скачать книгу бесплатно
Часть книг оказались родовыми, с записями огородных и домашних дел, крестин, свадеб, родов и похорон. Часть – печатные молитвенники. Одна из книг была завёрнута в холстину и шёлковый зелёный плат, с алыми розами по полю. Обложка была на месте, на титульной странице хорошо сохранилось название: «Зелейник», – прочла Марина. Перелистывая страницу за страницей, Марина погружалась в давно позабытый мир бабушкиных секретов и снадобий. «Вот, этот заговор бабушка читала над раной. Вот этот отвар деду давала при ангине», – удивлялась Марина, читая давно знакомые рецепты. «Как такое может быть? Книга старая, старее бабушек, а они из неё так много знали?» – вопросов было очень много. Она решила переписать всю книгу в тетрадь и при встрече спросить у бабушки, как такое возможно.
Работа в реставрационной мастерской теперь затягивалась до позднего вечера. Иногда, договорившись с вахтёршей – милой старушкой, Марина оставалась ночевать в мастерской. Благо в общаге её никто не ждал, кавалеров не было, а со Светкой они встречались по воскресеньям – поболтать. Однако даже ей, своей единственной подруге Марина не рассказала про книгу. Ближе к лету Маринка вновь стала студенткой художественного училища.
Оставшиеся годы учёбы пролетели незаметно, вскоре Марина уже была обладательницей красного диплома, её дипломную работу оценили весьма высоко. На последнем курсе училища Марина не на шутку увлеклась историей, что было вполне объяснимо: имея живой ум и любознательный характер, было непростительной глупостью не изучать историю появления реставрируемых объектов, какая тогда была жизнь, что вообще происходило – всё это очень интересовало студентку-отличницу. Теперь Марина пропадала ещё и в библиотеках, умудрилась даже пробиться на студенческий кружок исторического факультета.
В августе Марина уже вновь стала студенткой, только теперь студенткой вечернего отделения исторического факультета Ленинградского государственного университета. Этим обстоятельством она по праву гордилась. Исторический факультет был очень популярен у абитуриентов и их родителей, в некоторые годы конкурс доходил до пятнадцати человек на место.
Иногда в жизни обстоятельства складываются так, что человек идёт к определённой точке своей судьбы, как по мягкому ковру, не встречая на своём пути никаких препятствий или неровностей. Так было и с поступлением в университет. В тот год конкурс был не очень большим – «всего» пять человек, хороший билет с «правильными» вопросами, доброжелательная приёмная комиссия, в которую входили кураторы студенческого кружка. Посещение кружка помогло не только освоить необходимые знания, главное – Марину запомнил куратор кружка, он же был заведующим основной кафедрой. Она выделялась среди остальных кружковцев: во-первых, она не была студенткой (что было практически невозможным), во-вторых, интересовалась древней историей Руси (это совпадало с основным научным интересом кафедры), в-третьих, обладала живым и быстрым умом, целеустремлённая, ответственная, активная. Дополнительными плюсами при поступлении оказались характеристики с работы и из училища, красный диплом и личное знакомство профессора с Юрием Михайловичем и Александром Ивановичем.
Впрочем, с вечернего она быстро перевелась на дневное отделение, продолжая совмещать работу реставратором и учёбу. Было тяжело, работа отнимала много сил, зато давала возможность зарабатывать. Марина любила деньги, она их бережно, денежка к денежке и строго по рангу складывала в шкатулочку, естественно собственноручно отреставрированную. Шкатулку она случайно купила на «блошином рынке», очень недорого, и привела в первозданный вид. Изнутри шкатулка была подбита красным бархатом, денежки покоились на красной бархатной подушечке с золотой бахромой. Под подушечкой лежала фиолетовая купюра с портретом Ильича, та самая, от Пашки.
На курсе Марина особенно ни с кем не сошлась. На факультете в основном учились дети из хороших ленинградских семей – сытые, привыкшие получать всё и сразу, с готовыми местами после распределения. «Крестьян» они не жаловали и сторонились, не беря в свою тусовку. «Крестьян» было немного, человек двенадцать, включая Марину. Эти учились как звери, не пропуская ни одной лекции и семинара, все где-то подрабатывали и хотели вырваться из обыденной жизни своих семей. Были ещё «идейные», эти хотели двигать науку, они фонтанировали идеями и ни о чём, кроме истории, понятия не имели.
К летней практике все начали готовиться с октября, на курсе ощущалось оживление и радость от предстоящих приключений. Многие хотели попасть на раскопки в Крым, Болгарию или Словению, те, кому повезло меньше, старались записаться в Краснодарский край, в Тамань. Погреться на солнышке, купаться в море, пить вино между раскопками – чем не отдых? Совсем невезучим оставалась Сибирь. К удивлению многих, Марина записалась на раскопки в Сибирь первой. Сразу пошёл шепоток за спиной – выпендривается много, не как все. Всё было намного проще, тот самый «Зелейник» был привезён, если верить Юрию Михайловичу, из одной глухой сибирской деревни, одно из мест предполагаемых поисков располагалось рядом. А моря Марина видела много, в любой момент могла поехать к родителям. Могла, но не ехала. Не хотела.
Глава 6
Курс поделили на производственные бригады. С Мариной в бригаде оказались двое идейных, несколько «блатных» – неудачников, чьи родители были «невыездные», остальные – «крестьяне». К их бригаде прикрепили высокого разговорчивого весельчака Ивана, говорили, что он гэбэшник, для общей безопасности. Места там суровые, всякое бывало, вот и позаботились о молодых историках. Настроение было авантюрное, лето и молодость искрились красками радости и беспочвенного веселья. Руководитель бригады, молодой аспирант третьего года Андрей Павлович Сытников сторонился своих подшефных. У пацанов в рюкзаках явно позвякивало стекло бутылок, девчонки, одетые в легкомысленные джинсовые модные шорты, соблазнительно сверкали коленками. Намечались любовные парочки, и жизнь была прекрасна!
После поезда пересели в «буханку» и «козлик», долго тряслись по жаре, от неудобной позы начала ныть спина. Ноющая боль захватывала весь организм и становилась острой и нестерпимой, к горлу подкатывали волны дурноты и жара, бешено колотилось сердце, во рту пересохло, хотелось пить.
* * *
Боль с неуёмной страстью возвращала её в палату. Обещанная чудо-терапия оказалась мучительной и многокомпонентной, переносилась очень плохо. Врачи одобрительно качали головами, рассматривая снимки в динамике, и давали оптимистичные прогнозы. А Марина хотела укол. Хотела в забытьё, где не было боли.
– Сколько ты меня ещё будешь мучить, – спрашивала она у мужа, – мне очень больно. Давай прекратим всё это.
– Ты же знаешь, как ты мне дорога, моё сокровище, – целовал кончики пальцев Макс, смотря на жену взглядом оленёнка.
«Жадный паршивец, альфонс. Пока я жива, ты имеешь хоть какие-то деньги. Вот и прыгай вокруг меня и ублажай», – он действительно прыгал и ублажал. Ещё придумывал новые способы заработка на старом материале. В филиалах поставил по две помощницы, чтобы они стучали друг на друга и чувствовали конкуренцию. Роли были чётко распределены: одна отвечала за «политическую часть», другая за организационную. Да, доходы были совсем не такие, как при личных выступлениях, но и нищенскими крохами их назвать было никак нельзя. Стабильный серебристый ручеёк питал семейное счастье супругов. Девочки проводили занятия по самым разным темам: массажи (очень древние и тайные практики), колдовство и ведовство подручными хозяйственными предметами, гимнастика для оздоровительных и не только целей, гадание на чём угодно, да ещё много чего можно придумать, если захотеть. Из последней идеи – ведический гороскоп на все сферы жизни, семинаров не получалось. Эти дуры путали дома гороскопов и царства, название звёзд и имена богов. Кто из них за что отвечает и как друг на друга влияют. Марина была в бешенстве, когда об этом узнала, эта «гениальная» задумка сводила на нет остатки самоуважения и веры к своему некогда страстно любимому детищу. Согласилась только на составление личных гороскопов VIP-клиентам за их VIP-деньги, только в онлайн-режиме. Наконец-то пришла милая медсестра, ещё несколько секунд, и боль отпустит её из своих жадных лап.
* * *
Ехали весь день, на ночь остановились в деревне на берегу реки, Сытин сказал, что на рассвете за ними придёт катер. В утреннем тумане тихо шептались волны, плескалась рыба, катер ждал их с вечера, быстро погрузились, пошли вверх по реке. После обеда прибыли на место. Река делала плавный поворот, и намылся небольшой песчаный пляж. «Где тут деревня?» – задалась вопросом Марина. Сытин велел ставить лагерь, опытным взглядом, не в первый раз в экспедициях, указал место для каждой палатки, где сделать кострище и навес. Девочек отправили за лапником и хворостом, к вечеру лагерь был готов, о чём отчитались по рации в лесничество, сели ужинать.
Утром началась обычная раскопочная жизнь, Андрей разметил квадраты и определил распорядок работ. Находили черепки, монеты разных веков, крестики, подковы, гвозди, пряжки – всё описывалось и нумеровалось.
Глубже стали находить кольца, монеты и украшения совсем древние, по большей части золотые. Их описывали особо тщательно и складывали сейф Ивана. С погодой повезло – можно было купаться и загорать, ветер от реки сдувал комаров и мошку. Марина всегда хорошо плавала и ныряла, любила поиграть с рекой и понежится, как в люльке, на волнах. Поначалу Андрей опасался её длительных заплывов, потом убедился, что она чувствует себя в воде как рыба. Марина наперегонки с Иваном плавали на другой берег и обратно, уверенно лидируя весь заплыв, ближе к финишу Иван резко сбавлял скорость, и соперница выигрывала состязание. Ему нравилась девушка, её точёная фигурка, огромные карие глаза, выгоревшие на солнце локоны. От радости победы она прыгала на мелководье, поднимая облако искрящихся брызг, в которых плясала радуга. Ему было хорошо от её радости, от того, что такой пустяк может подарить счастье этой чудесной девушке. Влюбляться Ивану не позволяла должностная инструкция, всё строго… Чувство зарождалось в душе вопреки инструкции, старший лейтенант боролся с ним и даже местами побеждал. Марине не позволяла влюбляться сама Марина, это было гораздо строже любой инструкции. Нельзя! Нарушишь запрет – будет больно. Нельзя! Запрещено!
В один из дней всё шло как обычно, ближе к вечеру была Маринина очередь работать в раскопе, Нинка-однокурсница сидела рядом, без умолку болтая о своих романах и о своих симпатиях в настоящее время. Марина заметила странный бугорок под кистью, который не желал очищаться. После очередного движения кистью под лучом солнца что-то блеснуло. Сердце сжалось от предчувствия. Предчувствия чего? Описать одним словом она не могла даже много лет спустя, это и ожидание чуда, и принятие неизбежности судьбы, и радость обретения чуда. Одно Марина осознала чётко – сначала посмотрит сама, потом уже будет звать остальных. Она быстро припорошила бугорок пылью и продолжила работу несколько в стороне. В соседнем раскопе нарастал гул оживлённых голосов. Через несколько минут девушки услышали команду Андрея: «Ребята, все сюда!» Нинка на быстрых ногах тут же подлетела к группе, однокурсники что-то бурно обсуждали. Марина осталась в безопасном одиночестве. Несколько быстрых и точных взмахов кистью – и земля отдала свою тайну. На ладони девушки лежало золотое колечко простой формы с приделанной, в виде подвижной подвески, каплей. Капля при движении издавала еле слышный мелодичный звон. Описания или фотографий похожего украшения нет в списке находок ни их экспедиции, ни других, которые она читала. «Надо отдать Андрею, он разберётся, – подумала студентка. – Нет! Ни за что не отдам! Это моё! Я его нашла! Сама! Моё!» Она почувствовала прилив нежности к странному украшению, следом накатила волна спокойствия, и осталась тихая уверенность в правильности принятого решения. Быстрым движением Марина спрятала находку в один из карманов парусиновых брюк и побежала к остальным.
Все столпились вокруг стола, обычно разбор находок происходил вечером, перед ужином, такое столпотворение в неурочное время было очень странным. Сейчас вся группа рассматривала находку Севки, щуплого отличника в очках. Севка стоял во главе стола с гордым видом, ещё бы – первый нож за экспедицию, да ещё какой. Нож действительно был занятный – небольшой, он с лёгкостью помещался на ладони, клиновидное лезвие местами сохранило двустороннюю заточку, по поверхности клинка были разбросаны знаки, похожие на скандинавские руны, фигурки и головы зверей, цветочный орнамент. Рукоять сохранилась не полностью, по форме напоминала овал. Было удивительно, как лезвие могло сохранить, пусть и местами, остроту? Кто и какой техникой так искусно украсил клинок? Что за металл? Бронза? Какой век? Для чего вообще мог быть использован этот нож? Последний вопрос вызвал оживлённые споры, Андрей стоял молча, получая удовольствие от «научных» споров своих подшефных. Кто-то сказал, что нож явно охотничий, иначе зачем его затачивать с двух сторон? Севка настаивал, что нож женский или детский, игрушечный. Идейные на два голоса уверяли, что нож жреческий, для кровавых жертвоприношений использовался: «Посмотрите, какая злобная морда волка сделана! Точно для жертвоприношений, потому и острый был!» «Ты чего, слепой, что ли? Это медвежья морда! Глаза-то разуй», – спорил второй. «Да неважно, чья морда, главное, она – злая! Точно кровавый культ!», – не сдавался первый. «Да-да, и цветочки нарисовали для усыпления бдительности неграмотного населения!», – ехидничал кто-то. Иван, заинтересованный спором, подошёл к столу, взял нож в руки, чтобы рассмотреть поближе: «Этим ножом только бабочку можно в кровавую жертву принести», – не все поняли скрытый в словах сарказм, его вообще считали бесплатным и бесполезным приложением к их научной группе, а тут он, оказывается, разговаривать умеет. Марина оценила тонкую шутку и улыбнулась. Иван заметил улыбку и улыбнулся в ответ. Нинка наблюдала за ними, Иван ей нравился, поджала губы и выдала свою версию тоном знатока, не терпящего противоречий: «Это шкуродёрный нож, явно». Это заявление вызвало приступ хохота у всей группы. «Ты ещё столовый скажи!», – пробасил кто-то из парней.
Дежурные готовили нехитрый ужин. Остальная группа собралась за столом и разбирала находки. Кольцо жгло Маринину кожу через тонкую ткань брюк. Начали с Севиного ножа. Решили положить его в сейф, несмотря на то, что на первый взгляд он не содержал драгоценные металлы, но был очень необычным. Для этого оформляли сопроводительную записку с описанием точного места находки, глубины залегания, имени нашедшего и номером в специальном журнале. Записку прикрепили к ножу и всё вместе завернули в холщовую ткань, перевязали бечёвкой. Остальные находки рассматривали, сверяли с записями в журналах, нумеровали и также аккуратно заворачивали в ткань. Мысли Марины были заняты одной проблемой – куда спрятать кольцо? В рюкзак – нельзя, там часто хозяйничают соседки в поисках вкусненького. Закопать в лесу под приметным деревом – нельзя, может потеряться, и расставаться с ним надолго не хочется. Пришить к белью – нельзя, любопытные соседки могут увидеть, когда переодеваться будет. Внутрь кармана брюк – там инструменты, можно случайно повредить колечко. Вечером, перед сном, когда все пели песни под гитару вокруг костра, Марина сидела в палатке и пришивала кольцо изнутри брючины к новому потайному карману, тихонечко радуясь своей сообразительности. Теперь кольцо не потеряется и не обнаружится, никем ни при каких условиях.
Глава 7
Раскопки проходили по намеченному плану и продвигались успешно. Андрей, по согласованию с начальством, решил разведать район новых возможных изысканий. По это причине он и Иван сидели над подробной топографической картой района, решая, где вести разведку. Доводы Ивана звучали убедительно. «Не зря их так долго в институте учат, соображает», – думал аспирант. Старший лейтенант склонился над картой с линейкой: «Смотри, вот здесь раньше была дорога, видишь, пролесок неширокий. Под электричество здесь вырубку не вели, значит, была или есть заброшенная дорога. Она должна вести к жилью или к важному месту. Вот ручей, от него дорога поворачивает направо, на пригорок. Дальше не идёт. До пригорка от нас пятнадцать километров по прямой, можно за один день обернуться туда и обратно. Пробы взять, осмотреться». Оба начальства, историческое и гэбэшное, дало добро. Экспедиция была назначена на завтра. Осталось уточнить состав «разведгруппы». Особого энтузиазма среди студентов не наблюдалось, после находки Севиного ножа все хотели откопать что-нибудь приметное. «Андрей, останешься с группой. Со мной пойдут Марк и Антон, если согласны. Из девочек могу взять только Марину, она выносливая и тренированная. Вопросы и пожелания есть?» – ровным голосом сообщил Иван. «Есть, – громко пропищала Нинка, – лучше меня возьми. Я лёгкая, ты всегда сможешь меня на руках донести!» Нинка очень хотела побыть наедине с симпатичным лейтенантом. Ответа не последовало. «Чурбан бесчувственный, бестолочь слепая, дурак!» – думала оскорблённая до глубины души Нинка. Марк, успевший отслужить в армии перед поступлением в институт, согласно кивнул. Антон восторга не испытал, но решил не перечить, если так надо, пойдет. Походит, от него не убудет. Марина тихонечко, чтобы никто не заметил, ликовала – Ванечка её берёт с собой!
Утро выдалось тихим, тёплым, солнечным и богатым на неожиданности. У Антона ночью скрутило живот, Марина сварила чай из найденных на поляне и в лесу лечебных трав. Ему стало заметно лучше, но в поход он идти не мог, сидел злой, пил горьковатый чай, грыз сухари и ругал себя последними словами. Вышли втроём, запасов взяли немного, планировали вернуться к вечеру. Едва дойдя до опушки леса, Марк неудачно упал, растянув связки голеностопного сустава, пришлось возвращаться в лагерь. Ногу обмотали мокрой холодной тканью, посадили рядом с Антоном. Теперь они оба злые пили чай, хрустели сухарями и ругали себя последними словами. Андрей предлагал заменить состав «разведгруппы» или отменить поход. У Ивана был приказ, решили всё же пойти. С собой была карта, лопатки, инструменты и фотоаппарат. Путь отмечали лентами через каждые сто метров, при повороте в сторону крепили ленту и заламывали ветви деревьев. Шагалось легко, дорога ковром стелилась под ногами, приглашая в интересные приключения. Иногда они останавливались, нарвать лесных ароматных ягод.
