скачать книгу бесплатно
Славянский викинг Рюрик. Кровь героев
Василий Иванович Седугин
Захватывающий боевик об основателе Русского государства, который был не скандинавом, как утверждают норманисты, а славянином. Художественная реконструкция самого загадочного периода родной истории – героической и кровавой эпохи князя Рюрика.
За бессмертную славу, за власть, за великое будущее всегда приходится платить большой кровью. И Князь-Сокол расплатился с богами сполна. Вся его жизнь – жестокая схватка с судьбой, беспощадная война с заклятыми врагами Руси – саксами и данами, дальние походы во главе дружины славянских викингов. Ради своего предназначения, ради будущего Русской земли Рюрик не щадил ни врагов, ни друзей, ни самого себя. Только так вершатся великие дела и рождаются великие державы…
Василий Седугин
Славянский викинг Рюрик. Кровь героев
Внучке Машеньке
Бодричи – племя соколов
Даже в позднее время, в ХII веке, страна поморских прибалтийских славян называлась «Русиния (Рутения)». Об этом сообщает житие Оттона Бамбергского, первокрестителя поморских славян.
С. Лесной. «Откуда ты, Русь?»
I
Славянское племя бодричей (ободритов) в IХ веке проживало на Южном берегу Балтийского моря. На северо-западе оно граничило с Данией, а на западе – с германским племенем саксов. Между бодричами и саксами веками велись войны, удача склонялась то в одну, то в другую сторону. Но в 804 году Карл Великий покорил саксов и присоединил их к своей империи; теперь за ними стояла могучая Франкская держава, и бодричам все труднее и труднее было сдерживать натиск извечного врага. Но в тяжелые моменты на помощь спешили родственные славянские племена: поморяне, лютичи и поляне, выручали далекие новгородские словене. Новгородскую дружину приводил князь Гостомысл. Во время одного из походов взял он с собой дочь Умилу, которая вышла замуж за князя бодричей Годлава; у них родились три сына – Рерик, Синеус и Трубор.
В 808 году князь Годлав от купцов, бывших в те времена у всех народов добровольными разведчиками, получил известие, что саксы в союзе с датским королем Готфридом готовятся к набегу на землю бодричей. Он тотчас послал гонцов к старейшинам родов о присылке вооруженных отрядов, обратился с просьбой о помощи к поморянам, лютичам и полянам, к своему тестю – новгородскому князю Гостомыслу, а сам взялся за подготовку к отражению нападения германцев. В первую очередь надо было усилить крепостные сооружения племенной столицы Рерика. Часть горожан взялись углублять ров вокруг города, другие стали поправлять крепостную стену: стена с западной стороны совершенно прогнила и требовала замены.
Годлав сам руководил этой работой. Сначала растащили старые бревна и разбросали землю. Затем новый дубняк, обрубленный, ошкуренный, уложили рядом друг с другом, связали поперечными балками и завалили землей, которую утрамбовали, а с внешней стороны завалили большими камнями. Подобным образом разместили второй ряд, но только бревна расположили поперек предыдущих. Так возводилась вся постройка, пока стены не достигали надлежащей высоты. Это сооружение имело довольно приятный и разнообразный вид, но, главное, было надежным укрытием, так как от огня защищалось камнями, а тараном невозможно было ни пробить стену, ни вытащить отдельные бревна.
Балтийские славяне в IX–X веках
Гостомысл во время одного из посещений племени бодричей рассказал, что восточные славяне строят городские стены по-иному. Они сначала изготавливают срубы, ставят их плотно друг к другу и засыпают землей. И тут же добавил, что хоть стены они воздвигают быстрее, чем бодричи, но получаются они не такими надежными: их легко поджечь, разбить тараном, а порой они сами разваливаются из-за ветхости. Так, однажды на его глазах вышел презабавный случай: во время обороны одного из городов бревна обвалились, и земля потекла в ров вместе с людьми и оборонительными машинами. Нападавшие подумали, что против них была применена какая-то хитрость, и в панике дали деру… Вместе с новгородцами посмеялись тогда бодричи над незадачливыми вояками, но все единодушно решили, что хоть и большего труда требует возведение стены поперечными рядами, но она гораздо надежнее новгородской. Чтобы крепостное сооружение обвалилось само собой, такого просто быть не могло!
Когда оборонительные работы были в самом разгаре, в город вошел отряд Микелича. У Годлава упало сердце: и раньше старейшина не отличался качеством вооружения своих воинов, но на этот раз он, кажется, превзошел самого себя: из полутора сот человек только десяток красовались в кольчугах, остальные же носили кожаные доспехи, у многих были старые, побитые щиты и потрепанные шлемы.
Микелич, спотыкаясь на ровном месте, побежал к Годлаву, на ходу придерживая висевший на широком ремне прямой меч, с преувеличенной подобострастностью стал частить словами:
– Так что мы очень спешили, князь, так спешили, что прибыли вовремя, а, кажется, даже опередили многих, стало быть, не зря старались-собирались…
– Явились-то вы, может, и первыми, – медленно растягивая слова и стараясь не показать, как заискивающее внимание старейшины претит ему, проговорил Годлав. – Да вот только вооружение-то у вас, прямо скажу, никудышное.
– А что поделаешь? Куда кинешься? Что ни год, то новая напасть на наш род: то в прошлое лето дожди поля затопили, а в этот год саранча налетела, голодными оставила.
– Ну ладно, ладно, – заметив оробелый, пришибленный взгляд старейшины, Годлав ощутил неоправданность своей резкости: перед боем нельзя так вести себя с подчиненными. – Располагай свой отряд по домам и всех веди на возведение стены.
– Будет исполнено! Будет исполнено! – чересчур охотно и даже подобострастно проговорил Микелич и торопливо, вприпрыжку побежал к своим воинам.
Следом подошла сотня старейшины рода Совы. Вел ее сын старейшины Внислав. Высокий, широкоплечий, с властным выражением тонкого бледного лица, этот двадцатилетний парень всегда вызывал у князя уважительное и даже какое-то нежное чувство. Отряд его можно было не осматривать, воины были всегда хорошо вооружены и снабжены всем необходимым на несколько дней.
– Как отец? Поправилось ли его здоровье? – тая доброжелательную улыбку в краешках губ, спросил Годлав.
– Батюшка поднялся с постели, стал ходить, – не сводя с князя строгого взгляда нагловатых и красивых глаз, ответил Внислав. – Лекарь обещает поставить на ноги месяца через два.
– Очень хорошо. Мне очень не хватает этого мудрого старика. Ну а как супруга, разрешилась от бремени?
– Мальчик родился, – наконец расслабился Внислав, и широкая улыбка затопила его лицо. – И такой спокойный, спит и грудь сосет, сил набирает.
– Богатырем будет, – поддержал его князь. – Скоро рядом с тобой встанет в строй.
– Да уж наверняка! – радостно подтвердил Внислав.
Князь назначил ему самое ответственное место на крепостной стене, то, что выходило на луга: именно оттуда удобнее всего было нападать противнику, именно здесь происходили самые ожесточенные сражения.
Князь знал, что Внислав распорядится своим отрядом так, как надо, а потом… а потом отправится на поиски какой-нибудь любвеобильной вдовушки или приветливой молодушки и на время забудет и про свое войско, и войну, и про все на свете. Такой уж он был, этот стройный и красивый сын старейшины рода Совы!
Подходили другие роды. Наконец появилось войско племени варангов. Годлав со свитой выехал за городские ворота, чтобы встретить славных воинов, всегда являвшихся по первому зову бодричских князей.
Горька была судьба этого народа. Вели они свое происхождение от иллирийского племени вандалов. Веками насмерть бились с германскими полчищами, не раз одерживали победы. Но все же немцы изгнали их с родной земли, а столицу Старгород переименовали в Алдинбург. Часть варангов ушла во Францию и основала город Варангевилл. Иные отплыли в Англию, там воздвигли свой город Вэрингвик В Скандинавии они поселились вдоль залива, который местные жители назвали Варангерфьорд. Многие, сорганизовавшись в отряды, поступали на службу к правителям многих стран, охраняли крепости и города, сопровождали купеческие караваны; на Руси их звали варягами, впоследствии варягами стали называть всех выходцев из Европы. Но большая часть варангов поселилась на земле бодричей, за столетие ославянилась, стала считать новые места своей родиной. Питая вековую ненависть к германским захватчикам, они бились с ними мужественно и беззаветно; можно было быть уверенным: там, где стояли варанги, путь немцам был надежно закрыт. Они порой погибали все, но врага не пропускали.
На сей раз вел войско варангов Стемид, пятидесятилетний сухонький мужичок с вислыми усами и хитрыми, прищуренными глазками. Его было невозможно ни обмануть, ни провести, казалось, он все видел, все заранее просчитал. Годлав любил привлекать бывалого человека на свои совещания, внимательно прислушивался к его подсказкам и часто им следовал.
Подъехав поближе, князь сошел с коня и пошел навстречу старейшине. Тот также молодцевато соскочил на землю. Они обнялись, некоторое время любовно смотрели друг другу в глаза.
– Не берут тебя годы, Стемид, – растроганно проговорил Годлав. – Каким молодцом был, таким и предстаешь перед моими очами!
– А ты мужаешь на глазах, князь. Истинный воин племени соколов!
Порасспросив про здоровье родных и близких, они сели на коней и отправились в город, по пути обговаривая назревшие вопросы.
Но больше всех Годлава порадовал его дядя Дражко, старейшина рода Волков. Его сотня была облачена в кольчуги и панцири, шлемы покрыты бронзовыми пластинками, а щиты обиты листами железа. Каждый боец носил на ремне длинный обоюдоострый меч, в руках держал пику с металлическими наконечниками, а в сапогах торчали короткие ножи, незаменимые в рукопашных схватках. В таком снаряжении Дражко приводил свой отряд всегда, вызывая восторг у князя и зависть в других подразделениях. И – неудивительно! Живя на побережье, он имел свои корабли, успешно промышлял торговлей, его род был, пожалуй, самым богатым в племени и, ко всему прочему, он не жалел средств на обмундирование своих людей.
– Дядюшка, ты как всегда порадовал меня своими бойцами! – обнимая Дражко, растроганно говорил Годлав. – Твоя сотня неизменно лучшая в моем войске!
– Ась? Аль чего-то я не понял? – спросил дядя.
– В восхищении, говорю, я от твоих бойцов! Думаю, не у всех герцогов саксонских и франкских имеются подразделения, столь подготовленные к бою!
– Да ведь берегу я своих людей, – щуря свои хитроватые глаза, отвечал Дражко. – Если как следует воин вооружен, значит, и потерь в бою будет меньше.
– Как дома дела? Тетя здорова ли?
– Тетя, говоришь?
– Да. Как она себя чувствует?
– Да хорошо чувствует. Что с ней станется?
– Дети как? Подросли?
– Ты про детей, что ли, спрашиваешь?
– Да. Пятеро их у тебя, как я помню. Все живы-здоровы?
– Да уж выросли мои дети! Дочерей отдал замуж, а сыновья – вон они, сыновья! В строю стоят, неужто не узнаешь?
– Теперь вижу. Настоящие богатыри!
– Куда мою сотню поставишь, князь? – посерьезнев, спросил Дражко.
– Будешь защищать главную крепостную башню. Самый ответственный участок доверяю тебе, дядя.
– Не беспокойся, племянник. Никогда не подводил. Будешь доволен и на этот раз.
– Папа, – спросил десятилетний сын Рерик, когда Дражко ушел к своему отряду, – а почему дядя Дражко все время переспрашивает? Он что, глухой?
– Нет, – усмехнувшись, ответил Годлав. – Просто он очень хитрый человек. Да к тому же еще торгаш. Знаешь, как яростно торгуются на рынке? А у дяди Дражко другое правило: он притворяется глухим и все время переспрашивает, а в это время обдумывает, соглашаться или не соглашаться с предложенной ценой?.. Всю жизнь в торговле, вот и привычка стала неистребимой. Надо не надо, а он все равно представляется тугим на ухо.
– Но меня такая его привычка разговаривать сильно раздражает…
– Кому она может понравиться! Но приходится мириться, потому что человек он умный, хитрый и изворотливый и в моем княжеском деле очень полезный дельными и неожиданными советами. Если так сложится судьба, что придется обратиться к нему за помощью, доверяй безраздельно, слушай его вразумления, цени его подсказку, следуй его указаниям.
Годлав проследил за размещением отряда Дражко. Теперь надо было ждать прихода лютичей и поморян. Годлав намеревался совместно с ними нанести дар по саксам. Это был его любимый прием: не ждать появления врага, а упредить его действия неожиданным ударом. Тем самым он застигал противника врасплох, когда тот был уверен в своей безопасности, поэтому беспечен. После разгрома саксов князь собирался тотчас направиться против данов; зная жестокий, но трусливый характер короля Готфрида, он был уверен, что тот постарается избежать решительного сражения и откажется от нападения на земли бодричей.
Но прискакали гонцы от лютичей и поморян и сообщили, что оба эти славянских племени чего-то не поделили и вот уже вторую неделю воюют между собой, и конца-края не видно этой войне. Горько было сознавать, что между славянскими племенами все чаще и чаще происходили кровавые разборки, кому считаться первым и руководить остальными. А ведь не так давно, двести-триста лет назад, все они составляли единую семью – страну под названием Русиния, все называли себя русинами. Они собирались на единое вече, избирали себе великого князя, который и решал все спорные вопросы, судил и рядил по русским законам. Русиния тогда была такой могучей державой, что никто из соседей даже не пытался напасть на нее; наоборот, она диктовала свои условия соседним племенам. Неужели безвозвратно ушло то время, неужели славяне останутся разрозненными и тем самым окажутся легкой добычей для своих кровожадных соседей?..
Это был страшный удар. Бодричи оставались один на один с объединенными силами саксов и датчан. О предупредительном ударе нечего было и думать, теперь надо было беспокоиться только о том, чтобы отстоять стольный город княжества – крепость Рерик.
На его укрепление были брошены все наличные силы. Годлав обходил крепость и видел, как люди, словно муравьи, копали ров и выравнивали его края, как менялись старые бревна на новые в стенах и башнях, подправлялся вал перед стенами. Из леса бочками везли на телегах смолу, прилаживали на стенах; там же устанавливались котлы, чтобы вылить их содержимое на головы противника. Сквозь гул голосов и шум работ пробивались четкие звуки ударов десятка молотов о наковальни – то ковали оружие кузнецы. Народ вздыбился в едином порыве отстоять свое право на существование.
В нашествии участвовали даны. Даны – отличные мореходы, датские викинги бороздили моря и океаны, вместе со скандинавами наводили ужас на половину Европы, у них был отличный флот, значит, наверняка надо ожидать нападения на город со стороны моря. Даже нечего думать о том, чтобы ввязаться с ними в морской бой, слишком мало военных судов у бодричей. Надо надежно прикрыть город со стороны моря системой оборонительных мер, не допустить высадки десанта и удара со стороны пристани. Этим заниматься Годлав поручил Келагасту, старому морскому волку, избороздившему морские просторы, охраняя купцов от нападений пиратов, викингов и прочих разбойников.
Наконец разведчики сообщили, что передовые части саксов перешли границу и продвигаются в сторону Рерика. Ремонтные работы были в основном закончены, и Годлав приказал сжечь посады, затворить крепостные ворота, всем втянуться в город. Запасов пищи было достаточно, вода в колодцах была неиссякаемой, так что город мог выдержать длительную осаду. А там, боги дадут, и лютичи с поморянами замирятся и придут на помощь; может, и старый Гостомысл решится на новый поход, хотя в это Годлав мало верил: слишком слаб и немощен тот был во время их последней встречи, да и путь новгородцам предстоял неблизкий – более месяца потребуется, чтобы дойти скорым походным шагом.
Годлав решил обойти крепостные сооружения и посмотреть на настроение защитников. По опыту он знал, как важен их боевой настрой накануне решающего сражения, а в том, что оно будет нелегким, он нисколько не сомневался.
С собой он взял старшего сына, десятилетнего Рерика, двое младших – трехлетний Синеус и пятилетний Трубор сидели с матерью. Рерик был одет в легкий панцирь, опоясан боевым мечом, на голове его красовался плоский шлем с пушистыми перьями диковинной заморской птицы, а через плечо перекинут белый шелковый плащ, отороченный золотой каймой. Лицом отец и сын были чрезвычайно похожи: у обоих длинные горбатые носы, большие выпуклые совиные глаза; у Годлава на верхней губе фарсовито вилась тонкая ленточка усов.
За ними шел старший охотник. На его правой руке, затянутой в толстую перчатку, сидел сокол-сапсан. Спина сокола была аспидно-серого цвета, усеяна темными треугольными пятнами, грудь и брюшко – глинисто-желтые; перья крыльев отливали глянцево-черным оттенком и тоже были покрыты пятнами. Клюв хищника был коротким, выгнутым, кончик загнут крючком; взгляд круглых глаз смел и безжалостен.
Отец и сын вышли из терема. Июньское солнце стояло в зените, на шпиле крепостной башни колыхалось цветное полотнище, на котором четко рисовался стремительно несущийся сокол.
– Посмотри еще раз на наш племенной знак, сын, – проговорил Годлав. – Никогда не забывай, что по-старинному «рерик» означает «сокол». Это самая смелая и мужественная птица. Таким из века в век и было наше племя бодричей – племя соколов. Имя сокола носит наша столица. И тебя величают Рериком, значит, должен быть ты человеком неустрашимым и отважным!
– Я постараюсь быть таким, отец, – посерьезнев, ответил Рерик[1 - Геральдический знак своего племени бодричей Рюрик принес на Русь. В стилизованном виде пикирующий сокол – «тризуб» сохранился и сейчас в украинской символике.].
По лестнице они поднялись на стену и пошли по широкому помосту. С наружной стороны был сооружен забор из широких и толстых досок, за которыми могли укрываться защитники города от стрел и камней неприятеля; между досок были устроены частые бойницы, через них можно было поражать врага. На стене кипела дружная работа: подвозились и укладывались в кучи камни и булыжники, прилаживались к стрельбе камнеметы, катапульты; на особых приспособлениях подвешивались котлы, тут же рядом лежали камни; в деревянных ведрах и кадушках находилась застывшая янтарного цвета смола, в больших котлах налита вода – все это было готово для кипячения.
…Всеми защитниками владело какое-то лихорадочное возбуждение, как видно, вызванное и приближением противника, и нарастанием опасности. Все знали, что предстоит схватка, что у каждого сложится судьба по-своему, может, не каждому удастся уцелеть, но все испытывали прилив неуемного веселья, легко отзывались на шутки и сами охотно шутили.
– А что, княжич, не страшит тебя неприятель? – спрашивал Рерика здоровенный воин по имени Светозар, поигрывая огромной булавой. В сражения он всегда ходил без шлема и панциря, прикрываясь только звериной шкурой; бился в первых рядах и каким-то чудом выходил из сражений целым и невредимым. Сейчас он, сверкая белозубой улыбкой, влюбленно смотрел на княжича и явно хотел его позабавить и удивить своей силой.
– Саксы не раз приходили на нашу землю и получали достойный отпор! – выпячивая грудь вперед, ответил Рерик.
Окружавшие воины одобрительно засмеялись, а Светозар, указывая на одного из защитников, проговорил со смехом:
– А вот Оляпкой, как видно, овладела медвежья болезнь. Не успевает за ним дверца нужника закрыться, как он снова бежит в него!
– Съел я чего-то в завтрак, вот и гоняет, – оправдывался тот под дружный хохот.
– А что, братцы, все ли заготовлено для отражения неприятеля? – спросил Годлав, не убирая со своих тонких губ улыбку: уж больно по душе ему пришлось настроение его воинов!
– Все занесли. Уложено честь по чести! Встретим как надо ворога! – со всех сторон послышались голоса.
Князь двинулся дальше. На пути ему встретились отдыхавшие на вязанках хвороста мальчики примерно одних лет с Рериком. При виде княжича они соскочили со своих мест и окружили его со всех сторон; некоторые трогали за плащ, другие за панцирь, а один самый бойкий взял в руки конец меча и спрашивал, недоверчиво кривя губы:
– Это что же – взаправдашний?
– Конечно, самый настоящий меч, – отвечал Рерик.
– А почему он такой маленький?
– Я тоже несильно вырос.
– Тоже мне! Может, у меня дома побольше твоего меч лежит…
– А чего же тогда с собой не взял?
– Так он – тятькин!
Все засмеялись, а Годлав стал раздавать ребятишкам медовые пряники. Он знал, что они несколько дней подряд таскали хворост из ближайшего леса, таскали не жалея сил, надрываясь на непосильной работе, и что скоро эти вязанки понадобятся при обороне города.
Годлав вместе с сыном обошел всю стену, со многими защитниками поговорил, с другими перемолвился несколькими фразами и чувствовал все более и более всеобщую объединенность сотен и тысяч людей перед лицом общей опасности, и он верил, что все они – от мала до велика – встретят эту опасность стойко и мужественно и что сам тесно связан с ними, надолго и прочно.
После обеда во весь дух примчались дозорные: в лесу показались отряды саксов! Все молча и напряженно всматривались в дорогу, ведшую на северо-запад, именно оттуда обычно заявлялось войско германцев. И – точно. Из чащи поодиночке стали выныривать легковооруженные всадники. По всей видимости, это был дозор противника. Саксы сидели на низкорослых лошадях германской породы; неказистые с виду, они были крайне неприхотливы и выносливы в походах, славяне часто закупали и использовали их в военных действиях.
Всадники числом около полусотни выехали на луг и остановились оглядываясь. Затем осторожно, медленно рассредоточились и направились к крепости. Годлав рассмотрел их вооружение. На воинах были кожаные защитные куртки, наверняка подшитые металлическими пластинками; на левом боку висели короткие прямые мечи, в левой руке они держали маленькие прямоугольные щиты, в правой – пики. Головы их были непокрытыми, и длинные волосы развевались на ветру.
Саксы приблизились на безопасное расстояние к крепости и стали разглядывать ее. Защитники молча рассматривали врагов. Стояла тишина, даже слышно было, как в лесу перекликались встревоженные сороки.
И вдруг из леса выехали три телеги, каждая из которых была запряжена парой лошадей. На телегах размещались какие-то механизмы, скрытые под набросанными на них шкурами животных. Телеги сопровождались двумя десятками пеших воинов. Опытным взглядом князь определил, что под шкурами были скрыты машины, метавшие на большое расстояние жерди с железными наконечниками, ими саксы легко пробивали заборы над крепостными стенами и наносили большой урон защитникам. Он наклонился к сыну.
– Рерик, видишь эти повозки?
Рерик, зоркими совиными глазами рассматривая скопление телег, ответил резким дискантом:
– Вижу, отец. Это против нас привезли орудия-вороги?
– А что это за орудия, по-твоему?
Мальчик наморщил лоб, на мгновение задумавшись, ответил:
– Думаю, будут стрелять копьями!
