скачать книгу бесплатно
События развивались так. Потеснив из Хиджаза турок, забрав в свои руки Мекку и Медину, и совершая дерзкие набеги на Сирию и Ирак, эмир Са’уд ибн ‘Абд ал-‘Азиз, правитель (1803–1814) удела ваххабитов, эмирата Эль-Дир’иййа, известного как Первое саудовское государство (1744–1818), бросил вызов султану Османской империи, халифу правоверных, «тени Аллаха на земле», как его величали турки. В Святых местах ислама в Аравии происходило тогда то, что в видении некоторых европейских историков, могло бы иметь место в Риме, случись, Ватикан захватил бы Кромвель. Все это крайне отрицательно сказывалось на авторитете и престиже султана Османской империи, халифа правоверных и «служителя двух Священных городов». Имея в виду поправить пошатнувшийся авторитет в исламском мире и пресечь набеги эмира Са’уда на владения турок в Аравии, равно как в Месопотамии и в Сирии, султан Селим III поручил это дело Мухаммаду Али, своему наместнику в Египте. Именно его решил сделать, вместо не оправдавшего надежд Порты паши Багдадского, «главным орудием» турок в борьбе с ваххабитами. Приказал Мухаммаду Али предпринять поход в Аравию, «высвободить Священную Мекку и Высокочтимую Медину из ваххабитского плена» и «разорить главное гнездо ваххабитов» в Эль-Дир’иййе. Обещал, что в случае успеха пожалует ему в управление пашалык Хиджаз, а одному из его сыновей – пашалык Дамаск. И не ошибся. Два «аравийских похода» египтян (1811–1815 гг. – под командованием Туссуна-паши; 1816–1818 гг. – под главенством Ибрагима-паши) оказались результативными. К концу 1818 г. «империя ваххабитов» пала и Са’уды стали платить дань Египту[66 - АВПРИ. Ф. 180 (Посольство в Константинополе). Оп. 517/2. Д.1265. Л. 50; Д. 1236. Л. 230; Ф. 144 (Персидский стол). Оп. 488. Д. 4047. Л. 155-156.].
Прежде чем обрушиться на Аравию, Мухаммад Али решил покончить с мамлюками, которых считал угрозой безопасности Египту во время отсутствия армии в стране. План его был таков. Перед выступлением египетской армии в поход в Аравию во главе с Туссуном-пашой, 17-летним сыном Мухаммада Али, которому султан высочайше пожаловал звание бунчужного паши, Мухаммад Али решил устроить пир.
Бунчук в Османской империи того времени, к сведению читателя, – это зримый знак власти. Стать бунчужным пашой означало получить право на ношение бунчука, то есть древка с привязанным к нему хвостом коня или яка. Использовали тогда бунчук вместо штандарта. Имелись таковые у военачальников султана, его наместников в завоеванных Турцией землях и у губернаторов собственно турецких провинций. За возвращение Священных городов, ключи от которых Мухаммад Али, получив их от Туссуна-паши, отослал в Константинополь, султан назначил Туссуна-пашу трехбунчужным пашой Джидды. Перед султаном во время его выездов из дворца несли бунчук с семью хвостами.
Так вот, на пир, устроенный в Каире, Мухаммад Али пригласил 480 (в ряде источников фигурирует даже цифра 700) самых знатных и влиятельных мамлюков со всех округов Египта. Колонну мамлюков, одетых в богатые одежды и восседавших на лошадях неджской породы, самой лучшей и дорогой в то время, за которой хаживали купцы со всего света, возглавлял Шахин-бей. Въехав в цитадель и сойдя с лошадей на располагавшейся там площади у дворца, они проследовали в приемный зал. Столы ломились от яств. По завершении пира гостей угощали кофе и шербетом, подавали наргиле. Мухаммад Али ублажал своих гостей, как только мог, и настороженность их быстро рассеялась. Не знали они, что после пира и выхода из крепости Мухаммад Али приказал всех их «поставить на мечи», что воины его и исполнили (01.03.1811) – расстреляли из ружей, пистолетов и пушек с крепостных стен на узком проходе между скал, идущем из крепости к городской площади. Проход этот, крутой и настолько узкий в некоторых местах, что не позволял проехать рядом двум всадникам, запирался с обеих сторон крепкими деревянными воротами, обитыми железными пластинами. И как только мамлюки оказались в нем, ворота с обоих концов затворили – и они угодили в капкан. Огнем из пушек, ружей и пистолетов, как описывают избиение мамлюков в своих записках путешествовавшие по Египту россияне А. С. Норов, А. А. Уманцев, Е. Картавцев и С. И. Фонвизин, солдаты Мухаммада Али «стали крошить и мамлюков-беев, и слуг их». И метались они, запертые в узком проходе, то вниз, то вверх по нему. Но оружейный и пушечный огонь, картечь и ядра, «делали свое дело – людские и конные трупы быстро заполняли узкое пространство, громоздились друг над другом». Спрятаться было негде, и бежать было некуда. Спастись удалось только одному человеку, Эмин-бею. Замыкая процессию, когда по ней открыли огонь, и все еще находясь в верхней части прохода с невысокими в том месте стенами, выходившими на обзорную площадку, ему удалось как-то выскочить на нее и, «вонзив в бока коня обточенные стремена, заменяющие у арабов шпоры, спрыгнуть на нем со стены». Конь разбился о камни, а он, защищенный телом животного, лишь ушибся слегка, и «скрылся в лабиринте каирских улиц». Когда «картечь сделала свое дела» и ворота отворили, то воины Мухаммеда Али «покончили со всеми теми, в ком еще оставалась искра жизни»[67 - Норов А. С. Путешествие по Египту и Нубии в 1834-1835 г. СПб. 1840. С. 107-109; Уманец А. А. Путевые заметки русского на Востоке (1842-1843). https://www.vostlit.info/Texts/Documenty/Egipet/XIX/1840-1860/ Umanec_A.A_/text1.html; Картавцев Е. Указ. соч. Часть I; Фонвизин С. И. Семь месяцев в Египте и Палестине. СПб, 1910. С. 23-24.].
Событие это, получившее в истории Египта название «Резни в цитадели», явилось сигналом для аналогичных действий в отношении всех других мамлюков по всему Египту. Их хватали и тут же, на месте, обезглавливали. Были преданы смерти, как сообщают хронисты, около 4 тысяч человек. Ни один из 480 мамлюков, прибывших на пир, не остался в живых. Труп Шихин-бея, «с веревкой на шее», протащили по многим улицам Каира. Те, кто выжил, бежали в Судан. Как только жителям Каира стало известно о расправе Мухаммада Али над мамлюками, в городе начались «грабежи и буйства». Обирали дочиста и расхищали «не только дома жертв, но и их соседей». Конец беспорядкам и мародерству положил Мухаммад Али. Обходя с сопровождавшей его вооруженной стражей самые «разгулявшиеся кварталы» города, и приказывая рубить головы тем, кто попадался на грабеже, он быстро навел «тишину и порядок».
Разобравшись с мамлюками, Мухаммад Али сделал свою власть в стране, как докладывал в Санкт-Петербург Карло Россетти, никем уже неоспоримой. Избавившись от опасного сословия мамлюков и став полноправным хозяином всего Египта, активно занялся переустройством страны. Заметно увеличился рост сельхозпродуктов. Особое внимание начали уделять культивированию хлопка. Год от года наращивались объемы внешней торговли.
Яркая страница в истории правления Мухаммада Али Египетского – организованные им в 1811–1818 две аравийские кампании, о которых уже упоминалось в данной части исследования.
Цель обоих походов в Аравию состояла в том, чтобы поставить на колени ваххабитов Наджда (Неджда), забравших у османов Хиджаз с находящимися там Святынями ислама. Ваххабиты (сами себя они называли единобожниками) – это последователи учения Мухаммада ибн ‘Абд ал-Ваххаба (1703/1704–1792), образованного богослова, основателя течения ортодоксального ислама, проповедовавшего возврат к «первоначальной чистоте ислама» времен Пророка Мухаммада и выступавшего за искоренение всех новшеств и нововведений (бида’). Стержень его учения – представление о единобожии (таухид), согласно которому только Аллах, единственный Творец всего живого и неживого на земле, достоин поклонения людей, и никто другой. Кодекс поведения истинных мусульман, говорили ваххабиты, – это Аль-Кур’ан (Коран). Все, что не разрешено им, – запрещено.
Учение ‘Абд ал-Ваххаба принял и поддержал знатный в Наджде (Неджде) род Аль Са’уд. В лице шейха Мухаммада Аль Са’уда, эмира Эль-Дир’иййи, ‘Абд ал-Ваххаб нашел (1750) сильного покровителя и стойкого приверженца своего учения (шейх Мухаммад взял в жены дочь ‘Абд ал-Ваххаба). Актом официального признания ваххабизма семейно-родовым кланом Аль Са’уд стало вручение их главой почетного меча ‘Абд ал-Ваххабу.
В 1803 г., рассказывают документы Архива внешней политики Российской империи, эмир Са’уд ибн ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд, правивший уделом ваххабитов в 1803–1814 гг., «распространил господство ваххабитов по всему Арабскому побережью Персидского залива от Эль-Хасы с соседним Катаром до Ра’с-эль-Хаймы» (один из эмиратов нынешних ОАЭ).
В апреле 1803 г. эмир Са’уд со своей «ваххабитской ратью» вошел в Священную Мекку и водрузил стяг ваххабитов во дворе Большой мекканской мечети, у стен древней Ка’абы. Там же повелел свалить в кучи и сжечь изъятые у жителей города табак с курительными трубками и все другое, что подпадало под запрет учения ваххабитов. Улицы города и дворы мечетей «наполнились бичевальщиками». Эти «люди рвения», нещадно, по свидетельствам современников, пороли кожаными плетьми мусульман-ленивцев. Так они называли тех, кто, на их взгляд, «клал молитвы» не столь подобострастно, как надлежало.
Летом 1805 г. ваххабиты овладели Мединой (Мадиной у арабов Аравии). Пресветлая Медина подверглась тотальному грабежу. Ваххабиты растащили сокровищницу Мечети Пророка Мухаммада и разрушили позолоченный купол над Усыпальницей Посланника Аллаха. Мусульманский мир, писал известный российский востоковед М. А. Боголепов, содрогнулся. Мекка и Медина были поруганы. Гробница Пророка Мухаммада и захоронения других почитаемых лиц в исламе – осквернены, хаджж, один из столпов ислама, фактически приостановлен[68 - Богомолов М. А. Мусульманские страны. Ислам, Аравия и Турция. М., 1917. С. 34.].
Дерзость эмира Са’уда и масштабы его «наскоков» на турок в Аравии и Месопотамии ширились и росли, день ото дня. Он смог объединить под своим знаменем ряд крупных племен Северной Аравии, придав, таким образом, движению ваххабитов, как докладывали российские дипломаты, «характер пробуждения арабской нации». Справиться с ваххабитами, отмечает в своем очерке о них известный российский востоковед А. Е. Крымский (1871–1942), оказались не в силах ни паша Дамасский, ни паша Багдадский. Тогда-то турецкий султан и поручил это дело Мудаммаду Али, паше Египетскому.
До отправления египетских войск в первый поход в Аравию против ваххабитов (1811–1816) в Хиджазе побывал разведчик Мухаммада Али – для встречи и беседы с шарифом Галибом, для изучения на месте обстановки тамошней и выяснения настроений кочевых племен. Возвратился в Каир со специальным посланником шарифа, уведомившим Мухаммада Али о готовности шарифа Галиба помогать египтянам.
Во время первого аравийского похода египтяне отобрали у ваххабитов порты Янбо (Йанбуа’) и Джидду, а также Мекку, Медину и Таи’ф. В Мекку вошли 26 января 1813 года. Встречал египтян в окрестностях города сам шариф Мекки.
Так, после десяти лет владения Святыми местами ислама, Меккой и Мединой, ваххабиты, теснимые египтянами, Хиджаз оставили, ушли в Неджд и укрылись в Эль-Дир’иййе. Руководитель похода, Туссун-паша, стал, повторимся, трехбунчужным пашой Джидды.
Во время второго похода египтян в Аравию (1816–1818), во главе уже с другим сыном Мухаммада Али, 26-летним Ибрагимом-пашой, в руки к ним перешли такие крупные и хорошо укрепленные города ваххабитов, как Эль-Расса, Бурайда и ‘Унайза. И к концу 1817 г. весь Эль-Касим изъявил покорность Ибрагиму-паше. В сентябре 1818 г. пала и Эль-Дир’иййа, цитадель ваххабитов. Город разграбили и разрушили до основания. Плененного эмира ‘Абд Аллаха Аль Са’уда (встал у руля власти в 1814 г.), «сдавшегося на милость» Ибрагима-паши, вместе с 400 другими пленниками из числа эмиров, улемов, шейхов племен и старейшин знатных семейно-родовых кланов отправили в Каир. Мухаммад Али готов был помиловать эмира ‘Абд Аллаха, но Порта, как пишет российский востоковед А. Е. Крымский, потребовала, чтобы его незамедлительно доставили в Константинополь. Там, в течение трех дней, эмира водили по улицам города и выставляли на площадях, на показ жителям, как «дикое животное Аравийской пустыни», а потом обезглавили. Публичная казнь состоялась 18.12.1818 года[69 - Крымский А. Е. История арабов. Часть II. История с древнейших времен. См. Очерк «Ваххабиты». С. 195. М., 1912; Lady Anne Blunt. A Pilgrimage to Nejd, London, 1881, vol. II, p. 256-261.]. Голову эмира отсекли перед главными вратами мечети Айя-София (так стал называться Собор Святой Софии с мая 1453 г.). Доставленного вместе с ним вазира (первого министра) лишили головы перед входом в Сераль, а виднейшего из ваххабитских улемов обезглавили на площади одного из главных рынков столицы. Обезображенные тела их с головами под мышками выставили на всеобщее обозрение. И «через три дня выбросили в море»[70 - Васильев А. М. История Саудовской Аравии. М., 1982. С. 168.].
Первое государство Са’удов, говорится в хрониках Неджда, поверженное египтянами, лежало в руинах. Армия была разгромлена. Институты власти ликвидированы. «Походы египетских пашей в Аравию, – отмечал в своих информационно-справочных материалах управляющий консульством Российской империи в Багдаде Алексей Федорович Круглов, – на некоторое время значительно ослабили власть ваххабитов, и эмиры их вынуждены были платить дань Египту»[71 - АВПРИ. Ф. 180 (Посольство в Константинополе). Оп. 517/2. Д. 1236. Л. 230.]. Хиджаз и Неджд перешли в ведение египетских наместников. Ибрагим-паша получил в управление Мекканский пашалык (в Османской империи пашалык – это административно-территориальная единица, управляемая пашой).
Часть V
Годы 1818–1824
Календарь событий
В 1818 г. обязанности российского генерального консула в Египте (после Карло Россетти) исполнял французский консул в Каире Русел.
Главным событием этого года в истории Египта стало падение Эль-Дир’иййи, столицы эмирата Эль-Дир’иййа, известного в истории Аравии как Первое саудовское государство (1744–1818).
Следует сказать, что члены Дома Са’удов дрались во время осады Эль-Дир’иййи египетскими войсками мужественно и отважно. Три брата эмира ‘Абд Аллаха и 18 его родственников погибли.
К членам семейства Аль Са’уд, плененным при взятии Эль-Дир’иййи, Ибрагим-паша отнесся достойно. Гнев свой, по словам хронистов, обрушил на ваххабитских улемов. Шейху Ахмаду, к примеру, главному ваххабитскому кади (судье), выбили во время допроса все зубы, а потом и засекли до смерти розгами. Сулаймана, внука Ибн ‘Абд ал-Ваххаба, заставили «вволю насладиться», как, насмехаясь, говорили ему в лицо победители, отрицаемой учением ваххабитов музыкой, специально для него исполненной кем-то из египтян игрой на гитаре. После чего препроводили в подвал крепостного дворца и предали смерти, как и многих других. Кое-кого привязали к жерлам орудий и выстрелами из них разнесли на куски.
Покончив с репрессиями, Ибрагим-паша собрал в Соборной мечети города 500 ваххабитских теологов и судей на встречу с приглашенными им из Каира богословами-суннитами. Диспут длился целых три дня. Ибрагим-паша, как рассказывают арабские историки, едва уже сдерживал себя от проявлений гнева. На четвертый день заявил, что наслушался речей религиозных ваххабитских авторитетов вдоволь, и приказал всех их казнить, прямо во дворе мечети. Так, по велению судьбы, повествуют хронисты Дома Са’удов, территория у Соборной мечети стала для ваххабитских теологов «кровавой могилой».
Завоевав Неджд (Наджд у арабов Аравии), египтяне часть своих расходов по содержанию армии и администрации в том крае сразу же возложили на тамошние племена. Те из них, кто отказывался платить введенный ими новый налог, вынуждены были откочевывать в соседние земли и уходить в низовья Евфрата.
В 1818–1824 гг. нештатным российским консулом в Александрии (1818–1824), а также нештатным генеральным консулом в Каире служил Джорджио Чивини, подданный Османской империи итальянского происхождения. Знамо о нем только то, что в 1817 г. он являлся проконсулом Британской империи на острове Самос.
В рассматриваемый период времени Мухаммад Али возродил Александрию. Заново отстроил канал, соединяющий город с Нилом, назвав его Махмудия (открыт в январе 1820 г.) – в честь правившего тогда в Османской империи султана Махмуда II. И город этот, являвшийся столицей Египта во времена Птолемеев, вновь обрел статус важного морского порта Средиземноморья.
Чтобы обеспечить казну деньгами, повысил налоги. Поставил под контроль государства сельское хозяйство. Земли, подаренные его предшественниками мечетям, конфисковал.
Основал медицинскую школу с больницей (1822), готовившей медиков для армии.
Усмирив ваххабитов, утвердившись в Хиджазе и Неджде, взяв под свой контроль в ходе Суданской кампании (1820–1824) всю долину Нила вплоть до Эфиопского нагорья, он установил свое владычество на обоих побережьях Красного моря и стал играть важную роль в организации паломничества мусульман в Святые места ислама в Мекке и Медине.
Суданская кампания – одно из самых знаменательных событий во внешнеполитической деятельности Мухаммада Али в начале 1820-х годов, и рассказать о ней поподробнее представляется вполне обоснованным.
Занятием Судана, формально включенном по завершении Суданской кампании в состав Османской империи, а в действительности же ставшим владением паши Египетского, Мухаммад Али преследовал несколько целей. Во-первых, намеревался поставить под свой контроль торговые пути тамошние, откуда издревле шли в Египет караваны с рабами, слоновой костью, ценными породами дерева и многими другим. И, во-вторых, прибрать к рукам золотые прииски, которые, как он полагал, находились в располагавшемся в землях Судана Султанате Сеннар, известном также как Султанат Фундж (по имени правившей там династии), Фунджистан и Голубой Султанат (из-за суданской традиции называть чернокожих людей синими).
Кампания началась в июле 1820 года. Экспедиционный корпус, численностью до пяти тысяч человек, возглавил 24-летний Исмаиил Искандер Али Камиль-паша (1796–1822), третий по старшинству сын Мухаммада Али (от супруги Амины Ханум). Его правой рукой в этом походе выступал албанский офицер Абидин-бей. Нубия покорилась сразу. Ополчение суданских племен в Донголе, сформированное бежавшими туда мамлюками, было разбито. Не устоял и Шенди, один из крупнейших некогда рынков Северо-Восточной и Западной Африки, где пересекались караванные пути, шедшие к Красному морю. Султанат Фундж (Сеннар, основан в 1504 г.) перешел к египтянам без боя (Бади VII, сдал одноименную столицу султаната 14 июня 1821 г.). Другой отряд египтян, под командованием дефтердара (дафтардара, министра финансов и главного казначея) Мухаммада-бея Хусрова, мужа Назли, второй дочери Мухаммада Али, занял провинцию Кордофан (в ее столице останавливались торговые караваны, шедшие из Египта). Пали Султанат Дарфур, и Шенди.
Жесткое сопротивление египтянам оказало ополчение Шайкийи, потерпевшее поражение в битве при Корти (4 ноября). Среди воинов Шайкийи находилась Михера бинт Аббуд (1780–1840), дочь вождя их народа, прославленная поэтесса-воительница, восседавшая, переодевшись в мужскую одежду, на богато убранном белом верблюде и подбадривавшая воинов к «деяниям чести», к защите своих земель, домов и семей.
Обычай этот, к слову, пришел в африканские земли бассейна Красного моря в глубокой древности из Аравии, вместе с сабейцами. Когда вспыхивали войны между племенами, повествует в одной из своих поэм Антара, величайший поэт Древней Аравии, то женщины первыми «призывали мужчин идти на сражения», «возбуждали их на дела ратные» во имя защиты их родных и близких.
Когда два племени брались за оружие и сходились на поле боя, сообщают историки прошлого, то с той и другой стороны среди воинов присутствовала женщина из знатного семейно-родового клана, «отличавшаяся мужеством, красноречием и искусством собирания слов в стихи». Богато одетая, верхом на белой верблюдице, окруженная плотным кольцом всадников, каждая из них представляла собой «центр своего войска». Задача ее состояла в том, чтобы «устыжать трусов и воодушевлять храбрых». Воины побежденного племени, те из них, кто стоял в оцеплении «женщины-знамени», дрались до последнего. Высочайшей честью для араба Аравии, его долгом было защитить ее, олицетворявшую собой всех женщин племени, хранительниц семейного очага. Если войско того или иного племени оказывалось побежденным, а мужчины, охранявшие «женщину-знамя», поверженными, то она «ломала себе шею», дабы не попасть в руки врага. Встречались среди «женщин-знамен» и такие, которые превосходно владели мастерством «пускания стрел» и схваток на кинжалах.
Справиться с воинами Шайкийи и особенно с шайкийской конницей было непросто. Исмаил-паша, дабы стимулировать своих воинов, пообещал каждому из них награду в 50 пиастров за каждую пару вражеских ушей, которые египтянин положат у его ног. Поступил, к слову, так же как некогда и его отец в Аравии, накануне битвы под Турабой (январь 1815 г.), где ваххабиты сосредоточили 30 тыс. воинов во главе с шейхом Файсалом, братом эмира ‘Абд Аллаха. Перед началом сражения, как гласят предания арабов Аравии, дабы расколоть ряды противника, смелого и воинственного, он повелел оповестить обитавшие в округе племена, что за каждую голову ваххабита бедуину, доставившему ее, будет выплачена денежная награда в 6 талеров. И к вечеру того же дня у входа в его шатер будто бы громоздилась уже целая куча голов ваххабитов.
В руки египтян в ходе Суданской кампании перешли порты Суакин и Массауа. Первый из них, Суакин, являлся в XIII в. одним из центров христианства в Восточной Африке, служил тем местом, откуда пилигримы-христиане из Абиссинии отправлялись в паломничество в Иерусалим. Известен порт этот и тем, что в XIV в. там проживала крупная колония венецианских негоциантов.
К началу 1822 г. весь Восточный Судан, за исключением Султаната Дарфур и окраинных областей, оказался под властью египтян. Земли, перешедшие под контроль Египта, управлялись четырьмя губернаторами (мамурами) с резиденциями в Донголе, Бербере (присматривал также за Шенди), Сеннаре и Кордофане.
В 1822 г. произошло крупное восстание в Шенди, опалившее и Сеннар. Английский путешественник Джеймс Брюс, останавливавшийся в Шенди в 1772 г., отмечал в своих записках, что еженедельная ярмарка в этом городе, лежавшем на пересечении двух торговых путей, являлась крупнейшей тогда во всей Нубии. Управляла Шенди, с его слов, женщина по имени Ситна. Немецкий путешественник Джон Людвик Буркхардт, посещавший Шенди в 1814 г., где располагался «дом власти» племени джа’алин, рассказывал, что властвовал тогда в Шенди король по имени ал-Мак Мухаммад ан-Нимр Найир. Отзывался о нем как о человеке роста высокого, одетого в белые одежды с пятнистой тигровой шкурой, накинутой на плечи. Сказывал, что, платя дань правителю Сеннара, он управлял своими землями, простиравшимися на север на расстояние «двухдневного перехода», самостоятельно.
Так вот, возвращаясь в октябре или ноябре 1822 г. из поездки по землям Судана в Сеннар, Исмаил Камиль-паша оставил сопровождавший его отряд в 32 километрах от Шедни, а сам с небольшой свитой, в которой находились несколько чиновников, его телохранитель и личный врач, заглянул в Шенди. Потребовал у ан-Нимра, чтобы в течение трех дней тот выплатил ему крупную сумму денег и предоставил большое количество скота и шесть тысяч рабов, а также невольниц, таких как та, и указал пальцем на стоявшую рядом с ан-Нимром его юную дочь. Когда же ан-Нимр ответил, что это невозможно, то Исмаил Камиль-паша ударил его по лицу своей длинной курительной трубкой. Будучи оскорбленным, притом дважды, правитель Шенди протянул, было, руку к мечу, дабы по-мужски, как учили предки, ответить своему обидчику. Однако советник правителя, находившийся рядом с ним, сказал ему на местном диалекте, что отомстить надлежит непременно, но так, чтобы запомнили месть их египтяне-пришельцы надолго.
Ан-Нимр, словам советника внял, сразу же изменил тон, и пригласил Исмаила-пашу почтить своим присутствием торжественный обед в его честь. И когда тот со свитой пожаловал на него, то отдельно стоявший гостевой дом, в котором проходил обед, обложенный со всех сторон сухим хворостом и сеном, подожгли. И все египтяне, находившиеся в нем, заживо сгорели. Тех, кому удалось выбраться наружу, тут же «поставили на мечи» и порубили на куски.
Узнав о случившемся в Шенди, Мухаммад Али повелел своему зятю, дефтердару Мухаммаду-бею, находившемуся в Кордофане, предпринять карательную экспедицию. Город Шедни он разрушил (1823), а жителей его частью перебил, а частью увел в рабство. Так же поступил и с другими городами в землях джа’алинов. Всего при наведении порядка лишил жизней около 30 тысяч человек. Ан-Нимру удалось бежать. Он со своими сподвижниками отодвинулся к границе с Абиссинией, где и поселился.
Управление суданскими провинциями, подпавшими под власть египтян, сосредоточил в своих руках дефтердар Мухаммад-бей Хусров, зять Мухаммада Али. Он активно занимался посылкой суданских рабов в Египет. Там их обучали в тренировочных лагерях в Асуане и Манфалуте, и отправляли в войска. Военной подготовкой рабов-суданцев, из которых формировали регулярные войска, занимался служивший при Наполеоне французский офицер, полковник Октав-Жозеф Антельм Сев, известный в истории Египта как Сулейман-паша аль-Фарансави. В январе 1823 г., сообщает Клот-бей, были сформированы шесть первых полков, представленных, в том числе, 30 000 рабами из Кордофана и Сеннара. Тех из них, кого находили непригодными к военной службе, использовали в сельском хозяйстве, на строительных работах и на промышленных объектах. Регулярные войска в 1823 г. насчитывали 130 302 чел., нерегулярные – 41 678 чел.; численность флота составляла 40 663 чел. (большой вклад в формирование флота внесли тулонский инженер Сирази, прибывший в Египет в апреле 1829 г., а впоследствии – его соотечественники Лефебр де Серсей и Жан-Виктор Бессон)[72 - Клот А. Б. Египет в прежнем и нынешнем своем состоянии. СПб, 1842-1843. Часть II. С. 172, 187, 188.]. Тогда же заложили Хартум, ставший центром египетских владений в Судане и местом резиденции египетского наместника. Впоследствии территорию Судана египтяне поделили на семь провинций.
До начала Суданской кампании Мухаммад Али вынашивал планы забрать в свои руки Восточную Ливию. Экспедиционный корпус, отправленный им туда в 1819 г., добрался до оазиса Сива (расположен сегодня в 50 километрах от границы с Ливией) и присоединил его к Египту.
В 1820-х годах египетские войска участвовали в подавлении греческого восстания. Вспыхнув в марте 1821 г., оно в течение трех месяцев охватило всю Морею (Пелопонес), часть континентальной Греции и несколько островов. 30-тысячная турецкая армия, вторгнувшаяся в Морею летом 1822 г., получила решительный отпор и отступила, понеся большие потери. Тогда к борьбе с восставшими султан Махмуд II привлек Мухаммада Али, пашу Египетского. И в 1825 г. «17-тысячная египетская армия и флот» во главе с Ибрагимом-пашой взяли под свой контроль большую часть Мореи. В благодарность за это султан Османской империи передал в управление паши Египетского остров Крит и Морею (Морейский пашалык).
Начало 1820-х годов ознаменовалось также новым всплеском движения ваххабитов в Аравии. «Коленопреклонное», по выражению летописцев Неджда, состояние Са’удов перед Египтом продолжалось до 1820 года, когда в борьбу с ними вступил шейх Турки Аль-Са’уд (ум. 1834), сын казненного эмира ‘Абд Аллаха ибн Са’уда. После разгрома Эль-Дир’иййи он бежал от египтян, укрывался в племенах Южного Неджда и собирал силы. Движение ваххабитов при нем ожило. Они поднялись, расправили плечи и взялись за оружие. Вновь сплотившись, почувствовали себя настолько оправившимися от нанесенного им удара, сообщают хронисты, что сочли возможным «показать египтянам силу». Стали совершать нападения на патрульно-сторожевые посты египтян в Неджде и предпринимать набеги на города Манфуха и Эр-Рийад (Эр-Рияд). В 1822 г. «произвели избиение египетского гарнизона в Эр-Рийаде [Эр-Рияде], их новой столице, занявшей место Эль-Дир’иййи, разрушенной до основания [1818] египтянами»[73 - Lady Anne Blunt. A Pilgrimage to Nejd, London, 1881, vol. II, p. 262.].
Получив «второе дыхание», рассказывает С. Цвемер, известный исследователь-портретист Аравии, ваххабиты стали быстро набирать силу, и в 1824 г. их протестные выступления против египтян и турок-османов вылились в «настоящее восстание». Завершилось оно изгнанием египетских гарнизонов из Центральной Аравии, переходом ее в руки ваххабитов и провозглашением шейха Турки эмиром Неджда»[74 - Zwemer S. M., Arabia: The Cradle of Islam, New York, 1900, p. 262.].Так появилось и громко заявило о себе Второе саудовское государство (1824–1891).
Новый повелитель ваххабитов, как следует из сочинений известного дипломата и историка-востоковеда Российской империи Александра Алексеевича Адамова, действовал расчетливо и осторожно. Демонстрировал покорность Каиру. Объявил себя вассалом Египта. Выплачивая какое-то время – в подтверждение «подданнических чувств» – дань Каиру, он в то же самое время, «не покладая рук», восстанавливал позиции и влияние ваххабитов «во владениях своих предков». Активно занимался «подведением под власть свою бедуинских племен [1826–1828], отпавших, было, от ваххабитов в виду постигших их неудач. И вскоре весь Неджд снова покорился Саудам [Са’удам]». Шейх Турки вновь подчинил себе всю Центральную Аравию, а также Эль-Хасу. Распространил свое влияние, а в ряде мест – и власть, на территорию от Ра’с-эль-Хадда, что в Омане, до Кувейта[75 - Адамов А. Ирак Арабский. Бассорский вилайэт в его прошлом и настоящем. СПб, 1912. С. 463; АВПРИ. Ф. 180 (Посольство в Константинополе). Оп. 517/2. Д. 1265. Л. 51.]. Восстановил связи с правителями Шарджи и ‘Аджмана (эмираты эти входят ныне в состав ОАЭ), шейхами Султаном ибн Сакром и Рашидом ибн Хумайдом, по-прежнему питавшими симпатии к ваххабитам. В конце 1830 г. навязал свой сюзеренитет Бахрейну, который контролировал в то время значительную часть полуострова Катар. И к 1833 г., как отмечает английский дипломат и историк Уилсон, все Арабское побережье Персидского залива «признавало власть ваххабитов и платило им дань»[76 - Wilson A. J. The Persian Gulf. An Historical Sketch from the Earliest Times to the Beginning of the Twentieth Century, Oxford, 1928, p. 198.].
Утратив позиции в Восточной и Центральной Аравии, Мухаммад Али утвердился в землях Йемена на побережье Красного моря. Ибрагим-паша изгнал ваххабитов из Тихамы и восстановил там номинальную власть зейдитского имама ‘Абдаллы ибн Ахмада, который признал себя вассалом Мухаммада Али и платил ему дань. В 1833 г. Ибрагим-паша занял Моху[77 - Сенченко И. П. Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира. СПб, 2019. С. 350.].
Следует, думается, упомянуть и о мятеже, поднятом в апреле 1824 г. в Верхнем Египте одним из его жителей. Он провозгласил себя махди (мусульманским мессией), объявил Мухаммада Али «неверным» и выступил с призывом подняться против реформ пришлого сатрапа-арнаута – воспротивиться силой введенным им крайне непопулярных у феллахов (крестьян) Египта воинской повинности и принудительного труда, а также увеличению налогов. На его призы откликнулись около 30 тысяч человек. Мятеж подавили. Около четверти повстанцев погибли в схватках с регулярными войсками. Сам лжемессия бежал и укрылся в одном из кочевых племен, и о нем с тех пор больше никто ничего не слышал.
В 1820–1821 гг. в Египте побывали крестьянин графа Шереметьева Кир Бронников, житель села Павлова, хаживавший на богомолье в Святую Землю с группой русских паломников, и русский востоковед, полиглот, статский советник Осип Иванович Сенковский (1800–1858). Последний из них во время своего путешествия в Турцию, Сирию и Египет (1819–1821) около трех месяцев (ноябрь 1820 – февраль 1821) провел в Александрии и Каире, где не только совершенствовал арабский язык, но и выучил язык древних египтян – коптский. Возвратившись в Санкт-Петербург, попал на прием к государственному канцлеру графу Румянцеву и получил направление на службу в Коллегию иностранных дел. В 1828 г. стал членом-корреспондентом Императорской Академии наук. Считается одним из основателей русского востоковедения.
Вице-консулом в Каире в 1819–1823 гг. служил И. Бокти, а александрийским консульством управлял (с 1792 по 1819 гг.) вице-консул А. Бучианти, которого сменил Чивани, занимавший этот пост с 1819 по 1824 гг. [78 - АВПРИ. Ф. 180 (Посольство в Константинополе). Оп. 517/1. Д. 1029-1050; Ф. 90 (Константинопольская миссия) Оп. 90/1. Д. 622-659.].
Часть VI
Годы 1824–1833
Памятные страницы истории
В период с 1824 по 1826 гг. обязанности российского генерального консула в Каире исполнял Бернардино Микеле Мария Дроветти (1776–1852), известный итальянский исследователь Египта и коллекционер древностей, занимавший до 1829 года пост французского генерального консула в Египте.
Из биографии Дроветти известно, что родился он в Барбании, в семье нотариуса. Получил юридическое образование. Имел нотариальную практику в Турине. В 1796 г., когда французская армия под командованием генерала Бонапарта заняла Пьемонт, поступил на военную службу. Хорошо зарекомендовал себя. Отличился в Итальянской кампании, и уже в 1801 г. имел звание майора. Участвовал в «египетском походе» Бонапарта. В 1803 г. по рекомендации генералов Мюрата и Коли-Риччи был назначен коммерческим комиссаром (торговым атташе) Франции в Александрии (прибыл туда в июне того же года). Благодаря своим способностям, проницательности, прозорливости и деловой хватке, смог установить дружеские отношения с Мухаммадом Али (1769–1849), пашой Египетским, и его сыном, Ибрагимом-пашой (1789–1848). Занимал пост французского вице-консула (1806–1811), а затем и генерального консула (1811–1814). После крушения империи Бонапарта (31.03.1814 г. союзные армии во главе с русским императором Александром I вступили в Париж) в течение ряда лет вместе со своими сослуживцами, Антонио Леболо и Жан-Жаком Рифо, вел археологические раскопки в Мемфисе и Фивах, искал и собирал древние артефакты в Египте и Нубии. Составил две обширных коллекции египетских древностей. Одну из них продал в 1824 г. королю Сардинии, и она стала основой Музея Древнего Египта в Турине, а вторую, в 1827 г., – Лувру.
С 1820 по 1829 гг. вновь состоял на дипломатической службе; являлся генеральным консулом Франции в Египте и исполнял обязанности российского генерального консула в Каире (1824–1826). Вышел в отставку, и в 1829 г., проведя 27 лет в Египте, возвратился на родину. Будучи уже к тому времени известным египтологом, стал почетным членом многих европейских академий. Умер в Турине, 9 марта 1852 г., в приюте для умалишенных. Такая вот судьба. А «то, что начертано судьбой, – как сказывал Плутарх, – бывает не столько неожиданным, сколько неотвратимым».
Со времени «египетского похода» Наполеона, отмечают многие египтологи, разграбление египетских древностей становится исключительной привилегией дипломатических представителей Франции и Англии, французского генерального консула Бернардино Дроветти и его недруга и конкурента, британского генерального консула в Каире (1816–1827) Генри Солта, художника по образованию. Пользуясь большим влиянием при дворе египетского вице-короля, свидетельствуют хронисты, они развернули настоящую войну за право монопольного вывоза египетских древностей в Европу. Солт, умерший в Египте, до конца жизни занимался коллекционированием египетских древностей, разделив этот бизнес с Дроветти.
Главными событиями в истории Египта в 1824–1832 гг. хронисты называют восстание феллахов в Верхнем Египте (1824) и участие египетских войск и флота в подавлении восстания в Греции (1821–1830), о чем уже упоминалось в предыдущей части этой книги.
Следует, думается, сказать несколько слов и о тех мерах, что предпринимал тогда Мухаммад Али (в рамках проводимой им реорганизации армии по европейскому образцу) для оснащения своих войск пушками и огнестрельным оружием. Помимо большого литейного завода в Булаке, в гавани-предместье Каира, построенного в 1820 г. британцем Головеем, главным инженером при Мухаммаде Али и выпускавшего пушки, был заложен (1829) Александрийский арсенал. Там, как рассказывает в своей информативной статье «Промышленное развитие Египта в первой половине XIX века: взгляд из России» Ж. В. Петрунина, ссылаясь на российского путешественника А. Н. Муравьева, действовали литейные цеха по изготовлению орудий. Открылся также оружейный завод в Род-эль-Марсуде, производивший в месяц до 650 ружей. Строительством оружейного завода в Род-эль-Марсуде занимался (1831), по сведениям издававшегося в Российской империи «Военного журнала», генуэзец Маренго, больше известный в Египте под именем Али-эфенди[79 - Военный журнал. 1840. № 4. С. 152-153. См. ст. Военные силы нынешнего Египта.].
В 1826–1831 гг. обязанности генерального консула Российской империи в Египте исполнял итальянец Антонио Пеццони, врач по образованию. Жительствуя и работая в Османской империи, он с 1817 г. состоял врачом российской дипломатической миссии в Константинополе. Пользовался благосклонностью султана Махмуда II, даровавшего ему обширные привилегии. По завершении работы в Египте возвратился в Константинополь и служил (до 1853 г., сверх штата) в российской дипмиссии.
По прибытии к новому месту службы Пеццони столкнулся с необходимостью проведения капитального ремонта дома, где располагалось консульство, взятого в наем предыдущим консулом.
«Генеральный консул наш в Александрии, статский советник Пеццони, – докладывал начальник Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД графу К. В. Нессельроде, – доносит об издержках, им учиненных, при вступлении в исправление должности генерального консула. … На поправку дома и на покупку принадлежностей к оному просит о переводе в возврат сих расходов 9 250 турецких пиастров и сверх того 15 050 турецких пиастров вперед за год на наем дома, содержание тюрьмы, жалование находящимся при консульстве служителям, на консульские визиты и на другие непредвиденные издержки».
Министр иностранных дел, граф Карл Васильевич Нессельроде, обратился с запросом по этому вопросу в Министерство финансов. На оригинале его записки, приложенной к ответу министра финансов, рукой Его Императорского Величества написано: «Исполнить»[80 - АВПРИ. Ф. 149 (Турецкий стол/старый). Оп. 502/а. Д. 453. Л. 1.].
Знаменательным событием в истории Египта в период службы Пеццони на посту нашего генерального консула стал разгром турецко-египетского флота у юго-западного побережья полуострова Пелопоннес, в Наваринской бухте Ионического моря.
В ходе Наваринского сражения (20 октября 1827 г.) союзный флот России, Англии и Франции наголову разбил турецко-египетский флот, потерявший более 60 кораблей и до 7 тысяч солдат и матросов. Главную роль в этом морском сражении, вошедшем в анналы крупнейших морских баталий XIX столетия, сыграла русская эскадра под началом контр-адмирала Логина Петровича Гейдена (1773–1850) и адмирала Михаила Петровича Лазарева (1788–1851).
Будучи блокированным союзным флотом в Морее, страдавшей от голода и чумы, высадившийся там и взявший Морею под свое управление египетский десант во главе с Ибрагимом-пашой понес значительные потери.
В качестве компенсации за эти потери Мухаммад Али потребовал от султана Махмуда II передать ему в управление Сирию. Получив отказ, решил взять ее силой, более того, – и вовсе отложиться от Османской империи и создать независимое наследственное государство. Во время русско-турецкой войны 1829-1830 годов перестал платить дань Махмуду II, активно занялся восстановлением флота и пополнением армии. И уже к 1830 г., за год до объявления войны Османской империи, численность египетской армии составляла 150 тыс. человек, а военный флот насчитывал 32 корабля. По своим боевым качествам армия и флот паши Египетского, как информировали МИД российские дипломаты, превосходили армию и флот турецкого султана. Военные корабли строились на верфях в Александрии, существенно к тому времени переоснащенных и модернизированных.
В 1830 г. в Египте побывал, во время путешествия в Святую Землю, Андрей Николаевич Муравьев, известный литератор и дипломат, выходец из богатой дворянской семьи. В своих заметках о Египте отмечал, что, будучи в Александрии, внимательно ознакомился с ее достопримечательностями, а находясь в Каире, много времени провел на патриаршем подворье, где в архивах Патриархии обнаружил дарственные грамоты русских царей – Алексея Михайловича, Петра Первого и его брата Иоанна (Ивана) V, а также императрицы Анны Иоанновны.
С февраля 1831 по 20 августа 1832 г. генеральным консулом России в Египте являлся французский коммерсант Эдуард Лавизон. Известно, что в 1827–1828 гг. он служил драгоманом российского консульства в Александрии и одновременно «состоял в том же звании при французском консуле». Впоследствии (с 1856 г. и до самой смерти в 1872 г.) занимал пост российского вице-консула в Каире. Поддерживал деловые связи с влиятельной в Египте греческой купеческой общиной. Находился в доверительных отношениях с Исмаилом-пашой, третьим сыном Ибрагима-паши, будущим хедивом (правителем) Египта (1863–1879). По словам Елены Петровны Блаватской, русского религиозного философа, основательницы Теософского общества, спиритуалиста, литератора-публициста и путешественницы, проведшей зиму 1871 г. в Каире, где она открыла Спиритское Общество, именно Э. Лавизон сообщил ей много интересных сведений об этой стране. Поведал во время спиритических сеансов и о тайных поставках оружия в Египет, и о «всех интригах» Нубар-паши (1825–1899), министра иностранных дел хедива, и о его переговорах с германским генеральным консулом, и о многом другом[81 - Кудрявцева Е. П. Русские на Босфоре: Российское посольство в Константинополе в первой половине XIX века. М., 2010. С. 136, 152, 164, 321, 324, 328.].
В 1831 г., после объявления Мухаммадом Али войны султану Турции, своему номинальному сюзерену, египетские войска во главе с Ибрагимом-пашой продвинулись в Палестину, захватили Яффу, Хайфу и Акко (27.05.1823), и вступили на территорию Сирии и Ливана. Эмир Ливана Башир II Шихаб (1767–1850) принял вассалитет Египта. Заняв Дамаск (15 июня), Хомс (9 июля) и Алеппо (29 июля), взяв затем Киликию и горные проходы Тавра, египтяне вошли в пределы Анталии. В декабре 1832 г., в битве у города Конья, наголову разгромили турецкую армию (ее командующий, Рашид-паша, угодил к ним в плен) и стали продвигаться в направлении Константинополя. Дошли до Кютахьи, что в 150 милях от Константинополя. Победы, одержанные египтянами, дали Мухаммаду Али основания предъявить Порте требование о передаче под его управление, помимо Египта, Судана, Аравии и Крита, всех тогдашних провинций Великой Сирии. Владения Египта с захватом Палестины, Сирии и Киликии превосходили по территории основную часть Османской империи.
Не получив поддержки от Англии, на которую он рассчитывал, и видя, что Франция открыто выступает на стороне Мухаммада Али, султан Махмуд II вынужден был запросить помощи у России. Царское правительство отреагировало на обращение султана позитивно. Дело в том, что ослабленная Османская империя устраивала тогда Россию больше, чем окрепший Египет с его громкими военными победами, распространением влияния на Великую Сирию, Малую Азию и Ирак, далеко идущими планами и возвышением в Средиземном море. Падение Османской империи могло создать угрозу и доминированию России в Черном море. В Санкт-Петербурге свое неудовольствие действиями Мухаммада Али в Сирии выразили отозванием из Египта консула Э. Лавизона (покинул Египет 20 августа 1832 г.).
В ходе посреднических усилий, предпринятых Россией по урегулированию кризиса в турецко-египетских отношениях, Турцию и Египет в декабре 1832 г. со специальной военно-дипломатической миссией посетил генерал-лейтенант Н. Н. Муравьев[82 - Исторический вестник. Россия и исламский мир. Том 11-ый [158]. М., 2015. С. 111-113.]. К его миссии был прикреплен, к слову, Александр Осипович Дюгамель (для сбора военно-географических и статистических сведений), будущий российский генеральный консул в Египте.
С учетом складывавшейся тогда ситуации султан обратился к России с просьбой направить в Константинополь черноморскую эскадру и русский экспедиционный корпус. Первая русская эскадра в составе 4 линкоров, 3 фрегатов, корвета и брига под командованием контр-адмирала М. П. Лазарева встала на якорь в Буюк-Дере у Константинополя 26.02.1833 года. В марте 1833 г. в Турцию из Севастополя пришли еще две эскадры под командованием контр-адмирала М. Н. Кумани и контр-адмирала И. О. Стожевского с 14-тысячным десантом. В то же самое время 20-тысячный корпус командующего Дунайской армией генерала П. Д. Кисилева получил приказ двигаться к Дунаю. Узнав о высадке русского военного десанта на азиатском берегу Босфора (март-апрель 1833 г.), Мухаммад Али приказал Ибрагиму-паше наступление на Константинополь остановить.
Происшедшее сильно обеспокоило Англию и Францию. Опасаясь усиления позиций России в Османской империи, они экстренно вмешались в конфликт. Потребовали отвода русских войск и выступили с предложением о проведении прямых переговоров Каира с Константинополем.
Мухаммад Али успешно, надо сказать, использовал дипломатическую борьбу, развернувшуюся между Англией, Францией и Россией. В результате предпринятых дипломатических усилий султан Османской империи и паша Египетский заключили так называемое Кютахийское соглашение (14.05.1833), по которому под управление Мухаммада Али переходили Сирия (с Дамаском и Алеппо), Палестина и пашалык Адана (решительно такое требование Мухаммада Али поддержала Франция). Мухаммад Али, со своей стороны, обязался вывести войска из Анатолии и по-прежнему признавать себя вассалом султана.
26 июня (8 июля) 1833 г. Россия и Порта заключили Ункяр-Искелесийский договор о мире, дружбе и оборонительном союзе, сроком на 8 лет. Со стороны России его подписали русский чрезвычайный посол А. Ф. Орлов и русский посол и полномочный министр в Константинополе Аполлинарий Петрович Бутенев, уроженец Калужской губернии, а с турецкой стороны – великий визирь Хюсрев Мехмед-паша, маршал Февзи Ахмед-паша и министр иностранных дел. Россия обязывалась предоставлять Турции военную помощь и снабжать ее в случае войны таким количеством войск, какое обе стороны сочтут необходимым. В приложении к договору отдельной секретной статьей Турция освобождалась от оказания такой же военной помощи России, но обязывалась вместо этого по требованию России закрывать Босфор и Дарданеллы для военных кораблей всех стран, что обеспечивало безопасность южных границ России. При этом подчеркивалось, что для прохода военного флота России, как союзницы Турции, Босфор и Дарданеллы будут открыты. После подписания Ункяр-Искелесийского договора русские войска из Турции ушли. Эскадра М. П. Лазарева покинула Босфор 28.06.1833 г., а вслед за ней эвакуировался из Босфора русский десант (в июле-августе – в Феодосию и Севастополь).
Русские военные, принимавшие участие в походе 1833 г., как рассказывает в своей статье «Участие русских войск в Турецко-Египетской войне 1832–1833 гг.» Ю. В. Гирченко, были награждены специально отчеканенными турецкими медалями. Серебряными медалями наградили солдат и матросов; золотыми – офицеров, и золотыми медалями с бриллиантами – генералов и адмиралов[83 - artofwar.ru/g/girchenko-j-w/text_0420.shtml].
Вице-консулом в Каире в период с конца августа 1832 по август 1833 г. включительно служил Пьер Бокти.
Часть VII
Александр Осипович Дюгамель, генеральный консул Российской империи в Египте в 1833–1837 гг
Запечатленное время
Александр Осипович Дюгамель (1801–1880), назначенный на пост генерального консула в Египте (08.08.1833), прибыл туда 1 января 1834 года. Перед отъездом из Санкт-Петербурга его принял Николай I. Во время встречи и беседы с ним царь четко указал на необходимость упрочения позиций России в Египте.
О биографии А. О. Дюгамеля известно, что происходил он из дворян Лифляндской губернии. Начинал службу прапорщиком свиты Его Величества; состоял в штате Генерального штаба. Участвовал в экспедиции полковника Ф. Ф. Берге к Каспийскому и Аральскому морям. В августе 1826 г., в звании поручика, был командирован в Константинополь, на должность 2-го секретаря при военном атташе. Участвовал в русско-турецкой войне 1828–1829 годов. Продолжив службу в Генеральном штабе, состоял при генерал-лейтенанте Н. Н. Муравьеве, посещавшем в 1832–1833 гг. со специальными военно-дипломатическими миссиями Константинополь и Каир. По поручению Н. Н. Муравьева, ему надлежало проследовать, «сухим путем», из Константинополя в Египет, чтобы «обозреть состояние Сирии, узнать о духе жителей ее и о положении египетской армии»[84 - Исторический вестник. Россия и исламский мир. Том 11-ый [158]. М., 2015. С. 117; Муравьев Н. Н. Турция и Египет в 1832 и 1833 годах. Т. III. С. 6. М., 1870-1874.]. Перед тем как отправиться в эту поездку А. Дюгамель встречался и беседовал с командующим египетским экспедиционным корпусом Ибрагимом-пашой в анатолийском городе Конья (05–06.01.1833). Убеждал его отказаться от дальнейших наступательных действий на Константинополь; информировал о своем намерении проследовать в Египет через Сирию, занятую египетскими войсками. Надо сказать, что такому намерению русского полковника, человека обходительного и переговорщика толкового, как характеризовал его Ибрагим-паша, он нисколько не препятствовал. Более того, даже снабдил А. Дюгамеля рекомендательными письмами. Однако до Сирии полковник А. Дюгамель так и не добрался – по пути туда заболел и возвратился в Константинополь. Выздоровев, составил описание укреплений Дарданелл.
Дипломатические способности А. Дюгамеля, ярко проявленные им в ходе посреднической миссии России по урегулированию турецко-египетского кризиса 1831–1833 гг., во время Босфорской экспедиции русских войск и флота, а также при подготовке и подписании Ункяр-Искелесийского договора о мире, дружбе и союзе между Российской империей и Портой, в Санкт-Петербурге оценили по достоинству. С учетом знания им египетской проблематики и проявленных качеств переговорщика его назначили генеральным консулом России в Египет, а несколько позже он получил звание генерал-майора.
После Египта (был отозван в Россию 03.08.1837) служил в Персии, исполнял особые дипломатические поручения в княжествах Молдова и Валахия, работал в нескольких департаментах в Сенате, занимал пост командующего войсками Западно-Сибирского военного округа и генерал-губернатора Западной Сибири. Умер 28 мая 1880 года.
Повышенное внимание во время службы в Египте А. Дюгамель уделял наблюдению за положением дел в Сирии. В донесении русскому послу в Константинополе А. П. Бутеневу от 30.09.1834 г., делясь с ним своими соображениями насчет сирийского аспекта внешнеполитической деятельности Мухаммада Али, писал, что тем, что «раскинул он так широко владения свои» паша Египетский «ослабил себя». Сирия, к примеру, отмечал он, «только поглощает его солдат и деньги, … и только военной силой он может держать в повиновении эту страну»[85 - Русский архив. 1885. Выпуск 4. С. 157. Автобиография А. О. Дюгамеля.].
Противоречивые известия, поступавшие в Каир из Сирии, подвигли А. Дюгамеля к тому, чтобы лично отправиться туда и самому во всем там происходящем разобраться, досконально и скрупулезно. Выехав в конце апреля 1836 г. из Александрии и добравшись на английском пароходе до Бейрута, он проследовал оттуда в Горный Ливан, где повстречался с эмиром Баширом II в его резиденции в Дейр-эль-Камаре. Побывал в Триполи, Латакии, Антиохии, Алеппо, Хомсе, Баальбеке и Дамаске, «самом арабском городе после Каира», как он о нем отзывался.
Из Дамаска отправился в Палестину. Пересек реку Иордан. Проследовал вдоль Тивериадского озера. Побывал в Назарете, Иерусалиме, Вифлееме и Иерихоне. Возвратился в Египет морским путем – на судне, шедшем из Яффы в Александрию. Российское консульство в Яффе находилось в то время в ведении российского генерального консула в Египте.
В отчете об этой поездке подчеркивал, что управление Сирией египтянами «тяжело отражалось» на народе тамошнем, изнывавшем от «обременительных налогов и воинской повинности». Указывал, вместе с тем, и на то, что администрация египетская в землях сирийских смогла обеспечить невиданную там дотоле безопасность на дорогах и «водворить порядок в стране, где царила прежде полная анархия»[86 - Исторический вестник. Россия и исламский мир. Том 11-ый. М., 2015. С. 118-119; Дюгамель А. О. Биография Александра Осиповича Дюгамеля. М., 1885. С. 76-77.].
В автобиографических записках А. О. Дюгамель высказывается в том плане, что не считаться тогда в своей восточной политике с существованием государства Мухаммада Али, фактически независимого, включавшего в себя, помимо Египта, часть Аравии и Судана, Палестину, Сирию и Ливан, а также приморские провинции Абиссинии (Эфиопии), Россия не могла. Египет являлся важной составной частью «восточного вопроса» дипломатии Франции и Англии, что и обязывало Россию не упускать «страну пирамид» из зоны своего внимания.
Несмотря на подписанное Турцией и Египтом Кютахийское соглашение от 1833 г., Порта всячески стремилась скорректировать его в свою пользу. Тем же отвечал ей и Мухаммад Али, добивавшийся от султана права на наследственный переход власти во всех подконтрольных ему на тот момент землях. Так, в 1834 г. Османская империя не только открыто поддержала выступление сирийских горцев, поднявшихся против новых порядков, введенных в их землях египтянами, в том числе против воинской повинности, но и направила армию на левобережье Евфрата, к городу Урфа, именовавшемуся во времена эллинизма Эдессой, дабы, как заявил султан, «правильно провести границу». Ибрагим-паша мятеж подавил и Урфу отбил, но отношения между Турцией и Египтом опять накалились. Стороны начали активно вооружаться и предъявлять друг другу новые требования. Султан настаивал на том, чтобы Мухаммад Али сократил численность своего войска и регулярно платил дань. Мухаммад Али ставил вопрос о получении от султана фирмана насчет наследственной передачи власти (наследственного перехода ее внутри его семейства). Сделать это султан соглашался, но только в обмен на переход Сирии под власть Порты. Переговоры, начавшиеся между Каиром и Константинополем с подачи великих держав, результатов не дали, и в конце 1837 г. были прерваны.
В фокусе внимания А. Дюгамеля во время его службы в Египте находилось также все то, что происходило в Святой Земле.
В одном из его донесений А. П. Бутеневу, российскому послу в Константинополе, направленном А. П. Бутеневым с сопроводительным письмом от 15.02.1836 г. Константину Константиновичу Родофиникину, директору Азиатского департамента внешнеполитического ведомства России, речь шла о положении дел Греко-восточной церкви на Святой Земле. В нем сообщалось о фирмане султана, даровавшем «исключительное право починок Храма Святого Гроба Господня» Армянской церкви на Святой Земле (прежде оно принадлежало Греческой Иерусалимской церкви). Сведения о притеснении греческой христианской общины на Святой Земле, докладывал А. Бутенев, подтвердил и патриарх Иерусалимский. Поскольку фирманом этим, писал А. Бутенев, нарушены права, издревле принадлежавшие Греческой Иерусалимской церкви, то «я не премину немедленно войти в сношения с турецким правительством по сему предмету, и употреблю все старания для восстановления прежнего порядка в Святых местах»[87 - АВПРИ. Ф. 161/1 (СПб, Главархив V –А2). Оп. 181/2. Д. 443. Л. 13.].
Помимо роста накала напряженности в отношениях с Османской империей, повышенную обеспокоенность и серьезные опасения вызывало у Мухаммада Али укрепление власти Са’удов в Неджде. Он видел в этом угрозу интересам Египта в Аравии.
Памятуя о том, сколь нелегко далась ему победа над ваххабитами во время двух первых «аравийских походов» египтян, Мухаммад Али вознамерился заменить «дерзкого Файсала ибн Турки», вставшего у руля власти в Неджде в 1834 г., на своего ставленника. Избрал таковым шейха Халида ибн Са’уда, сына легендарного эмира Са’уда, старшего из выживших братьев эмира ‘Абд Аллаха, казненного в Константинополе. В качестве почетного заложника он много лет провел в Египте при дворе Мухаммада Али.
