Однако воздержание не всегда дается мне легко. Хорошо вам читать нотации по этому поводу… Сами вы пьете так мало, что в вашей кружке и мышь не утопишь!
Я грустно улыбнулся. Действительно, пью я мало. Никак не могу выбросить из памяти отца, который после смерти матери проводил все вечера в таверне. Уже лежа в постели, я слышал, как слуги ведут его наверх, нетвердо держащегося на ногах и бормочущего какую-то чушь. Я дал себе клятву, что никогда не стану таким же пьяницей. Покачав головой, я поинтересовался:
– Так что же тебе удалось выяснить сегодня?
– Мне кажется, что в смерти Майкла Кафхилла кроется нечто странное, – негромко промолвил Джек. – Я поговорил с его соседями, встретился с местным констеблем. Старикан поначалу упорно хранил молчание, так что пришлось ублажить его пивом. Он сказал, что у Майкла были раздоры с некоторыми из местных подмастерьев. С уличными мальчишками, пыжащимися, чтобы изобразить из себя невесть что, и видящими в каждом встречном-поперечном французских шпионов.
– Какого рода раздоры?
– Констебль слышал, как некоторые из них выкрикивали в спину Кафхиллу ругательства. Очевидно, здешним парням не нравилось, как он смотрел на них.
– И как же?
– Да так, как если бы хотел забраться к ним в гульфики.
Глаза мои округлились.
– На слушании об этом не должно прозвучать ни слова. А что сказали соседи?
– Под комнатой Майкла живет молодая пара. Они не часто с ним встречались, разве что слышали, как их сосед поднимается по лестнице или расхаживает у себя в комнате. В ночь его смерти супругов разбудил какой-то грохот. Муж поднялся наверх и постучал, но ему никто не ответил, поэтому он вызвал констебля. Тот взломал дверь и обнаружил, что Кафхилл повесился на потолочной балке. Вырезав полосу из простыни, он связал из нее удавку, а потом встал на стул и ногою отбросил его. Стул-то и произвел шум. – Оживившийся Барак наклонился вперед. – Я спросил у тех молодых соседей, не слышали ли они на лестнице других шагов, направлявшихся вверх или вниз. Они не слышали, но над комнатой Майкла других этажей нет. И констебль вспомнил, что окно в комнате покойного было открыто.
– Лето ведь на дворе, чему тут удивляться!
– Я просто хочу сказать, что некто мог забраться в комнату через окно, удушить спящего Майкла, а затем повесить его. – Барак улыбнулся лукаво, совсем как в прежние времена. – Если хотите, можем завтра сходить туда, поглядите сами. Комнату с тех пор не сдавали. Констебль оставил ключ у молодой пары внизу. Я предупредил их, что могу вернуться, и притом не один.
– Я подумаю об этом. А как насчет викария?
– Его зовут мастер Бротон, и он по-прежнему служит в той же самой церкви Святой Эвелины на Фолл-лейн. Но сегодня его не оказалось на месте, и служка велел зайти завтра к одиннадцати.
Я улыбнулся:
– Отлично. Возможно, у нас появится хоть один свидетель, в котором мы так нуждаемся.
Я рассказал Бараку о своем визите в Суд по делам опеки. И заметил:
– Ты еще легко отделался, если тебе просто пришлось заплатить констеблю за пиво. Мне вот пришлось расстаться с тремя шиллингами чистым серебром, чтобы заручиться помощью Миллинга. Завтра переговорим с викарием. Кроме того, надо, пожалуй, посмотреть на жилище Майкла: вдруг и впрямь обнаружим нечто подозрительное. Впрочем, мать говорила, что записка точно была зажата в его руке. – Я нахмурился. – Интересно, что такого он мог увидеть в Хэмпшире, чтобы лишиться рассудка?..
Компания за перегородкой шумела все громче, и я вновь услышал скрежещущий голос своего эконома:
– Мужчины теперь слишком обабились! Спят себе как ни в чем не бывало! Иной подбросит веток в очаг, натянет одеяло на уши и дрыхнет, что та свинья!
– А я бы лучше повозился со своей милой киской! – отозвался кто-то из его собутыльников.
Колдайрон гаркнул, перекрывая хохот:
– Да таких кисок в армии навалом! Сами за лагерем ходят! Грязные девки, конечно, однако дело свое знают! А ну, ребята, кто меня пивком еще раз угостит?
– Вы явно дали маху, взяв этого типа на работу, – хмыкнул Барак.
– Я и сам это уже понял. И намерен отделаться от него, сразу как только найду замену.
Джек опустошил свою кружку:
– Не хотите еще по одной? Не беспокойтесь за меня. Эта точно будет последняя.
– Хорошо. Только не попадись Колдайрону на глаза.
Пока мой товарищ ходил за выпивкой, я погрузился в раздумья и, когда он вернулся, сказал:
– Мне удалось выяснить в Сиротском суде кое-что относительно Эллен. Оказывается, сумасшествие ее не было официально установлено.
– Тогда каким же образом она угодила в Бедлам?
– Именно это я и хочу выяснить. Кто-то платит за ее пребывание в лечебнице. Попечитель Метвис, конечно, знает, кто именно, иначе и быть не может. Как и все смотрители Бедлама, управлявшие им последние девятнадцать лет. Должность смотрителя считается доходной, ее продают надежным людям.
– Дело кончится тем, что вы еще сильнее привяжетесь к Эллен, – вздохнул Барак.
Я покачал головой:
– Этого не будет. Я просто не могу пойти на такое.
– Смотрите: в данный момент у Эллен есть крыша над головой и нечто вроде работы. Если вы вдруг начнете раскапывать фамильные секреты мисс Феттиплейс, тот, кто оплачивает сейчас ее пребывание в Бедламе, может просто-напросто прекратить это делать. И тогда смотритель выставит беднягу на улицу. Ну и куда ей идти в таком случае? К вам домой?
Я тоже вздохнул, ибо Джек говорил правду. Однако возразил:
– Я буду действовать тихо и осторожно. Сам понимаешь, что если я поеду в Портсмут, то никак не смогу удержаться от попытки выяснить, что именно случилось в Рольфсвуде много лет тому назад.
– А вы действительно туда поедете?
– Ну да, если только дело не закроют в понедельник. Слушай, завтра с утра я отправлюсь к олдермену Карверу, чтобы вызволить тебя из неприятностей, в которые ты угодил. За ним числится должок, так что, надеюсь, он мне поможет. После мы можем сходить к этому викарию, разведать, что ему известно о семействе Кертис. Кстати, в понедельник Бесс придется посетить слушание по делу Кертисов. Я встречусь с ней в субботу. Не хочу, чтобы она узнала о том, как Майкл смотрел на тех мальчишек. Если, конечно, это вообще правда.
– Быть может, это они решили убить его?
– За сальные взгляды? Не говори глупостей!
– Но что, если викарий не сообщит нам ничего такого, что можно будет обратить против Хоббея?
– Тогда дело становится более сложным. Мне придется уповать на крайнюю жесткость обвинений Майкла и упомянуть, что право опеки было предоставлено слишком быстро. Коли потребуется, я заявлю, что семейство Хоббей следует допросить. Если суд согласится, мне, возможно, придется самому съездить в Хэмпшир и снять показания. Кроме того, я повидаюсь с Дириком – но лишь после того, как мы максимально проясним обстановку.
