скачать книгу бесплатно
И, покачнувшись в дверях, впечаталась плечом в косяк, когда в руке полыхнуло и вовсе невыносимым жжением. Заворачивая кисть в ткань собственной юбки, я кое-как добралась до повозки, уже почти ничего не видя через краснеющую пелену, что встала перед глазами. Кажется, я даже не смогла в какой-то миг удержать стон. Руку просто полосовало на тонкие ленты, страшно было посмотреть на неё и увидеть некое кровавое месиво. Потому что создавалось полное впечатление, что там оно и есть.
– Что случилось? – шёпот Маркуша прозвучал сбоку. Крепкая рука подхватила меня под локоть.
И хорошо, потому что я всерьёз опасалась упасть. Но наконец спасительный полумрак повозки укрыл меня ото всех любопытных взглядов, что так и впивались со всех сторон: работницы портного, которые поспешили меня проводить, случайные прохожие, стражники…
Я откинулась на спинку сидения и прижалась боком к Маркушу, который сел слишком близко. И даже, кажется, обнял меня за талию – но сейчас было уже всё равно. Он просто удерживал меня на месте в тот миг, как всё вокруг качалось в раскалённом мареве боли. Я едва цеплялась ещё за собственное сознание, чтобы вовсе не опрокинуться в черноту.
– Что это? – прохладные пальцы юноши коснулись правой кисти.
Я всё же опустила тяжёлую голову, которая так и норовила запрокинуться куда-то вбок, с трудом поднесла руку ближе к глазам. На коже отчётливо проступали тонкие багровые полосы, словно что-то прожигало её.
– Это карта, – выдохнула я, стараясь сделать это как можно тише, совсем уж наваливаясь на плечо Маркуша.
Он крепче обнял меня – узнай о том Альдор, он просто добил бы меня, чтобы не мучилась – и устремил взгляд перед собой, словно крепко задумался. Чистый прохладный поток коснулся меня самым краем, растёкся в стороны, явственно исходя от Маркуша. Тот шевельнул губами, опустил веки всего на миг и накрыл мою кисть ладонью.
Кожу запекло ещё невыносимее – и я вскрикнула. Благо повозка ехала по безлюдному переулку и никто, кроме стражи и кучера, не услышал моего вопля, кроме до ужаса напуганной Андры, которая вжималась в угол повозки на противоположной её стороне.
А потом, в какой-то миг, всё пропало. Маркуш опёрся на спинку сидения, глубоко и часто дыша, но вновь склонился ко мне.
– Из вас хотели забрать её, – как что-то само собой разумеющееся сообщил он, тычась мне в ухо сухими горячими губами.
Андра только уставилась на нас, не расслышав, кажется, что он мне сказал. Зато она, похоже, весьма удивилась тому, как тесно ко мне прижимается младший де ла Фиер. Вот будет разговоров в замке! Да это казалось сейчас столь незначительным, что лишь мелькнуло тенью в мыслях и растворилось в новой волне уже ослабевшей боли.
Я вновь посмотрела на свою руку: словно тонкой паутиной, она была увита уродливыми пекущими линиями. Самые страшные мучения уже закончились, но что-то осталось – в самой глубине, отдаваясь в ладонь, пробегаясь тонкими раскалёнными лезвиями по пальцам. И можно быть уверенной, боль будет изводить меня ещё долго.
Маркуш тоже стремительно бледнел, но его лицо оставалось неподвижным, словно он всеми силами старался не пустить на него даже проблеск хоть какого-то ощущения изнутри. Его дыхание никак не выравнивалось, а так и лежащая на моей талии рука становилась всё холодней.
– Маркуш, – я окликнула мальчишку, боясь, что сейчас его вновь скрутит приступ, о которых мы уже начали забывать.
Он перевёл на меня почти бездумный взгляд – и внутри всё вздрогнуло от холодной пустоты в них, будто разумом он канул в какую-то совершенно неведомую мне глубину.
– Что случилось в той комнате? – спросил Маркуш чужим голосом, низким и каким-то утробным.
Казалось, он вдруг повзрослел на десяток лет: возле уголков его губ залегли едва заметные морщинки, а глаза будто бы слегка ввалились и потемнели ещё сильнее, скулы, ещё миг назад мягко отрисованные приглушённым светом, что проникал в повозку, стали резче.
– Кажется, ничего особенного, – я пожала плечами и поморщилась от тут же стрельнувшей в руке боли. – С меня снимали мерки. Были помощницы мастера. Меня укололи булавкой – и всё. Кажется, ничего…
– Булавкой… – глухо повторил Маркуш. – Кто вас уколол?
– Помощница мессира Чеботари… Рамона.
Маркуш отлепился от меня и, опасно качнувшись в сторону, выглянул из повозки.
– Дарен! – окликнул одного из стражников, которые, тихо и встревоженно переговариваясь, следовали по обе стороны от нас.
К сожалению, от того, что случилось со мной, никто из них спасти не мог.
– Слушаю, мессир! – тут же отозвался мужчина.
– Возьмите ещё одного человека и вернитесь в лавку Чеботари. Заберите и привезите в Анделналт его работницу Рамону.
Маркуш вновь откинулся на спинку сидения, стёр тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот.
– С вами всё хорошо? – я тут же позабыла обо всех своих неудобствах. О том, что рука всё ещё ощущается обваренной культей.
Он покивал – и прикрыл веки.
В полном молчании мы доехали до Анделналта. Я не стала в присутствии Андры расспрашивать его ни о чём: служанке вовсе не нужно знать того, что творится со мной или с ним. Потому поездка прошла весьма спокойно и даже в замке никто не всполошился. Я, как могла, прикрывая руку, добралась вместе с Маркушем до его покоев и, отослав служанку с велением молчать обо всём, что она видела, плотно закрыла дверь.
– С вами сделали привязку по крови, – сразу заговорил Маркуш, как будто чувствовал мой висящий в воздухе вопрос. – Усилили ту связь, что уже была раньше. И через неё попытались вытянуть карту. Скорей всего, вы умерли бы. Сегодня или завтра – если бы им это удалось.
Он присел в своё кресло и стиснул пальцами подлокотники так крепко, что, показалось, они просто треснут. Я обошла его и остановилась у окна, такого яркого, сияющего, как блик на острие иглы. Всё вдохновение от нынешней примерки схлынуло, осталась только саднящая пустота внутри, которая всегда бывает после того, как тело покидает сильная боль. Облегчение и пустота.
– Там, в Одиине, была женщина, – проговорила я, вдруг осознав, что так и не сказала младшему де ла Фиеру о ней вчера. – Она хотела вынуть из меня карту. Мне кажется, она тоже маг.
Я повернулась к Маркушу.
– Ещё одна женщина-маг? – он слабо усмехнулся, покосившись на меня. – Это беспокоило бы меня сильнее, если бы не было столь любопытно.
Поразительная беспечность! Даже после всего, что произошло в Сингуруле сегодня. Я осторожно коснулась пострадавшей руки – и каждая багровая борозда на ней отозвалась жжением. По спине прокатилась ледяная дрожь, а дыхание на миг застряло в горле.
– Я пойду сегодня к мессиру Альдору, – проговорила я глухо, медленно и осторожно опуская ладонь на спинку стоящего напротив Маркуша кресла. – Как только он вернётся. И всё расскажу. Всё.
– Не стоит, – начал было тот уверенно. – Мы ещё можем…
– Не стоит?! – я подняла руку, демонстрируя отметины. Маркуш заметно содрогнулся, и по его лицу скользнула тень острого сожаления. – Мне всё равно, что он скажет и что сделает. Захочет меня прогнать или нет. Но скрывать это я больше не могу. Я боюсь. Не только за себя. Вы сегодня были рядом и могли пострадать!
– Пострадать?! Вы серьёзно? Это я вас оградил! – повысил вдруг голос Маркуш. – Иначе…
В меня ощутимо врезалась тугая волна силы – неизведанной и сокрушительной. Я отшатнулась, словно камнем, ударенная гневом в его взоре. Таким сильным, какой никогда не приходилось видеть. Он не был раскалён пламенем, как ярость Альдора, но хлестал не менее больно. Будто всё, что сегодня стряслось, на самом деле напугало его, а необходимость скрывать это лишь злила сильнее. Но мальчишка осёкся, будто не хотел сболтнуть лишнего. Он опустил голову, почти уронил на грудь, и тёмная чёлка закрыла его глаза.
– Тогда и вовсе нельзя молчать дольше, – покачала я головой. – Я не хочу подставлять вас под удар. Альдор мне не простит. Зря я вам сказала.
Меня ощутимо трясло ознобом. Хотелось просто завалиться в постель и никуда не двигаться больше. Но я позвала слугу и велела приготовить для Маркуша ванну. Сходила к себе и попросила Андру принести мазь от ожогов, хоть и знала, что она не поможет. Когда вернулась в покои младшего де ла Фиера, немного придя в себя, умывшись и поразмыслив надо всем, что случилось, он тоже уже успокоился. Хоть и был столь же бледен. Ему, кажется, не стало лучше, но он ни в чём не желал сознаваться, а я не хотела расспрашивать.
Стражники, конечно, обо всём доложили Рэзвану. Мажордом сразу пришёл справиться о том, что стряслось, и вид у него был весьма разгневанный.
– Просто небольшой приступ, – сухо ответил юноша. – Уже всё прошло.
– Какую женщину должны были привезти стражники? – не успокоился мажордом. – Они сказали, что, когда вернулись в лавку, её там уже не было.
– Это работница мастера Чеботари. Думаю, она хотела причинить мне вред. По чьему-то приказу, – пришлось ответить настолько размыто, насколько это было вообще возможно. – Мы хотели выяснить хоть что-то.
– Хватит темнить, – рыкнул Рэзван, проходя ещё чуть дальше в комнату. – Вы за дурачка меня держите?
И мне пришлось спрятать в складках юбки перевязанную кисть, чтобы он не задавал вопросов хотя бы о ней.
– Сейчас всё хорошо, – попыталась я унять его гнев хоть немного. – Обо всём, что случилось, я сегодня расскажу мессиру де ла Фиеру. А уж он, конечно же, не оставит вас в неведении. Просто сейчас все подробности вряд ли окажутся для вас полезны. А необходимости тревожиться нет.
Рэзван, кажется, не слишком поверил в мою о нём заботу, но допытываться не стал: фамилия хозяев замка оказывала на него порой едва не волшебное воздействие. Словно гранитный столп, на который можно опереться.
– Вы завтра сможете заниматься с мессиром Маноле? – только и уточнил он напоследок у Маркуша. – Или отправить нему посыльного? Предупредить, чтобы не приезжал?
– Я буду заниматься, – кивнул тот.
Правда, я сомневалась, что после всего случившегося завтра он будет в настроении и силах кружить по залу с мечом. Но мажордом ушёл, весьма озадаченный и подозрительный: значит, как только Альдор приедет, то узнает обо всём тут же. Это и хорошо.
Мы с младшим де ла Фиером просто сидели в одной комнате до самого вечера. Маркуш – за книгами. Я – за шитьём, которому оставшаяся ещё в руке боль почти не мешала. Но в какой-то миг моё терпение закончилось. Безмолвное неодобрение мальчишкой решения всё рассказать Альдору словно свинцовыми пластинами лежало на плечах. Маркуш ничего не говорил, но его желание изменить моё мнение я ощущала так явственно, как если бы он кричал на меня и сыпал упрёками. Словно я его невольно чем-то уязвила.
– Дождусь мессира Альдора в его кабинете. Он должен скоро вернуться, – я резко встала и пошла к двери, когда выносить это напряжение стало невозможно. – Наверное, мы сегодня больше не увидимся. Доброй ночи.
Маркуш не стал меня останавливать, не стал настаивать на помощи – промолчал, будто и не заметил моего ухода. Он, видно, хотел меня проучить. А я просто хотела оставить это всё себе. Весь гнев Альдора, который может на меня обрушиться. И лучше Маркушу не касаться этого: ему и так сегодня досталось.
Ноги еле несли меня. Страшная слабость сотрясала тело, и я словно плыла в мутном мареве, только и цепляясь, что за бьющуюся в руке боль. Стражники на подходе к кабинету Альдора не стали меня задерживать: я только сказала, что подожду его там, и попросила расторопного слугу передать просьбу встретиться хозяину, как только он вернётся.
Неспешно вошла в сдержанно освещённый кабинет Альдора: уже знакомый, в нём приходилось бывать не раз – но и в то же время немного другой. Без хозяина. Без того, кто наполнял его неутихающим пламенем и светом. И собой – от стены до стены, целиком – как и каждого, кто входил в него. Сейчас здесь было спокойно и сумрачно. Слегка прохладно – что удивительно после целого дня нестерпимой жары. Видно, стену нагревать не давали высокие вязы, что росли вдоль неё как раз по окном. Они и теперь слегка шелестели на ветру, касаясь ветками витражей, постукивая и царапая их. И в тишине кабинета эти звуки казались слегка жутковатыми.
Я вздохнула, закончив осматриваться, и прошла дальше, осторожно ступая по полу, словно в нём были скрыты ловушки: говорят, в старых замках Чайдеаргинда на подходе к сокровищницам ещё сохранились подобные. Сдвинешь одну из плит – и тебе отсечёт голову топором. Или всего утычет стрелами. Так же я чувствовала себя в деловом обиталище Альдора. Здесь пахло бумагой и чернилами. Тонким дымком свечей и разогретым деревом. А ещё хозяином – конечно же. Особый запах старшего де ла Фиера я, кажется, уже могла отличить от других. Он был едва уловимым, но от него сразу словно бы тонкой иглой начинало колоть в груди.
Я подошла к тщательно вычищенному камину, на порталах которого, кажется, не было ни крупинки сажи: до того усердно его убирали. Присела в удивительно удобное кресло: то самое где сидел однажды сам Альдор во время разговора с Имре Фаркашем. В тот самый день, когда я сделала шаг, навсегда изменивший мою жизнь – вернулась в Анделналт. И теперь не могла представить, как поступила бы по-другому. Как жила бы сейчас – пусть и удалось бы скрыться от преследователей – без Маркуша, строгого Рэзвана. И без Альдора – как ни странно было это осознавать.
И сейчас я готова была сделать ещё один шаг, который вновь может развернуть всё в противоположную сторону. И, возможно, даже лишить меня всего, что я уже привыкла считать необходимым.
Кресло как будто хранило тепло Альдора. Я опустила перевязанную руку на подлокотник и посмотрела на неё, стараясь дышать ровно и глубоко, чтобы унять нарастающее волнение. Неизвестно, когда вернётся де ла Фиер. Сказал, что поздно: и куда он направился в Сингуруле, мне не дано знать. Не позволено слишком сильно касаться его жизни: и вряд ли даже его предложение способно что-то изменить. Выйди я за него замуж – и мы останемся такими же отстранёнными друг от друга. Наверное, это хорошо.
Кожу под повязкой невыносимо пекло. Я сжимала кулак, чувствуя натяжение ткани, раздражение, что пронизывало кисть до самой глубины, до костей. Кто знает, удалось ли сегодня кому-то вынуть из меня карту? Проступившие следы выглядели хуже не придумаешь. И потому я попыталась сосредоточиться на внутренних ощущениях, чтобы понять, есть ли ещё во мне что-то чужеродное? Есть ли вообще хоть что-то – потому как я давно уже не ощущала себя настолько опустошённой.
Голова будто сама по себе откинулась на удобную спинку кресла. Я прикрыла глаза, всё сжимая и разжимая пальцы на онемевшей и в то же время слишком чувствительной руке. Каждое движение их отдавалось болью до самого локтя, а то и простреливало до плеча. И показалось в какой-то миг, что я уснула или просто задремала. Когда перестают слушаться веки, сколько их ни поднимай. Когда резко расслабляются мышцы, заставляя вздрагивать от ощущения падения. А между этим бесконечные мгновения песочной мути, в которой ничего не происходит, только плывёт всё куда-то без конца и края.
И в одно из мгновений этой зыбкой неизвестности я снова оказалась посреди обширной долины с резкой каймой синеватых скал на востоке. Их словно бы обломанные верхушки неизменно хранили снежные шапки, которые стекали дорожками по желобкам каменных морщин.
И отовсюду в меня била сила. Всеобъемлющая, непрерывная, как водопад, а я словно бы стояла прямо под ним, но не страшилась того, что плещет вокруг, а наполнялась им, излечивая застарелые рубцы на душе. И становилась всё больше и больше, неизвестно как вмещая в себя энергию со всей округи. Она ещё струилась горящими плоскими лентами над травой и между деревьями – уплывала в сторону гор, которые были и далеко, и одновременно так близко, что я видела ходы рудников в их боках. И тропки, пробитые на их плечах сотни лет назад, по которым до сих пор водили невольников или возили руду.
Но свет солнца начал меркнуть, сменяясь понемногу тем самым, состоящим как будто из мелкой пыли, сумраком. Я попыталась потянуться в сторону тёплого цветного мира, который обещал дать ответы на все вопросы. Громкий хлопок – и будто брызги осколков стекла по лицу. Раскалённые прутья стального взгляда впились в меня по всему телу, с ног до головы. Тяжело было дышать, невозможно было даже приоткрыть веки.
Меня взяли за плечи и встряхнули весьма бесцеремонно. Я не хотела ничего и никого рядом, полностью поглощённая приливом страшной пустоты, что грозила вывернуть меня наизнанку. Но вокруг было тихо, не пробивался ни единый звук сквозь толстую корку неизведанного, что окружило меня со всех сторон. Только виднелось впереди светлое пятно рубашки, а на его фоне – сильная загорелая шея. Я поморгала, приглядываясь к тому, кто стоял передо мной, не узнавая поначалу, но находя всё новые знакомые черты. Твёрдый подбородок в жёсткой поросли тёмной щетины, трепещущие то ли в греве, то ли в беспокойстве крылья выразительного породистого носа. И глаза – как две спирали из раскалённой проволоки. А после – снова губы, которые шевелились так близко. Горячее дыхание окутывало лицо. И отчего-то так невыносимо хотелось почувствовать его в своём горле, как будто только оно могло заполнить очередную дыру.
– Нэри! – пробилось глухо и незначительно сквозь толщу вековой тишины. – Вы слышите?
Я замотала головой, вновь закрывая глаза, ощущая, что пустота всё так же распирает изнутри. Что я слишком большая для этого маленького кресла. Для этого тесного кабинета: снять бы крышу и впустить побольше воздуха сюда, чтобы хватило места огромной, будто чрезмерно разросшейся, потемневшей душе. Я чуть прогнула спину, хватаясь за руки мужчины, что упирались в подлокотники: такие горячие, напряжённые – ладони его вдруг легли мне на талию и слегка скользнули вверх.
– Что с вами? – он склонился ко мне ближе – и я, не в силах утерпеть, лишь качнулась вперёд, преодолевая оставшееся между нашими губами расстояние.
Едва соприкоснулась – может быть, даже почудилось – и отклонилась назад, очнувшись от этого тяжкого и сладостного наваждения. Вздрогнула, ощущая, как нагреваются щёки и шея от прилившего к сердцу стыда: великая Рассветная Матерь, что я учудила? Я почти поцеловала Альдора!
Как ни в чём не бывало, он выпрямился и навис надо мной, сложив руки на груди, а в его глазах застыл насмешливый упрёк. И только через несколько тягучих мгновений я пришла в себя окончательно. Теперь хоть немного сохранить бы невозмутимость. Да куда там: меня залило жаром, как раскалённой смолой.
– Задремали? – улыбнулся де ла Фиер сдержанно. – У меня очень удобное кресло. Я всегда знал.
И вид его сейчас ничем не выдавал того, что случилось несколько мгновений назад.
– Не стану спорить, – я усмехнулась в ответ, разглядывая его как в первый раз. Словно что-то изменилось во мне за этот странный и напряжённый день. Или изменилось в Альдоре – и теперь я пыталась это угадать.
Выглядел он странно умиротворённым, чуть усталым, будто Рэзван ещё не успел до него добраться и передать все свои тревоги, связанные с нашей с Маркушем нынешней загадочностью. И тут де ла Фиер опустил взгляд на мою перевязанную широкой чистой тряпицей руку. Нахмурился, отчего его лицо мгновенно растеряло все крупицы приветливости, что светились на нём ещё мгновение назад. Которые раньше он не преминул продемонстрировать перед слугами и сторонними людьми – когда назвал меня своей невестой, не дождавшись моего ответа. Это было неприятно и в то же время невероятно томительно, будто я варилась на медленном огне.
– Что это? – Альдор указал взглядом на мою руку. – Что с вами опять случилось, пока меня не было? Вы так утомили мессира Чеботари, что он не выдержал и ткнул вас ножницами или булавкой?
Невольно он почти что угадал. Но я не поторопилась ответить на очередную колкость, наблюдая за тем, как де ла Фиер разгорается жарким и опасным нетерпением. Удивительное дело, только сейчас заметила, как в такие моменты меняется его лицо, начиная излучать опасность, но и становясь при этом ещё притягательнее. Его черты не искажались, а словно твердели, резче очерчивалась каждая впадинка, каждый изгиб. Так и не сводя с него взгляда, я размотала повязку и вновь опустила руку на подлокотник. Альдор наклонился, разглядывая её внимательнее и хмуря брови.
– Надеюсь, вы мне расскажете, откуда на вас такие любопытные узоры? – он поднял на меня взгляд исподлобья. – Похоже на ожоги.
– Это и есть ожоги. Наверное, – я пожала плечами. – Не знаю, как это объяснить.
Сейчас мне стало отчасти спокойнее: карта всё ещё во мне. Но очередное видение, которое вновь окончилось гибелью Колодца, только баламутило душу, заставляя задумываться надо всем, что не подвластно даже Альдору. Не подвластно никому из магов, иначе они уже придумали бы, как восстановить силы всех погасших источников.
– Может, вы всё же потрудитесь?.. – в голосе Альдора прорезались первые угрожающие нотки, которые в любой миг могли превратиться в настоящую бурю.
Вдоль стены за его спиной становилось светлее от вспыхивающих один за другим светильников. Яркая кайма очертила силуэт Альдора, его лицо потемнело, и глаза остались на нём шаящими где-то в глубине угольками.
– Хватит разговаривать со мной в таком тоне, мессир, – отчего-то слишком резко огрызнулась я. – Мне просто не хочется ничего вам говорить, потому что я знаю, что натолкнусь на ваше непонимание, на ваше осуждение. Или угрозы…
Альдор вздохнул, заметно смягчаясь. Прикрыл глаза на миг, будто старался внутренне себя успокоить. Но пламя светильников осталось ровным и сильным – значит, его смирение было только внешним.
Он вздохнул и вдруг присел передо мной на корточки.
– Просто я никогда ещё не встречал девушку, которая хранила бы в себе столько неизведанного для меня. И это злит, – он усмехнулся и вновь посмотрел на мою исчерченную красноватыми линиями кисть. – И мне кажется, что Маркуш знает о вас гораздо больше меня.
– Возможно, – я улыбнулась одним уголком рта. – А сейчас просто прошу выслушать и не убивать меня сразу.
Альдор вскинул брови.
– Я постараюсь. Но не могу ничего обещать. Всё будет зависеть от того, что вы скажете.
Я сложила руки на коленях, пытаясь собраться с мыслями. С Альдором не получалось разговаривать так просто, как с Маркушем, он одним только своим видом заставлял подбирать слово за словом, размышляя, как бы не выдать то, что мгновенно его разозлит. Но он ждал – я почти слышала, как внутренне он рычит от нетерпения. Наверное, молчание затянулось – хоть показалось, что я всего-то и успела, что вдохнуть и выдохнуть пару раз – и на моё плечо вдруг легла тяжёлая ладонь, медленно скользнула вверх по шее, и большой палец коснулся подбородка. Я встрепенулась, вновь окунаясь во всплеск душного смущения – рука тут же пропала.
– Ну вот. Вы, оказывается, живы… – словно иглой в бок, уколол меня Альдор.
Проклятье, да как рядом с ним вообще можно находиться спокойно?
– Это следы от карты Колодцев, – тут же выдала я. – Она находится во мне. Вернее, впиталась в руку, когда…
Альдор сжал зубы, нахмурившись, и слова все как будто пропали в голове.
– Так за ней гоняется Венцель? – похоже, он избавил меня от львиной доли пояснений.
– Да.
Де ла Фиер покивал каким-то своим мыслям.
