скачать книгу бесплатно
Доев кекс и слизнув глазурь с пальцев, она прикрыла глаза от наслаждения.
– Я слышала, твой отец не совсем хорошо себя чувствует. На прошлой неделе он сильно упал. Когда я узнала об этом, то привезла ему коробку абрикосовых печений и полдюжины кексов.
– Ты самая лучшая подруга. Он любит такие печенья. Спасибо, что проведала его.
– Он очень рад, что ты вернулась.
– Да, я знаю.
Дреа не могла много говорить об этом, ее переполняли эмоции. Может, именно поэтому она тянула время, не торопясь ехать домой. Конечно, она скучала по отцу и любила его. Но, если посмотреть правде в глаза, Дрю Макдональд никогда не получит награду «Отец года». Горько, но факт.
– Он изменился, Дреа. Он очень старается.
Та вздохнула.
– Поверю, когда увижу, – произнесла она и взглянула на часы, – и сделаю это прямо сейчас. Мне не хочется расставаться с тобой, но я должна ехать.
– Свяжемся позже?
– Конечно.
Обе встали, и Кэти пошла за прилавок.
– Одну секунду… Я не отпущу тебя домой с пустыми руками, – заявила она и подала подруге белую коробку с лакомствами и фирменной наклейкой «Кексы Кэти». – Вот теперь иди. Добро пожаловать домой.
– Спасибо, подруга. Чувствую, мне не получится сохранить стройные бедра.
– Мне тоже это не удалось. Мы все обречены.
Дреа усмехнулась и поцеловала Кэти в щеку.
– По крайней мере, пойдем ко дну вместе.
Покинув кондитерскую, Дреа ощутила панику. Больше нельзя было медлить. Пришло время отправиться в место, которое она никогда не считала своим домом.
Девушка припарковала машину перед домом отца как раз в тот момент, когда осеннее солнце стало клониться к закату. Темно-розовые и пурпурные брызги окрасили небо над головой. Она и забыла, какие потрясающие закаты в этой части Техаса. Когда последний раз она видела такой яркий и красочный горизонт? Открытые пространства этого штата были будто созданы специально для таких удивительных зрелищ. Это явление принесло немного покоя ее взволнованному сердцу.
Однако она больше не была прежней техасской девчонкой.
Посмотрев в сторону василькового коттеджа, отделанного белым, она увидела отца, сидевшего в кресле-качалке на передней веранде. Заметив ее, он сделал попытку встать. Его лицо покраснело, но не от боли, как она предположила, а от разочарования, так как он не смог этого сделать и плюхнулся обратно на сиденье. При следующей попытке он подтянулся на руках и прислонился к столбу веранды. Его волосы стали еще белее, тело – более коренастым, но он все еще был красив, и в его зеленых глазах плясали искорки. Он помахал ей рукой.
Дреа помахала в ответ, затаив дыхание и напомнив себе, что это не тот самый пьяница, который после смерти ее матери решил пустить свою жизнь под откос. Он пытался быть хорошим отцом, научился пользоваться смартфоном и звонил ей каждую неделю, чтобы поговорить. Ни разу не упрекнул ее в том, что она не приезжала, ни разу не попросил переехать и жить с ним. Но она все равно чувствовала себя виноватой.
Выйдя из машины, Дреа достала свой багаж. Когда она подошла ближе, везя за собой чемодан, он широко улыбнулся, отчего стал выглядеть лет на десять моложе своих шестидесяти пяти.
– Привет, папочка, – сказала она.
Почему она вдруг назвала его так? Она так не говорила с тех пор, как перестала быть ребенком.
– Привет, девочка моя. Добро пожаловать до мой.
Дреа все же полагала, что ее настоящим домом были «Громовые холмы», их родовое поместье, которое забрали Буны и включили в состав своего владения Райзинг-Спрингс.
– Спасибо, – сказала Дреа, поднявшись по ступенькам и оказавшись лицом к лицу с отцом.
Он был бледен, двигался медленно, но его глаза блестели от волнения. Раскрыв объятия, он сделал шаг к ней, и тень страха на мгновение промелькнула у него на лице. Он испугался, что она его не обнимет. В детстве она сильно нуждалась в его объятиях, его заботе. Но прошлое осталось позади. Шагнув, она коротко к нему прижалась.
– Рад тебя видеть, Дреа. Ты такая красивая, совсем как твоя мама. Как у тебя дела?
– У меня все хорошо. А как ты, папа?
– У меня все в порядке.
Она ему не поверила. Он упал, и, когда она спрашивала его об этом по телефону, списал все на застарелый артрит, но, по словам Кэти, ко врачу ехать отказывался.
В прежние времена отец в состоянии опьянения терял равновесие и падал несколько раз в день. Теперь он, вероятно, боялся, что она не поверит в его трезвость, признайся он, что свалился с лестницы.
Дреа очень надеялась, что он не сорвется.
– Нам нужно многое наверстать, девочка моя.
– Да, конечно. Пойдем внутрь. Я приготовлю нам ужин.
Глаза отца заблестели.
Все уже сделано. Я приготовил твое любимое жаркое в горшочке и картофель. Я даже попробовал испечь фирменное печенье твоей мамы.
– Ты это сделал? – Никто не делал домашнее печенье так, как ее мать. Возможно, Кэти была права. Возможно, отец действительно пытался стать лучше. – Что ж, пойдем внутрь и все попробуем. Умираю с голоду.
– У меня тоже урчит в животе. Но главное – я так рад, что моя маленькая девочка вернулась домой.
Ей было двадцать девять лет, она уже не была маленькой девочкой. И ей придется иметь дело со старыми воспоминаниями и болью, которую они вызывали.
Следующим вечером Дреа вздохнула с облегчением, вернувшись в свой коттедж после очень продуктивного рабочего дня в больнице в отсутствие Мейсона. Целый день она, затаив дыхание, ждала его появления, но он так и не показался, и она была рада, что не нужно иметь с ним дело. Она обсудила некоторые важные аспекты сбора средств с руководителями различных департаментов и совершила звонки для подтверждения списка предметов искусства для продажи в благотворительных целях. Остальные мероприятия нужно было обсудить с представителями семейства Бунов, и у нее не осталось другого выбора, пришлось связаться с Мейсоном.
Она вошла в свою спальню, оставленную нетронутой с тех пор, как она жила здесь, чтобы сменить деловой костюм и туфли на высоком каблуке на джинсы и футболку с надписью «Я люблю Нью-Йорк», которую она получила за участие в забеге на пять километров. Потом, собрав волосы в хвост, умылась и почистила зубы. Глядя в зеркало, Дреа удивилась, что снова стала похожа на школьницу. Немного макияжа и гладкая прическа сильно преображали ее внешность. Но внутри она все еще была той неуверенной в себе, настороженной маленькой девочкой.
Все оказалось не так уж ужасно, отец действительно перестал пить, а она изо всех сил старалась забыть прошлое. Однако ее шрамы были глубоки и простить его было нелегко. Не прошло и дня, чтобы она не подумала о ребенке, которого потеряла. Это не был ребенок Мейсона, но она винила его за то, что он отверг ее, разрушив ее уверенность в себе и толкнув в объятия первого мужчины, который проявил к ней интерес.
Стук в дверь спальни вывел ее из задумчивости.
– Дреа, можно поговорить с тобой?
Открыв дверь, она увидела отца, а дальше по коридору, в гостиной – четверых мужчин: Мейсона и Риска Бунов, управляющего ранчо Джо Бакли и Дуэйна, одного из служащих.
– Да, папа. Что происходит?
Отец покачал головой, выражая раскаяние.
– Я забыл об игре в покер. Мы обычно собираемся здесь по вечерам во вторник. Прости, Дреа. Я так обрадовался твоему приезду, что совсем забыл об этом. Мне сказать, чтобы они ушли?
– Нет, папа. Конечно нет. Я не хочу, чтобы из-за меня нарушались твои планы.
Ирония заключалась в том, что в детстве она всегда чувствовала себя помехой в его жизни, так как мешала ему пить.
– Они принесли пиццу. Из пиццерии «Вилла Антонио», между прочим. Поужинаешь с нами?
Что она могла ответить? Джо ей нравился, он всегда к ней хорошо относился. Дуэйн был ее ровесником. Они вместе ходили в школу. Ей не нравилась мысль о том, что придется сесть за один стол с Бунами, но голод давал о себе знать, и не могла же она всю ночь прятаться в своей комнате.
– Думаю, мне не стоит это делать.
Она вошла в гостиную вместе с отцом, и мужчины сняли шляпы. Все поздоровались, кроме Мейсона. Держа шляпу в руке, он посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.
– Ты все еще разбиваешь сердца мужчин в Нью-Йорке, Дреа? – спросил Риск, заразительно улыбнувшись.
Риск был очаровательным, но она всегда немного опасалась его.
– Не знаю, но мне хочется думать, что я разбиваю их другими способами.
– Держу пари, что так.
– Рад тебя видеть, Дреа. Ты хорошо выглядишь, – сказал Джо. – Давно не виделись.
– Да, давно, – ответила она. – Как Мэри Лу?
– Все в порядке.
– Пожалуйста, передайте ей от меня привет.
– Будет сделано, – произнес он, улыбаясь.
– Привет, Дреа, – сказал Дуэйн. – Вспоминал о тебе на встрече одноклассников в честь десятилетия выпуска.
– Понимаю. Я просто не могла приехать, но Кэти мне обо всех рассказала. Поздравляю, я слышала, у тебя родился ребенок.
– Да, верно. Мы с Хизер назвали его Бенджа мином, в честь моего отца.
Он достал телефон и показал ей фотографию сына.
– Он такой милый.
– Мы тоже так думаем. Спасибо.
– Значит, вы с Мейсоном будете вместе работать над сбором средств? – спросил Риск, перевел взгляд на брата и подмигнул ему.
Она не знала, насколько в курсе его семья об их взаимоотношениях с Мейсоном.
– Таков план, – сказал Мейсон, пристально глядя на нее. – После сегодняшнего покера я бы хотел поговорить с тобой об этом.
– Обычно мы заканчиваем не слишком поздно, – вмешался отец. – Ведь завтра у всех рабочий день.
– Хорошо.
Ну что ж, ей придется вести себя сухо и по-деловому. Она уже внутри этой ситуации, и у нее была работа.
Мейсон кивнул, и все уселись за обеденный стол. Она жевала пиццу и пила чай со льдом, время от времени украдкой поглядывая на него. И каждый раз его угольно-черные глаза устремлялись на нее, как будто она была одна в комнате. Он заставлял ее трепетать от волнения, и ей это совсем не нравилось.
Между ней и Мейсоном всегда что-то было. Может быть, только с ее стороны. В семнадцать лет она прониклась чувствами к парню на шесть лет старше ее, и ее влюбленность с возрастом только росла. Ровно до того момента, как он отверг и унизил ее.
После ужина мужчины сели играть в покер, а Дреа занялась делами: убрала на кухне, собрала коробки из-под пиццы и установила таймер на кофеварке так, чтобы через два часа был готов кофе. Мужчины принесли пива, на чем, как узнала Дреа, настоял ее отец. Он не хотел портить им вечер из-за своих проблем с алкоголем. Перед ним стоял высокий стакан с чаем со льдом.
Три года он сохранял трезвость. Боже, она надеялась, что худшее уже позади. Но все равно ее терзали сомнения. Возможно, отец просто хотел показать ей, что изменился.
Пока они играли в карты, Дреа пошла в свою комнату и включила ноутбук. На экране появилась заставка с восходом солнца над Гавайями. Эх, как бы она хотела оказаться внутри этой картинки! Но, увы, этого никогда не случится. Возможно, такая безмятежность вообще недостижима.
Она открыла электронную таблицу с календарем и занялась работой. Ей нужно было спланировать все до мелочей, чтобы сбор средств был успешен. Она полностью погрузилась в расчеты, когда стук в дверь нарушил ее концентрацию, и она подскочила.
Стучал явно не отец, звук был более резким и настойчивым. И она, кажется, знала, кто там. Подойдя к двери и резко ее распахнув, она была готова встретиться с Мейсоном лицом к лицу.
Дреа сразу почувствовала древесный запах его одеколона и заглянула в бездонные темные глаза. Он уперся руками в дверной косяк, и она почувствовала себя в ловушке.
– Привет, – сказал он.
Она ожидала, что он будет требовать, настаивать, чтобы они приступили к работе, давить на нее. Но одно это слово, произнесенное тихо, удивило ее, и она насторожилась.
– Мейсон…
– Я… я знаю, что уже поздно, но нам, наверное, стоит поговорить. Если ты не против, конечно.
Было еще не поздно, только девять тридцать. В напряженные дни ей нередко приходилось работать до полуночи. Но в Бун-Спрингс все было не так, как в большом городе. Темп был медленнее, ночи короче, а утро наступало раньше.
– Все в порядке.
– Прекрасная ночь. Почему бы тебе не взять куртку и не выйти со мной на задний двор?
Дреа заморгала. Ей не хотелось оставаться наедине с Мейсоном в лунную ночь, но и показывать страх свой она не желала.
– Хорошо, – ответила она. – Подожди минут ку, встретимся на улице.
Мейсон кивнул и вышел.
Дреа закрыла дверь и прислонилась к ней, слушая бешеный стук сердца.
Воспоминания вспыхнули в ее голове, но она прогнала их прочь. Ей нужно было работать. Она претендовала на должность вице-президента «Солюшнз инк.». Многое зависело от проявления ее профессиональных навыков в сборе денежных средств. И она не могла позволить Мейсону Буну встать у нее на пути.
Сетчатая дверь открылась, и Дреа вышла наружу. Мейсон вскочил со своего места, как только увидел ее. На девушке были джинсы, симпатичная розовая рубашка и черная кожаная куртка. Ее волосы были собраны в хвост, несколько волнистых прядей выбились из прически. Она выглядела мило и привлекательно, совсем не так, как та напряженная, застегнутая на все пуговицы женщина, которую он встретил вчера в зале заседаний.
Много лет назад он был увлечен ею, но потом разум взял верх, и он не решился прыгнуть в омут чувств. Семнадцатилетняя Андреа Макдональд смотрела на него с таким обожанием! Но она была дочерью Дрю, запутавшейся девочкой, нуждавшейся в любви. Мейсон был старше и предположительно мудрее, он бы только испортил ее.
