скачать книгу бесплатно
Архив еврейской истории. Том 14
Сборник
14-й том «Архива еврейской истории» открывается статьей Владимира Гениса о невероятной судьбе Савелия Литвинова, младшего брата народного комиссара иностранных дел СССР Максима Литвинова. Савелий служил управляющим московским отделением Торгового представительства СССР в Германии и стал эмигрантом, отказавшись вернуться в СССР. Литвинов-младший был арестован французской полицией за подделку векселей и стал «героем» скандального процесса, весьма обеспокоившего кремлевскую элиту. Статья основана на архивных материалах, впервые вводимых в научный оборот. В статье Никиты Аграновского анализируется книга американского художника Джозефа Пеннелла «Еврей у себя дома» (1892). Большинство исследователей считают ее антисемитским памфлетом. Автор статьи предпринимает попытку, «сформировать точную и основанную на фактах оценку книги Пеннелла и вернуть ее в научный дискурс как спорный, но достойный внимания исторический документ», представляющий собой уникальный рассказ о высылке евреев из Москвы и их существовании в Юго-Западном крае Российской империи. Статья Дмитрия Фельдмана посвящена истории двух следственных дел по обвинению духовного лидера литовско-белорусских хасидов рабби Шнеура Залмана в политической неблагонадежности (1798–1801), способствовавшими, в конечном счете, укреплению позиций хасидизма в западных губерниях Российской империи. В публикации Дмитрия Рублева представлена стенограмма доклада одного из лидеров анархистского движения в Западном крае Российской империи Ильи Гейцмана, прочитанного 27 ноября 1931 г. в Москве. Гейцман сочетает воспоминания об известных анархистах с анализом их психологии и мировоззрения. Александр Френкель, известный исследователь жизни и творчества классика еврейской литературы Шолом-Алейхема, публикует переписку писателя с большевичкой Саррой Равич, которая перевела на русский язык его роман «Кровавая шутка». Публикация предваряется содержательной вступительной статьей.
Архив еврейской истории. Том 14
Главный редактор Олег Будницкий
THE JEWISH MUSEUM AND TOLERANCE CENTER RESEARCH CENTER
Archive of Jewish History
Volume 14
Editor-in-Chief Oleg Budnitskii
Editorial Board:
Israel Bartal, Gennady Estraikh, David Gaunt, Alexander Kamenskii, Mikhail Krutikov, Victoria Mochalova, Benjamin Nathans, Vladimir Petrukhin, Szymon Rudnicki, Gabriella Safran, Shaul Stampfer, Nikolai Tsymbayev, Steven Zipperstein, Tatyana Voronina (Associate Editor)
Academic Studies Press
Bibliorossika
Moscow / Boston I St. Petersburg
2024
ЕВРЕЙСКИЙ МУЗЕЙ И ЦЕНТР ТОЛЕРАНТНОСТИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР
Главный редактор О. В. Будницкий
Редакционный совет:
И. Барталъ, Д. Гонт, А. Б. Каменский, М. Крутиков, В. В. Мочалова, Б. Натане, В. Я. Петрухин, Ш. Рудницкий, Г Сафран, Н. И. Цимбаев, С. Ципперштейн, Ш. Штампфер, Г Эстрайх, Т. Л. Воронина (ответственный секретарь)
© Еврейский музей и центр толерантности, 2024
© Academic Studies Press, 2024
© Оформление и макет, ООО «Библиороссика», 2024
От редактора
Олег Будницкий
14-й том «Архива еврейской истории» открывается обширной статьей (скорее, небольшой монографией) Владимира Гениса (Москва) о невероятной судьбе Савелия Литвинова (Шепселя-Вигдора Мовшева Валлаха, по документам Департамента полиции), младшего – и любимого – брата народного комиссара иностранных дел СССР Максима Литвинова. Савелий Литвинов сменил их общую фамилию при рождении, Валлах, на партийный псевдоним брата по его настоянию. Наверное, впоследствии нарком иностранных дел не раз об этом пожалел, ибо Савелий Литвинов упоминается в литературе почти исключительно в связке со словом «афера». Начав советскую карьеру со службы в Наркомате государственного контроля, Савелий продолжил ее в качестве управляющего московским отделением Торгового представительства СССР в Германии, а после непродолжительной службы в Милане уехал в Берлин, отказавшись возвращаться в СССР. Но отношения братьев прервались только после очередной аферы младшего Литвинова, который был арестован французской полицией за подделку советских векселей и объявлен в Москве «заклятым преступником». Однако скандальный процесс в Париже над братом главы советского дипломатического ведомства настолько обеспокоил кремлевскую элиту, что «дело С. Л.» не менее двух десятков раз обсуждалось на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), которое фиксировало свои решения в специальных секретных протоколах. Статья основана на архивных материалах, впервые вводимых в научный оборот. В некоторых отношениях это «двойной портрет» братьев, один из которых вошел в историю, а другой «влип в историю». Савелий по молодости успел, как и старший брат, посидеть в царской тюрьме – за транспортировку социал-демократической литературы, а в зрелые годы не избежал «буржуазной» французской тюрьмы за подделку векселей.
В статье Никиты Аграновского (Санкт-Петербург) анализируется книга известного американского художника Джозефа Пеннелла «Еврей у себя дома» (The Jew at Ноше) (1892). Большинство исследователей считают очерк Пеннелла антисемитским памфлетом. Автор статьи предпринимает попытку, по его словам, «сформировать точную и основанную на фактах оценку книги Пеннелла и вернуть ее в научный дискурс как спорный, но достойный внимания исторический документ». По мнению Никиты Аграновского, очерк Пеннелла представляет собой замечательный и во многом уникальный рассказ о высылке евреев из Москвы и их существовании в Юго-Западном крае Российской империи в начале 1890-х годов. Помещение текста и иллюстративного материала в одновременные контексты позволяет автору понять механику его воздействия на читателя, то, как он был воспринят и оценен современниками и более поздними критиками, место очерка и его рисунков в литературно-художественной традиции, и наконец, то, как он соотносился с современными ему этическими нормами. Важным дополнением к тексту статьи являются рисунки Пеннелла, публикуемые в настоящем томе Архива.
Статья Дмитрия Фельдмана (Москва), основанная на опубликованных и, как всегда у нашего постоянного автора, архивных источниках, впервые вводимых в научный оборот, посвящена истории возникновения, хода и результатов двух следственных дел по обвинению духовного лидера литовско-белорусских хасидов рабби Шнеура Залмана бен Баруха из Ляд в политической неблагонадежности (1798–1801). Эти дела возникли в результате доносов «конкурентов» и являлись эпизодами борьбы между хасидами и митнагдимами (раввинистами). Оба дела закончились освобождением Шнеура Залмана, признанного невиновным, и укреплением позиций хасидизма в западных губерниях Российской империи.
Публикация Дмитрия Рублева (Москва) продолжает одну из постоянных тем «Архива» – роль евреев в российском революционном движении. Публикуемая в настоящем томе стенограмма доклада одного из лидеров анархистского движения в Западном крае Российской империи в 1905–1908 годах Ильи Гейцмана (1879–1938), прочитанного 27 ноября 1931 года в Москве на заседании секции по изучению революционного рабочего движения среди евреев при Всесоюзном обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев, – эта, по образному выражению докладчика, «попытка постучаться в двери истории», несомненно, представляет значительный интерес. Доклад сочетает воспоминания об известных автору анархистах (организаторах, пропагандистах и боевиках) с анализом их психологии и мировоззрения. Гейцман пытается связать возникновение анархистского движения среди еврейских рабочих и интеллигенции с политическим и социально-экономическим положением евреев в Российской империи. Гейцман впоследствии отошел от анархизма и вступил в партию большевиков. Он разделил судьбу многих из них, сгинув в период Большого террора.
Ровеснице Ильи Гейцмана большевичке Сарре Равич (1879–1957) «повезло» больше, чем бывшему анархисту: вместо пули в затылок она получила в общей сложности 20 лет ссылок и лагерей (1934–1954). Она даже успела недолго пожить на свободе, будучи уже тяжело больной. Но на страницы «Архива» Сарра Равич попала вовсе не в связи со своей революционной деятельностью: находясь в эмиграции после революции 1905–1907 годов, она перевела на русский язык «Кровавую шутку» Шолом-Алейхема. Переписку Шолом-Алейхема и Сарры Равич подготовил к печати, снабдив ее содержательной вступительной статьей, известный исследователь жизни и творчества классика еврейской литературы Александр Френкель (Санкт-Петербург).
Завершу обзор содержания тома традиционным призывом: читайте «Архив еврейской истории»! Как этот том, который вы держите в руках, так и предыдущую чертову дюжину.
Исследования
Младший брат, или «Дело С. Л.»
В. Л. Генис
1. Семья Валлах
Меер-Генох Мовшев Валлах, предпочитавший имя Макс, но более известный как Максим Максимович Литвинов, родился в 1876 году в уездном городке Белостоке Гродненской губернии и происходил, как указывал сам, «из мелкобуржуазной семьи, отец – ранее экспортер хлеба, а затем служащий хлебной фирмы»[1 - РГАСПИ. Ф. 613. Оп. 2. Д. 27. Л. 45. В автобиографии М. М. Литвинов сообщал, что родился «в буржуазной семье» (Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 7-е изд. Т. 41. Ч. I. М., 1925. С. 332).]. Будущий глава советской дипломатии «воспитывался в еврейских хедерах»[2 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. ОО. 1906.1 отд. Д. 219 (О запасном рядовом из вольноопределяющихся мещанине Меере (Макс) Генахе Мовшеве (Моисеев) Валлахе (он же Литвинов)). Л. 19.] и, сдав экзамены за курс реального училища, отбывал воинскую повинность вольноопределяющимся 2-го разряда. Демобилизовавшись, он служил бухгалтером-кассиром в Клинцах Черниговской губернии и, с 1900 года, в Киеве, где вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию. Арестованный в апреле 1901 года за организацию подпольной типографии, Макс около полутора лет провел в тюрьме, из которой 25 декабря писал сестре Рахили в Лодзь: «Пока настроение мое довольно хорошее; негодую, ожесточаюсь, в чем и черпаю удовлетворение. Беспокоят меня лишь мысли о мамаше…» И далее инструктировал родных, в первую очередь – младшего брата: «Если вам необходимо сообщить мне что-нибудь очень интимное… то пишите по адресу: до востребования <…>, и опустите в почтовый вагон. Своим почерком, Савелий, адреса не пиши»[3 - Там же. Л. 8–9.].
Но 18 августа 1902 года, не дожидаясь приговора, Макс вместе с еще десятью арестантами совершил побег из тюрьмы, и в «Ведомости о лицах, подлежащих розыску», препровожденной Киевским губернским жандармским управлением в Департамент полиции и продублированной с некоторыми сокращениями в «розыскном» циркуляре от 21 августа, дана подробная, хотя и не вполне точная информация о семье беглеца: отец [Мовша Михелев] умер; мать, Хая (Хана) Гиршева, живет на средства детей в Белостоке; братья: Абрам, 40 лет, комиссионер в Лодзи; Гдаль, 22 года, служит там же в комиссионерской конторе Войнберга; Шебшель, 20 лет[4 - Неточность: Савелий, проходивший в жандармских документах чаще под своим двойным еврейским именем, Шепсель-Вигдор (Шепшель-Вигдор) Мовшев Валлах (на идише шепсл — ягненок, барашек), родился 22 ноября 1880 года, см.: Анкетный лист от 5 ноября 1923 года (РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 105).], аптекарский ученик в аптеке Фрадштетера в Белостоке, живет при матери; сестры: Фейга, 35 лет, в браке Вайслиц (муж, Альтер, занимается какой-то торговлей в Конске Радомской губернии)[5 - В справке обер-полицеймейстера Варшавы от 26 октября 1902 года говорилось, что «сестра Меера-Макса-Геноха Валлаха – Фейга Мошекова-Мовше-ва, вместе с мужем своим, мещанином г. Конска, содержателем магазина готового детского платья Альтером Рахмилевым Вайслицем проживает в г. Варшаве» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. ОО. 1906.1 отд. Д. 219. Л. 30), причем, как указывала полиция, адрес супругов использовался Бундом для конспиративной переписки (Там же. Оп. 226. ОО. 1898. Д. 5 ч. 21 л. Е. Л. 126). В возрасте 83 лет Фаня Вайслиц погибла 8 ноября 1941 года в Минском гетто: «спасла меня, маму и мою сестру, задвинув маленькую кладовку бельевым шкафом», – вспоминал ее внук.]; Рахиль, 30 лет, в браке Войнберг (муж, Абрам Ошеров, служит бухгалтером на суконной фабрике в Лодзи); Эсфирь, 25 лет, в браке Финкельштейн (муж, Цалель, – коммивояжер в Лодзи)[6 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. ОО. 1906.1 отд. Д. 219. Л. 16–17, 19.]. А уже 10 сентября начальник Гродненского губернского жандармского управления А. Н. Бекнев[7 - Бекнев Александр Николаевич (1852–1914) – генерал-майор (1903), генерал-лейтенант (1907); начальник губернских жандармских управлений: Тобольского (1894–1898), Гродненского, Костромского.] докладывал, что его помощником в Белостокском и Сокольском уездах «установлено секретное наблюдение» в квартире матери сбежавшего из тюрьмы Валлаха, «Ханы, проживающей с братом его, Савелием, в гор. Белостоке»[8 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. ОО. 1906.1 отд. Д. 219. Л. 25.].
За принадлежность к Киевскому комитету РСДРП и устройство в Киеве тайной типографии, на основании высочайшего повеления от 2 июля 1903 года, «запасной рядовой из вольноопределяющихся, мещанин города Белостока Меер-Генов Мовшев (Макс Моисеев) Валлах» был заочно приговорен «к высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на 5 лет»[9 - Тамже. Л. 31.]. Однако Савелий не только вел переписку с братом, который, добравшись до Швейцарии, стал одним из деятельных агентов по нелегальной переправке в Россию газеты «Искра», но и выполнял его конспиративные поручения. Так, полиция обратила внимание на почтовое отправление с неразборчивой подписью из Карлсруэ, на юго-западе Германии, в Оршу Могилевской губернии на имя некой Марии Соломоновой Егудиной. Внутри письма, от 5 июня 1903 года, оказался конверт «для С. Валлаха» с «химическим текстом»:
Спасибо за сообщение. Любопытно, что твое первое сообщение стало ясно только после второго. Посылать в Белосток] не стоит. Лучше постарайся получить адрес здесь. Кому же мне туда посылать? При этом – масса хлопот, и не стоит, когда тебя там нет. Хотя это эгоистично, но что же делать. Эта неделя была замечательно интересна. Здесь происходили выборы в Парламент. Интересно было видеть торжество местных соц[иал]-демократов] при каждом сообщении о победе партии в каком-нибудь округе. Народ замечательно сознательный. В общем с[оциал]-демократы] будут праздновать крупную победу при этих выборах. Не мешает тебе следить по газетам о событиях в Германии. На конверте пиши: Fur Bruno. Сообщи и о местной жизни. Finis[10 - Там же. Л. 18.].
Ознакомившись 14 июня с приведенным текстом, директор Департамента полиции А. А. Лопухин[11 - Лопухин Алексей Александрович (1864–1928) – и. д. директора (с 1902), директор Департамента полиции (1903–1905); эстляндский губернатор (1905); за подтверждение В. Л. Бурцеву факта сотрудничества Е. Ф. Азефа с полицией приговорен к пяти годам каторги (1909), замененной ссылкой в Сибирь, где отбывал ее в Минусинске и Красноярске (до 1913); в эмиграции – во Франции (с 1923).] уведомил начальника Могилевского губернского жандармского управления полковника Н. М. Полякова[12 - Поляков Николай Максимович (1846–1918) – полковник (1900), генерал-майор (1907), генерал-лейтенант (1917); начальник Могилевского губернского жандармского управления (1900–1908), затем – на пенсии; состоял в резерве при штабе Двинского военного округа (с 1915); убит в Ярославле.], что по данным, «полученным из агентурного источника», М. С. Егудина служит «посредником в сношениях С. Валлаха с неблагонадежными лицами», находящимися за границей. В ответном донесении, ссылаясь на сведения, добытые «совершенно негласным путем», Поляков доносил 18 июля, что «Савелий Моисеев Валлах, по слухам – житель гор. Белостока, в текущем месяце приезжал в Оршу и останавливался в квартире Марии Егудиной», открывшей в городе зубоврачебный кабинет, на правах «жениха» ее сестры Зинаиды, но, погостив трое суток, 9 июля отбыл в Харьков якобы «для держания экзамена на звание дантиста»[13 - ГАРФ. Оп. 230. ОО. 1902. Д. 1700, т. 4 (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд). Л. 36, 74.].
Впрочем, нелегальное возвращение Макса в Россию прервало относительно мирное течение жизни Савелия, и 16 мая 1904 года начальник Гродненского губернского жандармского управления генерал-майор Н. П. Пацевич[14 - Пацевич Николай Петрович (1849–1914) – генерал-майор (1904), генерал-лейтенант (1907); начальник Херсонского, Гродненского губернских жандармских управлений.] доложил в Петербург:
30-го минувшего апреля Белостокский полицеймейстер получил негласное сведение, что находившийся под наблюдением как занимающийся противоправительственной деятельностью и выбывший недавно из г. Белостока за границу с неизвестной целью аптекарский ученик, белостокский мещанин, Шепсель-Вигдор Мовшев Валлах, 24 лет, возвратился и привез с собой какую-то корзину, которой у него при отъезде не было. Ввиду этого пристав 4-го участка Станкевич, по приказанию Полицеймейстера, произвел у Валлаха обыск, которым в означенной корзине обнаружено печатанных на русском языке преступного содержания периодических изданий 6 наименований – 43 экземпляра, брошюр 73 названий – 79 экземпляров и воззваний 23 названий – 61 экземпляр…[15 - ГАРФ. Оп. 103. 3 д-во. 1905. Д. 1456 (О мещанине Шепселе-Вигдоре Мовшеве Валлахе и других). Л. 9.]
Помимо нелегальных изданий, включая № 64 «Искры», всего – 183 экземпляра, полиция изъяла: открытки с портретами А. Бебеля, П. Зингера, В. Либкнехта, К. Маркса; счет от «экспедиции» РСДРП на 51 рубль 60 копеек, подписанный: «С товарищеским приветом, В. Бонч-Бруевич»; объявление об открытии бесплатной читальни при ЦК РСДРП, напечатанное по-немецки; «открытое письмо на еврейском языке в г. Белосток “г-же X. Валлах”», то есть матери братьев, и «фотографический портрет Фанни», будущей жены Савелия[16 - Тамже. Л. 4.].
Явившись в квартиру младшего Валлаха в одиннадцатом часу вечера 30 апреля, полиция задержала в ней и «проживающего в г. Белостоке без определенных занятий, мещанина Гирша Пей-сахова Кагана, 18 лет», который уверял, что зашел к Савелию «как к знакомому и своему бывшему репетитору, подготовлявшему его к экзамену на вольноопределяющегося». Выяснить, почему в письме, «добытом агентурным путем» и отосланном Каганом в Варшаву некоей «г-же Шпейцвег», арестованный назван Савелием, полиции… «не представилось возможным». Каган, опрошенный как свидетель, ввиду отсутствия в деле оснований для привлечения его к дознанию был освобожден из-под стражи 5 мая и иносказательно сообщил об аресте Савелия упомянутой варшавской барышне 15 мая: «Настроение у нашего “больного” чудное, чувствует он себя отлично. Сидит в больнице, что на Николаевской улице. Употребляем все усилия, чтобы он не остался здесь…» И добавил: «От него я тоже заразился, но, как видите, к счастью, выздоровел. Я пролежал в постели не более недельки». В донесении, адресованном директору Департамента полиции, отмечалось, что, по сведениям, собранным через начальника Гродненского губернского жандармского управления, «содержание этой корреспонденции относится к арестованному 30 апреля в гор. Белостоке Шепшелю-Вигдору Валлаху, привлеченному к дознанию[17 - В сведениях о лице, привлеченном к дознанию, сообщалось, что Шепсель-Вигдор Мовшев, он же – Савелий Моисеев, Валлах, мещанин города Белостока, 24 лет от роду, холост, «нигде не воспитывался, грамотен», имеет мать Хаю Гиршеву («живет на средства обвиняемого и при нем»), братьев: Абрама («комиссионер суконной торговли в г. Лодзи»), Гдаля («преподаватель Товарищества “Просвещение” в г. Лодзи»), сестер: Рахиль («замужем за Вейнбергом, купцом в г. Лодзи»), Эсфирь («замужем за Финкельштейном, бухгалтером в г. Лодзи»), Фаню («замужем за Вейслицем, купцом в Конске» (Там же. Л. 3).] по обвинению в водворении в Россию заграничных изданий»[18 - Там же. Оп. 232. ОО. 1904. Д. 2080 (О мещанине Шепселе-Вигдоре Валлахе). Л. 3.].
На допросе Савелий показал, что, выехав «для лечения» за границу в 20-х числах марта, «путешествовал по Австрии, Италии, Швейцарии и Германии, причем в Женеве в складе русских книг на Rue de la Colline приобрел почти все отобранные у него при обыске издания лично для себя, а не с целью распространения их, почему и покупал все издания лишь по одному экземпляру. Если же иные из них оказались в нескольких экземплярах, то эти лишние экземпляры вложены экспедицией в его корзину без его ведома». Он уверял, что с В. Д. Бонч-Бруевичем[19 - Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич (1873–1955) – социал-демократ с 1894 года, большевик; заведующий экспедицией ЦК РСДРП в Женеве (1903–1905); управделами Совнаркома РСФСР (1917–1920); директор Государственного литературного музея (1933–1939), Музея истории религии (с 1946).], принявшим у него заказ, совершенно не знаком, а шесть брошюр приобрел в Карлсруэ, но в каком магазине, сказать не может. Проведя в тюрьме четыре месяца, с 5 мая по 7 сентября, Савелий был выпущен под залог в 500 рублей. Но в силу «всемилостивейшего» манифеста по случаю крестин цесаревича, определением Гродненского губернского совещания от 30 ноября 1904 года, дело о мещанине Шепшеле-Вигдоре Валлахе, обвиняемом в преступлении, предусмотренном ст. 318 и частью второй ст. 251 Уложения о наказаниях, дальнейшим производством прекратили[20 - ГАРФ. Ф. 124. Оп. 13. Д. 572 (Дело о привлечении к дознанию Ш. М. Валлаха за провоз через границу транспорта с литературой, изданной РСДРП, в г. Белосток). Л. 4. Другой брат Макса, «мещанин города Белостока Гродненской губернии Гдалия Мошкович Валлах, 28 лет», признанный виновным «в преступном деянии, предусмотренном 2 ч. 132 ст. Уголовного уложения» (то есть в хранении или провозе из-за границы сочинений, возбуждающих к учинению бунтовщического деяния, ниспровержению существующего в государстве общественного строя, неповиновению или противодействию закону), по приговору Варшавской судебной палаты от 13 октября 1909 года был заключен 17 ноября в Лодзинскую тюрьму на две недели (Там же. Оп. 206. 7 д-во. 1909. Д. 2 ч. 44. Л. 137–138).].
Впрочем, уже 18 января 1905 года прикомандированный к Гродненскому губернскому жандармскому управлению ротмистр Отдельного корпуса жандармов К. И. Глобачев[21 - Глобачев Константин Иванович (1870–1941) – штабс-капитан (1900, с переименованием в ротмистры), подполковник (1906), полковник (1910), генерал-майор (1916); будучи переведен в Отдельный корпус жандармов (1903), состоял в резерве при Гродненском губернском жандармском управлении (с 1904); начальник Жандармского управления в Лодзинском и Ласском уездах (с 1905), Охранного отделения в Варшаве (с 1909), Нижегородского губернского жандармского управления (с 1912), Севастопольского жандармского управления (с 1914), Охранного отделения в Петрограде (1915–1917); в эмиграции – в Турции (1920–1923), во Франции (1930–1934), в США (1923–1930, 1934–1941).], будущий начальник охранных отделений в Варшаве и Петрограде, донес о произведенном им накануне аресте «Вал[л]аха Вигдора Мовшевича», который в Белостоке, по агентурным сведениям, «агитировал рабочих как представитель от организации социалистов-революционеров <sic! – В. Г.> в пользу забастовки и снабжал уличных мальчишек оружием»[22 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. 233а. ОО. 1905. II отд. Д. 4 ч. 12 (О волнениях и стачках среди рабочих: по Гродненской губернии). Л. 3.]. Но, поскольку «ничего преступного» у Савелия не обнаружили, его отпустили, и пережитые аресты[23 - В «Анкетном листе» от 5 ноября 1923 года Савелий напишет: «Три раза был арестован при царской власти и сидел около года» (РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 106).] только укрепили дружбу братьев. Во всяком случае, заведующий заграничной агентурой Департамента полиции А. М. Гартинг[24 - Гартинг Аркадий Михайлович (настоящее имя Геккельман Авраам-Арон Мойшев; 1861 – после 1918?) – секретный сотрудник Петербургского охранного отделения (с 1883), заграничной агентуры Департамента полиции (с 1885), заведующий агентурой в Берлине (1901–1903), Копенгагене (1904); формально числясь старшим помощником делопроизводителя Особого отдела (с 1905), чиновником особых поручений при МВД (с 1907), заведовал заграничной агентурой Департамента полиции в Париже (1905–1910); разоблаченный, уволен в отставку с производством в действительные статские советники (1910) и потомственное дворянство (1911); в эмиграции – в Бельгии.] доносил 9 марта 1906 года, что «известный социал-демократ Меер Валлах, он же – Литвинов, Феликс и Папаша», которому поручена закупка «в крупных размерах» и доставка в Россию оружия – револьверов, карабинов, пулеметов, патронов, запалов для бомб, «ездил из Берлина в Карлсруэ для свидания со своим братом»[25 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. ОО. 1906. Д. 219. Л. 2; подробнее см.: Литвинов М. Транспортирование оружия в Россию // Первая боевая организация большевиков 1905–1907 гг. Статьи, воспоминания и документы / Сост. С. М. Познер, с предисл. М. Горького. М., 1934. С. 108–111; Стомоняков Б. Заграничная организация по доставке оружия в Россию в 1905 году // Там же. С. 89–99.].
В конце 1907 года Макс снова бежал за границу и, арестованный в Париже в январе 1908 года вместе со своей бывшей невестой или «любовницей, доктором медицины Фанни Ямпольской»[26 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 434, т. 1. Л. 171. Янпольская (ошибочно: Ямпольская) Фрейда-Геня (Фанни) Еселевна (Иоселевна) (1879-?) – мещанка Глухова Черниговской губернии, окончила гимназию (1898), училась на медицинском факультете Бернского университета (1899–1903); участница манифестации перед зданием русского консульства в Женеве (23.03.1901); будучи арестована при возвращении в Россию (23.07.1903), показала, что со «своим женихом» Максом Валлахом «окончательно разошлась»; после 5 месяцев содержания под стражей (23.07–20.12.1903) подчинена гласному надзору в месте приписки на два года (1904–1905); доктор медицины Бернского университета (декабрь 1906); арестованная вместе с М. Валлахом в Париже (04.01.1908), выслана в Бельгию; переводчица медицинской и революционной литературы с английского и немецкого языков; врач-офтальмолог в Ленинграде (см.: ГАРФ. Ф. 124. Оп. 12. Д. 2343).] при неудачной попытке размена экспроприированных большевиками в Тифлисе 500-рублевых купюр, после нескольких дней, проведенных в тюрьме «Sante», был выслан в Лондон, где и прожил следующие десять лет. Незадолго до революции он устроился коммивояжером по продаже сельскохозяйственных машин, а в 1916 году женился на молодой писательнице Айви Лоу[27 - Лоу Айви Тереза (Low Ivy Theresa; Литвинова (Litvinoff) Айви Вальтеровна; 04.06.1889-16.04.1977) – женаМ. М. Литвинова (с 1916); переехав в Россию, преподавала английский язык; автор, составитель учебных пособий и словарей по Basic English (см.: Basic step by step. М.-Л., 1935); преподаватель Уральского индустриального института в Свердловске (1936–1939); переводчица русской литературы; печаталась в журнале «The New Yorker» (N.-Y, 1966–1970); вернулась в Англию (1972); автор беллетристических книг: Growing Pains [Болезни роста]. London, 1913; The Questing Beast [Зверь рычащий]. London, 1914; His Masters Voice: a Detective Story [Голос его хозяина: детективная история]. London, 1930; Short Stories [Короткие рассказы]. Moscow, 1936; Moscow Mystery [Московская тайна]. N.-Y., 1943; She Knew She Was Wright [Она знала, что не ошиблась]. London, 1971; см. также: Лоу-Литвинова А. Бегство со светлого берега. М., 2012.] – религиозной англичанке-католичке, которая происходила из добропорядочной буржуазной семьи и, похоже, мало что знала не только о бурном прошлом, но и о происхождении своего мужа. Опасаясь, что еврейские родственники «скомпрометируют» его, Макс всячески избегал какого-либо общения с ними, но делал исключение для Савелия.
Окончив в 1908 году Высшие коммерческие курсы в Киеве, переименованные тогда же в Киевский коммерческий институт, Савелий нашел место в Москве, где служил бухгалтером-корреспондентом, а затем – секретарем правления и заведующим конторой акционерного общества «Днепровская бумагопрядильная и ткацкая мануфактура». Но в 1911 году Савелий с женой Фанни и их первенцем – Марком, родившимся 18 апреля 1910 года, переселился в Баку; сначала он трудился бухгалтером-корреспондентом в обществе «Форбес», специализировавшемся на производстве электрических кабелей, а в 1912 году возглавил «отдел перепродажи» бакинского филиала Русского общества «Всеобщая компания электричества», дочернего предприятия германского концерна AEG (Allgemeine Elektrizittts-Gesellschaft). Во время Первой мировой войны Савелий заведовал отделами и, если верить анкетам, состоял даже коммерческим директором акционерного общества «Электрическая сила» в Баку[28 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 73 (Литвинов С. М. Моя деятельность на коммерческом поприще. Не ранее июля 1923 года).], а в 1917 году вернулся в Москву, где, снова поработав бухгалтером, стал управляющим военно-обмундировочной фабрикой[29 - Там же. Л. 102 (Личный листок от 4 мая 1926 года). В списке сотрудников Наркомата государственного контроля РСФСР от 3 февраля 1919 года о последнем месте работы С. М. Валлаха говорится: «бухгалтер-корреспондент на фабрике Бродова» (ГАРФ. Ф. Р-4390. Оп. 4. Д. 17. Л. 15), но в записке «Моя деятельность на коммерческом поприще» Савелий уверяет, что состоял «заведующим Военно-промышленной фабрикой в Москве» (РГАЭ. Ф. 870. Оп.251. Д. 3902. Л. 73).].
После большевистского переворота, когда отказывающиеся сотрудничать с новой властью были заклеймены «врагами народа»[30 - См. декрет Военно-революционного комитета ВЦИК Советов рабочих и крестьянских депутатов: «Чиновники государственных и общественных учреждений, саботирующие работу в важнейших отраслях народной жизни, объявляются врагами народа» (Декрет о саботажниках // Социал-демократ. 1917. № 219. 28 нояб. (11 дек.).], Савелий не только не поддержал забастовщиков, но и резко осудил, поместив в московской официозной газете «Социал-демократ» презрительную статью «Саботирующие конторщики», в которой уничижительно писал о них:
Имея над собою разное начальство в лице «самого» (т. е. хозяина), затем директора, управляющего, главного бухгалтера и т. д. и т. д., конторщик всячески старается выслужиться, для каковой цели он и лебезит перед власть имущими и, если нужно, клевещет на своего товарища сослуживца, дабы вытеснить его и самому занять его место. И эта трусливая масса вдруг объявила себя гражданами и устраивает даже политическую забастовку! Они, видите ли, не признают Совета Народных Комиссаров. Николая II они признавали; власть главного бухгалтера или помощника управляющего в своей фирме, который их давит и притесняет, они признают, но власти народной они не могут перенести и вынуждены бастовать. Как же мог произойти такой сдвиг среди этой трудно поддающейся организации массы?
Ответ будет ясен, если мы посмотрим, кто именно стоит за их спиной. Ясно, что то самое «начальство», перед которым у конторщика или чиновника есть желание выдвинуться, прекрасно учло это обстоятельство. И все эти саботирующие конторщики, чиновники, приказчики суть игрушки в руках высшей буржуазии, которая, как известно, активно сама никогда не выступает на сцену. А жар любит загребать чужими руками: в уличной борьбе – руками юнкеров и кадетов, при саботаже – руками своих приказчиков и конторщиков. Но этот саботаж никого не должен пугать. Попробовав раз активно выступить на политическую сцену, эта несознательная масса вскоре сделается зрелой и поймет, что, идя против Советской власти, она идет против себя самой. Конторщики поймут, что не от своих хозяев – высшей буржуазии – им ждать улучшения своего положения, а от пролетариата, который, освобождая себя от ярма капитализма, освобождает всех угнетенных и обездоленных[31 - Валлах Сав[елий]. Саботирующие конторщики // Там же. № 229. 9 (22) дек.].
В другой статье, размещенной, как и первая, на первой газетной полосе, Савелий разъяснял «предательскую роль» интеллигенции в отношении рабочего класса, с которым еще вчера она рука об руку боролась с царизмом. Добиваясь политической свободы, интеллигенция заверяла рабочий класс, что борется за социализм, но стоило ей увидеть этот далекий идеал вблизи, как она, связанная тысячами нитей с буржуазией, «испугалась». Первые же решительные меры рабоче-крестьянского правительства, «пока лишь расчищающие почву для социализма», вызвали негодование со стороны большинства интеллигентов, так как это слишком близко касается их «шкуры», наносит им материальный ущерб. Но автор статьи не сомневался, что пролетариат, «имея в своей среде лишь небольшую кучку преданных революции интеллигентов, вынесет на своих плечах всю тяжесть повседневной работы»[32 - Он же. Интеллигенция и рабочий класс // Там же. № 231. 12 (25) дек.]. Савелий явно относил себя к упомянутой «кучке», и через пять лет вспоминал, что в целом ряде статей им «была разоблачена деятельность тогдашней интендатуры[33 - От intendatur (нем.) – интендантство.]», благодаря чему, мол, и произошла ее «реорганизация»: приказом от 13 марта 1918 года Главное интендантское управление Военного министерства расформировали с передачей его функций Хозяйственному комитету Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Переписка между братьями не прекращалась, и вслед за падением самодержавия Максим, принятый в чине старшего делопроизводителя по Министерству земледелия на службу в Русский правительственный комитет в Лондоне, горько жаловался Савелию на «затруднения, преимущественно финансового свойства», мешающие ему вернуться на родину. Сокрушаясь, что «трудно рассчитывать на такой заработок в России, который позволял бы и самому прожить кое-как, при тамошней дороговизне, да еще и семье посылать в Англию», Максим делился своими переживаниями:
Тяжело жить вдали от революции, о которой мечтал всю жизнь, но нелегко и жертвовать семьей. Получается положение весьма трагическое. Боюсь, что если не удастся поехать теперь, то засижусь за границей на всю жизнь, ибо при торжестве контрреволюции, почти неизбежном в случае дальнейшего продолжения войны, амнистия будет похоронена. М[еньшеви]ки и социалисты]-[революционеры, по-моему, продали революцию[34 - Цит. по: С[едых] А. Семейство Литвинова. Далее цитируется без отсылок. См. также: С[едых] А. Как замнаркоминдел Литвинов «устроил» своего брата Савелия. Переписка бр[атьев] Литвиновых. (От парижского корреспондента «Сегодня») // Сегодня. 1930. № 20. 20 янв.].
Но в апреле 1918 года Максим, неожиданно для себя оказавшийся в роли дипломатического представителя РСФСР в Великобритании, напишет брату:
Дорогой Савелий!! Наконец-то есть возможность переслать тебе пару слов, но мой курьер едет через пару минут, и много писать не приходится.
Много всем нам пришлось пережить за последнее время. Последние месяцы у меня были бурные. Представляю официальную Россию, – вероятно, не надолго. Рвусь всеми силами на родину: будь что будет. Айва тоже стремится туда, но думаю ее оставить здесь, если даже уеду. Миша[35 - Литвинов Михаил Максимович (18.02.1917-04.11.2007) – сын М. М. Литвинова; окончил механико-математический факультет МГУ (1941); участник Великой Отечественной войны; авиационный инженер, кандидат технических наук; председатель Московского общества любителей оригами.] – молодец. Ему уже 14 месяцев. Мальчишка чудесный, веселый и здоровый. Ожидается сестричка для него.
Ну, спешу. Всех благ. Авось, еще когда-нибудь увидимся. Адрес незачем давать, почта для России не действует. Тяжело все-таки на душе, когда подумаешь о России.
Привет всем от нас троих. Ваш Максим.
Литвинов-старший, несомненно, любил младшего брата, но всегда держал его на расстоянии и, например, в августе, когда тот просился в Лондон, ответил ему категорическим отказом:
Дорогой Савелий, вот возможность переслать письмецо, но написать не успел, через 5 мин. вализа должна быть запечатана и отправлена на вокзал. Пару слов лишь.
Получил твое письмо. Вытребовать тебя курьером, к сожалению, неудобно: твоя фамилия может скомпрометировать меня. По той же причине не мог ни писать, ни телеграфировать. Твои телеграммы доставляли неприятность.
Живем ничего. Айва и я чувствуем себя в физическом отношении недурно. Будущее мрачно и тесно связано с судьбой русской революции. Миша растет прекрасным мальчиком: живой, веселый, прекрасные глаза и личико.
Ему уже 17 месяцев. Скоро будет у него сестрица (Таня), через месяц, что ли[36 - Литвинова Татьяна Максимовна (19.08.1918–2011) – дочь М. М. Литвинова; переводчица, художник-график; переехала в Англию (1976).].
Думаю, недолго придется оставаться здесь. Придется уехать или заставят. Подробности со следующим курьером.
Привет твоим. Максим.
Но англичане так и не признали новоиспеченного «посла», заключив его в сентябре 1918 года в лондонскую тюрьму в отместку за арест в Москве руководителя британской дипломатической миссии Брюса Локкарта, на которого вскоре и обменяли. Вернувшись наконец на родину, Литвинов был введен в коллегию НКИД, которая тогда же командировала его в Стокгольм. Накануне отъезда, 20 ноября, Максим писал брату:
Дорогой Савелий!
Датскую и шведскую визы получил. Через несколько часов сажусь на пароход «Ингерманланд», вопреки всяким слухам об английской эскадре… Авось, свинья не съест. Буде, что случится со мной, помни, что я стремился всегда оградить своего Мишу (да и Таню) от неизбежных неприятностей, связанных с их происхождением… Удастся это лишь в том случае, если они сами, да и их мать, останутся в неведении относительно их происхождения. Считайся, пожалуйста, с этой моей волей, если будешь писать им когда-либо. Ничего не имею против того, чтоб они никогда с нашими другими родственниками не встречались, а то ведь «тайна» раскроется.
Ну, всего лучшего. Надеюсь все-таки проскочить благополучно. Немало опасностей миновало меня в прошлом, – авось, минует меня и чаша сия.
Привет Фанни и младо-большевикам[37 - Имеются в виду жена Савелия, Фанни Львовна, и сыновья – Марк и Анатолий, родившийся 24 октября 1918 года.]. Ваш Максим.
Горячее желание «пламенного революционера» скрыть от жены и детей свое происхождение заставит его впоследствии убедить Савелия тоже поменять фамилию на Литвинов…
2. «Ценный работник»
По рекомендации члена МК РКП(б) Т. Ф. Людвинской[38 - Людвинская Татьяна Федоровна (1887–1976) – член РСДРП с 1903 года, большевичка, член комитетов: Одесского (1905–1907), Петербургского (1907–1909); в политэмиграции – во Франции: секретарь Парижской секции большевиков (1911–1917); член райкомов партии в Москве (с 1920), Ярославского горкома (1925–1926), заведующая кабинетом партработы МК ВКП(б) (1927–1931); член президиума Всесоюзного общества старых большевиков (с 1930); персональный пенсионер (с 1936).] и явно не без протекции брата, который, помимо работы в НКИД, с марта 1919 года будет введен в коллегию Наркомата госконтроля РСФСР[39 - Декреты Советской власти. Т. IV: 10 ноября 1918 г. – 31 марта 1919 г. М., 1968. С. 667.], Савелий получил место в… центральном его аппарате, о чем говорилось в приказе № 1436 от 22 ноября 1918 года: «С. М. Валлах зачисляется на службу по Народному Комиссариату Государственного Контроля контролером VI Гражданского отдела с 21 октября с. г.»[40 - ГАРФ. Ф. Р-4390. Оп. 19. Д. 54. Л. 233 (за наркома К. И. Ландера подписал член коллегии Наркомата госконтроля РСФСР А. К. Пайкес).]. Отдел размещался по адресу: Поварская, 29, и Савелия Марковича (так его именовали тогда в официальных документах) определили в отделение, специально предназначавшееся для ревизии двух наркоматов – по делам национальностей и по иностранным делам, что уже само по себе вызывало конфликт интересов: один брат руководит НКИД, а другой контролирует его[41 - Приказ № 157 по VI Гражданскому отделу гласил: «Савелий Маркович Валлах назначается контролером III Отделения с 21 октября с. г. (Приказ № 1436)» (Там же. Оп. 4. Д. 19. Л. 162).].
Тем не менее 21 декабря управляющий VI Гражданским отделом Э. Ф. Миллер[42 - Миллер Эдуард Фридрихович (1883-?) – член РКП(б); бухгалтер торгово-промышленного акционерного предприятия; служил в Наркомате госконтроля (с 23.05.1918): управляющий VI гражданским (с 25.08.1918), административным отделом и отделом летучих ревизий (1919); позднее – в Наркомате рабоче-крестьянской инспекции РСФСР (до 1923) (см.: ГАРФ. Ф. А406. Оп. 24а. Д. 8181; Ф. А539. Оп. 4. Д. 9274).] пишет наркому госконтроля К. И. Ландеру[43 - Ландер Карл Иванович (1884–1937) – член РСДРП с 1903; нарком государственного контроля РСФСР (1918–1919); член коллегии HKBT СССР (1923–1925); персональный пенсионер (с 1928).], что С. М. Валлах, являясь опытным и ответственным сотрудником, «вполне заслуживает перемещения на высшую должность», и «в интересах дела» просит о назначении его «старшим контролером с 1 декабря»[44 - ГАРФ. Ф. Р-4390. Оп. 4. Д. 21. Л. 51 (Письмо Э. Ф. Миллера).]! Соответствующий приказ был подписан 26 декабря[45 - Там же. Д. 47. Л. 908 (Приказ № 1751 от 26 декабря 1918 года за подписью наркома госконтроля РСФСР К. И. Ландера); см.: «Контролер III-го Отделения С. М. Валлах переводится на должность Старшего] Контролера с 1-го декабря 1918 г. (Приказ № 1751)» (Там же. Д. 19. Л. 256).], а уже в январе 1919 года Савелий получил в свое заведование 5-е отделение VI отдела, выделенное для ревизии исключительно… НКИД! Досадуя, что ни один из руководителей дипломатического ведомства совершенно «не думает об экономии, а скорее наоборот, – широким жестом производятся расходы, против которых Контроль борется, но не всегда успешно», Савелий доказывал, что ради действительного их сокращения нужно присутствие на постоянной основе «представителя Контроля»[46 - Там же. Д. 20. Л. 98 (Управляющему VI Гражданским Отделом тов. Э. Ф. Миллеру [от] Заведующего] V Отделения С. М. Валлаха по Наркоминделу. Доклад. [Не ранее 1 апреля 1919 г.]).]. Но затеянная в апреле реорганизация VI отдела, который переименовали в административный, привела к изъятию… НКИД из его ведения, вследствие чего Савелий потерял и свою начальническую должность. «Из больших дел, – припоминал он впоследствии, – мною была произведена ревизия по эвакуации учреждений из Петрограда в Москву, в результате чего некоторые сотрудники Наркоминдела были преданы суду»[47 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 73.].
Но, сам чем-то проштрафившись, Савелий не надолго задержался на большевистской службе, и от сурового наказания его спасло лишь заступничество влиятельного брата, обратившегося непосредственно к главе ВЧК Ф. Э. Дзержинскому. Вслед за этим, вырвавшись каким-то образом за границу[48 - Возможно, Савелий уехал за границу по Соглашению о репатриации от 24 февраля 1921 года как «беженец», проживавший до войны в Гродненской губернии, которая, согласно рижскому Договору о прелиминарных условиях мира от 12 октября 1920 года, отошла Польше.], Савелий нашел себе прибежище в варшавском отделении Hebrew Immigrant Aid Society (Общества помощи еврейским иммигрантам), сокращенно – HIAS. В записке «Моя деятельность на коммерческом поприще» сам он скупо отметит этот период так: «1920–1923 гг. – я стою во главе американской организации “HIAS of America”, разъезжая по многим городам Европы и создавая отделы этой организации». Но в «Личном листке ответственного работника» от 2 июля 1924 года Савелий уточнял, что в «американском филантропическом обществе»… в Берлине «заведовал банковским отделом»[49 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 73, 104. В «Личном листке Народного Комиссариата внешней и внутренней торговли» от 4 мая 1926 года Савелий повторил, что в 1921–1922 годах управлял банковским отделом американского благотворительного общества (Там же. Л. 102).], хотя, как уверяли злые языки, был «уличен в больших хищениях и от суда спасся бегством»[50 - Литвиновские векселя // Руль. 1928. № 2425.15 нояб.; см. также: Похождения Литвинова-младшего // Последние новости. 1928. № 2795. 16 нояб.]!
Савелию не оставалось ничего иного, как продолжить советскую карьеру, и в апреле 1923 года, писал он, «я переехал в Берлин, где начал работать в Берлинском торгпредстве», однако «не был использован в должной мере, и в июле с. г., я, по семейным обстоятельствам, переезжаю в Москву»[51 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 73.]. Савелий имел в виду ожидаемое прибавление семейства: он уже имел двух сыновей – 13-летнего Марка и 5-летнего Анатолия, а 6 сентября Фанни Львовна родит двойню – девочек Анну и Марию. Хотя Савелий имел большой коммерческий стаж и, как утверждал в анкетах, в совершенстве владел английским, французским, немецким и польским языками[52 - Там же. Л. 105–106.], понятно, что его трудоустройству всемерно посодействовал брат. Тем более что берлинское торгпредство, к которому Савелия причислили в качестве «сотрудника для ответственных поручений»[53 - Тамже. Л. 102.], возглавлял тогда друг Максима – Борис Стомоняков[54 - Стомоняков Борис Спиридонович (1882–1941) – социал-демократ с 1902 года, большевик в 1903–1911 годах и с 1921-го; агент ЦК РСДРП (1905–1907); торгпред РСФСР-СССР в Германии (1921–1925); член коллегии HKBT (с 1923) и заместитель наркома внешней торговли СССР (1924–1925); член коллегии НКИД (с 1926) и заместитель наркома по иностранным делам СССР (1934–1937); арестован (08.12.1938), расстрелян (16.10.1941).], являвшийся одновременно членом коллегии Наркомата внешней торговли СССР.
Оказавшись в Москве и подытоживая 1 августа свои наблюдения в записке «Некоторые замечания относительно Берлинского торгпредства», Савелий напоминал, что в апреле ему поручили расследование причин задержки заказанных товаров, которые, как он выяснил, уже по несколько месяцев находились без движения в портах Гамбурга и Штеттина, застряв там из-за отсутствия вывозных документов. Но этим никто не интересовался, и понадобился «толкач», усилиями которого все препятствия были устранены, а грузы отправлены по назначению. Если бы подобного рода факты имели место в частной фирме, негодовал Савелий, то она давно бы стала банкротом! Ведь торгпредство организовано кустарно: «каждый отдел не считает себя частью одного целого, а думает только о своей лавочке». Во главе отделов, подчеркивал Савелий, «без сомнения стоят честные способные люди, но я среди них не встречал людей с большим организационным опытом», понимающих, что к громадной организации в «американском» масштабе нужно применять иные приемы: аппарат торгпредства должен быть налажен так, чтобы работал как заведенная машина, а нужная бумажка «сама лезла в глаза и просилась быть отправленной»[55 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 77–79.].
В Москве семейство Савелия, который уже по настоянию брата поменял свою фамилию Валлах на Литвинов, поселилось в доме № 4 по Малому Спасскому переулку (ныне Малому Каретному), в квартире 10. Любопытно, что в анкетном листе на вопрос «Имеете ли родных за границей?» Савелий лаконично ответил: «Нет», отметив, что его «ближайшим родственником» в Союзе является замнаркома по иностранным делам М. М. Литвинов. На вопрос анкеты о национальности Савелий ответил: «Русский», в следующем году напишет: «Интернационалист», а еще через два года все же признает, что принадлежит к еврейской национальности и имеет родных в Польше[56 - Тамже. Л. 101, 103, 105.].
Ожидалось, что берлинский торгпред назначит своего уполномоченного в Москве, и на жалобы Савелия о его недостаточной загруженности один из руководителей коммерческой части торгпредства, Л. С. Маршак[57 - Маршак Леонид Семенович (1884-?) – окончил Императорское Московское техническое училище, инженер-механик; находился в распоряжении торгпредства СССР в Германии (1923–1924).], ответил ему 26 сентября:
Если у Вас там сейчас нет дела, то это временно. Тенденция за то, чтобы мы в Москве работали совершенно самостоятельно, имеется совершенно определенная, но, во что и как это выльется, я Вам сейчас сказать не могу. Василия Васильевича [Старкова][58 - Старков Василий Васильевич (1869–1925) – участник социал-демократического движения с 1890 года; директор электростанций в Баку (с 1904), Москве (с 1907); 1-й заместитель торгпреда РСФСР-СССР в Германии (1921–1925).] сейчас нет в Берлине и до его приезда, а это будет не ранее 10 октября, ничего определенного решено не будет. Вы все-таки продолжайте вести переговоры, с кем Вы ведете, и ищите новых комитентов[59 - Комитент – сторона в договоре комиссии, поручающая другой стороне (комиссионеру) совершить за вознаграждение (комиссию) одну или несколько сделок с товарами или ценными бумагами.],[60 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 81.].
Но 5 ноября, вновь поднимая тему своей занятости, Савелий пишет в Берлин:
К сожалению, до сего числа Уполномоченный в Москву не приехал, и я уже свыше трех месяцев томлюсь бездельем. Правда, время от времени тов. Маковский[61 - Маковский Абрам Львович (1886–1938) – член РСДРП с 1904 года, РКП(б) с 1920 года; уроженец Белостока; инженер бумажной фабрики в Ревеле (1909–1918); член правления коммерческой части (с 08.01.1922), заведующий импортным директоратом и член совета торгпредства РСФСР-СССР в Германии; заместитель начальника управления заграничных операций Наркомата внешней и внутренней торговли СССР (с 1928); арестован (дек. 1929), реабилитирован постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) (13.11.1932); расстрелян (не ранее 10.06.1938).] дает мне кое-какие поручения, но это не заполняет и части моего досуга. А я привык к кипучей деятельности, захватывающей целиком. Вследствие этого я вынужден был принять другое назначение, которое предложил НКВТ в смешанном обществе. Конечно, пока Вы мне не укажете, кому мне передать свои дела, я останусь на своем посту и выполню все поручения, которые Торгпредство прислало мне[62 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 67.].
Савелий имел в виду делегирование его Наркоматом внешней торговли на учредительное собрание Русско-английского сырьевого общества (РАСО), и 19 декабря Маршак пишет ему: «Совершенно нормально, что Вы не могли ожидать так долго и приняли другое предложение. Что касается отчета о взятых Вами в НКВТ суммах и о произведенных расходах, то шлите его сюда в бухгалтерию»[63 - Там же. Л. 64.]. Но и на этот раз трудоустройство Савелия не обошлось без участия брата, который 8 февраля 1924 года в рекомендательном письме, адресованном в НКВТ, категорично заявлял:
Своего брата, Савелия Максимовича Литвинова, могу без малейшего колебания рекомендовать на ответственную должность как честного и преданного интересам Советской власти работника. Хоть и находясь вне партии, он с первых же дней Октябрьской революции работал в качестве ответственного сотрудника в советских учреждениях, в том числе в берлинском торгпредстве. Он – опытный организатор и знаком с коммерческим делом теоретически и практически. За его добросовестность и политическую лояльность ручаюсь полностью[64 - С[едых] А. Семейство Литвинова: Литвинов – консульский чиновник. «Драма» Максима Литвинова. Семейная тайна Литвинова. Рука руку моет // Последние новости. 1930. № 3224. 19 янв.].
Включенный в правление Русско-английского сырьевого общества[65 - В правление РАСО, ведавшего «заготовкой и обработкой пушнины, пуха, пера, конского волоса, щетины, кишок и сырых кож» для реализации на заграничных рынках, входили: председатель – Грожан Юлий Августович, заместитель председателя – Атабеков Михаил Григорьевич, члены – Литвинов Савелий Максимович, Михайлов Николай Алексеевич, кандидаты в члены – Буров Константин Александрович, Закс Евгений Исаевич, Айзенштадт Семен Ефимович (см.: Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1925 год. М., 1925. Отд. III. С. 816).], Савелий продолжил службу и в берлинском торгпредстве в качестве заместителя уполномоченного для СССР и управляющего московской конторой. С 1924 года уполномоченным состоял партиец-политкаторжанин Лев Рубинштейн[66 - Рубинштейн Лев Николаевич (1884–1962) – член РСДРП с 1904 года; помощник провизора; участник налета боевиков на рижскую тюрьму (06.09.1905), приговорен к смертной казни, замененной 15 годами каторги (1906), которую отбывал в Шлиссельбурге (1907–1909), Смоленской, Вологодской, Николаевской, Челябинской тюрьмах (до 1917); заведующий отделами, член совета, правления коммерческой части торгпредства СССР в Германии (1922–1924), его уполномоченный в СССР (1924–1926); заместитель (с 1926), и. о. торгпреда СССР в Италии (1928–1929); председатель правления Platinum Metals Corporation и член правления общества «Руспла-тина» в Нью-Йорке (1929–1932); председатель правления «Мосамторга», главный доверенный «Амторга», «Южамторга» (1932–1936); торгпред СССР в Австрии (1936–1939); пенсионер.], которого Савелий нередко замещал, и у них сложилось полное взаимопонимание, о чем свидетельствует, например, письмо от 6 января 1925 года:
Дорогой Савелий Максимович,
Довожу до Вашего сведения, что я вернулся 2-го января из отпуска и уже вступил в работу. В течение всего моего отпуска я не особенно поправился, но все же опять в силах приступить к работе. Думал я немедленно же поехать в Москву, но, согласно желанию т. Стомонякова и т. Старкова, я должен пробыть еще в Берлине 5–6 недель для ознакомления со всеми делами и для вхождения в работу, после чего только смогу приехать в Москву. В течение этого времени я здесь буду заведовать делами химического отдела, также – московскими делами и, в связи с болезнью т. Маковского и необходимостью для него поехать в санаторию на 2–3 недели, замещать его за время его отпуска. Как видите, сразу же окунусь во все дела, и, по всей вероятности, работа будет настолько велика, что приеду к Вам в Москву достаточно усталым. Прошу Вас держать меня в курсе всех Ваших дел и сообщить мне о всех нуждах и также обо всех вопросах, которые должны быть здесь урегулированы и которые должны получить здесь решение, и также прошу Вас указать на все те дела, которые я мог бы здесь протолкнуть. Говорил я уже с т. Старковым по поводу Вашего приезда сюда и получил уже его принципиальное согласие; как только приеду в Москву, постараюсь Вас отпустить на несколько недель в Берлин. Прошу Вас также сообщить мне, какова сейчас работа на перспективы и нужны ли Вам еще сотрудники для Москвы и других городов.
В ожидании скорого Вашего подробного ответа остаюсь с товарищеским приветом, Ваш Л. Рубинштейн.
Привет Вашей супруге и детям и всем товарищам[67 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 40.].
Действительно, уже 12 февраля второй заместитель торгпреда В. 3. Туров[68 - Туров Владимир Захарович (Гинзбург Вольф Залманович; 1896–1927) – член РСДРП с 1913 года, большевик; 2-й зам. торгпреда СССР в Германии (1923–1925); член коллегии НКВТ СССР (1925); научный сотрудник Комакадемии (1926–1927).] обратился к управделами НКВТ с просьбой «в срочном порядке» подать соответствующее ходатайство в НКИД на получение заграничного служебного паспорта для управляющего московской конторой берлинского торгпредства С. М. Литвинова, выезжающего на несколько недель в Германию «для докладов и выяснения экспортно-импортных вопросов»[69 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 95–96.]. Но, хотя Комиссия по проверке сотрудников, командируемых за границу советскими учреждениями, постановила 21 февраля: «Разрешить условно»[70 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 678. Л. 289.], поездку Савелия, видимо, отложили, так как 5 мая Рубинштейн пишет ему:
Дорогой Савелий Максимович,
Подтверждаю получение Вашего письма от 28 апреля относительно состояния Вашего здоровья. Мне очень прискорбно, что Ваше здоровье настолько ухудшилось, что Вы нуждаетесь в немедленном отпуске. Это для меня тем более тяжело, что я не имею возможности вернуться сейчас в Москву. Говорил я по этому поводу с тов. Маковским, а также сегодня с тов. Аврамовым[71 - Аврамов Роман Петрович (1882–1938) – член Болгарской рабочей социал-демократической партии с 1898 года, Болгарской компартии с 1921 года, РКП(б) с 1925 года; адвокат; директор-распорядитель общества «Экспорт-хлеб» в Берлине (1921–1924); заместитель торгпреда СССР в Германии (1925–1926); директор общества «Аркос» в Лондоне (1926–1930); управляющий трестом «Хлебострой» (1930–1937); арестован (27.08.1937), расстрелян (08.01.1938).], который назначен замторгпреда[72 - В. В. Старков, ведавший коммерческой частью берлинского торгпредства, скоропостижно умер от «паралича» сердца 26 апреля 1925 года.], и в конце концов решили предоставить Вам в ближайшие дни просимый Вами отпуск.
Я обязан принять отдел «П» от тов. Гольдштейна[73 - Гольдштейн Юрий Владимирович (1890–1938) – член Бунда с 1905 года, РКП(б) с 1920 года; служил в торгпредстве СССР в Германии (1922–1925): член его совета, заместитель управляющего экономической частью, заведующий отделом промышленного импорта, представитель Главного концессионного комитета; заместитель начальника управления торговыми предприятиями Наркомата внешней и внутренней торговли СССР (с 1925); профессор Института народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, МГУ; начальник планового сектора Наркомата внешней торговли СССР; арестован (17.06.1938), расстрелян (16.04.1939).], который в пятницу или субботу уезжает в Москву. Усиленно просил тов. Фрумкина[74 - Фрумкин Моисей Ильич (1879–1939) – член РСДРП с 1898 года; заместитель наркома продовольствия РСФСР (1918–1922), внешней торговли СССР (1924–1925,1932-1935), внешней и внутренней торговли СССР (1925–1928), финансов СССР (1928–1929); член коллегии НКПС СССР (1931–1932); управляющий трестом «Союзпластмасс»; арестован (23.10.1937), расстрелян (28.07.1938).] освободить меня скорее от работы здесь и дать мне возможность вернуться в Москву, но, как долго я здесь останусь, пока совершенно неизвестно. Дадим мы тов. Гольдштейну поручение заместить меня временно до моего возвращения, и, как только тов. Гольдштейн приедет, что будет по всей вероятности в начале будущей недели, Вы сможете немедленно уехать в отпуск, о чем я сообщил Вам сегодня телеграфно.
Что у Вас нового, как идет работа в конторе и как поступают платежи по векселям. Ведется ли кассовая работа ажурно? Прошу Вас держать меня в курсе Ваших крупных дел и принципиальных вопросов. С товарищеским приветом, Ваш Л. Рубинштейн.
Сердечный привет Вашей семье и всем товарищам[75 - РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 13–14.].
Савелий отбыл на пароходе из Ленинграда 20 мая, вернувшись из Берлина в Москву на поезде через пограничный пункт Себеж 7 июля[76 - Там же. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2770. Л. 99.]. В приказе по Управлению Уполномоченного Торгпредства СССР в Германии за подписью временно исполняющего его должность Ю. В. Гольдштейна говорилось: «Зам. Уполномоченного – Зав. Московской Конторой С. М. Литвинова считать вернувшимся из служебной командировки в Берлин и приступившим к исполнению своих служебных обязанностей 8-го июля с. г.»[77 - Тамже. Ф. 870.Оп.251. Д. 3902.Л. 11.].
Понятно, что брат замнаркома по иностранным делам пользовался тогда «неограниченным» доверием со стороны руководства торгпредства СССР в Германии, без спроса которого, хвалился Савелий, «я выдавал дружеские векселя[78 - Дружеский вексель выдается без намерения векселедателя осуществить по нему платеж, а для изыскания денежных средств путем учета векселя в банке.], построил дом для конторы и моей квартиры[79 - Московская контора Торгового представительства СССР в Германии расположилась по адресу: Кузнецкий Мост, 14а. В этом доме С. М. Литвинов, по данным 48-го отделения милиции г. Москвы, был прописан в квартире 14 с 16 января 1926 года (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2770. Л. 101; см. также: Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1926 год. М., 1926. Отд. 5. С. 562).], купил себе автомобиль – и никогда начальство в Берлине не оспаривало моих действий»[80 - К[арцевский] С. Савелий Литвинов разоблачает // Последние новости. 1928. № 2835. 26 дек.].
Косвенно это подтверждает и письмо заместителя торгпреда Р. П. Аврамова, с пометками: «Лично. Совершенно секретно. В собственные руки. Никому другому не вскрывать», от 19 мая 1925 года, адресованное замнаркома внешней торговли СССР Б. С. Стомонякову:
Дорогой Борис Спиридонович! Был у меня сегодня тов. Литвинов С. М. и сообщил, что в свое время Вами ему было обещано, в случае его перехода на службу из РАСО в нашу Московскую контору, то же жалование, которое он получал до того времени в РАСО, а именно – 600 руб. После перехода тов. Литвинова на службу к нам, ввиду трудности урегулирования вопроса о его жаловании, он некоторое время оставался на службе и у нас, и у РАСО, получая по 360 руб. и у нас, и там. В октябре прошлого года, по настоянию тов. Рубинштейна, тов. Литвинов отказался от всякой работы в РАСО[81 - С. М. Литвинов выбыл из состава правления РАСО с 30 января 1925 года (см.: РГАЭ. Ф. 870. Оп. 251. Д. 3902. Л. 98).] и всецело отдался работе в нашем Московском отделении, получив при этом уверение, что в отношении жалования он от этого не пострадает. Были проекты платить ему от берлинской «КНИГИ»[82 - Русско-германское издательское и книготорговое акционерное общество «Книга».] (за работу, которую он все равно для этой последней проделывал в Москве) часть его жалования, другую же часть платить ему в Москве. Однако из этого проекта ничего не вышло…[83 - РГАЭ. Ф. 413. Оп. 8. Д. 4931. Л. 155. Далее цитируется без отсылок.]
Поскольку разница между фактическим и обещанным жалованием выдавалась в виде аванса, Савелий ходатайствовал о погашении возникшей за ним задолженности, и Аврамов убеждал Стомонякова:
Я думаю, что тов. Литвинов настолько ценный для нас работник, что мы просьбу его удовлетворить должны, приняв одновременно решение выдавать ему и впредь в виде авансов упомянутую выше разницу со списанием ее каждые шесть месяцев за счет торгпредства в Берлине в виде дополнительных расходов по Московскому отделению. Если почему-либо Вы найдете, что этот способ является неудовлетворительным, прошу Ваших инструкций. Для сведения сообщаю, что у тов. Литвинова тяжелая семья из девяти человек, и при нагрузке его в нашем отделении в Москве на все 100 % он никоим образом не в состоянии дорабатывать что-либо на стороне…
