скачать книгу бесплатно
Легко душа творит сама…
Все остальное – от ума,
Чья цель – расчет. Ум прагматичен:
К душе и чувствам безразличен.
Но лишь, когда душа пиит –
«Душа с душою говорит».
26 января 2006 г.
Поэту
Ни ручку, ни бумагу не мусоль
И звание поэта – все оставь!
Пока на рубище не проступила соль
От пережитых чувств, слагавших явь.
Воскреснут чувства для людей в стихе
Волшебной магией, похожей на магнит, –
«Рука потянется к перу…» И по строке
Тебя узнают, истинный пиит!
3 мая 2004 г.
Странник
Осилил странник путь свой налегке,
Но камни слов пронзали душу больно:
Над ним глумился люд невдалеке,
А он терпел. И Бог сказал: «Довольно!
Путь к совершенству на Земле тернист.
Возьми перо и с чувством осознанья
Пиши, чтоб плакал белоснежный лист,
Словами отражая боль страданья.
Мой странник, не держи на сердце зла
И ощути свое преображенье».
«Поэт сгорел во мне, мой Бог, дотла
От сплетен, травли, боли, униженья.
А я летал, как Ангел, над землей,
Слагая стих…» – «Я видел это чудо,
Я помогал тебе… Пойдем со мной.
Пойми, поэт, они – всего лишь люди».
16 июня 2006 г.
Виртуоз и инструмент
По мотивам произведения Г. Х. Андерсена
«Перо и чернильница»
В кабинете поэта без званий
Друг кивнул на сосуд для чернил:
«Вот чернила – источник всех знаний,
В них еще столько творческих сил!»
И ушел он в обнимку с поэтом.
Тут чернильница, громко вздохнув,
Обратилась к перу, и при этом
Крышку настежь от чувств распахнув:
«Задыхаюсь от счастья признанья,
Так и я рассуждала всегда.
Не пойму: как вмещаю я знанья,
Без меня что вам делать тогда?
Пару капель моих – и страница
Разных чувств и волнений полна,
Здесь могла чья-то жизнь разместиться.
Ах, и верно, я очень умна!
Я не знаю природы и все же
Стихотворные рифмы пишу
О луне, о погоде пригожей,
Как на звездное небо гляжу.
Лишь во мне эти знанья хранятся.
Как? Не знаю и в толк не возьму…
Без сомненья за все могу взяться
И отдать эти знанья письму…
Бессознательно мысль выпускаю…»
А перо проскрипело в ответ:
«Да, чернильница, я это знаю,
Что ума в вас ни капельки нет.
Если б к делу с умом относились,
Вы, пузатый сосуд для чернил,
Знали б: кляксами знанья пролились,
Если б я по листу не водил.
Просто вы для того здесь стоите,
Чтобы смачивать в меру меня,
И тогда свои мысли, простите,
Я бумаге скажу не тая.
Знайте, жидкость с чернильной душою,
Нет умнее аскета-пера.
Дар ваш тоже так явен, не скрою,
В пышной форме крутого бедра.
Я – пишу! Я – творю! Излагаю,
В том сомнения нет у людей.
Я поэмы, баллады слагаю,
В этом значимость жизни моей…»
«Только стажа у вас маловато, –
Зашипели чернила, как яд, –
Вы на службе, подобно солдату,
Но от вас лишь пушинки летят.
Износились совсем: вы – калека,
Вас подобных без счета прошло.
Только я здесь тружусь век от века,
Мне, поверьте, не просто везло.
Даже ваши стальные собратья
Были все в услуженье моем.
Из меня все черпали, и вряд ли
В скрипе перьев мы знанья найдем».
Доведенное фразой до точки,
Вмиг перо заскрипело сильней:
«Вы – чернильная фляжка, нет – бочка!» –
Подчеркнув неприязнь свою к ней…
Успокоились все… День кончался,
А под вечер вернулся поэт.
«Видно, с музой скрипач обвенчался, –
Вспоминал он скрипичный концерт, –
Скрипку взял виртуоз… Зазвучала…
Легкость звуку дает мастерство,
Эти звуки – блаженству начало,
В них гармонии всей торжество.
В звуках видел такие картины:
То как капли живого дождя,
То дубы, всех веков исполины,
Распускались, листвой шелестя.
То вдруг солнышко жизнь излучало,
А потом песни пел соловей.
Только скрипку одну замечали
И смычок, что порхал все быстрей…
В скрипке словно открылась та сила,
Чтоб гордиться прилюдно собой:
“Виртуозу давно отслужила!” –
И смычок заиграл сам собой.
Ни смычок и ни скрипка не знали,
Кто в них жизнь пробудил, вызвал страсть…
Только звуки все громче звучали,
В них была независимость, власть…»
И поэт написал, рассуждая:
«Безрассудно кичиться смычку.
Инструмент эти звуки рождает,
Если мастер дозволит ему…
Вот и мы, люди, часто кичимся,
Восхваляя заслуги свои,
Забываем, о Боже… стыдимся,
Ведь и мы – инструменты твои».
Тишина… Вдруг перо заскрипело,
Продолжая вести старый спор:
«Как умно написал я и смело…»
А чернильница крикнула: «Вздор!
Эти мысли в черниле созрели,
Ну а вы почерпнули раствор,
По листу только жутко скрипели,
Заглушая души разговор!»
Друг на друга обиделись очень,
Обозвав на прощанье опять.
Только сон их так сладок и прочен,
А поэт ожиданьем объят…
Мысль поэта, созвучная звукам,
Волновала его… Он-то знал:
Вдохновенью предшествуют муки…
Так творца в нем сам Бог открывал.
1 ноября 2001 г.
Моисей Бельферман
Родился в Харькове 10 марта 1935 года.
Окончил школу в Киеве. Поступил в Брянский лесотехнический институт. В 1957 году стал инженером лесного хозяйства. Трудился в Карелии, Киевской области, в Киеве.
Первые литературные записи появились в Карелии. В периоды продолжительных безработиц (в Киеве непросто устроиться на работу) занимался самообразованием в читальном зале и отделе газетных фондов Государственной публичной библиотеки АН УССР.
Написал пьесу «Встреча Мудрости с Опытом» (о действительно произошедшей встрече выдающихся деятелей Эллады: философа Демокрита и врачевателя Гиппократа). Автор прозаических произведений различных жанров: новеллы, повести, романы, афоризмы, публицистика, юмор.
Праздные рассуждения – юморят!
Перестаньте делать мне замечания! Иначе начну выдавать указания.
Чем с рождения по жизни дурнее человек, тем он больший циник и эгоист.
Одесский хохмач проиграл свой матч.
Не попадай в орбиту милиции-полиции: не спасешься!
Облысел: так соизволила порода с природой.
Россию не разворуют, не положат на лопатки. В любой войне победит – не посчитается с жертвами.
Мысли сушат мозговые извилины, истощают запас жидкости.
Он ведет здоровый образ жизни. Жаль, не всегда она наполнена смыслом и содержанием.
О счастье: прежде пройти и узнать на философских курсах. Остальное яснее ясного…
Большое спасибо – не материально. Лучше оцените деньгами.
Падение валюты – это заразная, но не смертельная болезнь.
Иногда юмор спаривается с чувственностью: театрализованное готовое представление.
В одном коктейле можно собрать все отрицательные качества, да еще смешать со злом.
Одесский деятель с юморной фамилией Жванецкий кривлялся, хохмил, постоянно строил из себя «героя нашего времени»… Проиграл свой последний матч – с жизнью…
