Россия и мусульманский мир № 11 / 2012

скачать книгу бесплатно

    «Дружба народов», М., 2012 г., № 7, с. 149–165.

ВАЖНЫЕ СОБЫТИЯ ПОСЛЕДНЕГО 20-ЛЕТИЯ

В ОЦЕНКАХ РОССИЯН

Минувшее 20-летие, особенно его первая половина, было богато на исторические события, многие из которых носили и продолжают носить «знаковый» характер. Они воспринимаются не только эмоционально, но и в какой-то степени отражают систему ценностей граждан, современников данных событий. В первую очередь это относится к периоду конца перестройки – начала «ельцинских реформ». Некоторые из событий носили эпохальный характер и еще долгое время будут будоражить умы людей, а некоторые начинают уже забываться. Рассмотрим их оценку россиянами более подробно[1 - 20 лет реформ глазами россиян. Опыт многочисленных социологических замеров: Аналитич. докл. / Институт социологии РАН. Подготовлен в сотрудничестве с фондом им. Ф. Эберта в РФ. – М., 2011. С. 38–54. В апреле 2011 г. Институт социологии РАН провел общероссийское социологическое исследование с одноименным названием. Его целью было выявление восприятия россиянами опыта реформирования экономической, социальной и политической жизни общества за последние 20 лет, тех сдвигов, которые произошли в самом обществе за эти годы. Вместе с тем эмпирической базой настоящего исследования послужили результаты исследования, проведенного ИС РАН в 2001 г., «Новая Россия: Десять лет реформ». Это дало возможность проведения сопоставительного анализа, раскрывающего не только нынешнее состояние массового сознания, но и тенденции его развития, особенности проявления на различных этапах реформ. Исследование и аналитический доклад выполнены рабочей группой ИС РАН. Руководители исследования: член-корр. РАН М.К. Горшков и В.В. Петухов.].

Победа Б. Ельцина над ГКЧП в августе 1991 г. Она являет собой достаточно неоднозначное событие нашей новейшей истории, сыгравшее огромную роль в дальнейшем развитии страны, сделавшее необратимыми как распад СССР, так и смену общественного строя в России. Обстоятельства тех трех дней до сих пор вызывают дискуссии, а в массовом сознании окружены мифами, имеющими лишь косвенное отношение к исторической правде. Несмотря на отрицательные оценки дальнейшей деятельности Б. Ельцина, отношение к ликвидации им ГКЧП можно охарактеризовать «как скорее позитивное» (41 против 35 %) во многом потому, что оппоненты Б. Ельцина вызывают еще меньше симпатий, как люди, пытавшиеся «повернуть время вспять». Иначе говоря, события августа 1991 г. воспринимаются сегодня скорее как выбор между бо?льшим и ме?ньшим злом. К тому же современники этих событий вспоминают не только Б. Ельцина, но и атмосферу политического подъема, энтузиазма тех дней. Хотя нельзя не видеть и того, что они оцениваются сегодня уже не так однозначно, как десять лет назад. Наиболее позитивно победу Б. Ельцина над ГКЧП воспринимают сторонники либералов (56 %), наименее – сторонники коммунистов (24 %).

Запрет КПСС. Хотя этот запрет произошел непосредственно после завершения «путча ГКЧП» и был вызван обстоятельствами августа 1991 г., отношение в обществе к этому событию значительно отличается от восприятия самой победы Б. Ельцина над ГКЧП. 32 % опрошенных продолжают считать подобное событие позитивным, в то время как 39 % – нет. Десять лет назад доля сторонников была заметно больше. Наиболее позитивно запрет воспринимается в группе респондентов, придерживающихся, по их собственным словам, либеральных взглядов (58 % одобряют), а наиболее негативно, как и следовало ожидать, – среди сторонников коммунистов (80 % относятся отрицательно). Что же касается остальных групп общества, их отношение к данному событию носит противоречивый характер. Это связано, по всей видимости, с тем, что запрет и ликвидация КПСС, а также последующая ликвидация системы Советов, привели на какой-то период к параличу многих государственных структур.

Распад СССР в декабре 1991 г. Само событие носит во многом мифологический характер, так как распад СССР фактически произошел на рубеже августа и сентября 1991 г., а в декабре был лишь политически оформлен. Негативное отношение к этому событию является практически консенсусным (осуждают 73 %, одобряют 14 %), не сильно зависящим от взглядов и социальной принадлежности опрашиваемых, поскольку в восприятии большинства из них распад СССР означал уничтожение не столько социального строя, сколько великого и могущественного государства.

Резкая либерализация цен и переход к рыночной экономике в 1991–1992 гг. Отношение к либерализации цен, проведенной одномоментно в январе 1992 г., сложилось в обществе сугубо отрицательное (19 % «за», «против» 66 %). Даже в группе либералов поддержка носит достаточно условный характер – 43 на 42 %. За последнее десятилетие отношение общества к этой акции стало еще более негативным (уровень поддержки упал с 38 до 19 %). Это связано, прежде всего, с тем, что рост цен сопровождает жизнь россиян на протяжении всего последнего 20-летия. Но если в начале 2000-х появилась надежда, что высокую инфляцию в самое ближайшее время властям удастся обуздать, то в последние два года все вернулось на круги своя, и рост цен вновь прочно входит в тройку проблем, в наибольшей степени беспокоящих россиян.

Проведение приватизации (передача в частную собственность) государственной собственности в 1992–1993 гг. Так же как и либерализация цен, подобная акция входит в «пакет» наиболее непопулярных мер, предпринятых реформаторами в 90-е годы. Соотношение тех, кто отзывается положительно, и тех, кто – отрицательно, составляет 27 против 60 %. В то же время в отличие от либерализации цен динамика изменения мнений носит более позитивный характер – десять лет назад лишь 7 % опрошенных относились к приватизации государственной собственности позитивно. Видимо, имеет место «эффект привыкания». Тем не менее эта мера пользуется основной поддержкой лишь в либеральном сегменте общественного мнения (48 против 38 %).

Разгон Верховного Совета России в 1993 г. Отношение к этому событию в обществе сформировалось скорее негативное, чем позитивное (23 % одобряют, 37 % – нет), при «рекордной» – более 40 % – доле тех, кто относится безразлично или плохо помнит. За минувшие десять лет отношение к разгону Верховного Совета РФ серьезных изменений не претерпело. Лишь среди либералов наблюдается перевес в сторону положительных оценок: 37 % против 30. Наиболее негативное отношение среди сторонников коммунистов: 10 % против 69.

Принятие в декабре 1993 г. новой Конституции России. Несмотря на то что многие политические силы высказывают свои претензии действующей Конституции России, наспех принятой вскоре после событий октября 1993 г., сам акт ее принятия воспринимается скорее со знаком «плюс» – 44 % против 17. Примерно так же общество отзывалось об этом акте и в 2001 г. Наиболее позитивно к принятию Конституции относятся либералы (62 % против 10), очевидно, полагая, что именно ныне действующая Конституция закрепляет основные завоевания демократических перемен в России. Здесь также большой процент тех, кто не смог или не захотел выразить свое отношение (39 %).

Первая чеченская война (1994–1996). Исключительно непопулярное событие, к которому позитивно относятся 4 % опрошенных россиян, а негативно – 90 %. Следует отметить то обстоятельство, что хотя эта война никогда не была популярной в обществе, еще десять лет назад 33 % опрошенных (против 58 %) ее поддерживали. В крайне негативной оценке Первой чеченской войны едины все опрошенные, независимо от своих взглядов и убеждений.

Избрание на второй срок Б. Ельцина в 1996 г. президентом России сегодня воспринимается обществом в целом негативно (24 % «за», «против» 59 %). Действительно, второй срок Б. Ель-цина, который достался ему ценой беспримерных усилий и пропагандистских ухищрений, оказался во всех отношениях неудачным, завершившись экономическим дефолтом. Время менялось, вместе с ним менялся запрос общества к власти, и бывший «лидер революции», передоверивший большую часть власти собственной «челяди», этому запросу уже не соответствовал. Выше всего доля сторонников второго срока Б. Ельцина в группе респондентов с либеральными взглядами, но и там они не преобладают (39 % против 45).

Финансовый кризис (дефолт) в августе 1998 г. Событие, которое во многом подвело черту под эпохой 90-х. Хотя многие экономисты уверены в долгосрочных позитивных последствиях дефолта, избавившего экономику от «пузыря», лишь 2 % опрошенных против 91 % склонны оценивать это событие положительно. В такой оценке едины все группы опрошенных. Именно дефолт привел к власти сначала правительство Е. Примакова, а потом и правительство В. Путина, которые были восприняты обществом как конструктивная альтернатива реформам 90-х.

Вторая чеченская война (1999–2001). Считается, что именно она принесла популярность В. Путину и способствовала его приходу на пост Президента РФ. Действительно, согласно данным исследования 2001 г., 56 % опрошенных одобряли эту войну. Но по прошествии десяти лет отношение к ней радикально изменилось и ничем не отличается от отношения к Первой чеченской войне (4 % «за», «против» 91 %). По всей видимости, конкретные обстоятельства похода банды Ш. Басаева в Дагестан и последующая жесткая реакция федеральных властей просто выветрились из массового сознания. Пересмотр же в сторону ужесточения первоначаль-ных оценок как Первой, так и Второй чеченских войн, связан скорее всего с сегодняшним состоянием Северо-Кавказского региона в целом, и особенно Чечни, в которой, хоть и удалось консолидировать власть вокруг Р. Кадырова, угроза терроризма по-прежнему велика. Соответственно, жертвы, понесенные федеральными силами в этих войнах, во многом оказались, по мнению большинства опрошенных, напрасными. Лишь в группе сторонников «особого русского пути» набралось 10 % относящихся к этой войне позитивно.

Уход Б. Ельцина в отставку до истечения срока его президентских полномочий в декабре 1999 г. 77 % опрошенных россиян против 11 % одобряют это решение Б. Ельцина (в 2001 г. одобряли еще активнее – 86 %). Б. Ельцин покидал свой пост в условиях резко негативного настроя общества по отношению к его деятельности, он явно «пересидел» у власти, оказавшись в новой политической эпохе, которой требовались новые лидеры и новая политика. В одобрении данного поступка первого Президента РФ едины все опрошенные группы (табл. 1).

Таким образом, большинство событий 90-х оставило о себе в сознании большинства россиян недобрую память. Символично, что лишь приход Б. Ельцина к власти в 1991 г. и его уход десять лет спустя воспринимаются современным поколением россиян со знаком «плюс». В то же время негативное отношение к «эпохе»

Таблица 1

Отношение россиян к наиболее важным событиям 90-х годов. 2001 и 2011 гг., %

Б. Ельцина постепенно ослабевает, трансформируясь в сожаление по поводу упущенных в 90-е годы возможностей. То есть россияне по-прежнему полагают, что реформы были необходимы, но могли проводиться с меньшими издержками для страны и ее граждан. Имеется в виду, прежде всего, «шоковый» переход к рыночной экономике. Россияне помнят и дефолт 1998 г., две чеченские войны и их влияние на развитие ситуации на Северном Кавказе.

На этом фоне «эпоха» В. Путина воспринимается населением страны как более успешная, чем предшествующая. И это несмотря на то, что многие начинания В. Путина так и не были доведены до конца, а то, что пришло на смену 90-м годам, частично сохранило преемственность с предшествующим периодом, частично стало его противоположностью. «Равноудалив» наиболее одиозных олигархов, В. Путин сохранил крупный олигархический по своей природе бизнес, встроив в него систему мощных госкорпораций, руководители которых стали своего рода «новыми олигархами». Начав наводить порядок на Северном Кавказе и в других неспокойных регионах, В. Путин фактически создал «асимметричную федерацию», в которой исполнение некоторыми республиками федеральных законов в полном объеме де-факто перестало быть обязательным. «Наведение порядка» в системе государственного управления обернулось невиданной вольницей для бюрократических кланов и групп. Государство то «монетизировало» льготы населения, то раздавало преференции, часто обременительные для бюджета, особенно в условиях кризиса. Многие другие реформы в области экономики и социальной сферы (ЖКХ, пенсионная, образовательная) или зависали, или давали явно не те результаты, которые ожидались.

Отсюда весьма неоднозначные оценки итогов деятельности В. Путина на посту президента России по ключевым, стратегическим направлениям развития страны. Пожалуй, лишь в сфере укрепления международных позиций России имеются очевидные положительные сдвиги по сравнению с 90-ми годами (77 % оценивают как успех, в том числе 23 % – как большой успех). Общественное мнение также признает, что В. Путину удалось «навести порядок в стране» (63 против 31 %), хотя это наведение сопровождалось рядом серьезных издержек, связанных с ростом коррупции, произволом бюрократии, особенно на местах.

По всем остальным направлениям достижения, хотя и оцениваемые со знаком «плюс», гораздо скромнее. Это в первую очередь относится к подъему экономики и росту благосостояния граждан, а также развитию демократии и политических свобод граждан, урегулированию ситуации на Северном Кавказе (табл. 2).

Таблица 2

Успешность решения В. Путиным основных проблем страны в период его президентства в оценках россиян, %

Та же самая картина неопределенности, неоднозначности просматривается в оценках, которые давали респонденты ключевым событиям или конкретным действиям властей в 2000-е годы. Безусловную поддержку получило лишь избрание В. Путина президентом России. 82 % опрошенных оценили это событие со знаком «плюс».

Контртеррористические операции в Москве и на Северном Кавказе. Общество признает их скорее успешными, чем не успешными – 47 % против 36. Действительно, «пик» террористической деятельности пришелся на 2002–2004 гг., с печально известными «Норд-остом» и Бесланом, однако полностью нейтрализовать террористическое подполье так и не удалось, несмотря на построение «административной вертикали» и выделяемые на антитеррористическую деятельность значительные средства. Так что успех, если он и есть, носит частичный характер. В этой сдержанно-позитив-ной оценке едины все группы общества.

Монетизация льгот в 2005 г. (замена натуральных льгот денежными выплатами). Эта акция, проведенная в январе 2005 г., стала серьезным испытанием для «режима Путина». Инициированная правительством, она вызвала массовые акции протеста, вынудившие власти значительно скорректировать процесс монетизации. Тем не менее и сегодня проведенная монетизация льгот не встречает массовой поддержки, налицо умеренно негативное отношение: 34 % опрошенных «за», а 42 % – скорее против. Лишь в составе либералов доля ее сторонников несколько превышает долю противников (38 % против 36).

Любопытно, что из коллективной памяти, судя по опросам, уходят многие политические события не только 80–90-х годов, привлекавшие в свое время огромное общественное внимание (борьба вокруг отмены 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС, разгон Съезда народных депутатов России с последующим расстрелом здания парламента в 1993 г. и др.), но и события, казалось бы, совсем недавнего прошлого. Например, ликвидация ЮКОСа с последующим арестом М. Ходорковского, закрытие «старого» канала НТВ. Около 40 % опрошенных и в том, и в другом случае заявили, что не помнят об этом, либо относятся индифферентно. Это связано, по всей видимости, с тем, что события, о которых шла речь выше, с течением времени начинают восприниматься значительной частью общества как эпизоды внутриэлитной борьбы за власть и влияние.

С 2008 г. «эпоха» В. Путина, формально закончившись, в реальности была продолжена уже в формате «тандема». Как показал опрос, подобная новая конструкция власти была воспринята россиянами в целом благожелательно.

Это видно из того, как реагировали россияне на избрание президентом России Д. Медведева в 2008 г. Несмотря на всевозможные претензии к властям, россияне в массе своей остаются лояльными верховной власти, неважно – В. Путину, Д. Медведеву или им обоим одновременно. Пока эта тенденция сохраняется. 69 % опрошенных против 19 % полагают, что избрание Д. Медведева сыграло положительную роль в жизни страны. Наиболее высок уровень позитивного отношения к избранию Д. Медведева у либерально ориентированной части общества (73 %), наименее высок – среди сторонников особого русского пути (59 %).

Война с Грузией в 2008 г. Отношение россиян к событиям августа 2008 г., как показало исследование, сегодня носит неоднозначный характер. Лишь четверть опрошенных оценивает войну с Грузией со знаком «плюс», в то время как 68 % – со знаком «минус», что выглядит несколько неожиданным на фоне высокого уровня поддержки обществом действий российских властей на Кавказе. Это касается и признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Именно по итогам «пятидневной войны» рейтинг верховной власти РФ достиг наивысших значений. Однако всплеск патриотических настроений носил краткосрочный характер, сменившись привычным для последних десятилетий настроем на максимально возможное дистанцирование России от острых международных конфликтов и концентрацию внимания ее властей на внутриполитических и экономических проблемах.

Меры по преодолению экономического кризиса 2008–2009 гг. Хотя экономические последствия кризиса оказались для большей части россиян не столь тяжелыми, как это предполагалось вначале, действия властей оцениваются как далеко не идеальные, хотя и не провальные. 40 % опрошенных россиян оценивают их скорее позитивно, а 46 % – скорее негативно. К подобной оценке привела резко выросшая безработица, всплеск инфляции, приоритетное «спасение» состояний банкиров-олигархов и т.п. Лишь в среде либералов 60 % опрошенных одобряют антикризисные действия властей.

Определение Президентом РФ курса на модернизацию российского общества. Объявленный президентом Д. Медведевым в 2009 г. курс на модернизацию российского общества находит достаточно высокую поддержку населения России (60 % против 18), особенно среди наиболее молодой и активной его части. В то же время многие из тех, кто готов поддержать этот курс, пока не видят в нем реального политического содержания, опасаются, что все опять ограничится благими пожеланиями. Наиболее высок уровень поддержки курса на модернизацию среди либералов (72 %), наименее высок среди коммунистов (51 %).

В целом со знаком «плюс» оцениваются большинством россиян действия властей по преодолению техногенных и экологических катастроф, а также получение Россией права на проведение зимней Олимпиады 2014 г. в Сочи и чемпионата мира по футболу в 2018 г. Безусловно, наши сограждане понимают, что реализация столь масштабных проектов будет сопровождаться (и уже сопровождается) коррупцией при освоении огромных средств, экологическими проблемами и т.п., однако соображения престижа страны, возможности создать во многих регионах России современную инфраструктуру, причем не только спортивную (дороги, аэропорты, связь и т.п.), превалируют (табл. 3).

Итак, результаты исследования свидетельствуют, что «эпохи» Б. Ельцина и В. Путина в истории нашей страны оцениваются россиянами по-разному. Глубокие различия в оценках двух эпох отчетливо проявляются и в отношении к лидерам страны. Если личности и деятельность лидеров революционного периода, М. Горбачёва и Б. Ельцина, воспринимаются в целом негативно, то деятельность их преемников – В. Путина и Д. Медведева, напротив, в целом позитивно (табл. 4.).

Таблица 3

Отношение россиян к наиболее важным событиям периода 2000-х годов, %

Это объясняется в первую очередь направленностью современного массового запроса на ценности порядка, сильного государства, стабильности. Общество переживает период передышки после быстрых перемен, общественной смуты, нестабильности и еще из этого состояния не вышло. Данный запрос сформировался в середине 90-х, и уже тогда недавний вождь перемен Б. Ельцин, кумир миллионов россиян, стал превращаться в общественном мнении в виновника всех бед, постигших страну, а с М. Горбачё-вым аналогичная эволюция произошла еще раньше. И сегодня, спустя значительное время после ухода из власти и того, и другого, отношение к ним, лично и политически конфликтующим во времена нахождения в гуще политики, совершенно совпадает. И того, и другого позитивно / скорее позитивно оценивают по 26–28 %, негативно / скорее негативно – по 54–58 % опрошенных.

Таблица 4

Оценка россиянами деятельности М. Горбачёва, Б. Ельцина, В. Путина, Д. Медведева на посту Президента СССР и РФ, %

Для молодежи, выросшей после отхода М. Горбачёва и Б. Ельцина от большой политики, – это уже исторические фигуры, частично забытые и не вызывающие особых эмоций. В отличие от старшего поколения, которое до сих пор их помнит и большинство которого (свыше 65 %) оценивает их деятельность негативно.

Что же касается В. Путина и Д. Медведева, то они воспринимаются большей частью общества как «политические близнецы», как носители иной парадигмы развития. 81 % опрошенных позитивно оценивает деятельность В. Путина (в том числе 31 % – безусловно положительно), 12 % – отрицательно; деятельность Д. Медведева положительно оценивают 70 % опрошенных, отрицательно – 24 %. Последний является как бы «политическим младшим братом» своего партнера по тандему, и, соответственно, его рейтинг немного ниже. Можно уверенно сказать, что, несмотря на постоянные разговоры о расколе элит, в которых либеральная часть делает ставку на Д. Медведева, а консервативная – на В. Путина, массовое сознание подобным противопоставлением еще не прониклось. Во всех без исключения идейных группах общества, включая либералов, рейтинг В. Путина несколько выше, хотя разрыв в отношении к лидерам на протяжении последних трех лет неуклонно сокращался. То же касается и возрастных различий в «профилях поддержки» В. Путина и Д. Медведева, которые выявлены чрезвычайно слабо, а распространенная точка зрения об «особых» симпатиях к Д. Медведеву молодежи, а к В. Путину пожилых россиян – ничем не подтверждается. Напротив, основная часть тех, кто относится к нашей верховной власти резко отрицательно, в основном сосредоточена как раз в старших возрастных группах (табл. 5).

Таблица 5

Оценка деятельности В. Путина и Д. Медведева на посту Президента России среди представителей различных возрастных групп населения, %

Устойчивость высокого уровня поддержки обществом В. Путина является феноменом, объяснить который пытались многие аналитики. В отличие от своих предшественников, он не только не растерял высокий уровень доверия, но и даже сумел его приумножить. Так, в 2001 г., через год после избрания, его деятельность на посту президента страны положительно оценивали 69 % опрошенных, к настоящему же времени эта поддержка выросла до 81 %, а доля тех, кто относится к нему безусловно позитивно, увеличилась с 14 до 31 % (табл. 6).

Это связано, прежде всего, с тем, что В. Путину удалось остановить «бегство» государства из большинства сфер жизни общества, хотя оно сопровождалось рядом серьезных издержек, связанных с выстраиванием «президентской вертикали».

Таблица 6

Оценка деятельности В. Путина на посту Президента России в 2001 и 2011 гг., %

Таблица 7

Оценка степени преемственности курса Д. Медведеваполитике В. Путина среди всех опрошенных и респондентов разных имущественно-материальных групп, выигравших / проигравших от реформ, %

Другое достижение, возможно, не столько самого В. Путина и его команды, сколько благоприятной экономической конъюнктуры – это выход России в начале 2000-х годов на траекторию устойчивого экономического развития, пусть медленный, но ощутимый рост, даже несмотря на кризис 2008–2009 гг., доходов населения и улучшение качества жизни, если не всех, то значительных слоев населения.

Кроме того, его феномен состоял в том, что ему на протяжении длительного времени удавалось соединять образ «покровителя, защитника», близкий традиционалистскому большинству населения, и образ «менеджера», нанятого обществом для решения насущных проблем, импонирующий активистскому, либерально-ориентированному меньшинству.

Что же касается Д. Медведева, то большинство россиян (54 %) полагают, что его политика являет собой продолжение политики В. Путина. Лишь 6 % считают, что Д. Медведев реализует новый курс, отличный от политики В. Путина, а еще 29 % видят лишь некоторые новые нюансы, которые тем не менее не меняют общей направленности преобразований, осуществляемых в стране (табл. 7).

    «Мир перемен», М., 2011 г., № 4, с. 70–83.

ИСЛАМСКИЙ УЗЕЛ В КОНТЕКСТЕ

НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

    Рашид Эмиров, политолог

Как показывает исторический опыт, религия несет мощный идейный потенциал, способный стимулировать социальные, экономические, политические, этнонациональные, социокультурные и иные противоречия и конфликты. При определенных условиях религия может довольно легко принимать радикальные и экстремистские формы. Значимость этого факта для Северного Кавказа определяется тем, что одним из важнейших факторов, определяющих контуры региона в качестве внутреннего геополитического пространства Российской Федерации, является конфессиональное разнообразие.

Здесь в течение многих веков бок о бок сосуществуют различные ответвления христианства – православие, католицизм, протестантизм и монофизитство – ислам суннитского и шиитского направлений, иудаизм, буддизм. В регионе в процессе религиозного возрождения, начавшегося в период перестройки, «построены сотни православных храмов, мечетей, армяно-григорианских церквей, хурулов, синагог, костелов, зарегистрированы тысячи религиозных первичных организаций (приходов и общин), возрождены многие религиозные традиции, православные и исламские праздники, крестные ходы, открыты сотни воскресных школ, православных гимназий, примечетских школ, десятки исламских вузов, несколько православных семинарий. Кроме того, появились периодические издания религиозной направленности, определенная часть населения стала регулярно соблюдать религиозные обряды, священнослужители активно участвуют в общественной жизни, оказывая значительное влияние на политические процессы».

В контексте рассматриваемой темы важное значение на Северном Кавказе имеет ислам. Эта тема вдоль и поперек освещена не только в отечественном и зарубежном исламоведении, но и в политологических, исторических, социологических, философских и иных работах, посвященных различным проблемам современного мира – от социально-экономического развития до экстремизма и терроризма. Здесь рассматриваются лишь те аспекты данного вопроса, которые проливают свет на особенности Северного Кавказа как внутреннего геополитического пространства России.

Место и роль ислама в определении характера и контуров северокавказского геополитического пространства. На протяжении эпох Средневековья и Нового времени ислам выступал в качестве важного фактора духовного развития народов региона. Он играл и продолжает играть ключевую роль в формировании социокультурного и цивилизационного облика народов Кавказа. Ислам, как и любая другая религия, приобретает особую актуальность в переломные периоды исторического развития тех или иных стран и народов. К тому же, как показывает исторический опыт, в такие периоды религия может довольно легко принимать радикальные и экстремистские формы. С данной точки зрения немаловажное значение имеет тот факт, что Северный Кавказ является частью так называемого мусульманского Севера, который в свою очередь составляет часть более обширного мусульманского мира.

По имеющимся данным, в настоящее время в Российской Федерации от 12 до 15 млн. человек, или примерно 10–15 % населения, – граждане мусульманского вероисповедания. Значительная их часть приходится на Северный Кавказ. Подавляющее большинство населения Азербайджана является мусульманским. Ислам исповедуют около 30 % населения Абхазии, часть осетин, большинство населения Аджарии, а также около 500 тыс. азербайджанцев Грузии. Все это свидетельствует в пользу тезиса о том, что вероисповедные границы Северного Кавказа простираются на Юге далеко за пределы Российской Федерации в Закавказье и дальше на Ближний и Средний Восток.

Возрождение ислама, его активизация в идеологическом, политическом, общественном аспектах носят глобальный характер, охватывая многие страны мира. Естественно, центральное место в этом плане занимают страны Большого Ближнего Востока, что прямо или косвенно отражается на положении дел на Кавказе. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что после распада СССР многие представители народов новых постсоветских мусульманских государств, да и мусульманских республик самой России стали проявлять растущую чувствительность к веяниям, исходящим из исламского мира.

Имела место тенденция к расширению влияния стран Ближнего и Среднего Востока на ситуацию в мусульманских республиках Северного Кавказа и Азербайджане, а также на отношения Российской Федерации с Кавказом и остальным исламским миром. Следовательно, здесь в единый узел переплетаются внутренние и внешние угрозы национальной безопасности. Поэтому можно согласиться с теми исследователями, которые рассматривают ислам как один из важнейших факторов, определяющих геополитическое положение в южном направлении обеспечения национальной безопасности России.

Для внешнеполитической стратегии России эта тенденция приобретала все бо?льшую актуальность на фоне дальнейшего осложнения социальной, экономической, политической и, соответственно, геополитической ситуаций в регионе. Естественно, камнем преткновения в этом направлении стали две чеченские войны. «Исламская составляющая» внешнеполитического курса ряда мусульманских стран в отношении России стала вызывать определенную обеспокоенность у некоторых исследователей, политических кругов и властных структур Российской Федерации. Естественно, процессы, происходившие как в российском исламе, так и в мусульманской общине Азербайджана и Закавказья, в целом находились в поле зрения не только внешнеполитических ведомств мусульманских государств, но и представителей религиозных кругов, видных религиозных деятелей и теологов мусульманского Востока, которые были заинтересованы в распространении своего влияния на российскую исламскую общину.

Иначе говоря, российский ислам не избежал общемировых тенденций. Вторая половина прошлого века – это устойчивый рост политизации ислама, появление и оформление идеологии исламского фундаментализма. Впервые рост радикальных идей в недрах ислама советского периода начал прослеживаться в период войны в Афганистане. Крах коммунизма и распад СССР породили всплеск исламского радикализма практически на всем постсоветском пространстве мусульманского Севера. Как и в остальном исламском мире, радикализм на Северном Кавказе утвердился в форме различных вариантов политизированного фундаментализма. Причем его приверженцы нашли широкую финансовую и интеллектуальную поддержку со стороны многочисленных зарубежных исламских организаций, за которыми просматривались геополитические интересы государств исламского мира и западных держав. В условиях политической нестабильности в некоторых районах Северного Кавказа последователи радикального ислама сами превратились в фактор нестабильности, агрессии в отношении других народов. Как справедливо отмечал А. Мала-шенко, «в условиях нарастания общей конфликтогенности, напряженности в отношениях между Москвой и Северным Кавказом радикализация исламской идеологии, политизация ислама, целенаправленная апелляция к нему местных радикалов, безусловно, делают его дестабилизирующим фактором. На исламе паразитирует этнический сепаратизм. И последнее: северокавказский ислам может стать пусть и ограниченным, но тем не менее рычагом давления на Россию со стороны зарубежных сообществ – как мусульманского, так и западного».

Можно выделить несколько направлений или каналов внешнего влияния мусульманских стран Ближнего и Среднего Востока на социально-политическую и духовную ситуацию на Кавказе в целом и Северном Кавказе в особенности. Это, прежде всего, расширение связей служителей ислама регионов по линии духовного, просветительского, культурного обмена. На протяжении всего постсоветского периода наблюдался постоянный рост числа контактов в указанных областях. Здесь большого внимания заслуживают подготовка священнослужителей из числа российских граждан в учебных заведениях мусульманских стран, участие преподавателей из этих стран в учебном процессе в Азербайджане и на Северном Кавказе. В 1990-е годы исламские учебные заведения, основанные при непосредственном участии или при материальной помощи представителей мусульманских стран дальнего зарубежья, включая ведущие исламские университеты Аль-Азхар (Египет), Каравиин (Марокко), Аз-Зейтуна (Тунис), играли важную роль в подготовке служителей веры из числа граждан России и Азербайджана. Многие российские священнослужители, получившие исламское образование в странах мусульманского Востока, заняли влиятельные позиции в религиозных структурах региона.

Важную роль в этом направлении играют международные мусульманские организации, действующие как на правительственном, так и на неправительственном уровнях. При их содействии на Северном Кавказе, равно как и в мусульманских национальных республиках других регионов Российской Федерации и постсоветских государствах, было создано множество благотворительных, просветительских, культурных и иных организаций.

Официально заявленной их целью является распространение среди населения региона идей и принципов ислама. Немаловажную роль в этом направлении играли действовавшие в первое десятилетие постсоветского периода на Кавказе филиалы международных исламских гуманитарных организаций. Всемирная исламская благотворительная организация со штаб-квартирой в Кувейте занимается оказанием материальной и моральной помощи мусульманам и их организациям, издательской деятельностью, финансированием строительства мечетей, организацией международных исламских форумов и т.д.; Московское отделение благотворительной организации «Международный гуманитарный призыв» оказывает гуманитарную помощь людям, страдающим от нищеты, болезней, стихийных бедствий, социальных конфликтов и т.п.

В 90-х годах минувшего века на Кавказе были созданы мусульманские благотворительные, просветительские, культурные, политические организации. За эти же годы активизировалась деятельность таких исламских организаций, как Международная исламская организация «Спасение» (МИОС), «Беневоленс Интернешнл Фаундейшн» (БИФ), «Джамаат Ихья Ат-Турас Аль-Ислами», «Лашкар Тайба», «Аль-Хайрия», «Аль-Харамейн», «Катар», «Икраа», «Ибрагим бен Ибрагим» и других, финансируемых и направляемых Саудовской Аравией, Пакистаном, Кувейтом. Для них была характерна практически открытая пропаганда панисламистских идей объединения всех мусульман региона для вытеснения России с Северного Кавказа, создания в регионе исламского государства, установления тесных связей Азербайджана и Северного Кавказа с такими мусульманскими странами, как Саудовская Аравия, Турция, Иран, Иордания, Пакистан и др.

Все же масштабы и характер влияния внешних факторов на радикализацию ислама в мусульманских регионах России в ряде случаев представляются преувеличенными, поскольку определяющее значение в этом отношении играют внутренние факторы социально-экономического, политического, духовного и идеологического характера. В этом плане вера является не главным, а одним из этих факторов. Тем не менее нельзя не признать очевидность того факта, что в условиях новой геополитической ситуации в мире в целом и Кавказско-Ближневосточном регионе в особенности серьезную угрозу национальной безопасности России на южных рубежах несет политизированный, или политический, ислам, который многими отечественными и зарубежными исследователями и аналитиками рассматривается как чуть ли не главный конфликтогенный фактор на Северном Кавказе. Здесь особую опасность представляет практика слияния этнизма и религиозного фундаментализма.

Ислам – вторая по численности последователей мировая религия. По разным расчетам, численность исповедующих ислам в настоящее время составляет от 1,2 до 1,5 млрд. человек. Ислам, как отмечал Г. Мирский, «можно назвать самой сильной и жизнеспособной религией современности… Ни в одной другой религии нет такого количества верующих, страстно и самозабвенно преданных своей вере. Ислам ощущается ими как основа жизни и мерило всех вещей. Он привлекает все больше сторонников, многочисленные случаи перехода в ислам контрастируют с практически ничтожным числом перехода из него в другие конфессии… Простота и непротиворечивость устоев этой религии, ее способность дать верующим целостную и понятную картину мира, общества и устройства Вселенной – все это делает ислам притягательным для новых приверженцев».

Правильное понимание места и роли ислама как на глобальном, так и на национальном уровнях невозможно без отказа от получивших в последние несколько десятилетий негативных его трактовок и оценок как на Западе, так и в определенных кругах российского общества. Центральное место среди них занимают рассуждения о надвигающейся глобальной исламской революции и «исламской угрозе» всему остальному «цивилизованному миру». Если для мусульман толерантность, духовность, нравственность, гуманизм ислама являются само собой разумеющейся истиной, не требующей доказательств, то для противников он характеризуется такими эпитетами, как «ограниченность», «фанатизм», «радикализм», «экстремизм», «терроризм» и др.

В данном случае, как отмечал К.С. Гаджиев, прослеживается склонность «воспринимать ислам не в качестве глубокой духовной традиции, а в качестве идеологического оформления притязаний тех или иных группировок на власть и влияние в соответствующей стране и даже в мире. Здесь у определенной части западной, да и отечественной политической и интеллектуальной элиты наблюдается тенденция отождествлять по сути дела одно из множества направлений фундаментализма в исламе с самим исламом в целом, с идеологией войны, политическим фундаментализмом и терроризмом. Вырабатываются стереотипы в оценке ислама, которые у простого обывателя вызывают страх и недоверие к исламскому миру как миру, одержимому ненавистью ко всему западному, особенно американскому, наполненному террористами и фанатиками. По сути дела, имеет место довольно распространенный феномен исламофобии. Это свидетельствует об отсутствии адекватного понимания как на Западе, так и у нас в стране той роли, которую призвана сыграть исламская традиция в процессе идейной и ценностной модернизации мусульманского мира.

Особенно широкие масштабы исламофобия приняла после событий 11 сентября 2001 г. К сожалению, Россия не осталась в стороне от этой кампании. В некоторых российских политических кругах, определенной части научного сообщества и особенно среди публицистов и представителей средств массовой информации принадлежность северокавказских народов к мусульманскому вероисповеданию используется для обоснования идей об обособленности Северного Кавказа от России, его принадлежности к иному цивилизационному ареалу. Существует убеждение в том, что на Юге России радикальный ислам превратился в ведущую идеологическую форму антироссийского сепаратизма и терроризма. Рассматривая ислам как угрозу национальной безопасности России, о нем в целом складывается негативное впечатление. При этом забывается тот факт, что ислам представляет собой отнюдь не чужеродный элемент российской духовной культуры, а мусульманское население в подавляющем своем большинстве в течение всей истории России проявляло к ней лояльность и преданность, более того, не мыслит себя вне Российской Федерации. Обоснованность этого тезиса подтвердилась в ходе пятидневной войны августа 2008 г., в которой мусульманское население Северного Кавказа в подавляющем большинстве поддержало и одобрило военную акцию России против агрессора и признание ею независимости Абхазии и Южной Осетии. Необходимо признать, что в России помимо официальной российской полиэтничности существует еще и поликонфессиональность, которая также сопряжена с весьма серьезными проблемами, от решения которых зависят жизнеспособность и перспективы российской государственности.

Разумеется, в данной главе отнюдь не ставится цель обелить и во всем оправдать ислам. В Коране, впрочем как и в Библии, по желанию читателя можно найти защиту как войны, так и мира, как милосердия, так и жестокости. В этой связи уместно напомнить, что ислам является авраамической религией, в тех или иных аспектах связанной с иудео-христианской традицией. На самом деле опасность коренится не в исламе и не в Коране, а в их превратных трактовках теми или иными радикальными течениями, преследующими свои специфические интересы. Важно учесть, что в основе множества этнонациональных, территориальных и политических противоречий, пертурбаций и конфликтов, потрясающих за последние полтора-два десятилетия общественно-политическую жизнь Кавказско-Ближневосточного региона, лежат не те или иные религии, а прежде всего, как уже отмечалось, внутренние факторы социально-экономического, политического, духовного, идеологического и иного характера.

Поэтому при оценке реального места и роли ислама на Кавказе и в России в целом необходимо отказаться от ряда бытующих у нас крайне идеологизированных точек зрения на эту проблему.

Во-первых, ислам нельзя рассматривать как исключительно негативный фактор в жизни кавказских народов, якобы способствующий дестабилизации и стимулированию радикалистских, сепаратистских настроений и движений в регионе. Хотя следует признать, что некоторые фундаменталистские идеи действительно используются отдельными радикальными и экстремистскими группировками в своих сугубо политических целях. Многочисленные акции проявления религиозной нетерпимости, оправдания терроризма лозунгами джихада требуют анализа природы современного радикализма, его причин и характера связи с религией вообще и с исламом в частности.

Во-вторых, не совсем корректно характеризовать ислам как исключительно культурно-конфессиональный, духовный феномен, не связанный с политикой и ориентированный исключительно на мир, благосостояние и стабильность в обществе. В исламе, в отличие от христианства, нет жесткого деления на духовное и светское начала, ему присуща большая социальная и политическая ориентированность.