скачать книгу бесплатно
Свернули вправо, в лес, на батарею капитана Тарасова. Замаскированные елями землянки, шалаши; развешаны стенгазеты, лозунги. Виден порядок.
Беседа с командирами и замполитом.
Отправились к орудию № 2 – лучший расчёт. Сидим в землянке; в открытую дверь – солнце. Я расспрашиваю бойцов. Любопытные рассказы.
Боевая тревога… Дали беглый огонь – восемь снарядов – по немецкому железнодорожному транспортёру. Накрыли и подавили.
Продолжаем беседу… Успенский и Крон записывают. Это будет материалом для листовок.
…Пришёл старший лейтенант товарищ Вакула. Его батарея только что била по Мге – там большие взрывы… Сейчас буду с ним беседовать. В целом – отличные впечатления.
Написал листовку о старшем лейтенанте Вакуле (три страницы от руки). 12 января он дал 600 выстрелов взводом; на ходу менял части орудия и т. п…
К закату, в 16.30, – вернулись в эшелон батареи. Дивный вечер, розовое небо…
Немного поспал… Тихо, временами взлетают ракеты. Лунная ночь…
Побрился, выправил листовку; написал записку в «Залп за Родину». Прочёл газеты за 13 января: «Ленинградскую правду», «КБФ» и др.
Пришёл генерал-майор Дмитриев, он попал под обстрел на Н-ской батарее. Сообщил хорошие новости:
– Наши заняли станцию Синявино. До соединения с частями Волховского фронта, как полагают, недалеко. Может быть, утром 15 января… Дивизия Краснова продвигается на Мустолово, но медленнее, чем предполагали. В Н-скую армию даны морские пехотные бригады с разных участков Ленинградского фронта плюс гвардейские дивизии. Усилена артиллерия. За три дня сделано много. Сегодня в 19 часов 50 минут части Н-ской армии соединились с лыжными отрядами нашей Шлиссельбургской группы в районе 2 и 3-го поселков. Шлиссельбург отрезан – там примерно полк немцев. Соединение фронтов позволит, оставив некоторый заслон против Шлиссельбурга, начать объединённую операцию против Мги – главного узла немецкой обороны. Мгу могут блокировать, а части Ленинградского и Волховского фронтов будут наступать дальше, оттесняя противника к Тосно и западнее.
На фронте авиация противника дерётся вяло, – появляются лишь отдельные «мессеры». Чаще бывают налёты на Ленинград.
Нашей бригаде приказано: перебросить посты наблюдения на левый берег и передвинуть по железной дороге три батареи вперёд, в направлении переправ…
Огонь морской артиллерии точен и силён, – и армия его часто просит.
Мороз до 17 градусов…
Светает… Ракеты… Пролетают «У-2». Вдали зенитный огонь…
Делаем с Успенским карту (схему фронта) для личного состава батареи.
15 января 1943 года
10 утра. – Морозно. Резкий холодный ветер с Невы.
Идём, минуя несколько эшелонов, на батарею, которую обстреливали вчера вечером. Встретил там начальника политотдела бригады. Ещё раз вместе проверили и дополнили две листовки. Они уже сданы в печать.
На ходу побеседовал с командиром орудия…
На КП батареи. – Хороший вагон, тепло, чисто. Толковый замполит. Проверяем с ним по карте обстановку. Рядом бьют армейские орудия (на позиции до сорока «катюш»). Они работали и 12 и 13 января. Артиллеристы несколько удивлены слабыми ответами немцев…
За обедом – рассказ о Белоостровской операции в 1941 году:
«…Группа моряков взяла важный рубеж. Один из них всадил в гребень немецкого окопа русскую винтовку и на четырёхгранном штыке укрепил матросскую тельняшку. Ветер взметнул её, как вызов, как боевое знамя…» (Использовать для пьесы[24 - Вс. Вишневский впоследствии использовал этот эпизод в финале своей пьесы «У стен Ленинграда».]).
После обеда – наш огневой налёт, двадцать выстрелов… Быстрая стрельба, резкие команды. С дымом вылетают горячие гильзы – шипят на снегу; острый запах горелого пороха. Иногда накатники действуют туго, – три-четыре моряка плечом, спиной подталкивают орудие.
12 января наша стрельба перекрыла все нормы. Орудия накалялись… «Хоть котлеты жарь!» – шутили краснофлотцы.
Пошёл к орудию младшего командира Тыквы. Он украинец, невысокого роста, хитёр – «дядько» из запаса…
– Я у Польшу ходыв, но вийна кончылась, нэ доихав. Поти?м у Финляндию ходыв, в дорози вийна кончылась – нэ доихав… А тэпэр доихав – воюю.
Сидим беседуем. Бойцы говорят просто, порой метко – не успеваю всё записывать. Здесь уже устоявшийся фронтовой быт, люди бывалые.
Вечер 15 января 1943 года. – Зашли в землянку. Нас встретил расчёт… Моряк – гатчинский рабочий – спрашивает: «Что на фронте?» Даю сжатое описание действий за трое суток, предупреждаю, что операции фронтов бывают длительны. Слушают внимательно… Мечтают стать гвардейцами. Ругают бойца, который где-то достал семьсот граммов водки[25 - Что-то многовато! Это же смертельная доза!], напился и этим подпортил репутацию батареи…
Разговорился с товарищем Валецким. Он – с Дунайской флотилии, участник обороны Одессы и Севастополя. Был ранен, теперь – в обороне Ленинграда.
– Будут у меня и медали, и нашивки, и значок снайпера. (Говорит просто, весело.)
Иные молчаливы, думают что-то своё… Военный совет очень интересовался поведением молодых. Смогу доложить, что они держатся хорошо, равняются по старшим.
На батарее две девушки. Конечно, вокруг них «романтические веяния», «флюиды»… Одна из них – связистка, очень бойкая, хохотунья, но отлично поддерживает связь и восстанавливает линию под огнём. Другая – потеряла мужа и ребёнка… Пришла тихая, а теперь стала ругаться – нервы, усталость, озлобление.
Провёл в землянке беседу для двух расчётов (один – из старослужащих, другой – из молодых): о ходе войны, об её возникновении, о Гитлере… Моряки спрашивали: «Сколько ему лет?» – «Не покончит ли он самоубийством?» – «Как бы его живьём взять?» Спрашивали о перспективах.
Я говорил о будущем строительстве, о восстановительных работах, об экономическом расцвете СССР. Слушали напряжённо. Было хорошо…
У краснофлотцев одно общее, определённое стремление – вперёд! Никто не сомневается в конечной победе.
Попил чаю, съел хлеба с маслом и зашагал обратно. Тяжёлые выстрелы со стороны Ленинграда… Луна сквозь облака. Ветер в затылок. Лес, безлюдье… Эшелоны батарей на путях…
Вспомнилась Украина в зиму 1919–1920-годов.
Особых новостей нет. Бригада била по заказам… Говорят об активности наших частей в районе Колпино и Ораниенбаума.
Слух: «Наши поехали чай пить к волховцам…» (Так ли это?)
16 января 1943 года
Есть подтверждение, что около 11 утра Ленинградский и Волховский фронты соединились у 5-го посёлка!
Совинформбюро. – Наступление на Северном Кавказе (к Дивному и Ворошиловску); наступление в районе Зимовники; снова началось наступление в районе Северного Донца, взята ст[анция] Глубокая. Таким образом, вынудив противника подтянуть резервы к Ростову, мы начали бить, охватывая их и с севера. Бои на Центральном фронте. Крупные трофеи на Северном Кавказе. В Сталинграде очищен от гитлеровцев ещё ряд кварталов. Ликвидация окружённых в районе Сталинграда войск противника близится к концу.
От боевого возбуждения последних дней все перешли к рабочему, обычному состоянию… Солдатский быт – стирка, штопка, бритьё. Надо бы в баню!
С фронта слышна артиллерийская и пулемётная стрельба. Сообщают, что противник жестоко обстреливает Ленинград. Мстит!
Наш участок – лишь частица огромного Восточного фронта. Дело не только в прорыве участка Мги, но и во взаимодействии с другими фронтами, в сковывании и размоле сил противника. В газете от 15 января пишут, что немцы «готовятся на Востоке к решительному удару»… Достойно встретим!
Наши наблюдательные пункты связаны с армейской артиллерийской дивизией. Моряков уважают. Краснофлотцы-наблюдатели покуривают «Северную Пальмиру»: «Генерал прислал!»
Считают, что надо наступать и в обход Мги – жать на Красногвардейск. Идёт сильный бой у Синявино.
Сегодня противник бьёт из 210-миллиметровых и других орудий по переправам у Невской Дубровки и по нашим батареям. По соседней выпущено пятнадцать – восемнадцать снарядов, но жертв нет.
В 9.40 вечера – сводка и шифр:
«Войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились у посёлка № 5. В частях идут митинги. Штурмом взят Шлиссельбург; здание 8-й ГЭС окружено вплотную, немцы отстреливаются, бьют из миномётов (Надо бы уберечь здание и установки.)
Часть артиллерии противника отвлечена на Синявинский участок. Уничтожены объекты противника в квадрате «Ландыш». В районе Мустолово – упорные бои: наши прогрызают оборону противника».
Вести добрые! Наконец-то прорвано кольцо! Шлиссельбург будет базой Ладожской флотилии!
Телеграмма от редакции «Красного флота»: просят статью «Город Ленина». Надо дать… Послал через редакцию бригады телефонограмму С. К. (привет и сообщение, что срок пребывания в бригаде продлю).
Сидя у печки, храпит истопник – молодой парнишка. Я раздуваю огонь. Он просыпается и быстро говорит: «Никак не тянет» (тяга плохая). Пахнет керосинкой, третьеклассным вагонным жильём. На клеёнке – огромный чайник; на тарелке – чёрный хлеб. Еле светит коптилка. Изо рта идёт пар. Беседуем о фронте, о разных случаях в жизни.
Полночь. Читал (впервые за эти дни) о Суворове… Мысли о будущей литературной работе. Сколько я видел! Как всё это бродит во мне! Сколько надо продумать, подытожить, рассказать…
«В последний час». – На Воронежском фронте наши части прорвали оборону противника. Под Сталинградом наше командование предложило командованию окружённых немецких войск сдаться. Отказ. Всего из 220 тысяч уничтожено до 140 тысяч. От голода и мороза у противника вымирает в день до пятисот человек.
Это им, хотя бы отчасти, ответ за умерших от голода, за погибших от бомбёжек и артобстрелов ленинградцев… Какая символика – окружение, гибель, вымирание немецких войск под Сталинградом, на решающем направлении гитлеровского удара!
17 января 1943 года
Воскресенье
Относительно тихо… Вероятно, перегруппировки и новый этап операций.
Готовлюсь к очередным беседам на батареях.
В 11 утра – вылеты нашей авиации… Идёт осада 8-й ГЭС. Упорные бои у Синявино.
Звонок из ПУ: Рыбаков просит дать к 21 января статью «Люди и боевые дела артиллеристов». После обеда пошёл на батарею к соседям. Падает снежок… По дороге встретил Крона и командиров батареи и дивизиона.
С подъёмом провёл беседу с личным составом. Говорил полтора часа: обзор хода войны; о нашей операции… Призывал к напряжению всех сил.
Сидим на КП. Топится печурка, работает телефон, рация. Вьётся дымок… Поговорили о Станюковиче, Лескове, Щедрине. Говорили, конечно, и о войне, о том, что и без Второго фронта у Гитлера за последние два месяца выбито примерно семьдесят дивизий, то есть почти треть его армий на Восточном фронте. Это сильнейшим образом скажется на следующих операциях. Наши удар будут нарастать и нарастать. Если бы последовали удары на Западе – дело Гитлера было бы кончено в 1943 году.
На батареях девушки шутят:
– Уже считаемся старыми моряками.
Порой из-за них возникает «Дело о целовании часового на посту», чему прецедентов до сих пор в военных судах армии и флота не было.
На орудийном расчёте старшего сержанта Четверикова. – Все коммунисты, многие вступили в партию во время войны. Батарея работает с октября 1941 года. Противник их обстреливал тридцать восемь раз (всего до 550 снарядов), но – никаких повреждений. Все отмечены значками, медалями, а командир и комиссар получили ордена. Этот расчёт побил все нормы по числу выстрелов. Умеют работать!
18 января 1943 года
Новый штурм 8-й ГЭС не удался… Бои – к озеру у посёлков. Видимо, контратаки противника. Подошли свежие части. Сегодня за Невой весь день стрельба, ясно слышны пулемётные очереди в направлении Мустолово.
За ужином генерал-майор сообщил: «Шлиссельбург взят окончательно. Над собором – красный флаг. Это в центре, у рыночной площади».
«ОВС» («один военный сказал») сообщает, что в посёлке № 5 – банкет соединившихся частей Ленинградского и Волховского фронтов… Завидуем!
С Ладоги к 8-й ГЭС идёт бригада морской пехоты. Эти ударят!
К вечеру – методический обстрел по соседней батарее. Свист снарядов, разрывы в восьмистах метрах. Бьют два тяжёлых орудия по площади. В расстёгнутом пальто – растерянный дежурный по станции Манушкино: «Обстреливают…» Я посоветовал ему посидеть в сторонке и успокоиться.
23.00, «В последний час». – Войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда. Заняты Шлиссельбург, станция Синявино, крупные укреплённые пункты Марьино, Московская Дубровка; 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8-й Рабочие посёлки. Операцией руководили Маршалы Советского Союза К. Е. Ворошилов и Г. К. Жуков. Прорыв осуществлялся генералами Л. А. Говоровым (Ленинградский фронт) и К. А. Мерецковым (Волховский фронт).
Пришёл весёлый генерал-майор Дмитриев. Рассказывает:
– Первым пробился сквозь немецкие укрепления, с хода взяв посёлок № 1 и выйдя на соединение, батальон капитана Фёдора Собакина. Бойцы крикнули во весь голос: «Здравствуйте, Большая земля!» Волховцы стиснули их в объятиях… Какой-то майор спросил: «А где здесь моряки? – и бросился их целовать. – Ну черти, и били же ваши батареи!»
Ликуем! Какая радость для Ленинграда! Семнадцать месяцев блокады, мук, ожиданий… Выдержали! Вот и на нашей улице праздник!
23 часа 40 минут. – Боевая тревога! Орудие № 2 бьёт по Мге. Результаты огня: с первого выстрела – пожар. Два сильных взрыва – и батарея противника замолчала. Отлично!
Звонок из Ленинграда:
– Утром прибыть в Пубалт.
– Есть.
Мягкая облачная ночь. Все взбудоражены, строят планы… Да, в эту зиму закончился огромный цикл войны. Начался новый. Не планы Англии на 1943–1944 годы, а русская борьба 1941–1942-годов определила ход событий.
Итоги. – Наша южная группа – восемь батарей – дала 4812 выстрелов (171 тонна металла). Северная – ещё больше. По фронту – 450 тонн.
Выдвигать: 1. Тарасова,
2. Потехина,
3. Тыкву (старшина орудия),
4. Майора Жука (командир батареи),
5. Солдатова (командир транспортера),
6. Барбакадзе (командир батареи, дал около 400 выстрелов).
Что характерно для операции:
1. Массированность огня: наши батареи, корабли Невы плюс армейские батареи; били 3 часа 15 минут – краска на орудиях горела. Существовавшие нормы перекрыты в десять раз!
2. Прекрасные отзывы красноармейцев и моряков: «Идёшь в наступление, и морские батареи сразу переносят огонь дальше…» – «Жахнет орудие – точно…» (Это подтверждают в своих показаниях и пленные.)
3. Работали все – включая больных, телефонисток и радисток – безупречно. Нагрузка, считая подготовительный период, очень большая – погрузки; рубка леса под обстрелом; большие строительные работы – позиции, блиндажи, командные пункты. За последние дни перетащили сотни пудов боезапаса, командиры и политработники помогали. Все падали от усталости, но задание выполнили.
Это надо всё прочувствовать, видеть…
Пришло письмо от раненого комендора Сивакова. Просится обратно: «Я хорошо буду работать, возьмите…» Отличный дух!
