скачать книгу бесплатно
Обойдя сына, вперёд вышел Наяс. С лёгкой укоризной посматривая на деревенских, словно те всего-то задумали злую шалость, староста остановился напротив Драгомира. Древнеры совсем притихли, и слышно стало, как шелестит по подмёрзшей грязи позёмка.
– Говорил я тебе, Мах, что не надо за сына месть удумывать, – он и не повернул головы к отпрыску. – Никто в его смерти не виноват. Тебе о других детях теперь вдвое больше думать надо.
Мах опустил голову, смиряясь с волей отца. И здоровый детина, а вон как перед стариком хвост прижал. Хоть к старшим уважения ещё не растерял – и то хорошо.
– Теперь меня каждый раз в Изломе так встречать будут? – убирая ладонь с рукояти меча, обратился к нему Драгомир.
– Прости, княже. Не знал я, что Мах глупость затеет, – скривил губы старик. – И что разумных людей в это втянет. – Он поправил накинутый на плечи поверх рубахи кожух и качнул головой вдоль улицы. – Не серчай. Пойдём, потолкуем, раз ты всё же приехал.
* * *
Драгомир не верил Наясу. Ни на грош. И сейчас, сидя в его доме, каждый миг ждал подвоха. Кто знает, какую гадость мог задумать этот несносный старик. Вон, братец его, Могута, уже однажды учудил. И Мах едва до резни не довел. Верно, это у них семейное.
Жена старосты, сердобольно улыбаясь, накормила Драгомира под грозным надзором мужа и Маха, который сел на лавку за спиной и не сводил с него взгляда. Знать, своеволие легко сойдёт ему с рук. Но вот Драгомир забывать не собирался.
– Так что ты хочешь от меня услышать? – нарушив напряжённое – едва искры не летят – молчание, проговорил Наяс. – Я сказал Хальвдану всё, что знал. А уж то, что ты слушать его не захотел… Вот и получилось так, что он ушёл.
– Знаешь уже… – хмыкнул Драгомир.
– А кто ж того не знает? Только совсем глухой или слепой, может.
– Я хочу, чтобы ты показал и мне тоже. То, что видел он. Своими глазами хочу посмотреть.
– Там не глазами смотреть нужно, – покачал головой староста. – Ты уверен, что сможешь?
– Хальвдан смог, а я что же?
Наяс с сомнением окинул его взглядом, будто хотел найти изъян, который помешал бы Драгомиру увидеть. Но, знать, ничего не нашёл. Снова помолчали. Староста что-то обдумывал, поглаживая бороду и время от времени вытирая слезящиеся глаза. И Драгомир осознал, наконец, насколько Наяс стар. А ведь погляди, до сих пор всю деревню в ежовых рукавицах держит. И его самого захотел – одолел бы. Сможет ли Драгомир в его лета сохранить ту же власть и уважение? Для начала дожить бы…
– Каждый видит то, что ему предначертано увидеть, – вздохнул Наяс. – Я не поведу тебя для этого на наше капище. Но есть одно место, где ты, возможно, сможешь узреть то, что тебе нужно. Понять, с каким врагом столкнулся.
– И где же оно? – Драгомир подался вперёд.
– Есть тут в дне пути на юго-запад заброшенная деревня, – старик опустил взгляд и медленно начал водить ладонью по столу. – Я ещё помню, как там жили люди. Жили сами по себе, ни с кем из соседей особо дружбы не водили. Скрытничали как будто. Да мы к ним и не лезли. Так, встречались изредка на ярмарке в Южном погосте. А потом на них напали вельды, – Наяс коротко взглянул на Драгомира. – Всех порубили, никого в живых не оставили. Уж что им там понадобилось – Макоши одной ведомо. А нас они не тронули. Как будто нарочно в Речную деревню и ходили. С тех пор место там считается нехорошим. Говорят, и нечисть там водится, людей пугает, если кто туда случайно забредёт. Болота там, клюква знатная растет. Вот девки, бывает, и увлекутся, заберутся в чащу. Потом домой бегут, глаза, что плошки. А вот среди волхвов та деревня навроде места силы. Уж обычные люди много чего там увидеть могут. А волхвы и подавно. К тому же… с вельдами оно связано. А они, ведомо, твои главные враги.
– Уже не они…
Наяс приподнял брови.
– Как так?
– Пока не знаю… – Драгомир пожал плечами. – Но в твои слова мне кажутся справедливыми.
– Я могу проводить тебя туда. Сам я нечасто суюсь в Речную – не слишком мне там хорошо. Но я хочу узнать, князь, что ты скрываешь. Или что в тебе кроется… Когда-то древнеры много страдали от вельдов, я не хочу, чтобы это случилось снова.
– Считаешь меня угрозой, – Драгомир понимающе усмехнулся.
– Да, – без обиняков согласился Наяс.
Больше и сказать на это нечего.
Выехали рано утром, лишь только начало светать. Гридни хмуро зыркали на собравшихся проводить своего вождя древнеров. Ох, надолго, знать, поселилась обида в их сердцах за такой тёплый прием, который им здесь оказали. И раньше-то с древнерами особой любови не было, а теперь уж и подавно.
Мах отказался отпускать отца одного, а потому собрался с ним. Предчувствовал Драгомир, что не раз ещё придется с ним повздорить в дороге – слишком недобрым был взгляд Наясова наследника. Но теперь врасплох Маху его застать не удастся.
Дорога обещала быть нелёгкой и небыстрой: по случаю тепла все пути раскисли, что уж говорить о диких тропах, ведущих в забытые всеми Богами деревни.
Но, прежде чем отправиться в Речную, решено было все же заехать на Изломское капище. Хотел староста испросить совета Богов и их заступы. Ведомо, от тех тварей, что напали на Восточные сотни, и лягух, с которыми пришлось сражаться верегам, они не могли никого защитить, а потому Драгомир посчитал эту задержку бесполезной, хоть и необходимой. Пусть уж лучше Наяс сделает всё так, как считает нужным, может, ерепениться будет меньше.
На путь до капища пришлось убить добрые полдня. Драгомир и его ратники остановились на привал под сенью древних, как утёс, на котором стояли идолы, сосен. Мах и староста отправились вверх по склону, туда, где бушевал ветер, облизывая камни-бойцы и лёд Нейры. Проведут свой обряд, а там и дальше идти можно.
Драгомир долго смотрел в просвет между деревьями, думая о том, что сможет увидеть в Речной деревне. И как это ему поможет. Мало смотреть, нелишним было бы понимать, что видишь. А пока что из своих снов и видений он мало что смог вынести полезного. Может, в этот раз будет по-другому?
Из-за косматых сосновых крон выползла необъятная рыхлая туча. Неотвратимо она двинулась по небу, словно ненасытное чудовище, поглотила солнце и устремилась на запад, таща за собой полосу густого мокрого снега. Все вокруг посерело и размылось, гридни плотнее завернулись в плащи, сетуя, что проклятый Наяс возится слишком уж долго.
Вдруг послышался издалека, нарастая, шум сражения, но, похоже, никого, кроме Драгомира, это не насторожило. Парни и не сдвинулись со своих мест. Он встал, вглядываясь туда, где скрылись староста с сыном. Потянуло дымом, и треск жадно пожирающего дерево пламени отчётливо донёсся до слуха.
Промчались во тьме напирающей ночи всадники, протрубил рог вдалеке, а капище загорелось. Пропадали в пламени древнерские идолы, расплачиваясь за то, что не смогли защитить свой народ.
Драгомир медленно поднялся на утёс, зажмурился от дыма, что вцепился в глаза тысячей злых ос. А всадники под незнакомыми стягами обгоняли его, вливались в бушующую там схватку и умирали под лапами чудищ, которых из тьмы призвал… Кто?
Драгомир посмотрел на свои руки, вокруг которых курилась мгла, прихотливо изгибалась то ли змеями, то ли щупальцами. Он чувствовал их силу. Силу каждой твари, что вышла из бездны, повинуясь его приказу. Чтобы защитить Хозяина… Или чтобы просто убивать? На большее они не способны.
Но воины, настолько смелые, насколько и безумные, сокрушали одно чудище за другим; всё больше становилось их на утёсе, который теперь показался слишком тесным для такой толпы. Не все из них были обычными ратниками. На некоторых лежала печать Богов, их не страшил мрак Забвения, не страшили когти его порождений. И свет, что наполнял этих воинов, жёг калёным железом искажённую душу Хозяина. Но они тоже погибнут, все до единого. И на много сотен лет о них забудут.
Он отступал, уворачиваясь и отбиваясь от нескольких противников сразу. Они теснили его к краю утёса, но не могли достать, как ни старались. Он забавлялся, зная, что всё равно победит. Даже если суждено умереть сегодня.
– Корибут! – донеслось издалека еле разборчиво.
Он прислушался к своему имени, которое звучало так незнакомо и странно.
– Драгомир!
Земля под ногами качнулась, грохот камней о камни заполнил голову. Он упал на колени, цепляясь за осыпающийся склон, но липкие комья оставались в ладонях, бессильные его удержать.
И когда он готов был уже рухнуть вслед за осколками утёса, что, словно живое чудище, вдруг решил сбросить его с себя, кто-то сильный схватил за локоть.
Драгомир отмахнулся от ладоней, которые нещадно хлестали его по щекам. Но пытка продолжалась, пока не выветрились из головы последние обрывки очередного видения. Он открыл глаза. Прямо перед ним мельтешила конопатая физиономия Лешко, а затем из глухой тишины прорвались и его слова:
– Княже! Что случилось?
Разве это имело какое-то значение? Никто из них не мог ему помочь. Никто не мог одолеть того, кто пожирает его изнутри, как червь. Остается только бороться самому, но делать это раз от раза всё тяжелей. Драгомир оттолкнул отрока, когда тот снова принялся было его трясти. Всыпать бы ему за непочтение.
Он огляделся. Вокруг собрались все гридни. Мах с Наясом тоже были тут. Показалось, Драгомир дошёл до капища, но нет. Так и остался на привале среди своих людей. Но, может, его уже притащили сюда?
– Не думал я, что так выйдет, – хмуро оглядывая Драгомира, проговорил Наяс. – Не поспей за тобой Лешко, так и сиганул бы ты вниз.
Вот, значит, как. Не привиделось, был он на утёсе. Драгомир протянул руку отроку и благодарно сжал его запястье. Тот лишь тревожно поморщился и недоверчиво покосился на старосту.
– Я ведь не должен был ничего увидеть, – Драгомир с трудом сел и откинул со лба волосы.
– А что ты видел? – Наяс прищурился, будто это вызывало у него всего лишь любопытство.
– Кажется то, как убивали древнеров. И капище горело.
Староста переглянулся с сыном.
– Ты видел то, что случилось здесь много лет назад. Тогда погибли почти все наши люди. И мой пращур тоже. Он был сильным волхвом. Сейчас такие уже не рождаются.
– Что ты знаешь о Корибуте? – Драгомир кивнул гридню, когда тот подал ему мех с водой. В горле, правду сказать, как пыльная буря пронеслась.
– Не слышал никогда, – Наяс пожал плечами.
Всё это попахивало ложью, как стерва – тухлятиной. Но Драгомир не стал расспрашивать – без толку. Будет упираться до конца.
– Скажи, Наяс. Почему вы с Хальвданом видели будущее, а я только прошлое? В нём нет ответов.
– Может, ты видишь прошлое, потому что у тебя будущего нет? – ни единая морщина не дрогнула на лице старика. Как бы безжалостно ни прозвучали его слова. – Но ты не прав, что в прошлом нет ответов. Думаю, все ответы, что тебе нужны, как раз стоит искать в том, что давно минуло.
Дольше рассиживаться не стали. Драгомир заверил всех, что ничего страшного с ним не случилось и путь он может продолжать, как обычно. Не хватало ещё проторчать здесь до ночи. До сих пор с капища будто бы веяло дымом, и эхом метались призрачные крики среди сосен. И Драгомир не знал, насколько его ещё хватит, прежде чем он окончательно сойдёт с ума. Время уходило, и каждый миг промедления мог оказаться последним.
Подступившая было к самому порогу весна к ночи снова укрылась за ледяным покрывалом Лютеня. Небо прояснело, и мороз начал сжимать хватку. Алым загорелся закат, вспыхнули яростным пламенем, словно обрывки сухой бересты, облака над окоёмом. Снежная каша тут же схватилась коварным ледком, под которым спрятались лужи. Того и гляди кони ноги повредят – как тогда быть? Разве что сгинуть в этой гиблой глуши.
До Речной так и не доехали – решили заночевать недалеко от дороги. С некоторых пор Драгомир опасался упускать любые тропы из виду. А ну как пропадут. Хотя, если Лешему снова вздумается их водить, так хоть на самой дороге сядь, всё одно её не увидишь. Наяс и Мах долго противились, хотели уйти подальше в лес, мол, нехорошо останавливаться так. Мало ли кто ночью здесь пройти вздумает – и на духов недобрых можно натолкнуться. Но под суровыми взглядами гридней они примолкли и смирились с волей большинства.
Ночка выдалась промозглой. Небо снова затянуло, и посыпал бесконечный мелкий снег. Сколько соснового лапника на землю ни бросай, а сырость всё одно проберётся до самых костей даже сквозь плотный войлок. Кажется, хорошо в этот раз было только дозорным, а не выспались все одинаково. Поэтому ещё затемно повскакивали с мест и, спешно погрузившись на коней, двинулись дальше.
И скоро стало понятно, что впереди и правда их ждёт нехорошее место. Всё задышало вдруг болью и страданием. Даже на языке будто осел кисловатый вкус крови. Лес разом помрачнел. Казалось бы, только что вокруг был тёплый сосновник с редкими берёзами, а глянь – и уже тёмный, косматый ельник обступает со всех сторон. Словно не всегда он тут рос, а деревья по собственной воле пришли и встали мрачными стражами. И что заставило тех людей поселиться среди елей, которые, как любому местному известно, всегда считались злыми: и силы отнимут, и отравят душу? Неужто место поприветливее нельзя было выбрать?
Неподалёку стонал лёд Нейры, тут её русло становилось совсем широким, а течение ленивым. Обширное болото раскинулось во все стороны, и чем дальше, тем всё более зыбкой и неверной становилась тропа под копытами коней. Расенд, похоже, узнал здешние места. Он подрастерял обычный пыл и шёл, то и дело прижимая уши.
Гридни ехали молча, только озирались постоянно, наученные походом из-за любого куста ждать напасти. Лешко подъехал ближе к Драгомиру, помолчал немного и почти прошептал:
– Не доверяю я старосте, княже.
Тот ответил, не поворачиваясь к нему:
– Я тоже не доверяю. Да и чем бы ему заслужить наше доверие…
– Думается мне, это он хотел тебя с утёса сбросить, – добавил отрок, чуть подумав. – Не зря они там что-то колдовали. И морок на тебя они, небось, навели!
– Ты многого не знаешь, Лешко, – покачал головой Драгомир. – Не спеши обвинять в чём-то других, если не уверен.
Он не собирался выгораживать Наяса. И неправдой было бы сказать, что та же мысль не посещала его самого. Больно уж всё совпало. Но по-настоящему веской причины Наясу убивать его, да ещё и таким хитрым способом, Драгомир найти не мог. Гораздо проще и надёжнее было всё же порешить в деревне. А спросит кто – не знаем, и в глаза не видели.
Драгомир посмотрел в спину Наяса, но почувствовал чужой взгляд. Мах подозрительно смотрел на него, будто в любой миг ждал какой выходки. Он точно заслужил быть хорошенько наказанным плетьми, но сейчас не время портить с древнерами отношения ещё больше, чем они уже испорчены.
Никто, кажется, поначалу и не заметил, как между деревьями появились первые дома. По самые окна они уже просели в землю. Ненасытная топь, чавкая и вздыхая, всё сильнее сжимала каждый из них в своих объятиях. Многие избы, видно, когда-то горели, но некоторые были целыми. Всё, что когда-то лежало тут на земле, давно сгинуло в недрах наступающего болота. Но по одной тропе ещё можно было пробраться насквозь через деревню. По большой нужде тут проезжали и древнеры, и люди из Лерги и Елоги.
Драгомир, не понукая впавшего в безразличие Расенда, ехал и ехал дальше, озираясь, пока не понял, что его никто не сопровождает. Остальные встали в стороне и просто ждали. Наяс пристально следил за ним, видимо, ожидая, что тот вдруг рухнет с коня в припадке. Но Драгомир покамест ничего не видел, кроме скелета умершего когда-то селения.
Но тут потянуло с юга чем-то. Будто бы сквозь затхлость нежилой комнаты просочилась свежая струя воздуха. Драгомир остановился у остатков сожжённой избы и спешился. Неспешно он подошёл, проваливаясь в мягкую землю по щиколотки, и коснулся ладонью чёрного от сажи бревна.
Чужая жизнь впилась в голову яркой вспышкой.
– Уходи, Байчёта! Укройся в лесу и не возвращайся сюда больше!
Стройная темноволосая женщина подталкивала в спину девчушку лет десяти, а та упиралась и смотрела на неё полными слёз глазами. Её лицо, по молодости ещё лишённое извечной жесткости и упрямства, всё же было знакомым. Мать с трудом отцепляла её пальцы от своей руки и оглядывалась, боясь, что не успеет спровадить дочь.
– Ведана! Быстро в дом! – приказала она девочке с такими же, как у Байчёты, чертами. Та испуганно и зло посмотрела на сестру и скрылась за дверью.
Вокруг развернулась суматоха, люди не знали, куда деваться, и бестолково метались, пытаясь приспособить под оружие всё, что попадётся под руки. Желание спастись боролось в них с более важным долгом. Им нужно остаться. Несмотря на то, что уже слышен стук копыт: приближаются вельды. Их вождь не должен узнать, кого они прячут, не должен забрать и уничтожить последнюю надежду на возрождение Воинов. Поэтому они умрут. Все.
Драгомир моргнул и отдёрнул руку от бревна. Он ещё видел тёмную вереницу детских следов, уходящих в лесную чащу, но она истаяла и пропала, как и всё остальное.
Нужно смотреть не глазами… Кажется, так сказал Наяс? И верно, до сей поры он был слеп. Он должен был понять, что их с Младой связал вовсе не случай, а прошлое. Оно не принадлежало ни ему, ни ей, они просто ничего не знали о том, что им уготовано.
Наяс подошёл со спины и встал рядом, как тень, отбрасываемая на стену.
– Ты готов?
Драгомир повернулся к нему.
– Что ты будешь делать?
– Не бойся, кровь тебе пускать не стану, – усмехнулся старик.
Даже если бы и так, вряд ли Корибут позволит ему умереть или хотя бы пострадать.
Гридни развели огонь. В неподвижном воздухе он разгорелся быстро и жарко. Наяс обошёл костёр, бормоча обращение к Богам, и сыпанул щедрую горсть трав в пламя. Все, кроме Драгомира, отошли подальше.
Он наблюдал за старостой, сидя на войлоке, и скоро его размеренные движения начали вгонять в сон. Драгомир боролся изо всех сил, пытался поднять отяжелевшие веки, но донеслось издалека: “Не сопротивляйся”, – и он расслабился, прикрыв глаза, слушая шаги Наяса и треск пламени.
И скоро он стал видеть огонь перед собой, беспокойный и ослепительный. Тот рассыпался на части, и оказалось, что это факелы горят на стенах знакомого подземелья. Оно ещё не было таким сырым и заплесневелым, но уже сейчас чувствовалось, что строили его не из добрых намерений. Доносились из глубины коридора голоса: мужской и женский. Драгомир, с трудом переставляя бесплотные ноги, подошёл ближе к одной из камер и заглянул внутрь. Женщина сидела к нему лицом, уставшая и обессиленная. Её сложенные на столе перед собой руки были связаны. Некогда роскошные волосы растрепались и неопрятными космами падали на плечи, а белую рубаху покрывали грязные разводы. Она говорила тихо и безразлично, словно повторяла одно и то же уже в сотый раз. Женщина подняла голову, и Драгомир вгляделся в её лицо. Отдалённо оно напомнило ему материнское. Было что-то схожее в линии носа и разрезе глаз. Они, верно, могли бы сойти за дальних родственниц.
Напротив женщины сидел уже знакомый мужчина в багряном корзне. Он не шевелился, точно каменное изваяние, и только по тому, как мерно приподнимаются и опускаются его плечи, можно было понять, что он дышит.
– Лучше скажи, куда увезли моих детей, Гаяна. Ничего хорошего из твоего упрямства не выйдет, – его голос звучал отстранённо, даже безразлично, будто то, о чём он спрашивал, было всего лишь рутинной необходимостью.
– Это и мои дети тоже, Корибут, и я никогда не позволю тебе испоганить их души.
Женщина твёрдо поджала губы и снова упёрла взгляд в стол.
– Рано или поздно я найду их. Мои отряды уже отправились по следам предателей. Но чем дольше их будут искать, тем тяжелее будет их участь. Ты можешь помочь им, если скажешь…
– Я ничего не скажу и надеюсь, что ты потратишь много жизней на поиски! – ненавидяще процедила пленница.
– У меня предостаточно времени, Гаяна, – Корибут встал и, заложив руки за спину, прошёлся по камере. – А вот у тебя его совсем нет. Если до утра ты не скажешь…
