Россия и мусульманский мир № 2 / 2011

скачать книгу бесплатно

В самой Центральной и Восточной Европе элиты и электорат будут упорно противостоять идее интеграции России в НАТО. Оппозиция в Западной Европе, где население (отчасти благодаря проблемам энергетической зависимости) чаще с пониманием относится к необходимости протянуть руку России, будет гораздо менее значительной. В самой России, где премьер-министр Владимир Путин и – в меньшей степени – президент Дмитрий Медведев помогали раскручивать маховик антизападного популизма, решение вопроса о членстве в НАТО потребует резкого изменения курса.

В Соединенных Штатах администрация Обамы прикладывает все усилия к тому, чтобы «перезагрузить» отношения с Москвой. Такая политика в случае успешного сотрудничества обещает помочь ослабить застарелую подозрительность в отношении России со стороны внешнеполитического истеблишмента США. Конгресс, вероятно, будет самым крупным камнем преткновения, поскольку способен воспрепятствовать ратификации договоров о контроле над вооружениями и противодействовать другим инициативам, необходимым для укрепления взаимного доверия между Вашингтоном и Москвой. Даже несмотря на то что конкретное стратегическое сотрудничество между НАТО и Россией могло бы помочь изменить соотношение сил на Капитолии, крайне трудно будет убедить Конгресс в выгодах членства России в Североатлантическом блоке.

Изменить отношение к России в Центральной и Восточной Европе еще сложнее. Для начала Брюсселю необходимо найти баланс между стратегическим сближением с Россией и заверениями в адрес своих членов в Центральной и Восточной Европе, что он остается приверженным обороне их территорий. В этих целях Альянсу следует провести военное планирование и маневры, необходимые для подтверждения нерушимости ст. 5 Североатлантического договора, которая предполагает коллективную оборону. От НАТО также должен поступить ясный сигнал Центральной и Восточной Европе, что сближение с Россией нисколько не снизит бдительность. Брюссель тут же приостановит движение навстречу, если Россия будет упорно демонстрировать свои хищнические или эксплуататорские намерения.

Лидерам Центральной и Восточной Европы самим придется изрядно потрудиться, чтобы приглушить русофобию, которая продолжает оставаться движущей силой политики региона. Они должны будут внушить избирателям, что интеграция России в евро-атлантический порядок – это куда более надежный вклад в безопасность Центральной и Восточной Европы, чем противотанковые ловушки, истребители и ракеты класса Patriot. Независимо от наличия либо отсутствия натовского щита Центральная и Восточная Европа станет опасным соседством, если Москва останется по-прежнему отчужденной от Запада. Если Россия вступит в НАТО и разделяющие Европу линии исчезнут, то проблемы с безопасностью между соседними государствами резко сойдут на нет. Учитывая данную перспективу, страны Центральной и Восточной Европы заинтересованы в консолидации евро-атлантического порядка, включающего Россию, сильнее, чем любые другие члены НАТО. Да, сегодня трудно представить себе, что Польша ратифицирует решение о приеме России в НАТО в обозримом будущем. Но и в конце 1940-х годов не менее трудно было вообразить, что соседи Германии вскоре согласятся на ее включение в Европейское экономическое сообщество и НАТО.

Российским лидерам тоже придется начать готовить почву для нового дискурса о НАТО внутри страны. Вместо того чтобы изображать Альянс как инструмент агрессии, стремящийся взять Россию в кольцо, Москве следует начать открытую дискуссию о возможности НАТО послужить «зонтиком» для структуры панъевропейской безопасности. Устойчивое сотрудничество между членами НАТО и Россией помогло бы улучшить восприятие Альянса российскими элитами и населением. Россия давно стремилась присоединиться к международным институтам – таким как «Большая восьмерка» и Всемирная торговая организация, – с целью повысить свое влияние и обозначить свою интеграцию в международное сообщество. Путин в начале своего президентства даже утверждал, что «не исключает» членства России в НАТО «на том условии, что будут учитываться интересы России, [а] Россия станет полноценным партнером». Наступило время напомнить Путину о необходимости держать свое слово.

    «Россия в глобальной политике», М., 2010, июль–август, с. 22–34.

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В ДЕЛЕ РАЗВИТИЯ

МУСУЛЬМАНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ

    Д. Мухетдинов, ректор Нижегородского исламского института, кандидат политических наук (H. Новгород)

Образование всегда играло огромную роль в исламе, так как именно выходцы из духовных учреждений становились опорой мусульманского вероучения, что, в принципе, характерно для всех конфессий. В связи с этим, начиная с эпохи перестройки, возникла потребность в подобных учебных заведениях, поскольку в Советском Союзе возможность получить религиозное образование была минимальной. Как правило, желающие обрести исламские знания вынуждены были выезжать в Среднюю Азию, где традиции мусульманского образования в какой-то мере продолжали существовать. Одним из самых известных религиозных учреждений того времени являлось медресе «Мир-и-Араб», расположенное в Бухаре. Именно там учились в свое время большинство сегодняшних имамов и муфтиев Российской Федерации.

Исходя из сложившейся ситуации, во многих российских регионах стали организовываться различные курсы по изучению ислама. Понимая, что подобные курсы не соответствуют современным требованиям и не отличаются высоким уровнем, часть молодежи выражала желание учиться за рубежом, где исламское образование стояло на порядок выше, чем в России и даже в среднеазиатских республиках. Одновременно с этим в крупнейших мусульманских центрах, таких как Казань, Уфа, Махачкала, Назрань, Нальчик, Москва, Нижний Новгород, были созданы учебные заведения более высокого уровня, получившие официальную регистрацию и лицензию.

Однако высшее исламское образование в 1990-е годы молодые российские мусульмане могли получить только лишь за рубежом. В основном они отправлялись для этого в вузы Саудовской Аравии, Кувейта, Катара, ОАЭ, Иордании, Сирии, Египта, Турции, Малайзии, Пакистана, Ирана, Ливии, Алжира, Туниса, Марокко, Судана. Иногда российских студентов-мусульман можно было встретить также в Йемене, Индонезии, Ливане, Омане. В тот период десятки тысяч молодых людей из числа российских мусульман получили возможность выехать на учебу в исламские государства. Казалось бы, российский ислам получил в их лице надежный кадровый потенциал, благодаря которому процесс возрождения мусульманской религии пойдет чрезвычайно быстрыми темпами и рост религиозных и образованных людей будет происходить в геометрической прогрессии. Тем не менее процесс массового выезда молодых мусульман для учебы в исламские государства – процесс, не имеющий прецедентов в истории России, – не дал достаточного положительного эффекта для роста могущества уммы.

Попробуем обозначить некоторые особенности, которые повлияли на недостаточную эффективность результатов их учебы:

1. Слабый контроль за этим процессом со стороны мусульманских структур.

2. Из этой проблемы возникла следующая: полный разнобой в критериях студентов, отправляемых за рубеж. Для принимающей стороны – исламского вуза в мусульманских странах, критерий был только один – принадлежность студента к исламу. Это определялось на основе имени студента или имени его родителей. Вступительные экзамены для россиян в исламских вузах были либо простой формальностью, либо отсутствовали вовсе. Так среди российских студентов появилось значительное число людей со слабой и низкой общеобразовательной подготовкой.

Таким образом, зарубежное высшее исламское образование оказалось обесцененным таким подходом, при котором за рубеж поехали «все, кому не лень», процесс их отправки и обучения не контролировался, окончить вуз удавалось лишь единицам. Не менее важно и то обстоятельство, что практически ни с одним мусульманским государством у России не были подписаны договоры о признании дипломов друг друга. Следовательно, человек, отучившийся 5–7 лет в исламском вузе, не получал легитимные, с точки зрения российской юриспруденции, документы об окончании образования.

В 2000-х годах проблемами исламского образования озаботилась государственная власть. Она осуществила ряд мероприятий, направленных на унификацию учебных программ, ликвидацию радикальных идеологий из учебных программ.

Министерство образования и науки России во взаимодействии с вузами, находящимися в ведении Рособразования, и религиозными организациями – духовными (исламскими) образовательными учреждениями разработало и осуществляет на протяжении ряда лет (с 2005) комплекс мер, направленный на решение поставленных задач, путем создания системы подготовки специалистов по истории и культуре ислама. В силу различных причин объективного и субъективного характера такая деятельность стала осуществляться сравнительно недавно, а потому справедливо утверждать, что этот процесс только находится в своей начальной стадии. Тем не менее за последнее время проведена достаточно объемная работа, в которой принимают участие как органы исполнительной власти (Администрация Президента РФ, Министерство образования и науки РФ и др.), так и мусульманские общественные и религиозные деятели. Начата комплексная деятельность по восстановлению и развитию отечественной системы при мусульманских духовных и образовательных учреждениях. При системном подходе к этой работе в течение нескольких лет удастся осуществить подготовку лояльно настроенных кадров мусульманского духовенства, с которым можно будет вести конструктивный диалог. В свою очередь, это будет способствовать предотвращению распространения радикальных и экстремистских идей в мусульманской среде России.

Очевидно, что и само мусульманское сообщество не должно оставаться в стороне от решения обозначенных проблем. Более того, можно и нужно поставить дополнительную задачу к той цели, которую наметило для себя государство в вопросе исламского образования. Цель государственной программы понятна – подготовить государственных чиновников, которые будут так или иначе влиять на исламскую умму. Задача мусульманской уммы, на мой взгляд, должна заключаться в подготовке исламских деятелей, которые смогут так или иначе влиять на государство. Но до сих пор, несмотря на очевидный прогресс в деле развития мусульманского образования в России, остается нерешенным целый комплекс проблем концептуального плана. Среди них выделю следующие.

Совокупность исламских начальных, средних и высших учебных заведений по всей России до сих пор не сложилась в систему, несмотря на то что прошло практически 20 лет с момента начала религиозного возрождения. По-прежнему нет интегрированности ни по вертикали (по линии – начальное – среднее – высшее), ни по горизонтали (между вузами различных регионов).

Да, в области интеграции по вертикали Духовное управление мусульман Европейской части России ввело единый образовательный стандарт для начальных и средних учебных заведений, который был разработан Советом по исламскому образованию при Совете муфтиев России. Проблема в том, что ряд крупных медресе России расположен вне территории юрисдикции Совета муфтиев России. Кроме того, не везде после окончания медресе предусмотрена возможность продолжения образования в исламском вузе со 2–3 курса.

Относительно интеграции по горизонтали можно констатировать следующее. Казалось бы, первый шаг уже сделан – в ноябре 2007 г. был учрежден Совет ректоров исламских высших учебных заведений России. 2 ноября 2007 г. на II Всероссийском мусульманском форуме в Москве с аналогичной инициативой выступил председатель Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин. Состоялось несколько заседаний Совета ректоров исламских высших учебных заведений России. Но концептуального видения, каким образом развивать высшее исламское образование в России, до сих пор нет.

В каком направлении необходима интеграция высших исламских учебных заведений в нашей стране? В данное время разработан и принят стандарт по образовательному направлению «теология» с квалификацией «бакалавр», первые выпускники уже получили диплом государственного образца. Но отсутствие необходимости утверждать единый стандарт по религиозным направлениям, по которым нет и не будет дипломов гособразца (так как эта сфера находится вне ведения государства), ведет к тому, что в каждом вузе религиозные образовательные направления, специальности совершенно отличаются, так же как отличаются и учебные программы. Таким образом, нет единых критериев оценки деятельности вузов с точки зрения качества. Проводимые олимпиады по арабскому языку и исламским наукам между представителями различных исламских вузов могут дать лишь косвенные данные по качеству подготовки выпускников.

Отсутствию интеграции способствует не только факт административного деления мусульманской уммы на центры (ЦДУМ, СМР, КЦМСК), но и отсутствие единого понимания целей и задач деятельности исламских вузов. Так, в середине 1990-х был широко распространен подход, что исламские вузы – это кузница высокообразованных имамов, другими словами – религиозных деятелей. Такой взгляд на концепцию высшего исламского религиозного образования присущ функционерам из духовных управлений мусульман, муфтиям и сформирован в середине 1990-х, когда бурное строительство новых мечетей в крупных городах сопровождалось громаднейшим кадровым голодом. К слову, эта позиция находила понимание в глазах руководства крупнейших исламских фондов и меценатов процветающих государств Персидского залива и обеспечивала приток спонсорских денег на обустройство данных университетов. Принципиально иной подход постулируют представители интеллектуальных кругов. Они считают, что современный исламский вуз должен готовить, прежде всего, мусульманскую интеллигенцию, которая одинаково осведомлена и в сфере так называемых религиозных, и в сфере светских наук, органично сочетает в себе обе идентичности (общегражданскую и мусульманскую) и готова работать как в мусульманских, так и в светских учреждениях – в области образования, госучреждениях, средствах массовой информации и т.п. Именно эти принципы были заложены в основу учреждения Российского исламского университета в Казани в 1998 г. (сформулированы академиками М. Усмановым и М. Махмутовым), и по большому счету именно конфронтация между этими двумя позициями привела к конфликту между учредителями вузов в 2006 г. Окончательного ответа, куда двигаться дальше, мы пока так и не услышали.

До сегодняшнего дня остро стоит вопрос о религиозно-правовой принадлежности тех или иных исламских вузов – нередко в стенах одного вуза работают и проповедуют соответствующие взгляды и знания представители совершенно разных богословских традиций и приверженцы разных мазхабов (преподаватели, обучавшиеся в России, Саудовской Аравии, Египте или Малайзии, имеют воззрения, принципиально отличающиеся друг от друга). По предмету фикха каждый преподает то, чему его учили в той стране, без учета местной правовой традиции. Именно поэтому и важна унификация учебных программ всех российских исламских вузов по основным религиозным дисциплинам – фикху, тафсиру и т.п.

В последние годы эта проблема привлекла к себе должное внимание руководителей региональных Духовных управлений мусульман, что на Северном Кавказе многие вузы названы в честь имамов аш-Шафии или Абу Ханифы – как явное свидетельство приверженности их мазхабам. Тем не менее за этапом декларации своей приверженности должен следовать этап масштабной научной работы по подготовке учебно-методической базы – прежде всего учебной литературы. В этом направлении Издательский дом «Медина» выпустил серию «Ханафитский фикх» (на сегодня издано 6 книг), издал один из самых современных тафсиров Корана на русском языке, выпускает еще многие наименования современной богословской литературы.

Президент России Д.А. Медведев на встрече с лидерами северокавказских республик и Духовных управлений мусульман региона отметил, что «бандформированиям по-прежнему удается втягивать под свое крыло, в свою преступную деятельность молодых людей». Основным средством пропаганды здесь стал Интернет. При этом «если говорить о влиянии на умы экстремистских сайтов и нормальных сайтов, которые объясняют природу ислама, догматы, сайтов, которые существуют в нашей стране, то, к сожалению, это будет не в пользу такого рода сайтов, которые у нас созданы, в том числе и в соответствующих университетах… Мы никого не заставим отказаться от Интернета, и мы понимаем, что заблокировать такого рода экстремистские сайты мы не сможем». Действительно современные средства коммуникации без проблем проникают в каждый дом. Именно поэтому уже который год на сайтах islamrf.ru и islamnn.ru мы ведем пропаганду исламской догматики и моральных основ, стоящих как кость в горле экстремистов. Конечно, хочется говорить всем приятные вещи, а не слушать угрозы в свой адрес. Но такова уж цена правды!

Основную же учебную нагрузку принял на себя сайт Издательского дома «Медина»: idmedina.ru. Как известно, в рамках реализации плана мероприятий по обеспечению подготовки специалистов с углубленным знанием истории и культуры ислама были выпущены учебные пособия во многих вузах страны. На словах это звучит красиво. Реально же на выставках показывают чуть ли не единственный экземпляр, который, естественно никому не дарят, да и в библиотеках его не найти. Такой вот суперэксклюзив. У нас же Нижегородский исламский институт им. Хусаина Фаизханова тесно сотрудничает с факультетом международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. При этом мы не только снабжаем своими учебными пособиями книгохранилища и коллег. Так, на idmedina.ru можно прочитать множество учебных пособий.

Проблема квалификации исламских вузов объективно является болезнью роста исламской системы образования. На сегодняшний день руководящий состав исламских вузов представляет собой два вида контингента.

1. Светские ученые, не имеющие религиозного образования, но имеющие научную степень и способные организовать учебный процесс в соответствии со стандартами высшего академического образования.

2. Религиозные деятели с классическим богословским образованием, совершенно не знакомые с традициями академической науки, не способные наладить образовательный и научный процессы.

Ситуация усугубляется еще и тем, что этот второй тип и по линии религиозного образования не представляет собой профессионалов высокого класса. К сожалению, из того крайне малого количества выпускников зарубежных исламских вузов со степенью магистра, проживающих в России, практически никто не работает в сфере высшего исламского образования (за очень редким исключением).

В целом очевидно, что самыми главными проблемами российских мусульман являются отсутствие единства и низкий уровень грамотности руководящих кадров. На этом играют различные внешние силы, которые стремятся приумножить разногласия в умме и поставить образовательный процесс под свой контроль. На самом деле эти две проблемы, как и все прочие, вытекают из другой, более значимой: финансовой несамостоятельности российских мусульман.

Изучая историю ислама, шариат и современный мир, легко прийти к выводу о том, что в действительности ключевыми проблемами мусульманской уммы России являются:

– отсутствие института вакфов;

– неработающая система закята.

Для преодоления этих проблем мусульманские организации России должны быть заинтересованы в самом широком сотрудничестве с исламскими государствами в деле развития вакфов, возрождения системы закята и объединения мусульманской уммы.

    «Проблемы становления и развития мусульманского образования на постсоветском пространстве», М., 2009, с. 110–119.

ИСЛАМ И НАЦИОНАЛЬНОЕ ТАТАРСКОЕ

ВОЗРОЖДЕНИЕ НА РУБЕЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ

    Владимир Семёнов, кандидат политических наук (г. Саратов)

Современная система этнополитических отношений имеет в основном светский характер. Тем не менее религиозные воззрения того или иного народа играют определенную, а иногда и весьма существенную роль как во внутриполитической жизни отдельных стран, так и в развитии межгосударственных связей. Многие факты свидетельствуют о том, что в последних десятилетиях XX – начале XXI в. в России и в Татарстане исламский религиозный фактор становится важной составляющей этнополитической жизни. Государственная религиозная политика Республики Татарстан в современных условиях определяется, прежде всего, становлением и развитием государственности татарского народа. Как показывает мировой опыт, в процессе образования, становления или возрождения государственности необходима, наряду с другими составляющими, конфессиональная и психологическая общность, совпадение интересов населяющих страну народов, т.е. требуется наднациональная официальная идеология государства.

В Татарстане национальная официальная идеология основывается на следующих положениях:

– Конституцией РТ Татарстан объявлен государством, выражающим «волю и интересы всего многонационального народа республики» (ст. 1);

– татарский и русский языки признаны равноправными государственными языками Республики Татарстан (ст. 4);

– Республика Татарстан стремится к созданию национального капитала, не имеющего этнического «лица», и т.д.

В этом же плане следует рассматривать и отношение официальных органов Республики Татарстан к религии.

Официальная религиозная политика в многонациональной и многоконфессиональной Республике Татарстан определяется, прежде всего, Конституцией РТ, законодательством РТ о свободе совести и деятельности религиозных объединений. Так, в ст. 29 Конституции РТ зафиксировано, что «граждане Республики Татарстан в соответствии со своими убеждениями имеют право свободно исповедовать любую религию или не исповедовать никакой… Религия и религиозные объединения в Республике Татарстан отделены от государства».

В результате проведенного анализа государственно-конфессиональных отношений в республике автор выделяет несколько основных проблем, которые являются актуальными и злободневными.

Прежде всего, это вопрос мирного сосуществования в Республике Татарстан двух основных религий – ислама и православия. Анализ деятельности национальных общественных организаций, партий в плане их отношения к проблеме места и роли ислама в общественно-политической и культурной жизни татарского народа дает возможность ярче представить религиозную ситуацию в Республике Татарстан.

Национальное движение, по мнению академика И. Тагирова, председателя Всемирного конгресса татар, – «это различные формы деятельности, способствующие развитию и осуществлению национальной идеи, проникнутые заботой о всеобщем благе народа, открывающие перспективы к его независимости и суверенитету. Поэтому оно может включать в себя как деятельность отдельной личности, групп единомышленников, так и огромных многотысячных народных масс, выплеснувшихся шумными митингами и демонстрациями на улицы и площади».

На пути становления национального движения большая работа была проделана Татарским общественным центром (ВТОЦ). В программных документах, резолюциях съездов и пленумов ВТОЦ уделялось внимание и религиозному вопросу, так как основной целью организации являлось объединение татар, живущих в различных регионах и странах. Для достижения этой цели были необходимы сохранение татарского языка, пробуждение национального самосознания, единство религиозных убеждений.

В 1998 г. была подготовлена концепция национального движения, одобренная Казанским отделением ВТОЦ, изданная под названием «Низамнамэ» (концепция). В ней наряду с другими критериями национального движения рассматриваются место и роль ислама в возрождении государственности татарского народа, в достижении национальной независимости; подчеркивается особое значение религии в сохранении и развитии татарской нации, при этом упор делается на классический ислам; критикуется деятельность представителей духовенства – «кадимистов», которые призывают мусульман-татар не вмешиваться в политику; одобряется модернизация ислама с учетом исторической ситуации, местовременных условий; обосновывается необходимость наличия суверенного государства для свободного развития ислама в татарском обществе.

В 1992 г. родилась идея созыва национального парламента – Милли Меджлиса. Вокруг него объединились леворадикальные национальные общественные формирования. Во вводной части «Закона о Милли Меджлисе» наряду с другими общественно-политическими, культурно-просветительскими вопросами поднимается и вопрос религии. В частности, отмечается, что «в татарском обществе были подрублены корни ислама, в итоге пышным цветом расцвели бездуховность, безнравственность». В разделе «Статус Милли Меджлиса» указывается, что он обладает правом принятия законов и по вопросам религии, причем в «Обращении к Организации Исламская конференция (Стамбул)» говорится об «уважительном отношении и понимании проблем иных религиозных конфессий». 24 мая 1994 г. вторая сессия Милли Меджлиса выносит решение разработать Татар Кануны (Кануннамэ) – Свод законов татар, и 20 января 1996 г. Милли Меджлис его принимает. Как подчеркивается в Кануннамэ, основной особенностью татар является то, что это – «сообщество людей, признающих себя представителями татарской нации, говорящих на официальном татарском языке и считающих ислам своим духовно-нравственным, материальным и социальным смыслом жизни».

Бывшие лидеры радикального крыла ВТОЦ Рафаэль Мухаметдинов и Фаузия Байрамова создают партию национального типа «Иттифак», главной стратегической целью которой, по их мнению, является «в перспективе создание независимого Татарского государства в виде татарской республики». В программных и рабочих документах Партии татарской национальной независимости «Иттифак» религии отводится приоритетное место, что делает ее, в сущности, национально-религиоэной партией. По заявлению председателя партии Ф. Байрамовой, «Иттифак» борется за будущее, независимость и счастье татарского народа, за возвращение татар в лоно ислама. «Независимость государства, – утверждает она, – дело рук нации, независимость нации – вера, религия!» Свое отношение к исламу партия «Иттифак» в своей программе определяет следующим образом: «Древняя культура татарского народа неразрывно связана с исламом. Необходимо создание всесторонней поддержки служителям и религиозным общинам».

В программных документах преобладал определенный прагматизм, направленный на первоочередное решение социально-экономических проблем, и, как результат этого, национальное движение не ощущало особой потребности в разработке национальной концепции и широкомасштабной программы по национально-культурному развитию. Возможно, определенную роль здесь сыграла подмена национальной идеологии общенациональной идеей – в данном случае идеей суверенитета Татарстана. В условиях кризиса радикальное крыло национального движения вынуждено было искать иные идеологические установки для реализации своих политических целей. В поисках национально-специфического пути развития лидеры партии «Иттифак» и Милли Меджлиса обратились, в частности, к исламу.

В Кануннатэ предпринимается попытка соединения национализма как политической теории и практики с исламом, правда, не в его татарском, реформированном, а в классическом варианте. Такой подход можно рассматривать как стремление к созданию политической концепции, в которой некоторые установки ислама воспринимаются в качестве национальной доктрины.

Нужно признать, что такой подход является отнюдь не новым. В истории национальных движений национализм и ислам много раз выступали как мощные идейные стимулы социального века. Также это свидетельствует о том, что существует известная зависимость между уровнем осознания общенациональных интересов в народе и силой интеграционного воздействия религиозного фактора. Но одновременно из истории татарского национального движения начала XX в. известно и то, что религиозные доктрины с национальными программами и идеалами совместимы только тогда, когда они действуют в одном социальном пространстве и используют общие моменты в своих социокультурных основах, опираются на глубинные стереотипы сознания, где религиозная этика тесно переплетается с этнонациональными традициями.

Даже в программных документах первых общественных организаций религиозного направления преобладали принципы общедемократического характера, которые должны были создать условия для функционирования этих организаций и реализации их общеполитических целей. Логика такого подхода вполне объяснима: чтобы ставить какие-либо цели, необходимо иметь определенную правовую и политическую гарантию со стороны государства.

Исламская демократическая партия Татарстана была создана в 1991 г., но так и не вышла на политическую арену. Главными для партии оказались социально-экономические, политические и этнические проблемы, а не чисто богословские.

Из программных документов организаций и партий татарского национального движения в части отношения к исламу видно, что они различны по содержанию и типологии направлений. Можно выделить умеренное (Татарский общественный центр «Иман») и радикальное, внутри которого выделяются радикально-религиозное («Иттифак», Милли Меджлис) и радикальное крыло («Азатлык»), секулярное (ТОЦ) и антисекулярное («Иттифак») направления. Они также отличаются друг от друга по вопросу отношения к национальному суверенитету, суверенитету нации (Милли Меджлис, «Иттифак») и государственному суверенитету, суверенному государству (ТОЦ). Если ТОЦ придерживается идеологии регионального национализма, то «Иттифак», Милли Меджлис – идеологии исламизма.

Как показывает анализ документов общественно-политических организаций и партии «Иттифак», политика в Татарстане оказывает определенное влияние на ислам. Это еще раз доказывает, что любая религия не только выражает систему взглядов на мир, но и является социальной и политической силой.

В национальном движении по отношению к исламу можно выделить два крыла – радикальное и умеренное. Так, если лидеры радикального крыла татарского национального движения считают, что основу мировоззрения и политической культуры татарского народа должно составлять учение ислама, то для умеренных такой призыв является возвращением к кадимизму, к изоляции татарского народа от окружающей современной действительности. Лидер ТОЦ Рашат Сафин пишет, что сегодня требуется «дополнять религиозность идеями самоопределения, насыщать мусульманство татаризмом и подчинять воспитание целям свободы, укрепления государственности». Он считает, что «было бы неправильно путать земные дела с потусторонними» и понятие «народ» «смешивать» с понятием «религия». «Хотя религия, – пишет он, – с географической точки зрения охватывает большую территорию, чем народ, она не может с функциональной стороны полностью удовлетворить запросы нации, ее интересы».

Продолжая свою мысль и ставя превыше всего интересы татарской нации, Р. Сафин утверждает, что «ислам является общечеловеческим учением, он вечен и универсален для всех наций. Однако, подобно другим религиям, ислам в практических вопросах (законах шариата) должен учитывать диалектическое развитие каждой нации, приспособленной к географическим и климатическим жизненным условиям в соответствии с достижениями цивилизации». Сафин отводит религии второстепенную роль на данном этапе развития общества. Он считает, что татарам в первую очередь «надо усвоить ислам в плане философских взглядов на вселенную, как источник культурного наследия предков, духовной силы нации и нравственных канонов».

Концепция «отатаривания» ислама подвергается резкой критике со стороны радикалов национального движения. Так, по заявлению Ф. Байрамовой, «сегодняшние татарские ученые смотрят на религию, в первую очередь, как на нравственно-философское понятие. По их мнению, религия нужна для воспитания масс, но с условием, чтобы она была приспособлена к существующему режиму, национальной жизнедеятельности, цивилизации. Поэтому они готовы загнать ислам в рамки “евроислама”, неустанно призывают к религиозным реформам – новому джадидизму, мечтают о национализации ислама». Акцентируя свое внимание на том, что «татаризм не сможет сохранить нацию от исчезновения, ассимиляции», она считает, что «спасти нацию можно лишь путем возврата ее к исламским законам, предписаниям».

Религиозное возрождение сегодня заметно и в области просвещения, что было связано с отсутствием у татар по-настоящему образованных теологов. Как отмечает Ф. Байрамова, в Татарстане из-за искусственно прервавшейся связи времен почти нет своих ученых, которые смогли бы на татарском языке дать объяснения каждой суре, каждому аяту, каждому слову Корана, приводя поучительные примеры из реальной жизни; служители культа не имеют светского образования, а у тех, у кого оно и есть, отсутствует религиозное образование. Поэтому для лидеров духовенства, национального движения, правительства республики вопрос религиозного воспитания и образования населения с целью формирования цивилизованного понимания ислама и обеспечения естественной преемственности в его исповедании очень актуален. В этой связи в Татарстане активно развивается сфера мусульманского образования, в мечетях организуются учебные курсы, действуют религиозные учебные заведения разных ступеней.

Кроме того, в общеобразовательных татарских школах, гимназиях, лицеях и колледжах в порядке факультатива введено обучение истории религии, в том числе истории ислама. Учитывая вышесказанное, можно заключить, что мусульманское татарское духовенство, национальное движение, правительство едины в отношении к религиозному образованию, которое должно соответствовать духу времени и вносить существенный вклад в гармонизацию межрелигиозных и межнациональных отношений в Республике Татарстан и России в целом.

По справедливому замечанию и лидеров мусульманского татарского духовенства и национального движения, и ученых-исламоведов, современное религиозное исповедание в значительной мере носит у татар обрядовый характер, понимание значимости ислама с философской, социальной, экономической и нравственно-правовой точек зрения пока остается на втором плане. В этом аспекте деятельность религиозных учебных заведений имеет большое значение.

Анализ деятельности мусульманского татарского духовенства и национального движения на этапе возрождения ислама доказывает, что они подошли к исламу как к феномену не только религиозной жизни и религиозного мировоззрения, но и культуры, этничности, как к серьезному фактору национального движения и политической борьбы. Лидеры татарского радикально-религиозного крыла национального движения национальные интересы обосновывают, в первую очередь, исламом, и их деятельность включает национальный аспект, но в его подчинении религиозному аспекту. В борьбе за суверенитет татарского народа они в определенной мере опираются на идеологию национализма, и в идеологии этого направления преобладают исламизированные формы национализма, идея единства татарского народа на основе религиозной общности.

Руководители РТ и татарского национального движения обращают внимание на необходимость подготовки мусульманских кадров у себя на родине, учитывая уникальность ислама в Татарстане, который должен продолжать традиции татарских теологов конца XIX – начала XX в. Хотя современное национальное движение и национальное самосознание татарского народа развиваются противоречиво, и в них есть некоторые негативные аспекты, в целом национальное движение и ислам в Татарстане отражают процессы демократизации и реформ в России, способствуют развитию татарской культуры и нации в условиях поликонфессиональной и многонациональной страны.

Проведенный анализ позволяет выделить различные группы по отношению к исламу: от политологов официальных властей республики до лидеров умеренного и радикального крыла национального движения. Основная идея официальных властей – татарстанизм, способный обеспечить межэтнический баланс в республике. Евроисламизм-джадидизм умеренного крыла может иметь перспективу, но в неопределенном будущем. Лидеры радикально-религиозного крыла национального движения ратуют за проникновение ислама в политику, преследуя главным образом честолюбивые задачи прихода к власти с помощью религии.

    «Власть», М., 2010, № 9, с. 108–112.

ДАГЕСТАНСКОЕ ЭКСТРЕМИСТСКОЕ ПОДПОЛЬЕ

В СТРУКТУРЕ КОРРУПЦИОННО-КРИМИНАЛЬНО-ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА

    С. Слуцкий, политолог

Формирование экстремистского подполья в республике связано со всем комплексом процессов политической, социально-экономической, идеологической и социокультурной трансформации РФ и Северного Кавказа в последние 20–25 лет. Каждое из данных направлений системной трансформации Российского государства сопровождалось масштабными социальными потерями, которые становились причиной аккумуляции в республиканском сообществе разнообразной конфликтности, наращивало протестный потенциал. Представим в общем виде эти конфликтогенные зоны в социальной жизни Дагестана, сосредоточенный в них протестный потенциал и их роль в формировании республиканского подполья.

Область межнациональных отношений. Дагестан, как известно, является самым многонациональным регионом РФ. Только титульных национальностей в республике – 14. Подобная «суперполиэтничность» практически исключает возможность бесконфликтного функционирования. Развитие в едином экономическом и социокультурном пространстве такого множества народов неизбежно сопровождается межнациональными противоречиями, имеющими ту или иную степень конфликтности.

Конец 80-х – начало 90-х годов XX в. в Дагестане, как и во всех остальных республиках Северного Кавказа, связаны с быстрым подъемом национальных движений и ростом в обществе этнора-дикалистских настроений. Но показательно, что весьма обширный и разнообразный конфликтный потенциал, аккумулируемый в сфере межнационального взаимодействия республиканских народов не перерастал в прямое жесткое межэтническое столкновение, способное запустить механизм «эскалации насилия».

Свою роль играла ограниченность демографического потенциала крупнейших народов республики (аварцы и даргинцы составляли по переписи 1989 г. соответственно 27,5 и 15,6 % населения Дагестана). Соответственно ограниченными оказывались и их возможности по «этномонополизации» административного ресурса и престижных социальных иерархий. К тому же многотитульность Дагестана рассеивала межэтническую конфликтность по множеству направлений. В отличие от остальных республик Северного Кавказа межнациональная напряженность не формировала одной центральной оси, которая, как правило, пролегала между титульными народами одной или сопредельных республик (кабардинцы – балкарцы, карачаевцы – черкесы, осетины – ингуши). Конечно, в отдельных сельских районах и городах Дагестана такие проблемные межэтнические контактные связки могли возникать. Но и они, как правило, имели не две, а несколько сторон конфликта (например, противоречия между чеченцами-акинцами, аварцами и лакцами в Новолакском районе).

Характерно, что даже на пике этнополитической напряженности (начало 90-х годов), несмотря на громкие заявления, практические действия политических лидеров отдельных национальных сообществ Дагестана оставались достаточно взвешенными. Это, со своей стороны, существенно облегчало деятельность республиканской власти по удержанию республики в управляемом состоянии. Способствовало определенному смягчению межнациональных противоречий и закрепление в Конституции Дагестана принципа поддержания «этнического» баланса при замещении высших административных должностей (июнь 1994 г.). Как результат, при наличии в республике множества межэтнических конфликтов данная сфера социальной жизни не стала зоной аккумуляции значительного протестного потенциала, ориентированного на террористическую деятельность. Этнорадикалистские настроения различных национальных сообществ, являясь взаимопротивовесами, в значительной степени нейтрализовали друг друга, не позволяя серьезно дестабилизировать ситуацию в республике.

Это в полной мере подтверждает мониторинг общественного мнения населения республики, проводимый на протяжении 12 лет сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН под руководством Э.Ф. Кисриева. Значимость («болезненность») проблемы межнациональных отношений на всем протяжении периода исследований достаточно существенно уступала соответствующим показателям экономики, коррупции, преступности. Согласно же последнему опросу (ноябрь 2009 г.) у проблемы межнациональных отношений зафиксирован самый низкий показатель за весь период наблюдения. Данная проблема волновала в конце 2009 г. только 17 % респондентов, тогда как проблемы коррупции – 58, преступность – 56, экономические проблемы – 54 % опрошенных.

Социально-экономические процессы. Первое постсоветское десятилетие в республике было связано с глубоким социально-экономическим кризисом. Сокращение промышленного и товарного сельскохозяйственного производства оказалось куда более значительным, чем в Большой России. При общем сокращении промышленного производства в РФ в первой половине – середине 90-х годов на 40 % в Дагестане оно составило 83 % (в 1998 г. в республике производилось 17 % промышленной продукции от уровня 1990 г., т.е. в шесть раз меньше).