скачать книгу бесплатно
– Ты «у вас» многого не видел, пока в плену сидел. Может, и здесь такие штуки делают. На вот, крути. Я пойду еще одну штуковину поищу.
Передав устройство дяде Паше, я поднялся и начал вертеть головой. «Так. Костер у меня был справа. Потом я поднялся, повернулся, кажется, еще вправо, в сторону дороги. Прошел несколько метров, и меня поймали. Значит, ищем здесь». Порыскав в высокой траве минут десять, я поднялся и почесал голову. Ничего. Пройдемся еще раз. Здесь стоял, здесь поймали. Носком ботинка ковырнул комок земли в траве. О, вот и мой доисторический «ноутбук». Наверное, забросало грязью во время ливней. Все, можно собираться домой.
Турок усердно крутил ручку зарядного устройства. Оживший «мобильник» сеть не нашел. Неудивительно. Вряд ли поблизости есть хоть одна передающая станция. Зато нашел несколько станций по радио. Передавали веселенькую музыку, погоду и новости. А вот это действительно интересно…
Какая-то поп-звезда пришла на вручение престижной премии без нижнего белья и активно это демонстрировала. Американские военные, окрыленные очередным успехом в Иране, решили напасть на Гондурас. На вопрос ведущего, зачем американцам страна, в которой нет никаких полезных ископаемых, кроме бананов, присутствующий в студии генерал меланхолично произнес – а вдруг? Про нашу местность не было сказано ни слова.
– Ну что, дружище, пора прощаться, – я поднялся с камня и начал собираться. Сумку с вещами и пистолетом оставил Паше. Меня и так первый же патруль остановит, зачем мне лишние проблемы? А Паше пригодится. Турок недоуменно посмотрел на меня.
– Ты что, серьезно? Дружище, я, конечно, верю, что ты нормальный, но, блин… С трудом, короче.
Я бросил ему камень с наполовину раскрытыми створками.
– Эта штука перенесла меня сюда. Надеюсь, она работает в обе стороны, так что здесь наши пути расходятся. Тебе нужно к родственникам в Минск, а я хочу домой.
Обнявшись с напарником, я стал в центр камней и открыл «ноутбук». Крышка щелкнула, снова явив общественности символы – только они не светились, как в прошлый раз. Я набрал в грудь побольше воздуха, задержал дыхание и нажал на знакомый символ. Затем еще раз. И еще раз.
Ничего. Ни сирены, ни свистопляски. Растерянно выдохнув, я с недоумением посмотрел на прибор. Что произошло? Может, сломался? Но ведь работал же он после многовекового нахождения в проточной воде! Я раз за разом нажимал на кнопку, обходя по кругу стоящие камни, и все безрезультатно. Паша печально смотрел на меня, качая головой.
– Я не псих! – от отчаяния бросив на землю прибор, крикнул я. – Эта штука работала, а я из другого времени. Ну скажи, ты же видел мои вещи, они же не отсюда. Я вообще приехал на рыбалку!
Турок дружески обнял меня за плечи и усадил на камень.
– На вот, выпей, полегчает.
Я машинально отпил из протянутой фляжки и закашлялся. Хороший самогон, крепкий. Надо же – заныкал от меня такую «весчь». Наверняка Валет подкинул. Немного отпустило, и я завалился на спину, глядя в синее до безобразия небо. Никаких чувств, кроме обиды и опустошенности. Только этим моментом я жил целый год рабства – жил и надеялся, что все-таки доберусь до этого непонятного места, найду прибор и вернусь домой. Теперь надежда иссякла, а старик уверился, что я ненормальный. Я еще смогу, наверное, его убедить, но какой теперь в этом смысл? Остаток жизни я проведу в этом сумасшедшем мире, единственный нормальный из всех. Ученые мужи будут ломать головы над возможностью существования параллельных миров, прыжков во времени, а я – настоящее, живое доказательство их наличия – могу оказаться в «психушке» за одну только свою историю…
До Минска решили идти своим ходом. Я плелся сзади за турком, невесело топая по лужам, оставленным недавним дождем. Остаток вчерашнего вечера и всю ночь мы провели на старом кострище, и я высосал всю фляжку, пытаясь смириться со злой шуткой, которую сыграла со мной судьба. Мне удалось забыться, и теперь я мысленно подстегивал тяжелое похмелье. «Ну, давай, прибей меня окончательно. Чтобы жизнь медом не казалась. Мало тебе рабства в чужом времени? Вот, сдохни сейчас на этой дороге!»
Я увлекся самобичеванием и не заметил, как турок уже некоторое время тревожно оглядывался, замедляя шаг. Затем он совсем остановился и потянул носом воздух.
– Ты ничего не чувствуешь?
– Вроде нет. Воздух, как воздух. Пованивает немного, но я думал, что это ты…
Напарник хмыкнул и показал мне кулак.
– Дымом пахнет, не слышишь? Пожар где-то.
Мы прошли еще немного вперед, и действительно увидели поднимавшийся из-за деревьев столб черного дыма. А это что – женские крики, или мне показалось?
Деревня была пуста. Крики и дым исходили из поселкового центра, на котором очередные сборщики дани «наказывали» несогласных сельчан. Горел жилой дом с настежь распахнутыми окнами, а на улице девица с кулаками бросалась на бандитов, заталкивающих в «бобик» сильно помятого мужика. Больше на улице никого не было – крестьяне самоустранились от разборок, проявив исконно белорусскую толерантность. Короче говоря, струсили.
Затолкав мужика в машину, один из боевиков повернулся, заломал девахе руки и начал срывать платье. На нас они внимания не обращали. Чего можно ждать от двух оборванцев, неизвестно как оказавшихся в деревне? Банды все боятся. Прикрикнешь разок – отвалят, а нет – пулю промеж глаз… Не, брат. А «превышение полномочий» не хотел?
– Только не вздумай… – начал турок, обращаясь ко мне. «Пах»! «Пах»! У ближнего бандита на футболке появились красные пятна и он завалился на деваху. Та екнула – и закричала еще сильней. «Пах»! Следующий. Выпустив на бегу несколько пуль по стеклам, я обежал машину и двумя выстрелами добил сидящих в кабине, с запоздалым раскаянием вспомнив про мужика в салоне. Вроде его не зацепило.
– Чего стоишь? – крикнул я продолжающей вопить девахе. Господи, заткните же ее кто-нибудь! – Забирай своего мужика и проваливай!
Мгновенно перестав реветь, крестьянка уцепилась в своего мужчину, и оба, не оглядываясь, юркнули в ближайший двор.
Черт! Опять подступило похмелье. Дожидаясь, пока перестанет мутить, я оперся на раскрытую дверку.
– Что ты наделал? – подскочил турок. – Их же хватятся, и за нами отправят погоню! И от деревни камня на камне не оставят.
– За деревню не волнуйся. У крестьян оружия нет, да и что они видели? Налетели, постреляли… На нас выйдут по следам, да и местные покажут, но я надеюсь, что к тому времени будем уже далеко. Зато мы постреляли бандитов, разжились провизией и «колесами». Да не кисни ты! – я хлопнул напарника по плечу. – Мы действовали по ИХ законам, а топать пешком до самого Минска я не хочу. Помоги лучше трупы вытащить.
Разобравшись с телами, я слил бензин в бак из запасной канистры. Взревев мотором, «уазик» сорвался с места, подняв столб пыли. Да уж, следов мы оставим предостаточно. Единственное, что не может не радовать – их обнаружат не скоро.
Погоню мы обнаружили на подъезде к Привольному. Объезжая очередную воронку, оставшуюся со времен недавней войны, я увидел в боковое зеркало поднимающуюся пыль. Бандиты гнали по ухабистой дороге, не снижая скорости. То ли их гнала месть за убитых товарищей, то ли приказ «пахана» – было уже неважно.
– Держись крепче! – прокричал я напарнику, нажимая педаль газа. Многострадальный «бобик» зарычал прогоревшим глушителем и начал набирать скорость. Увидев, что их заметили, бандиты начали стрелять. В задней двери появилось несколько дырок. Мда, ответить нечем – два трофейных «макарова» не в счет. Поэтому пригнулись – и газуем дальше.
Выскочив на поворот, я увидел картину, от которой волосы встали дыбом. Еще бы – по обе стороны дороги стояли две БМП, повернутые дулами пушек в сторону дороги. Стояли брустверы из мешков с песком, а дорогу перекрывали бетонные блоки, образовывая так называемый «лабиринт контроля».
– Из машины! – я резко дал по тормозам, и мы «ласточкой» прыгнули в кюветы. Сзади выскочил «пикап» с боевиками, палящими по бедному «уазику», и на БМП заработали пулеметы. Обе машины превратились в решето, я изо всех сил вжимался в землю, как будто это могло спасти от пули из крупнокалиберного пулемета. Не прошло и минуты, как все было кончено.
– Мужики, не стреляйте! – крикнул я из кювета, предусмотрительно не высовываясь наружу. В ответ раздалась еще одна очередь. Там, где я только что лежал, расцвели фонтанчики пыли.
– Офонарели, блин? Мы свои, не стреляйте, говорю!
Мне ответил мегафон.
– Медленно поднимайся, чтобы я видел!
Медленно подняв руки, я поднялся на колени, затем встал и, держа на пальце «макаров», пошел к блокпосту. Несколько человек, укрывшись за бруствером, держали меня на мушке.
Навстречу вышел один человек с автоматом наперевес.
– А теперь скажи, почему я не могу пристрелить тебя прямо здесь?
– Мы не бандиты. Были в рабстве, вырвались, идем в Минск. По дороге нарвались на бандитов, захватили машину, они следом. Финал вы видели.
– Ладно, стрелять пока не буду. Убедил… почти. А «мы» – это кто?
– Напарник со мной, турок по национальности. У него в Минске родственники.
Человек поднял мегафон.
– Эй, турок, – разнеслось над дорогой. – Выходи, руки над головой.
Над развороченным асфальтом выросла всклокоченная голова, и напарник присоединился ко мне. Убедившись, что больше никто не выйдет, нас обыскали бойцы и определили в местный «обезьянник» – небольшую комнату с небольшим зарешеченным окошком.
– Опять «нары», – я завалился на» кровать» и вытянул ноги. – Дядя Паша, ну тебя, допустим, пробьют по базе и выпустят. А я? Потеря памяти, документов нет, даже проверить не смогут. Назад, на ничейные территории?
– Хрен его знает. Точнее сказать не могу.
Я предполагал, что будет дальше. Со сменой караула нас отправят в так называемый «отстойник», где будут держать до выяснения личности. А там, если докажут связь с бандитами – к стенке, если нет – иди работай на восстановление страны. Меня пробить не смогут даже по отпечаткам пальцев, несмотря на то, что в Беларуси проводили поголовную дактилоскопию. А как получить новые документы, я не знаю, ни разу с этим не сталкивался. Вот такой вот коленкор… Ладно, что гадать. От бандитов избавились, а со своими все одно полегче будет.
К вечеру захотелось есть, но, сколько я ни барабанил в дверь, ответа не добился.
– Отдыхай, пока время есть, – философски заметил напарник, не вставая с нар. Все это время, пока я мучался в раздумьях, он бессовестно продрых, закинув ногу за ногу. Эпикуреец, блин. Я начал стучать еще громче. Наконец загремел замок, и в дверях показались несколько человек, но без еды, а с какими-то документами.
– Четинкая Павел… м-м-м… Аазиз-оглы? – с трудом выговорив незнакомые слова, спросил один из них. Турок спрыгнул с нар, потянулся и подошел к вошедшим.
– Это я.
– Пройдемте с нами. Вещи заберете в коридоре.
Ни говоря ни слова, мы крепко обнялись. Дядя Паша ушел с военными, а я взял оставленную кем-то миску с борщом и снова поднял шум.
– Ну, чего тебе? – лениво поинтересовались за дверью.
– Ложку хоть дайте, что ли!
– Может, тебе еще и заварки налить? – выдал невидимый собеседник бородатейшую шутку и ехидно засмеялся, довольный собой. – На, держи.
В дверную щель просунули гнутую алюминиевую ложку. Вот крахоборы! Даже здесь зажмотили. Кое-как выровняв прибор, я быстро опустошил миску. Чем же еще заняться? Непривычно скучно. Ни стрельбы, ни работы, ни гонений. Я плюхнулся назад, решив последовать мудрому совету турка и «надавить на массу».
Утром загремела дверь, и меня попросили на выход. В коридоре я столкнулся с дядей Пашей, который обнял меня так, что хрустнули ребра. Ничего не понимая, я пошел следом за ним и сел в тонированный микроавтобус с дипломатическими номерными знаками, где нас встретил пожилой мужчина азиатской наружности в костюме «от кутюр».
– Здравствуйте, Роман Александрович! – поздоровался он. – Позвольте представиться. Четинкая Мехмет, Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Анатолия в Польше.
В голове начали складываться кусочки мозаики. Значит, это и есть «родственник» дяди Паши. Недаром напарника так быстро выдернули из «отстойника», да и меня следом. Я благодарно кивнул бывшему рабу, тот довольно ухмыльнулся, мол – знай наших!
После обмена любезностями ехали молча, а я во все глаза смотрел на окрестности. Улицы Минска не подвергались бомбежкам, поэтому вокруг было чисто и ухожено. Изредка глаз цеплялся за патрули в военной форме, но и те никого не останавливали, а прогулочным шагом меряли мостовую. Здесь жизнь текла своим чередом.
Доехав до площади Независимости, мы свернули куда-то во дворы и остановились возле одного из жилых домов.
– Приехали, – сказал Мехмет, по дороге не проронивший ни слова. – Выходите, ваши вещи принесут.
Квартира, в которую мы поднялись, немного меня удивила. Я ожидал турецких ковров, кальяна и еще чего-то в этом роде. В фантазиях промелькнули наложницы, демонстрирующие танец живота. На самом деле все было по-офисному строго, не считая кожаных диванов.
– Что-то не так? – спросил посол, заметив мой обескураженный взгляд. Я, немного замявшись, высказал свои мысли.
– Ну, что вы, – засмеялся он. – Я же не могу демонстрировать гарем всем посетителям. Они пудрят носики в соседней комнате.
– Да шутит он, – спас меня дядя Паша. – Весь его гарем вон, на кухне, ужин готовит.
– Что вы там про меня говорите? – с сильным акцентом сказала пожилая турчанка, выглядывая из дверей. – О, у нас гости. Сейчас ужин будет. А это… Павел?!
Минут десять слезы радости лились ручьем, затем хозяйка снова захлопотала и потащила нас ужинать.
– Накрывай пока на стол, а мы покурим на балконе, – распорядился Мехмет, приглашая нас на выход. А то – во все времена серьезные разговоры велись либо на кухне, либо на балконе. Либо в другом, таком же подходящем месте.
Достав из ящика какие-то коробочки, посол подключил их к сети, пощелкал тумблерами. Затем наглухо закрыл ставни стеклопакетов.
– Все, готово.
– А что это? – указал я на ящик.
– «Глушилки», для защиты от прослушивания. Мне Павел кое-что рассказал про тебя, и в голове это не укладывается. Хотелось бы услышать первоисточник. Я слушаю.
Подумав, с чего начать, я мысленно махнул рукой и выложил все, как есть. А что скрывать? Если обращаться к нашим спецслужбам, то сначала меня закроют, как бы для обеспечения моей же безопасности, мои вещи с «прибором» отдадут в Академию наук, там его сломают в поисках истины, а обломки забетонируют, чтобы никто не нашел. И, боюсь, мое тело окажется рядом с обломками в том же фундаменте. Нет человека – нет проблемы. У государства и так после войны забот выше крыши. Зачем безопасникам лишний геморрой? А так – нет прибора, и никто его не находил, и спросить некого. А сам я с этим не разберусь. Что за камни? Почему прибор не сработал? Турки могут помочь, тем более, поддержкой посла я уже заручился. Не факт, что гладко пойдет и дальше – я белорус, а моей страны нет на карте. Я жил в Бобруйске, а на месте моего города руины. Короче, посмотрим по ситуации.
Беседа плавно перешла за стол, где уже Павел рассказывал о своих приключениях. Затем продолжали уже вместе. К концу нашего повествования окружающие молча сидели, завороженно глядя на нас.
– По вашим рассказам можно фильмы снимать, – покачал головой посол. – Ладно. Я в посольство, а вы осваивайтесь тут. Единственная просьба – не выходите наружу. Эта квартира принадлежит посольству, а значит, здесь территория Анатолии. Так меньше проблем с властями. Войти сюда можно только с моего разрешения, а все, что попросите, доставит охрана.
Мы остались одни. Напарник с хозяйкой ушли на кухню – им было о чем поговорить, а я удобно устроился на диване, взял пиво, пульт и начал переключать каналы.
День пролетел незаметно. Я успел еще раз выспаться, принять ванну и посмотреть очередную экранизацию «Бэтмена», посмеиваясь над» суперкрутым» главным героем, когда наконец приехал посол. Переодевшись, он позвал нас на очередное мини-совещание.
– Значит, так. Вы двое будете пока жить в соседнем доме, посольство арендует там квартиру. Так будет лучше и нам, и вам.
Конечно, я его понимал. Когда живешь с семьей, хочется чувствовать себя комфортно, походить беспрепятственно по квартире в трусах, наконец. И ясное дело, двое свалившихся на голову беженцев будут мешать.
– Павел, с твоими документами проблем не будет. Я уже отправил запрос в Анатолию на подтверждение твоих данных. С тобой, Роман Александрович, посложнее. К счастью, ситуация в твоей стране нам на руку. После бомбежек не осталось архивов, и невозможно определить, существовал ли ты вообше. Общая схема такая. Орган, принявший тебя, как беженца, с твоих слов составляет досье и отправляет по месту названной тобой прописки, где должны подтвердить информацию об этом. Милиция проверяет по базе отпечатки твоих пальцев, и, если все чисто – данные отправляются в паспортный стол, где делают новый паспорт. Только не забудь, что страны «Беларусь» у нас уже нет. Будешь поляком, или русским. Поляком проще – меньше геморроя.
Опа. Поверил, значит! Ффух. Можно расслабиться. Я и не заметил, в каком напряжении сидел с начала этого разговора.
Мехмет заметил мою реакцию, но проигнорировал.
– По готовности ваших документов вы принимаетесь на работу в посольство в качестве рабочих высокой квалификации. Большей защиты организовать пока не могу. Роман, я заметил, как ты отреагировал на мои слова. Да, я тебе верю. Сейчас объясню, почему. В молодости у меня был друг-историк, защищавший кандидатскую по теме «необъяснимые явления древних мифов и сказаний». Он видел во мне благодарного слушателя, и тренировался в докладе. Смысл такой: некоторые мифические герои по результату выполнения своих подвигов либо уносятся в волшебную страну богов, либо в Валгаллу, отмечать свои победы с былыми соратниками, либо уходят в неизвестную пещеру, где засыпают «вековым сном», ожидая возникновения новой вселенской проблемы – исчезают непонятно куда с возможной технологической подоплекой вопроса. Случай, примерно похожий на твой. В общем, нашел я его. Сейчас это уважаемый человек, доктор наук. Историк-археолог. Именно он убедил меня в подлинности твоего рассказа. И, как крайне заинтересованное лицо, просит тебя поговорить с ним.
– А как я это сделаю? Без документов меня никуда не пустят. Конечно, я хочу встретиться с человеком, который мне верит, тем более, с доктором наук. Но…
– Зачем куда-то ехать, если за окном двадцать первый век? Поговорим по Скайпу, всего и делов. Можно это сделать прямо сейчас, я буду переводчиком…
– Костян, помоги! – прохрипел я, обливаясь потом. Руки дрожали, пот заливал глаза, и штанга никак не хотела подыматься. Накачанный парень подхватил гриф, и я облегченно сполз с лежанки.
– Зря ты себя до изнеможения доводишь, – с осуждением сказал Костян, снимая с грифа «блины». – Есть же проверенная система, которой нужно следовать.
– Ничего, все нормально.
Я с некоторым самодовольством посмотрел на себя в зеркало. Благодаря хорошему питанию, от худющего «сдохлика» не осталось и следа. В зеркальной стене отражался мускулистый «жлоб», весь мокрый от пота. Немного отдохнуть, и продолжим.
Подхватив тренировочную палку, я отошел в дальний угол, чтобы никому не мешать, и повторил комплекс упражнений, с которых когда-то начал мое обучение турок. Эх, Костян. Не понимаешь, что тренироваться нужно именно после таких физических нагрузок – мышечная память эффективнее на триста процентов, а эффективность тренировок повышается вдвое. Хорошо! Мышцы звенели от удовольствия. Спасибо Мехмету, приобрел абонемент в спортзал для работников посольства.
Жизнь моя, в общем-то, наладилась. В тумбочке у кровати лежал польский паспорт на мое имя; на основании этого нас с Пашей приняли на работу в посольство. Работы было немного, даже стыдно было получать зарплату, эквивалентную полугодовой на «Агромаше». Турок всегда сидел на работе, давая мне возможность заниматься своими делами. Объяснял это возрастом и хромотой. Поэтому я часами висел в спортзале, поднимая свои навыки, и плотно общался с профессором из Академии наук. После нашего разговора через сеть он развил бурную деятельность и организовал «обмен опытом» с Академией наук Польши. Группа студентов и ученых исторических направлений с радостным удивлением отправилась в далекую Анатолию, дав возможность прилететь профессору и его группе. Я тоже сильно удивился, узнав, сколько стоила эта затея, но потом решил не брать в голову. С меня денег не требуют, и ладно.
Присутствуя на профессорских лекциях, я сильно расширил свой кругозор. Оказывается, камни, перебросившие меня сюда, подходили под общее название «мегалиты» – доисторические сооружения из больших каменных блоков, либо глыбы со следами древней обработки. Где-то они были просто навалены в кучу, где-то в виде строений определенного назначения. Сейчас я сидел на очередном таком слушании, где совместно с турецкими учеными выступали их коллеги из Вильнюса.
– Все мы знаем, – доносилось с трибуны, – что официальная история в той или иной степени лжет. Точки отсчета времени постройки большинства мегалитов приняты «на глазок» матерыми учеными в сороковых годах прошлого века. Даже радиоуглеродный анализ невозможно провести без примерного указания временного интервала постройки. А сколько таких сооружений без нормальной датировки разбросаны по всему земному шару? Фундаментальная наука в упор не хочет видеть противоречия своего учения с фактическим знанием, подтверждение которого лежит буквально на поверхности. Как известно, мегалитические сооружения Малой Азии датируются девятым тысячелетием до нашей эры, и авторство тут же приписывается народу, населяющему эти места. Вдумайтесь в эти слова: как человеческое сообщество, находящееся на заре развития земледелия и скотоводства, смогло возвести такие циклопические постройки? Да они землю палкой копали! В шкурах ходили! А объем проведенных работ возможен только при наличии сложных современных станков. Еще сто лет назад мы были не в состоянии сделать что-либо подобное. История врет!
Докладчик сделал паузу, промачивая горло. Да, на эту тему мы долго беседовали с профессором. Под его влиянием я даже начал изучать турецкий язык, а профессор – русский. Штатным же переводчиком был турецкий аспирант, проходивший обучение в РУДН. Интереснейший собеседник, он был уверен, что нужно идти дальше. Почему, например, никто не рассматривает следующую возможность – человечество развивалось так, как ему и положено, не имея вообще никакого отношения к постройке мегалитов? Да, большинство сооружений вполне могли быть построены людьми данного периода. Но на их фоне тем более выделяются идеально обработанные поверхности многотонных каменных блоков, иногда перекрытых известью, а кое-где и слюдой. И уж тем более, древние землепашцы не моглы соорудить перебросивший меня сюда прибор.
Это вообще отдельная песня. Турок, увидев раскрытый камень с символами, впал в невменяемое состояние. Он танцевал, подпрыгивал, кричал что-то на своем языке, блаженно улыбаясь. Затем незамедлительно потребовал его себе в безраздельное владение, и немного удивился, когда я его послал. Дело чуть не дошло до драки. Пришлось позвонить Мехмету. Сошлись на следующем – я буду лично присутствовать на исследованиях, и смогу их остановить по первому требованию. А самих исследований была масса. После этого мы еще больше сблизились, и на ломаном русско-турецком общались уже без переводчика.
