скачать книгу бесплатно
– За… зачем запер?
– Значит, решил жениться. Потерял голову от твоей молодости, о Аллах…
– Зачем мне сдался твой дряхлый старикашка?! – Сандугач чуть не задохнулась от обиды. – Открой дверь, баба яга! Иначе я выпрыгну в окно!!!
Но квартира была высоко – на девятом этаже…
8
Кисловатый запах ржаного хлеба защекотал ноздри. За окном заливалась какая-то птица. Где это она?.. И почему не слышно грохота трамваев и оглушительного визга тормозящих об асфальт шин? Постой, но ведь Ниса в лесу. Временами сознание, одуревшее от глубокого сна, путалось. Ниса в лесу… Почему-то болела шея. Ах да, вчера её поцарапала какая-то девушка. Оказывается, Ниса не готова к таким нападениям. «Сандра приревновала к тебе, ты не сердись, у девчушки с головой не всё в порядке», – сказал Айдар. Ночью, когда она при сумеречном свете лампы-коптилки стелила себе постель, возле открытой двери её комнаты возникла невысокая старуха, с головы до ног одетая во всё белое, и прошелестела едва слышно:
– Ради Бога, не говори барину! А то велит отправить внучку в дурдом…
Кто-то её царапает, кто-то запрещает ей говорить… Что это за таинственный лес?! Но здесь так приятно. В этом доме, построенном из толстых брёвен, Ниса дышит свободно. В комнате нет лишних вещей, которые бы стесняли дыхание, а лишь деревянная кровать, деревянный стол, деревянные стулья…
Запах хлеба стал ещё слышнее. Кто-то без стука отворил тяжёлую дубовую дверь. Это была вчерашняя старуха. Она положила на стол каравай, завёрнутый в клетчатое полотно.
– Кушать, наверно, хочешь. Сейчас будут и чай, и молоко.
Ниса прикоснулась к хлебу, он был горячий.
– Спасибо… как вас зовут?
– Анной кличут. А ты кто?
– Ниса.
– Минниса – твоё настоящее имя, – сказала старуха, некоторое время испытующе поглядев на неё. – Что поделаешь, Господь сам привёл тебя в этот дом. Сандра до сих пор никогда не ревновала к женщинам.
– Не поняла, тётушка Анна.
– Что тут не понять. Ей двадцать лет. Возраст, когда все чувства уже проснулись. Значит, она увидела в тебе соперницу…
Старуха вышла. От неё самой тоже пахло тестом. Ниса усмехнулась. Ну и как это понимать? Разве она в том возрасте, что может быть соперницей для Сандры? Может, эта девочка опасается, что я украду её выдуманную любовь? Но Ниса никогда не тянулась к «общему» добру. Особенно когда это касалось мужчин. С мужем она развелась именно потому, что не хотела делить его с другими. Тот, о ком она могла бы сказать «мой», так и не встретился, и потому она коротает жизнь одна. Её единственный спутник и ночью, и днём – это её творчество. Оно способно вместить в себя всё, чем заполнена её жизнь: и её радости, и её горести… И ещё оно не способно на предательство.
Снова появилась старуха и занесла крынку с молоком. Затем во главе стола взгромоздился, задыхаясь паром, медный самовар. Нисе показалось, что всё это уже когда-то было с нею и теперь только повторялось… А может, это цепочка памяти, идущая к ней от седьмого колена её прабабушек, соединилась вдруг с её сегодняшним днём? Самый тонкий корень человека – в земле. А на этой земле строят большие города, загромождают её камнем и железом. Земля уже не может дышать и, как человек, начинает задыхаться от нехватки воздуха. Безудержное стремление к цивилизации – это один из способов приблизить катастрофу.
Ниса отлила молока и нарезала хлеб. А ведь у неё, оказывается, нет ни одного произведения о земле. Деревенский житель представлялся ей доселе таким же простым, как лёгкая арифметическая задачка. Ну, мол, нет в нём ничего такого, над чем нужно было бы ломать голову. Но почему тогда «не решаются» легко вот эта русская старушка тётушка Анна или Сандра и Айдар? И почему так озабочен судьбой деревни Рахмат-Алан, этот рослый и могучий мужик? Ведь ему достаточно наняться охранником в какой-нибудь городской супермаркет, и никаких проблем с деньгами у него не будет. А Сандра почему вдруг увидела в Нисе соперницу? Ведь та длинноногая, что летает только в вертолётах, и молода, и красива. Вот к кому надо ревновать! А эта манера тётушки Анны говорить – вкладывая особый смысл в каждое сказанное ею слово!..
Но Ниса никогда не раскроет этих тайн, потому что она очень далека от этих людей. И этот медный самовар на столе, и крынка, и бревенчатая изба – для неё всего лишь сказка…
Что же творится там, за дубовой дверью? Вдыхая запах хлеба, она пошла по длинному коридору. В просторной комнате справа тётушка Анна возилась у печи. На деревянном столе в несколько рядов лежали караваи, похожие на распустившиеся под солнцем жёлтые цветы…
Внезапно прямо над ухом послышался низкий голос Айдара:
– Как живётся-дышится, дети природы?!
– Слава богу, живы, – ответила старушка, выгребая золу из печи в ведро. – Поешь, сынок.
– Ещё успеется, тётушка Анна. В лесу молоденький соловушка распелся. Прямо заливается. Что это за дела, тётушка Анна, а? Ведь они уже давно птенцов вывели?
– Птицы тоже нынче не те, что прежде, сынок. Если уж весь мир перевернулся, то с этих-то что взять?..
Прижав хлеб к груди, Айдар отрезал ломоть, завернул его в бумагу и сунул в карман.
– Может, встретится по дороге эта соловушка-красавица.
– Хлеб остыл. Давай вези, сынок.
– Вот такая она у нас, бабушка Анна, – сказал богатырь, словно хвастаясь. – Встаёт в три утра и два раза топит печь. Для всей деревни печёт ржаной хлеб. Я предлагал ей привозить из города, но тётушка наша упрямится.
– Вай, сынок, вай. В этом вашем городе хлеб через десять пар рук проходит. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из них скажет «бисмилла»? А ведь скверна проникает в человека и через хлеб.
– Ты, тётушка Анна, гостью-то не пугай страшными словами, – заметил Айдар и, наклонившись к Нисе, вполголоса добавил: – В последнее время наша русская бабушка всё чаще говорит «бисмилла». Как бы сынок её, Николай, который в городе живёт, бабушку вместе с Сандрой не отправил в дурдом.
– Ты, сынок, насчёт меня не переживай.
Похоже, у старушки был отменный слух.
– Да нет, бабушка Анна, я совсем не о том. Это я по поводу скверны, о которой ты говоришь. Думаю, среди нас нет никого, чей узелок с грехами был бы пуст. Но когда помрём, вряд ли Аллах скажет: «Ты, милок, лишний», надеюсь, каждого он куда-нибудь пристроит.
– А ты куда собираешься идти, ведь там только два места: рай и ад. Третьего нет! – сердито ответила старуха. – На` мешок. Хлеб остыл, грузи давай. Из печи ветром подуло. Барин вернулся.
– Правда, бабушка Анна? Смотри-ка, сегодня вертолёт не особо свистел. Обычно он у тебя золу из печи выдувал…
Парень почему-то не бросился сломя голову встречать хозяина, а начал неторопливо складывать в мешки хлеб.
Ниса размякла. Хлебный дух проник до самых её костей. Эх, сейчас бы, напевая, месить тесто вместе с тётушкой Анной. Но она была здесь чужой…
– Сафарова бы повидать, – сказала она Айдару, который уже закидывал мешок с хлебом на плечо.
– Всё в порядке, сестрёнка. Хозяин ночью звонил. Через полчаса встретитесь…
Для Нисы сейчас ждать полчаса было равносильно тому, чтобы прожить полдня. Она снова повернулась к Аннушке.
– Вам помочь?
Старуха сдёрнула висевший на крючке платок.
– Сначала прикрой волосы. Нарежь хлебушка, три куска. Он голодный, не емши. Позаботиться о нём жены нет, матери нет. Руки помыла?
– Помыла, тётушка Анна. А для кого хлеб?
– А ты с кем сейчас встречаешься? С барином? Вот ему и отнесёшь. И молока отнесёшь. Он сейчас, наверно, в лесу. Поест хотя бы на ходу.
Интересно, эта старуха в своём уме? Как может такой человек, как Бахтияр Сафаров, есть молоко с хлебом?! Такие едят в красивых столовых за роскошно накрытыми столами.
– Тётушка Анна, ты, кажется, смеёшься надо мной.
– А что в тебе смешного? Вроде не худая, не рябая… Только ты барину о Сандре не проболтайся, ладно?
В дверях возник широко улыбающийся Айдар.
– Родина зовёт, сестрёнка! А твои караваи, тётушка Анна, уже покатились в Рахмат-Алан.
Старуха сунула Нисе крепко затянутый узлом свёрток:
– Не опрокинь, держи крепче!
…Конец длинной, словно змея, тропинки убегал в лес.
– Куда мы идём? – спросила Ниса, окончательно потеряв способность что-либо понимать.
– Вот те раз! К хозяину!
Уж насколько Ниса удивлялась местным персонажам, но, похоже, сама она поражала их гораздо больше.
– А разве в лесу тоже есть офис?
– Для него весь лес – офис…
– А где тот соловей, который ест хлеб?
– Так ведь это же Сандра! Она от бабки своей прячется. Боится, что её в дурдом сдадут. Во-он наш хозяин! На пеньке сидит.
Парень легонько подтолкнул Нису в плечо.
Она была босиком. Стараясь не раздавить многочисленных муравьёв, облюбовавших тропинку, Ниса шла по обочине, нещадно терзая ступни прошлогодней хвоей. Кому скажешь – не поверит! Самый крутой чиновник, у которого в казанском офисе охрана стояла даже на внешней лестнице здания, сейчас сидит в одиночестве (!) на пне, а писательница тащит ему молоко с хлебом… Вид усталый… Взгляд устремлён в какую-то точку среди листьев… Но только не на человека по имени Ниса… Словно он её не видит. Да-а, как бы человек ни менялся, но такое качество, как высокомерие, остаётся с ним навсегда. Хотя… Постой, но ведь это же совсем другой Сафаров!.. И дело тут не только в коротко остриженных волосах и синей футболке. Ещё вчера в голове у Нисы роилось столько вопросов: «Почему вы вернулись к первобытному образу жизни? Почему нет электричества, дорог? Где достижения цивилизации – телевизор, телефон?»
Но теперь она видит, что это, кажется, слишком простые вопросы. Слишком простые…
– Я тебя когда-то не принял у себя, ведь так? – Бахтияр Сафаров проговорил это, не отрывая взгляда от той самой точки, словно там была нарисована карта мира, и он теперь изучает её. – Да, не принял. Потом Шахриев меня разбранил. Сказал, что я невежда, который в жизни не прочитал ни одной книги. Что мои два высших образования – это ерунда. Что я завернул от порога талантливого писателя. Он дал мне твою книгу. Я хотел закинуть её на полку, но случайно открыл и прочитал одну фразу.
И она меня так зацепила, что я не мог оторваться от книги. И тогда мне стало очень стыдно перед тобой. И сейчас стыдно. Не такие уж мы бездушные и низкие типы, как вы думаете. В высоких креслах тоже люди сидят.
Отогнув в сторону высокие листья папоротника, Ниса положила узелок на землю.
– Это вам… От тётушки Анны. Ешьте.
– Спасибо.
– Вы, кажется, вернулись из дальних стран…
– Говорят, у шайтана выросла очень красивая дочь.
И будто бы все люди, проснувшись поутру, каждый божий день бегут со всех ног посмотреть на неё. Знаешь, как зовут эту девушку? Мир! Вот и я нынче летал взглянуть на эту самую девушку…
Внезапно глаза мужчины расширились. Вскочив, он защищающим движением прикрыл Нису и вскинул вверх правую руку. Что-то, ударившись о его широкую ладонь, каменными осколками просыпалось на землю… Среди деревьев мелькнул краешек жёлтого платья. Сандра!..
– Какая муха укусила нашу Александру? – пробормотал Бахтияр Сафаров, вытирая листком кровоточащую ладонь. – Впервые вижу её такой безумной.
У Нисы задрожало сердце. Камень был предназначен для неё, если бы Сафаров не успел подставить руку, её череп разлетелся бы одновременно с камнем. Значит, значит… Это значит… Объект ревности Сандры – Сафаров! Она влюблена в него!
– Придётся, наверно, отправить её на лечение в Казань.
– Она, наверно, пошутила. Может, в дерево целилась.
– Не шутила – это точно. Только непонятно, из-за чего злится. Это внучка бабушки Анны. Старуха говорит, что в городе ей не выжить. А здесь, на свободе, говорит, ей хорошо.
Наклонившись, Сафаров развязал узелок.
С ветки кустарника, растопырив лапы, тянул книзу свою нить большой паук. Перехватив его взглядом, Сафаров сказал:
– Смотри, к тебе спускается охрана.
– А где ваши телохранители?
Сафаров налил молоко в две чашки.
– Молоко – от наших коров, хлеб – с наших полей. Короче, всё с нашей родной земли. Давай, присоединяйся, Ниса. Ты говоришь – охрана. Теперь я не держу её. Боюсь, что божьи ангелы скажут мне: «Ага, так ты заботишься о себе самом?» – и лишат меня своей защиты.
– Меня ещё утром тётушка Анна покормила. Вы ешьте, а я погуляю тут.
Выпив наскоро молока, мужчина догнал Нису:
– Только вместе, ладно? Тот камень может оказаться не единственным. Эта тропинка ведёт к озеру, там мы разводим рыбу. О-о, твои ноги!
Босая Ниса, ступавшая по земле осторожно, боясь пораниться, остановилась и покраснела от смущения.
– Мне неудобно на высоких каблуках…
– А ты знаешь, что во время стихийных бедствий сельские жители быстрее находят пути спасения, потому что они пуповиной своей связаны с природой, а городские тут же погибают. – Мужчина ткнул пальцем в одну из кнопок своего мобильного телефона. – Айдар! Принеси галоши самого маленького размера! Быстро!
Да, это действительно был другой Сафаров. Но тот прежний Сафаров, который окружил свой офис охранниками, тоже был жив, и это он сейчас не давал Нисе расслабиться и лишал её свободы говорить.
Вскоре прибыли галоши. Они были выстланы тонкими стельками из овечьей шерсти, и ступни погрузились в них, словно в тёплое масло.
– Подошли? – спросил Сафаров и уставился на Нису, словно собираясь что-то спросить. Его серые глаза пронзали насквозь, словно шило. – Почему ты неразговорчива, Ниса?
– Я слушаю вас, Бахтияр Бариевич.
– Брось, пожалуйста, свой официальный тон! Я – Бахтияр, Бахтияр, который разводит овец!
– Ну и как, прибыльное дело?
– Прибыльное. Заказов много.
«Может, так и есть! Но ведь ты, Сафаров, укрылся в лесу не только для того, чтобы торговать овцами!»