скачать книгу бесплатно
Рыжий вспыхнул и тут же страшно побледнел, но явно только от волнения. Когда он открыл рот, чтобы ответить, голос у него был хриплым:
– Нет, сэр. Разрази меня гром, сэр, я ничего такого не видел. Вы же не думаете, что кто-то стрелял в мистера Дина из рогатки, сэр?
– Сыщики никогда не «думают», – назидательно ответил мистер Бредон. – Они собирают факты и делают выводы, прости господи! – Последние два слова он произнес шепотом в оправдание своего лукавства. – Ты не можешь вспомнить, кто стоял или проходил рядом, когда миссис Джонсон забирала у тебя рогатку и прятала ее в стол?
Рыжий задумался.
– Так сразу и не скажешь, сэр. Я поднимался по лестнице в диспетчерскую, когда она меня засекла. Она, видите ли, шла сзади, сэр, а у меня карман оттопыривался. Она меня отчитывала всю дорогу, а на верхней площадке отобрала рогатку и отослала меня обратно, вниз, к мистеру Орнби. Поэтому я не видел, как она ее прятала. Но кто-то из мальчиков мог видеть. И я, конечно, знал, что она в столе, потому что все конфистикованные вещи…
– Конфискованные.
– … да, сэр, конфискованные, она хранит там. Но я поспрашиваю у ребят.
– Только не говори им, почему ты спрашиваешь.
– Конечно, сэр. Ничего, если я скажу, что кто-то ее брал и порвал резинку?
– Нормально, если ты…
– Да, сэр, если я не забуду порвать резинку.
Мистер Бредон, который в тот день уже проткнул палец ножом для затачивания карандашей ради святой цели изобразить достоверность раны, ласково улыбнулся рыжему Джо.
– С таким человеком, как ты, приятно иметь дело, – сказал он. – Есть еще кое-что. Ты помнишь тот день, когда был убит мистер Дин? Где ты был в тот момент?
– Сидел на скамейке в диспетчерской, сэр. У меня алиби, – ухмыльнулся Джо.
– Разузнай для меня, если сможешь, у скольких еще людей есть алиби.
– Да, сэр.
– Боюсь, это нелегкая задача.
– Сделаю все, что смогу, сэр. Что-нибудь выясню, не волнуйтесь. Мне это легче сделать, чем вам, я же понимаю, сэр. Сэр, а вы?..
– Да?
– Вы из Скотленд-Ярда?
– Нет, я не из Скотленд-Ярда.
– О, простите, что спросил, сэр. Просто я подумал: если вы оттуда, то могли б, простите, замолвить словечко за моего брата.
– Это я могу сделать в любом случае, Рыжий.
– Спасибо, сэр.
– Тебе спасибо, – ответил мистер Бредон с любезностью, которой всегда отличался. – И помни: никому ни слова.
– Зуб даю, – заявил Рыжий, окончательно отбросив правильность речи, которой заботливая нация одарила его за счет налогоплательщиков. – Зуб даю, фиг кто из меня хоть слово вытянет, раз я поклялся держать рот на замке.
Он убежал. Миссис Крамп, мывшая пол в коридоре шваброй, удивилась, что он до сих пор болтается в офисе. Она окликнула его, получила дерзкий ответ и продолжила работу, качая головой. Спустя четверть часа из своего уединения появился мистер Бредон. Как она и ожидала, он был в смокинге и, на ее взгляд, казался настоящим джентльменом. Она любезно вызвала ему лифт. Как всегда вежливый, мистер Бредон приподнял цилиндр, прощаясь с ней.
В такси, которое везло его на юго-запад, Бредон снял очки, аккуратно расчесал волосы на косой пробор, вставил в глаз монокль и к тому времени, когда машина достигла площади Пикадилли, снова превратился в лорда Питера Уимзи. С рассеянным удивлением он посмотрел на мигающую световую рекламу, как неискушенный астроном-любитель, не ведающий, волей какого творца этим мелким созвездиям дано править ночным миром.
Глава 7
Опасное приключение главного инспектора
Той же ночью, а вернее, в первые часы следующего утра с главным инспектором случилось неприятное приключение. Оно его особенно огорчило, поскольку он ничем его не заслужил.
Он провел долгий скучный день в Скотленд-Ярде: никаких острых ощущений, никаких интересных раскрытий, необычных посетителей вроде лишившегося своих бриллиантов раджи или зловещего китайца – только чтение и подытоживание двадцати одного отчета о встречах с полицейскими осведомителями, пятисот тринадцати писем – откликов на переданное по радио сообщение в связи с поиском опасного преступника и двух десятков анонимных писем, вполне вероятно, написанных сумасшедшими. Кроме того, пришлось долго ждать телефонного звонка от инспектора, командированного в Эссекс для расследования необычных передвижений моторных лодок в устье реки Блэкуотер. Если бы подозрения подтвердились, понадобилось бы немедленно действовать, поэтому мистер Паркер счел правильным ждать на работе, а не ехать домой и ложиться спать, чтобы не пришлось снова вскакивать с постели в час ночи. Таким образом, он безропотно сидел у себя в кабинете, собирая информацию и составляя план действий на следующий день, когда зазвонил телефон. Паркер взглянул на часы: десять минут второго. Сообщение было кратким и разочаровывающим, поскольку докладывать было нечего: подозрительная лодка за время прилива не появилась, так что никаких действий предпринимать не пришлось. Главный инспектор Паркер мог отправляться домой и поспать несколько часов, остававшихся до утра.
Мистер Паркер пережил разочарование философски, как джентльмен из стихотворения Брауна, который затратил немало сил и средств, чтобы научиться играть на лютне только для того, чтобы суметь исполнить песню под ее аккомпанемент, если того захочет дама его сердца. Все оказалось пустой тратой времени, но ведь могло быть и по-другому. Такова уж его работа. Аккуратно сложив бумаги и заперев их в ящике стола, главный инспектор покинул здание, дошел до станции метро «Эмбанкмент», сел в поезд, доехал до Теобальдс-роуд и оттуда пешком добрался до Грейт-Ормонд-стрит.
Открыв входную дверь ключом, Паркер вошел внутрь. Это был тот же дом, в котором он в бытность свою холостяком снимал скромную квартирку, но, женившись, получил вдобавок к ней квартиру этажом выше и, по сути, стал обладателем семикомнатной двухэтажной квартиры, хотя не имел права перекрыть проход на лестницу дверью, поскольку, согласно предписанию противопожарной службы, жильцы нижних этажей должны были иметь доступ на крышу в случае пожара.
Когда он вошел, в общем для всех квартиросъемщиков вестибюле не горел свет. Он включил его и пошарил в застекленном спереди почтовом ящике с надписью «Квартира № 3 – Паркер». В нем оказались счет и рекламный листок, и мистер Паркер – совершенно правильно – решил, что его жена провела весь вечер дома, но слишком устала или ей было лень спуститься по лестнице, чтобы вынуть корреспонденцию, которую приносили в половине десятого. Он уже было повернулся, чтобы подняться к себе, но вспомнил, что в почтовом ящике квартиры номер четыре могли быть письма для Уимзи, присланные на фамилию Бредон. Как правило, этот ящик не использовался, но, приступив к работе под прикрытием в агентстве Пима, зять отдал ему ключ от этого ящика и сам прикрепил к нему написанный от руки листок с фамилией «Бредон» – для почтальона.
В ящике Бредона лежало одно письмо – того сорта, который романисты называют «изящным посланием»: в нежно-лиловом конверте с золотой каймой, подписанном витиеватым женским почерком. Паркер вынул его, намереваясь вложить в пакет с запиской, которую собирался оставить для Уимзи утром, сунул в карман и стал подниматься по лестнице. Дойдя до второго этажа, он погасил свет в нижнем вестибюле выключателем, управлявшим освещением лестницы, и поднялся на третий, где располагалась квартира номер три, состоявшая из гостиной, столовой и кухни. Здесь он замешкался перед дверью, но решил – на свое несчастье, – что не хочет есть, поэтому выключил свет на нижнем этаже и повернул выключатель, чтобы осветить верхний. Ничего не произошло. Паркер застонал, но не удивился. Освещение лестницы было заботой хозяина дома, который имел скаредную привычку вкручивать дешевые лампочки и не менять их, пока не перегорят. Этим он вызывал возмущение жильцов, при том что терял на оплате электричества больше, чем выгадывал на дешевых лампочках, но такой уж он был человек. Лестницу Паркер знал так же хорошо, как причуды квартирного хозяина, поэтому продолжил подъем в темноте, не позаботившись зажечь спичку.
Впоследствии он так и не смог вспомнить, что – то ли этот небольшой инцидент, подсознательно настороживший его как профессионала, то ли легкое движение воздуха, которое он уловил, – послужило предупреждением, но, уже держа ключ в руке, чтобы вставить его в замочную скважину, он вдруг инстинктивно отшатнулся вправо, и в этот момент на него с убийственной силой обрушился удар, пришедшийся на левое плечо. Он услышал, как треснула ключица, и стремительно развернулся, готовый вступить в схватку с прячущимся в темноте злодеем, но все же успел подумать: «Если бы я не отшатнулся, мой котелок смягчил бы удар и спас мне ключицу». Правой рукой он нащупал горло нападавшего, однако оно было защищено толстым шарфом и поднятым воротником. Паркер постарался просунуть пальцы правой руки под это препятствие, одновременно полуобездвиженной левой отражая обрушившийся на него новый удар. Потом услышал, как нападавший, задыхаясь, выругался, и, не успев ослабить хватку, повалился вперед, во внезапно образовавшуюся пустоту, одновременно получив в живот коленом жесточайший удар, от которого из него словно дух вышибло. Он зашатался, а кулак противника врезался ему в челюсть. Перед тем как потерять сознание и упасть, ударившись головой об пол, Паркер подумал, что у противника наверняка есть оружие, и потерял надежду.
Вероятно, то, что он был сбит с ног, спасло ему жизнь. Звук падающего тела разбудил леди Мэри. Секунду-другую она лежала, не понимая, что случилось, потом в голове у нее мелькнула мысль о детях, спавших в соседней комнате. Она включила свет, одновременно громко спросив, все ли у них в порядке. Не получив ответа, набросила халат и побежала в детскую. Дети мирно спали. Леди Мэри постояла в недоумении: уж не приснилось ли ей все это? Но тут до нее донесся звук шагов человека, стремительно сбегавшего вниз по лестнице. Влетев в спальню, она схватила револьвер, всегда лежавший заряженным в ящике туалетного столика, и распахнула дверь на лестничную площадку. В свете, лившемся из квартиры, она увидела скрюченное тело мужа и, оцепенев от этого жуткого зрелища, услышала, как внизу громко хлопнула входная дверь.
– Что тебе следовало сделать, – ехидно сказал мистер Паркер, – так это не обо мне хлопотать, а рвануть к окну и попытаться разглядеть негодяя, когда он убегал по улице.
Леди Мэри снисходительно улыбнулась на это абсурдное замечание и повернулась к брату.
– Вот и все, что я могу тебе рассказать. Чарлзу удивительно повезло, что он остался жив, и ему следовало бы благодарить судьбу, а не ворчать.
– Посмотрел бы я, как бы ты не ворчала со сломанной ключицей, дикой головной болью и ощущением, будто по твоему животу промчалось стадо быков васанских[33 - Псалтырь, 21:13. Множество тельцов обступили меня; тучные Васанские окружили меня.].
– Просто поразительно, – сказал Уимзи, – сколько внимания полицейский уделяет такому ничтожному происшествию. В книге о Секстоне Блейке, которую дал мне почитать мой друг Рыжий Джо, великого детектива, избитого обрезком свинцовой трубы и шесть часов провисевшего на веревках, которые впивались ему в тело чуть ли не до самых костей, ночью, в шторм, перевозят на лодке в уединенный домик на берегу и сбрасывают в подвал по каменной лестнице. Там он три часа пытается освободиться от своих пут, трясь ими об осколок разбитой бутылки, пока разбойники не обнаруживают это и не пускают в подвал газ. К величайшему счастью, Блейку удается спастись на пятьдесят девятой минуте одиннадцатого часа, после чего он, ненадолго задержавшись лишь для того, чтобы проглотить несколько бутербродов с ветчиной и чашку крепкого кофе, тут же присоединяется к долгой погоне за убийцами на аэроплане, в ходе которой ему приходится выйти на крыло и схватиться с парнем, спустившимся туда же на веревке и грозившим швырнуть в кабину пилота ручную гранату. А мой собственный зять – человек, которого я знаю почти двадцать лет, – позволив обмотать себя повязками, поддается дурному настроению только потому, что какой-то проходимец поколотил его на лестнице собственного комфортабельного дома.
Паркер печально усмехнулся.
– Все пытаюсь сообразить, кто это мог быть, – сказал он. – Определенно не грабитель – это была преднамеренная попытка убийства. Кто-то заранее вывел из строя освещение и несколько часов прятался за угольным бункером. Там видны его следы. Кого, черт возьми, я сумел так разозлить? Это не мог быть ни Джентльмен Джим, ни Работяга Дэн, потому что это вовсе не в их духе. Если бы подобное случилось на прошлой неделе, можно было бы заподозрить Уолли Нокаута – он пользуется дубинкой, но мы надежно упрятали его за то субботнее дело в Лаймхаусе. Есть еще парочка крутых парней, которые на меня зуб точат, но на них это совсем не похоже. Единственное, что я знаю: кто бы это ни был, он проник в дом до одиннадцати, когда хозяин запирает входную дверь и выключает свет в вестибюле. Если, конечно, у него не было ключа, хотя вряд ли он у него был. Он не сделал нам одолжения и не оставил ничего, по чему его можно было бы опознать, кроме карандаша с логотипом «Вулворта».
– Он оставил карандаш? Вот как?
– Да, такой автоматический, не деревянный, отпечатка зубов на нем не будет, нечего и надеяться.
– Покажи, покажи его мне! – умоляющим голосом попросил Уимзи.
– Пожалуйста, смотри, если хочешь. Я отдавал его снять отпечатки – ничего, только смазанные пятна, наложенные одно на другое. Я вызвал лучшего дактилоскописта, но и он, похоже, ничего не смог сделать. Мэри, дорогая, поищи для своего братца карандаш у меня в левом кармане пальто. Да, кстати, Питер, только что вспомнил: там еще письмо для тебя. Я вынул его из почтового ящика четвертой квартиры, как раз перед тем, как все это случилось.
Мэри поспешно вышла и вернулась через несколько минут с карандашом и пальто.
– Никакого письма я не нашла.
Паркер взял у нее пальто и здоровой рукой тщательно обшарил все карманы.
– Странно, – сказал он. – Я точно знаю, что оно было здесь. Такой, знаешь, изящный длинный лиловый конверт с золотой каемкой и подписан женским почерком, весьма затейливым.
– О, – воскликнул Уимзи, – так письмо пропало? – Его глаза взволнованно заблестели. – Это очень примечательно. И что еще примечательней, Чарлз, так это то, что карандаш не из «Вулворта», а из «Дарлинга».
– Да какая разница? Такой карандаш может быть у кого угодно.
– А вот здесь, – сказал Уимзи, – вступает в дело мое экспертное знание. «Дарлинг» не торгует этими карандашами, они их раздают. Каждый, кто покупает товаров больше, чем на фунт, получает такой карандаш в качестве поощрения. Видишь, на нем их рекламный слоган: «Дарлинг». Стоит недорого, но дорого ценится». (Кстати, одна из лучших придумок агентства Пима.) Идея состоит в том, что каждый раз, когда ты делаешь пометку в своем списке покупок, тебе напоминают о невероятной экономности приобретения хозяйственных товаров фирмы «Дарлинг». Весьма незаурядная фирма, должен сказать, – добавил его светлость, увлекшись предметом. – Они возвели полезную совокупность своей продукции в ранг изящного искусства. Вы можете сидеть на стуле «Дарлинг», сколоченном из блоков стоимостью в шиллинг и шесть пенсов патентованными мебельными гвоздями по шесть пенсов за сотню. Если у стула ломается ножка, вы просто покупаете новую и прибиваете этими гвоздями. Если вы покупаете больше одежды, чем влезает в ваш дарлинговский комод, вы снимаете крышку, покупаете еще один ящик за полкроны, вставляете его и прибиваете крышку сверху. Части приобретаются по номерам для вашего удобства. А если, как я уже сказал, вы покупаете достаточно много, вам презентуют карандаш. А уж если сумма покупки превышает пять фунтов, вам жалуют авторучку.
– Весьма полезная информация, – саркастически заметил Паркер. – Не составит труда опознать преступника по тому, что он купил товаров от «Дарлинга» на целый фунт за последние полгода.
– Не спеши, я же сказал, что располагаю экспертным знанием. Этот карандаш, как видишь, алый с золотым тиснением. Такие еще не поступали в магазины, их пока нет ни у кого. Есть только три места, откуда он мог взяться: непосредственно от производителя, из головного офиса «Дарлинга» и… из нашей конторы.
– Из агентства Пима?
– Совершенно верно. Это новый карандаш, с новым оформлением и усовершенствованной системой выдвижения грифеля. В старых моделях грифель просто выталкивался из корпуса, в этой он выкручивается вращением специальной штуковины, как там она называется. «Дарлинг» любезно предоставил нам полгросса[34 - Гросс («большая дюжина») – устаревшая мера счета, равная 12 дюжинам. Обычно применялась в мелкооптовой торговле при счете мелких галантерейных и канцелярских предметов – карандашей, пуговиц и т. п.] таких карандашей на пробу.
Мистер Паркер сел в постели так стремительно, что от резкого движения плечо и голову его пронзила острая боль, от которой он жалобно застонал.
– Маловероятно, – с явным удовольствием продолжил лорд Питер, – что у тебя есть смертельный враг на карандашной фабрике или в головном офисе «Дарлинга». Гораздо правдоподобней, мне кажется, что джентльмен с дубинкой или кастетом, или свинцовой трубой – короче, с каким-то тяжелым тупым орудием – явился из агентства Пима по адресу, который ты с обычной своей любезностью позволил мне выдать за свой. Увидев мое имя, аккуратно написанное на почтовом ящике четвертой квартиры, он тайно поднялся по лестнице со своей дубинкой или кастетом…
– Черт возьми! – воскликнула леди Мэри. – Ты хочешь сказать, негодник, что на самом деле это ты должен был лежать там, на площадке, избитый и раненный, вместо моего мужа-страдальца?
– Думаю, так и есть, – довольно ответил Уимзи. – Особенно учитывая то, что он прихватил мою личную корреспонденцию. Я, кстати, знаю, от кого было то письмо.
– От кого? – спросил Паркер.
– От Памелы Дин, конечно же. Догадался по твоему описанию конверта.
– От Памелы Дин? Сестры жертвы?
– Правильно.
– Подруги Уиллиса?
– Именно.
– Но откуда он узнал о письме?
– Думаю, он не знал. Скорее всего, этот инцидент стал результатом «саморекламного» представления, которое я устроил вчера на корпоративном чаепитии. Я дал понять всем и каждому, что экспериментировал с рогаткой на крыше.
– Ты это делал? А кем именно были эти «все и каждый»?
– Двадцать человек, участвовавших в чаепитии, и еще множество тех, кому они потом об этом рассказали.
– Довольно широкий круг посвященных.
– М-да. Я ожидал, что за этим может последовать реакция, жаль, что она обрушилась на тебя, а не на меня.
– Да уж, очень жаль, – с чувством согласился мистер Паркер.
– Все могло быть и хуже. Я предполагаю три вероятных источника этой реакции. Люди, слышавшие мои рассказы о рогатке. Люди, знавшие мой адрес или интересовавшиеся им. И, конечно, парень, потерявший карандаш. Однако, – Уимзи коротко рассмеялся, – представляю, каким шоком для него, кем бы он ни был, стало то, что сегодня утром я объявился на службе даже без синяка под глазом! Ну почему ты не сообщил мне в подробностях обо всем, что произошло, с утра пораньше?! Я был бы начеку.
– У нас имелись другие заботы, – укоризненно заметила леди Мэри.
– К тому же мы и подумать не могли, что это имеет отношение к тебе, – поддержал ее мистер Паркер.
– А следовало бы догадаться. Где проблемы – там я. Но на сей раз я вас прощаю. Вы уже достаточно наказаны, а в отсутствии великодушия Уимзи никто упрекнуть не может. Но этот душегуб… Чарлз, ты совсем не рассмотрел его?
– Боюсь, что нет. Я вцепился в его поганое горло, но оно было плотно обмотано шарфом.
– Не так надо было действовать, Чарлз. Нужно было заехать ему ногой. Впрочем, как уже сказал, я тебя прощаю. Интересно, попробует ли наш друг еще раз на меня напасть?
– Надеюсь, не здесь, – вставила Мэри.
– Я тоже надеюсь. Хотелось бы, чтобы в следующий раз все произошло под моим контролем. Он, должно быть, очень ловок, если ему удалось заполучить то письмо. Какого черта он… О! Я понял!
– Что?
– Почему никто не упал в обморок при моем появлении сегодня утром. Сбив тебя с ног, он включил фонарь, чтобы удостовериться, что ты мертв, и первым, что увидел, было письмо. И он тут же его схватил. Почему? К этому мы еще вернемся. Так вот, он хватает письмо, а потом видит твои классические черты, Чарлз, понимает, что напал не на того, и в этот момент слышит, что Мэри подняла шум. Поэтому смывается. Теперь все совершенно очевидно. Но письмо? Схватил ли бы он любое письмо, которое оказалось на месте борьбы, или узнал почерк? Когда была доставлена вечерняя корреспонденция? Ну конечно! Как обычно, в девять тридцать. Предположим, что в поисках моей квартиры он увидел конверт в почтовом ящике и узнал, от кого оно пришло. Это дает нам пищу для размышлений и, возможно даже, новый мотив.
– Питер, – сказала леди Мэри, – не думаю, что тебе следует волновать Чарлза своими рассуждениями. У него от этого температура повысится.
– Ну конечно! Послушай, старик, мне действительно очень жаль, что ты забрал конверт, предназначавшийся мне. Чертовское невезение. Возблагодарим бога, что все не закончилось еще хуже. А теперь мне надо бежать. У меня встреча. Пока.
* * *
Первое, что сделал Уимзи, покинув квартиру Паркеров, – позвонил Памеле Дин, которая, к счастью, оказалась дома, и, объяснив, что ее письмо затерялось, спросил, что в нем было.
– Только записка от Дайаны де Момери. Она хотела знать, кто вы. Похоже, вы наделали много шума.
– Рад стараться, – сказал Питер. – И что вы ей ответили?
– Ничего. Я не знала, что бы вы хотели, чтобы я ей ответила.
– Вы не давали ей мой адрес?
– Нет. Хотя как раз это она и просила. Но я боялась совершить еще одну ошибку, поэтому переслала записку вам.
– Все правильно.
– Ну и?
– Скажите ей… Она знает, что я служу в агентстве Пима?
– Нет, я тщательно избегала того, чтобы сообщить ей какие бы то ни было сведения о вас. Кроме вашего имени. Его я ей назвала, но, похоже, она его забыла.
