скачать книгу бесплатно
Где-то празднуют удачу,
Здесь на вытянутых жилах
Рвутся тросы шапито.
Десять лет на нитке кукла
Вместо лампы в потолочье,
От порога нет тропинки,
И обрыв давно без дна,
Из стены, от взрыва «впуклой»,
Арматура рвётся в клочья,
Рвётся кукла в четвертинки —
Так приходит Ти. Ши. На…
Мы
Война подзатянулась не на шутку,
Ей торопиться вроде не резон,
И как бы не лишиться нам рассудка
И на простой не перейти жаргон.
Амбре войны испробовав с лихвою,
Мы от духов воротим тонкий нос,
Где аромат не лебеды с алоэ,
Здесь лёгкий дым отстойных папирос.
И пусть у града есть свои намётки,
И пусть громит периметра дугу,
Мы горизонта левый край нечёткий
Не отдадим ни чёрту, ни врагу.
Всё медленнее бьют по нам зенитки,
Всё реже рвут безоблачную тишь,
Мы снова мокнем под дождём до нитки,
Но не ушли.
А разве устоишь?
Мы устоим. Мы сильные. Мы можем!
За нами Родина, за нами мать с отцом,
И мы к победе новый путь проложим.
Пусть не на танках. Мы пойдём пешком.
Барвинок
Ты меня не нашёл, не увидел, не встретил.
То ли ты невнимателен был, то ли зол,
Я давно не живу в этом доме, на третьем,
Я, как птица, мечусь между вымерших зон.
Я латаю сандалии ниткой суровой,
Каждый новый стежок кровоточит и жжёт,
И вовек не пройти мне дорогой Христовой,
Мне то узок корсет, то сандалия жмёт.
По дорогам бредут вездесущие люди,
Среди них нет меня, мне их путь незнаком.
Нашей встречи с тобой в этом мире не будет,
Неживые цветы мне шептали о том.
Новый век, новый год – время бронежилетов,
У войны нет дорог – у победы есть цель,
Я мечтаю тебя увидать этим летом,
Не могилу украсив барвинком, – постель.
Платье из ситца
Вновь совещание, мамы нет, можно играть подольше,
Пусть на столе только винегрет, завтра сварганит борщик.
Завтра надёжнее, чем вчера, завтра на день постарше,
Будут и ночи, и вечера, что-то немного страшно…
Платье из ситца, из ситца бант, впрок и трусы нашиты,
Школьный отряд – трудовой десант, только не для элиты.
А впереди ещё медсанчасть, кровь, нашатырь, зелёнка,
Будут лечить, а потом встречать маленькую Алёнку.
Мама с сестрой и ещё пацан – добрый соседский парень.
Жаль, что не помню его лица, выехал в Заполярье.
В стареньком клубе идёт кино, зал переполнен. Душно.
В цыпках запястья и насморк, но дождь проливной снаружи.
Здесь мне тринадцать. Ещё дитя, а за порогом юность,
Бабки глазами потом съедят, если не оглянулась.
Что им, познавшим беду войны? Что мне, войны не знавшей?
Главное – вовремя не заныть: будет война и наша.
Вот уже тридцать и первый взрыв. Вот вертолёты кружат,
Клубы закрыты на перерыв, стынет в подвале ужин…
Я теперь мать, как судил меня Бог. Я для дитя – опека,
Снайпер убил меня. Как он мог, дом превращая в пекло?
А за порогом играет туш странный оркестр-моно.
Слышишь мелодию? Не нарушь звуками телефона.
Письмо
Счастье – иметь такой вид из окна:
Кота и оранжевую канарейку.
Знаешь, мой друг, приезжай-ка ты к нам,
Смотаемся вместе с тобою на реку,
Где в каждой песчинке и каждой волне
Отметины ставит моё мирозданье,
Где целый пролёт разбомблённого зданья
Живёт, отражаясь в тебе и во мне.
Где в каждой лягушке царевны намёк,
Где наши Иваны не стрелами бьются
И, солнечный жар выливая из блюдца,
Снарядов огонь подаёт «Солнцепёк».
Знаешь, мой друг, этот вид из окна…
Эти лягушки, принцессы и кошки…
Я пошутила с тобою немножко.
Не приезжай. В наших окнах – война…
Молитва о бабе Зине
То ли чётки в руках, то ли бусы,
То ли шёпот её, то ли крик,
Бабе Зине ноябрь улыбнулся,
Лучик света из тучи возник.
С новой силой под шарф проникая,
Обнимает ноябрь холодком,
И наотмашь – колючая капля,
И по нервам – убийственный гром.
Каждый день ощутимей предзимье
И слышнее снарядов полёт…
Я тихонько шепну бабе Зине:
Пусть ещё на земле поживёт.
Пусть погост, от войны ненасытный,
Простоит много лет без неё,
Пусть ещё почитает молитвы
С бабой Зиной моё старичьё.
Пусть родные просторы ковыльи,
Словно бабий морщинистый лик,
Под окопы лопатой изрыли,
Превращая дорогу в тупик.
Оберегом, молитвой, крестом ли
Сохранить родниковую стынь…
Баба Зина поёт до истомы
Не убитую «Градом» Псалтирь.
В этом городе
В этом городе всё по-особому,
Где промозглая серая стынь
Облаками над клёнами собрана
И в туман погрузились мосты.
А мосты здесь особенно траурны,
Фонари – оригами из слёз,
Здесь аллеи украшены мрамором,
Здесь воюют ребята всерьёз.
В этом городе воздух особенный,
Звёздней небо, река холодней,
И пока до конца не угробили,
Есть дорога – мы ходим по ней.
Разве можно сравнить несравнимое?
Всех роднее – промозглая стынь.
Ах ты, Родина, сердцем хранимая,
Место Иверских чистых святынь.
Даниил Горюнов
Даниил Владимирович родился 15 января 1997 года и вырос во Владивостоке. Окончил Морской государственный университет им. адмирала Г. И. Невельского. Работает в сфере логистики на должности экспедитора.
Поэзией увлекается с самого детства. Сначала слушал, как читает стихи мама, потом начал читать сам, а затем написал свой первое, второе, третье стихотворение… и втянулся. Часть его произведений опубликована в интернете, другая половина хранится в дневниках.
Первая печатная публикация – в 2020 году в альманахе «Спутник».
В университете писал стихи на заказ, но скоро понял, что это плохо влияет на творчество, поэтому отдаётся поэзии только во времена эмоциональных наплывов и пишет о том, что не может выразить вслух.
Поэзия стала для него отдушиной, тихой гаванью, где можно остаться наедине с собой и собрать в единый пазл миллиарды осколков мыслей в голове.
Очень надеется, что его творчество не кажется тем, кто его читает, бредом сумасшедшего или подростковой истерикой, хотя в целом всегда придерживался мнения, что всё написанное понимается так, как прочитано.
Мы рисовали
Мы рисовали голубые небеса,
Улыбчивое солнышко в углу
И тёплое касание его луча,
Людей счастливых на цветном лугу…
Мы рисовали дом и дымоход,
Прозрачное стекло входной двери,
Кота с усами у распахнутых ворот
И за холмами – городов огни…
Какими рисовали города? —
Большие улицы, жилые исполины,
Спешащие куда-то дамы, господа
С улыбками на лицах и на спинах!
Мы рисовали парки и пруды,
Забитые прилавки магазинов,
Кино, театры в осаждении толпы:
Трудяг, беспечных и простолюдинов!
