скачать книгу бесплатно
Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»
Сборник статей
Юрий Цурганов
Сборник статей о II мировой войне, опубликованных в общественно-политическом журнале «Посев» со второй половины 1940-х. Журнал «Посев» был основан в ноябре 1945 г. в лагере русских беженцев Менхегоф (Западная Германия), со временем стал одним из ведущих периодических изданий Русского Зарубежья. Редакция журнала переехала в Россию, как только это стало возможно, то есть после падения диктатуры КПСС. Февральский номер 1992 г., как и все последующие, вышел в Москве. Среди авторов этого сборника люди разных поколений, в том числе участники описываемых событий, граждане СССР, Российской Федерации, жители Зарубежья, профессиональные историки – некоторые с мировым именем.
Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»
Составитель и редактор Ю.С. Цурганов
От составителя
В данной книге собраны материалы, написанные авторами разных поколений (самая ранняя статья датируется 1948 годом). Среди них профессиональные историки – некоторые с мировым именем, участники описываемых событий, граждане России и жители Зарубежья. В некоторых статьях, написанных давно, содержатся суждения, которые позже подвергались корректировке. В ряде случаев они оставлены в первозданном виде, чтобы передать атмосферу времени, когда соответствующие тексты создавались, отразить степень информированности авторов на тот или иной период.
Заранее предвидится реакция на эту книгу. Прозвучат обвинения в необъективности, в том, что собран «негатив» и не дан «позитив». Но к сороковой годовщине окончания войны было подсчитано, что за сорок лет в СССР вышло сорок тысяч наименований книг (три в день!) «о патриотизме и подвиге советского народа в годы Великой Отечественной войны». Темп не снижался и позже, до завершения советской эпохи, а в современной России создаётся уже настоящий культ «Великой Отечественной войны». Действует немыслимое количество организаций и проектов с характерными и зачастую курьёзными названиями: «Смоленский областной центр героико-патриотического воспитания “Долг”»; «Центр дополнительного образования детей “Пост № 1 ” г. Волгограда», проведший «Всероссийский слёт руководителей “Постов № 1”»: «Мы внуки твои, Победа!»; «Вахта Памяти», «Аванпосты». Кмаю 2005 г. существовало 1 350 «военно-патриотических» молодёжных организаций. Обработку «юнармейцев» ведут тысячи ветеранов «ВОв». «Центральный музей Великой Отечественной войны на Поклонной горе» проводит конференции «Воспитание патриотизма – социальный заказ музеям» и фестиваль детских коллективов «Поклонимся великим тем годам…». Учреждён «Российский оргкомитет “Победа”», проводящий «Всероссийскую встречу молодёжи и ветеранов “Во славу Великой Победы!”». Проводится «Всероссийская эстафета “Равнение на Победу!”».
На таком фоне появление в послесоветский период ограниченного числа книг и статей, призванных отобразить нелицеприятные для советских патриотов сюжеты, как раз-таки помогают общественности создать для себя объективные представления о II мировой войне. Более того, авторам, работающим в этом направлении, ещё писать и писать. Официальная пропаганда сама дала им карт-бланш.
Создание культа «Великой Отечественной войны» стало несущей частью Государственной Программы «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001–2005 годы», принятой Постановлением Правительства РФ № 122 от 1 б февраля 2001 года. Совершенно очевидно, что проведение мероприятий, намеченных в документе, 2005 годом не ограничилось. Из текста Программы и из сопутствующих ей документов видно, что составители (а точнее, заказчики) поставили перед собой цель отнюдь не столько патриотического воспитания, сколько привнесения в сознание граждан, и прежде всего подростков и молодёжи, некой вполне определённой идеологии. В качестве «негативных» явлений, существующих сегодня, в Программе названы индивидуализм и неуважительное отношение к государству.
В наш сборник целенаправленно включён раздел «Советское общество до войны», поскольку без понимания проблем этого общества, сложившихся в довоенные годы, нет возможности оценивать те процессы, которые происходили потом.
Написание некоторых слов в «Посеве» отличается от того, которое было принято в СССР. От существительного «большевик» мы производим прилагательное «большевицкий» (поскольку производное от слова «дурак» – «дурацкий», а не «дурастский»). Ленин, живя в немецкоязычной среде и наслушавшись немецкого «Bolschewist» и «bolschewistisch», произвёл от существительного «большевик» прилагательное «большевистский», что и вошло в советский язык. И правильное русское словообразование до сих пор многим кажется непривычным. В ответ на запрос Институт русского языка вынес вердикт: можно писать и так, и так, «большевицкий» – производное от слова «большевик», а «большевистский» – от слова «большевизм».
Мы пишем «ГУЛаг», если речь идёт о конкретном учреждении – Главном Управлении исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключений; мы пишем «ГУЛАГ», когда имеется ввиду явление, определявшее судьбу людей на протяжении значительной части XX века. Мы пишем «движение», когда речь идёт о явлении массовом, но не имеющем единого руководящего центра, и «Движение», если это слово входит в название структуры.
В военно-исторической литературе всего мира, кроме отечественной, которая ведёт свою традицию от советской, номера полков, дивизий и армий обозначаются арабскими цифрами, а корпусов – римскими. «Посев» следует мировой практике. Мы пишем «Штаб», если речь идёт о воинских соединениях (то есть от дивизии и выше), и «штаб», когда дело касается воинских частей. Наконец, названия государств и государственных учреждений у нас всегда начинаются с заглавной буквы вне зависимости от степени их зловредности.
Во многих немецких источниках, которые цитируются в этом сборнике, СССР именуется Россией, его граждане – русскими. Мы сохранили эту терминологию в цитатах, но считаем подобное замещение понятий совершенно неверным. Такое замещение, производимое нацистами, лишний раз свидетельствует о непонимании ими тех явлений, которые происходили в стране, с которой они воевали. Слово «русский» вместо слова «советский» использовали также американцы и англичане. Они, в свою очередь, не понимали, с кем, собственно, находились в союзнических отношениях в годы II мировой войны.
СССР – не Россия, а государство, созданное на российской территории, но не связанное с ней преемственностью традиций в какой бы то ни было сфере. Государство СССР было создано путём насильственной ликвидации государства Россия, в непримиримой борьбе с Россией и построено на её тотальном отрицании. Для народов России это вылилось в национальную катастрофу, связанную с разрушением уклада жизни общественных и национальных групп, геноцидом передовой части каждого из слоёв общества.
Лишь в угоду политической конъюнктуре СССР начал заимствовать перед II мировой войной некоторые внешние элементы, характерные для России, что не означало качественного изменения сущности системы.
Три лика войны 1941–1945 годов
Б. Пушкарёв
«Посев», 2005, № 5
Войну 1941–1945 годов в России с советских ещё времён принято, по аналогии с Отечественной войной 1812 года, называть Великой Отечественной. И такой лик у неё действительно был. Когда я впервые (не по своей воле) в 1945 году в Восточной Европе встретился с армией, которая тогда ещё именовалась Красной, сама она себя так уже не называла. Из её уст слышалось: «Мы – русские солдаты…», «Когда вам русский офицер говорит…». И это были не просто слова. И мне, и многим другим, кого я знаю, избежать красного СМЕРШа и красного НКВД помогли русские солдаты и офицеры. Им я и другие навек обязаны своей жизнью. Зная народные настроения, Сталин переименовал в 1946 году Красную Армию – не в русскую, конечно, – но, хотя бы, в Советскую. Однако отход от красных традиций был неполным, и предыстория его была трагической.
Курс Ленина – Сталина
В 1930-е стало ясно, что созданный Лениным для мировой революции Коминтерн эту задачу не выполнит, и надо крепить Вооружённые Силы «отечества всех трудящихся». Сначала, по Ленину, «натравливать капиталистические страны друг на друга», потом, по Сталину, «выступить последними, чтобы бросить решающую гирю на чашу весов».
В этом свете и надо рассматривать действия Сталина летом 1939 года. В интересах сохранения мира надо было бы заключить союз с Англией и Францией, пригрозив Гитлеру войной на два фронта, если он вторгнется в Польшу Сохранение Польши как буфера между СССР и Германией делало бы внезапное нападение любой из сторон невозможным.
Но это Сталина не интересует. Он уже в мае снимает сторонника такого варианта Литвинова с поста наркома иностранных дел. А 2 3 августа Молотов и Риббентроп в Москве подписывают договор о ненападении и секретный протокол о разделе сфер влияния. Сталин получает исходные позиции для будущего наступления на Европу, которых ему Англия и Франция дать не могли, а Гитлеру развязаны руки начинать войну, не опасаясь скорого советского удара.
1 сентября немецкие войска вступили в Польшу, 17-го туда вторглась Красная Армия, и в конце месяца они вышли в Бресте на совместный парад. Сталин занял восточную часть Польши, Латвию, Литву, Эстонию, Бессарабию, Буковину только с Финляндией произошла заминка: СССР был исключен из Лиги Наций как агрессор, а Англия и Франция стали готовить в помощь финнам экспедиционный корпус.
Об этих странах Молотов тогда отозвался: «Бессмысленно и преступно вести такую войну как война за уничтожение гитлеризма, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за демократию». Широкий поток зерна, руды, нефти и транзитных товаров из Азии доставлялся Советским Союзом в Германию почти два года, и Сталин щепетильно следил за выполнением условий договора. Когда нынче польский Сенат заявляет, что Сталин и Гитлер одинаково ответственны за II мировую войну, то наши СМИ напрасно обижаются: польский Сенат прав.
Гитлеровское безумие
Расправившись за полтора месяца с Францией и не решаясь на высадку в Англии, Гитлер в своём горном Бергхофе 31 июля 1940 года на совещании Штаба впервые высказался, что операцию на Востоке, возможно, придётся начать ранее, чем высадку в Англии. Он продолжал: «Англия сейчас делает главную ставку на Россию. Если Россия будет разбита, Англия лишится последней надежды. Чем раньше это сделать, тем лучше. Желательно весной 1941 года. Наша цель – лишить Россию жизненной силы (Lebenskraft)».
Обратим внимание на постановку цели: никакое ни жизненное пространство на Востоке, никакая ни борьба с угрозой «иудо-большевизма», и вообще никаких идейных целей, а предельно просто: «лишить Россию жизненной силы». Только в этом и видел Гитлер смысл своей кампании на Востоке. 18 декабря 1940 года он подписал план «Барбаросса», назначив начало действий на 15 мая 1941 года.
Но дата была перенесена. Сначала англичане потрепали итальянцев в Северной Африке, и в феврале 1941 года туда пришлось снаряжать немецкий корпус Роммеля, затем греки разбили итальянцев в Албании, и, чтобы их выручать, пришлось в апреле оккупировать Югославию, в мае выбивать англичан с острова Крит. Это задержало на пять недель начало реализации плана «Барбаросса», в котором не было предусмотрено ни теплой одежды для солдат, ни зимнего масла для моторов. Так что, в отличие от Наполеона (к отступлению которого Березина ещё не замёрзла), Гитлера настигла суровая зима. Тем не менее он успел нанести удар невероятной силы.
Говоря о причинах поражений Красной Армии летом и осенью 1941 года, историки подчёркивают в качестве главного тактический фактор – внезапность немецкого удара. Сталин не верил поступавшим к нему данным о готовящемся в ближайшее время вторжении. (В Европе о переброске трёхмиллионной армии на Восток шепталась вся русская эмиграция.)
Другой тактический фактор – размещение советских войск. Укрепления на старой советской границе Сталин велел разобрать, как он считал, за ненадобностью, авиация на аэродромах и военные склады были придвинуты вплотную к новой границе, где немцы их и уничтожили в первые же часы войны. Такое размещение войск говорит о том, что готовилась отнюдь не отечественная, а наступательная война.
Историки – и западные, и советские – также вспоминают сталинские чистки комсостава Красной Армии в 1937–1938 годах. Но ещё вопрос – так ли уж были талантливы и пригодны для войны современной расстрелянные деятели войны гражданской? Бесспорно другое – Красную Армию учили наступать, а к обороне не готовили.
Русская Армия, кстати, умела не только наступать, но и отступать в порядке. Ни в 1812-м, ни в 1915 году никто в окружение не попадал.
Для 1941-го же года характерны именно окружения. «Котлы» следовали один за другим: июль, Белосток – 328 тысяч пленных; август, Смоленск – 310 тысяч; сентябрь, Киев – 665 тысяч; октябрь, Брянск и Вязьма – 663 тысячи. Всего по немецким данным за шесть месяцев в плен сдалось 3,4 миллиона человек.
Советские историки считают эти цифры преувеличенными, не соответствующими численности попавших в плен соединений. Но в плен попало множество ополченцев, которых в хаосе тех дней точно не учитывали.
Как бы то ни было – масштаб сдачи в плен небывалый, более половины армии начала войны, и объяснение ему неизбежно не только военное, но и политическое: множество людей не хотело защищать режим Сталина и сдавалось в плен добровольно.
«Вторая гражданская»
Сталинский режим – коллективизация, раскулачивание, искусственный голод, концлагеря, массовые расстрелы, всеобщая нищета – создал огромный потенциал подавленного народного недовольства, которое не могло найти себе выхода. В условиях тотального террора и сыска свержение сталинского режима внутренними силами представлялось невозможным.
Единственная надежда была на внешнюю силу. Сила эта, по воспоминаниям о 1918 годе, не выглядела угрожающе: «немцы тогда пришли для порядка», «немцы культурный народ». Даже еврейское население Украины и Белоруссии в
1941 году оставалось на месте. Эвакуировалось партийное начальство. Не только в пограничных областях, но и в Киеве немцев встречали с цветами. А в советское ополчение люди порой сознательно шли для того, чтобы забраться в окоп и переждать, пока фронт через них перекатится. Разве не говорил Ленин о «превращении войны империалистической в войну гражданскую?»
Не в немецких штабах возникли идеи создания Русской Освободительной Армии (РОА) и русского независимого правительства, а в русском гражданском Управлении на оккупированной территории и среди комсостава РККА в лагерях военнопленных. Многие стремились убедить немцев: «Дайте нам оружие, и мы свергнем Сталина».
Осенью 1941 года главнокомандующий Сухопутных войск Германии генерал-фельдмаршал фон Браухич представил фюреру соответствующие предложения, сопровождённые общим выводом: «Считаю решающим для исхода войны». Несмотря на массовые сдачи в плен, мощь Красной Армии сломлена не была, и фон Браухич видел, что военной победы на Востоке не будет, что нужно политическое решение, связанное с отказом от провозглашённой Гитлером цели войны.
Но вести войну только против режима Сталина Гитлер не собирался. Возможно, он исходил из опыта прошлого: поддержанная Германией смена власти в России в октябре 1917 года, в итоге не пошла на пользу Германии. Он наложил на предложения Браухича вето, а 19 декабря 1941 года отправил его в отставку. Гитлер всё ещё жил стремлением «лишить Россию жизненной силы». Пленных, которые добровольно к нему пришли, он отправил за колючую проволоку умирать без хлеба и крова. В страшную зиму 1941/42 года он загубил около 2,5 миллионов своих потенциальных союзников.
О массовой гибели наших пленных молчала и советская, и немецкая, и английская, и американская печать. Их братские могилы неведомы или забыты. Тем не менее народ об этой трагедии узнал. По свидетельству очевидцев тех событий именно гибель пленных и расстрелы евреев – были двумя основными причинами поворота превалирующих настроений от пораженчества к отечественной войне. В 1942 году в плен сдалось лишь 1,5 миллиона, а в последующие годы – незначительное число военнослужащих Красной Армии.
Магистральный путь к оформлению стихийного антисталинского протеста советских граждан в единое и мощное Освободительное движение Гитлером был закрыт. В результате оно предстало в виде множества малоэффективных ручейков: вспомогательные рабочие при немецких частях, бойцы созданной для борьбы с партизанами Службы порядка, солдаты и офицеры Восточных войск, сформированных в германской армии из граждан СССР. Всего – более 800 тысяч человек. После Сталинградской битвы в марте 1943 года те немецкие военные, которые считали гитлеровскую политику жизнеопасным безумием, попытались протолкнуть идею создания Русской Освободительной Армии явочным порядком. Во главе будущей РОА они видели генерал-лейтенанта А.А. Власова. Ему организовали поездку по прифронтовым районам. Результат – нарукавные нашивки РОА для русских, воюющих в рядах германской армии, создание Школы пропагандистов РОА в Дабендорфе, но и домашний арест самого Власова на полтора года – Гитлер готов на создание лишь фикции Русской Освободительной Армии – для обмана красноармейцев, чтобы увеличить количество перебежчиков из РККА. Количество желающих перейти в немецкую армию с начала войны резко сократилось, а в русскую – дело другое.
Гитлер уступил, то есть дал согласие на сведение в единую армию разрозненных русских частей и на создание российской организации правительственного типа, лишь в сентябре 1944 года, когда практического значения Освободительное движение уже не могло иметь. Огласив в Праге 14 ноября 1944 года Манифест Комитета Освобождения Народов России, Власов совершил в основном символический акт, свидетельствуя о несбывшемся варианте истории.
1 августа 1946 года он и его ближайшие соратники были повешены во дворе Бутырской тюрьмы. Тем, кто любит о них говорить: «спасали свою шкуру» – напомним, что большинство советских генералов, побывавших в немецком плену, но к Власову не пошедших, вернувшись в СССР благополучно вышли на пенсию.
Отечественная война
После победы под Сталинградом все физические и эмоциональные силы были сосредоточены на изгнании внешнего врага – и он был изгнан примерно за то же время, за которое дошёл до Сталинграда – за полтора года. Армия стала иной – и дух её, и командный состав уже не были красноармейскими. Но строй, при котором происходило это национальное возрождение, оставался советским и наложил свой отпечаток на всё происходящее.
В 2005 году по ТВ показывали документальный фильм о том, что перелому настроений способствовали не только нацистские зверства, но и заградительные отряды НКВД, идея создания которых заключалась в том, чтобы отступать было опаснее, чем наступать. В фильме использовались интервью с отставными чекистами, смысл высказываний которых сводился к следующему: после коллективизации антисоветские настроения были неизбежны, и только так их можно было преодолеть.
Наступать было тоже смертельно опасно. Число боевых потерь на нашей стороне (хотя советские историки с этим и спорят) раз в шесть превышало число убитых на стороне противника. О «мяснике Жукове», о горах русских тел перед немецкими пулемётами написано немало.
И ещё: в послесоветской прессе есть тенденция утверждать, что вот мы сами, без помощи «никчёмных» союзников добились… Но помощь на самом деле была существенной. 470 тысяч американских грузовиков и джипов сделали армию подвижной (КАМАЗов в те годы не существовало), американские консервы страна ела до 1947 года, а после битвы – вничью – на Курской дуге в 1943 году фронт сдвинулся оттого, что немцы перебросили оттуда войска на борьбу с высадившимися в Италии американцами.
«Даёшь Европу!»
Завершающий этап войны начался летом 1944 года стоянием на Висле Красной Армии, которая выжидала, пока немцы подавят Варшавское восстание, поднятое национально-мыслящими, а не коммунистически настроенными поляками. И закончился этот этап кровопролитным штурмом Берлина – ради пропагандистского эффекта, чтобы взять его к 1 мая. Хотя город вскоре неизбежно сдался бы и так.
Этот этап отражает уже не отечественный лик войны, а борьбу за установление советского строя в Восточной Европе. Западные союзники такого хода дел опасались, но Сталин пообещал, что в оккупированных им странах строй будет демократическим – отчего и назвал их «народными демократиями». В руках Сталина, а затем Хрущёва и Брежнева Советская Армия сделалась инструментом подавления народов Восточной Европы, что до сих пор пагубно отражается на отношениях России с этими странами и на её положении в мире.
В последних строках романа «Доктор Живаго» Борис Пастернак вдохновенно писал о том, как с окончанием войны предчувствие свободы носилось в воздухе и составляло единственное содержание тех дней. Спору нет, за четыре года нечеловеческих усилий и жертв народ ожидал награды: роспуска концлагерей, упразднения колхозов, послабления цензуры. Но единственной реальной уступкой власти было ослабление давления на Церковь: большинство приходов, открытых под оккупацией, сохранилось. В остальном народ получил ещё восемь лет сталинщины. А за рубежом – насильственную репатриацию граждан СССР, оказавшихся во время войны за его пределами – трагедии Лиенца, Кемптена и других мест.
Вызванная войной демографическая катастрофа превзошла всё, что испытала Россия в XX или в каком-либо ином веке. Общие людские потери в СССР за четыре года войны были определены Е.М. Андреевым и другими исследователями[1 - Население Советского Союза 1922–1991. – М.: Наука, 1993.] в 27 миллионов человек, из них 17 миллионов – мужчины в возрасте от 15 до 59 лет. В эти 17 миллионов входят как погибшие на фронте (включая потери антисоветских воинских частей, состоявших из представителей народов России) и умершие в нацистских лагерях, так и умершие вследствие вызванной войной «избыточной смертности» в лагерях советских. Остальные 10 миллионов – женщины, старики и дети, погибшие в силу военных условий не только на оккупированной территории, но по всей стране, включая осаждённый Ленинград. Некоторые исследователи считают даже такие цифры заниженными, но эти цифры соответствуют результатам последующих переписей населения: те люди, которые дожили до переписи 1959 года, явно в войну не погибли.
Одним из морально-политических последствий войны стало то, что смягчилось противостояние власти и народа, определявшее атмосферу 1930-х годов. Защита отечества от внешнего врага заставила пойти на компромисс с диктатурой и её «ценностями» – античеловечными и антихристианскими. Возник «советский патриотизм», укрепивший диктатуру на долгие годы. Увы, именно это явление сегодня привлекает многих наших политиков и побуждает их строить культ «дня победы». Но от такого культа и до реабилитации Сталина – недалеко. Новой России на такой основе не построить. Надо искать более чистые источники вдохновения.
Был ли побеждён фашизм?
Фашизм
С.Деснянский
«Посев», 1948, № 7
Один из главных козырей воинствующего коммунистического лагеря на протяжении последней четверти века – его непримиримость по отношению к «фашизму». Решением V, VI и VII конгрессов Коминтерна провозглашена «мобилизация коммунистических партий и рабочего класса на борьбу с фашизмом». Под лозунгом преодоления фашизма организовывались коммунистами «народные фронты». Правда, весь цивилизованный мир был поражён неожиданным поворотом курса в 1939 году. Но 22 июня 1941 года положило конец длившемуся полтора года флирту диктатора Москвы с диктаторами Берлина и Рима. Старая песня зазвучала снова и с тех пор звучит всё громче, переходя постепенно в истерику.
Что-то не так в этой «непримиримости». Даже самый беспристрастный наблюдатель останавливается в недоумении перед необъяснимым для него фактом: лидер болгарской оппозиции Н. Петков, создавший себе светлое имя неустанной борьбой за демократию и героическим сопротивлением Гитлеру, заклеймлён как «фашист» и кончил жизнь на виселице. А повесившие его субъекты, не признающие ни свободы оппозиции, ни свободы совести, и не брезгающие самыми грязными приёмами борьбы, принадлежат как раз к коммунистической когорте «искоренителей фашизма». Гитлер и Петков – оба фашисты, вешатели Петкова – не фашисты. Где же логика? Здравый человеческий рассудок подсказывает, что не Петков, а как раз его убийцы – сотоварищи Гитлера по разбойному ремеслу.
Но в таком случае, существует ли фашизм вообще? Не есть ли термин «фашизм» – только приём борьбы коммунистов против своих врагов, условный знак, указывающий на нечто нежелательное коммунистам в данный момент?
Долголетняя позиция мирового сообщества в плане оценки сущности фашизма достойна порицания. Одни отрицали международный характер фашизма, близоруко рассматривая однопартийный вождистский строй в Германии и Италии как сугубо местное явление. Другие слепо тянулись на поводу коммунистической демагогии, усматривая в фашизме «диктатуру буржуазии» – диктатуру справа, якобы стоящую в диаметрально противоположной позиции по отношению к «диктатуре пролетариата» – диктатуре слева. Последняя точка зрения получила почти повсеместное признание во время II мировой войны и непосредственно после неё, когда однопартийная вождистская и террористическая советская государственность выступила под маской защитницы демократии. Больше того, порой вместо реально существовавшей необходимости временного союза демократических стран с одной правящей кликой «вождей» для победы над другой, опьянённое войной мировое общественное мнение хотело видеть в этом альянсе прочный союз двух равноправных и одинаково жизненных форм демократии: западной и восточной. Война закончилась и действительность предстала во всей своей неприглядности: хотя одна фашистская клика и была разбита, фашистская идеология и фашистские методы угнетения продолжают смертельно угрожать миру.
Стало очевидным, что от фашизма не гарантирована никакая страна, ибо он повсюду имеет свои корни, и что не экономическая программа, а морально-политическая основа выступает у него решающим фактором. В противоположность экономическому фатализму марксистов мы утверждаем, что экономический и политический хаос наших дней – функция хаоса духовного, он – порождение нравственного упадка человечества.
Фашистами (fascio – связка, союз) назвали себя в начале 1920-х годов последователи Муссолини. Они и не подозревали, что это имя станет нарицательным. Оно станет определением носителей духовной чумы XX века, гораздо более опасной и разрушительной, чем все наличные и будущие бомбы. Подобно хамелеону, фашизм в своей окраске разнообразен, но за разными масками скрывается всегда одна и та же сущность: религия зла.
Если Макиавелли воодушевлял и побуждал к действию аморальных правителей, не брезгающих никакими средствами на пути к достижению могущества государственной власти, то Маркс выступил как «научный» глашатай нового учения, претендующего на то, чтобы заменить собою христианское Евангелие, стать «евангелием» зла.
Иронией судьбы представляется тот факт, что всем разрушительным движениям XX века, покоящимся на обмане и зле, было придано имя его наименее выразительной и наименее кровожадной формы. Итальянский экс-марксист Муссолини, уничтожив демократический строй и насильно насаждая свои «корпорации», стал диктатором.
Однако до наиболее совершенной формы диктатуры не хватало многого. Осталась дуалистическая система главенства власти. В присмиревшей, но духовно не ликвидированной персоне короля, вокруг которого группировались оппозиционно настроенные элементы, сохранялось сдерживающее начало. Влияние Церкви не было устранено. Физическое и моральное гестапо не достигло здесь такого расцвета, как в других государствах, не именовавших себя фашистскими, но бывших таковыми по сути. Сеть концентрационных лагерей развилась у Муссолини неизмеримо слабее, чем у других диктаторов.
В национал-социализме Гитлера фашизм нашёл одно из своих наиболее законченных, «классических» проявлений. Это обусловлено как личностью самого «фюрера» и его доктриной, так и расцветом шовинизма в Германии.
Озлобленный неудачник, вынужденный отказаться от высоких планов и зарабатывать на хлеб насущный в качестве простого рабочего, Адольф Гитлер уже в юности уверовал в панацею насилия. Как и Карл Маркс, он отождествил социальную жизнь со злом, ненавистью и взаимопожиранием.
Вслед за Марксом Гитлер постулировал «необходимость» диктатуры «прогрессивной» части общества над большинством членов общества. По замыслу как Маркса, так и Гитлера, разрушающая волна миллионов избранных, руководимая «научной» и интуитивной волей учителя, должна привести к намеченной учителем цели, к триумфу его идеалов. Пути Маркса и Гитлера разошлись только в выборе резервуара ненависти. Маркс избрал класс, Гитлер – нацию.
Однако сам Гитлер не отрицал, что марксистская школа оказала на него большое влияние. Созданная «фюрером» партия назвала себя «социалистической» и «рабочей».
Из грандиозного вооружённого столкновения 1939–1945 годов большевизм Сталина вышел победителем, в то время как его конкурент, национал-социализм Гитлера, был повергнут в прах. Несомненно, что положение большевизма в этой войне было более благоприятным, чем положение национал-социализма. Разбойные полчища нацистских колонизаторов, пришедших за землёй и рабами на русскую территорию, встретили могучий отпор российского народа. Военная мощь западных демократий также обрушилась на Гитлера. Большевиков миновала чаша сия. Но не только это определило исход поединка двух родственных систем.
Марксов резервуар ненависти оказался более эластичным и более обширным, чем резервуар, выбранный Гитлером. Если национал-социалистическое учение и захватило значительную часть немецкого народа, обеспечив этим устойчивый тыл, то оно же сковало вокруг Германии с её семьюдесятью миллионами немцев могучий вражеский блок, насчитывающий многие сотни миллионов. Доктрина национал-фашизма – доктрина самоизоляции. Объявив другие народы низшей расой и пообещав им рабский труд, нельзя привлечь их на свою сторону. Поэтому даже итальянцы при первой возможности повернули штыки против Гитлера. Государственный деятель, поставивший на национал-фашизм, может рассчитывать только на грубую силу. Его возможности маскировки и подрывной работы в среде противника ограничены. «Пятая колонна» не выходит за пределы «просветлённых» выходцев из данной нации и кучки продажных субъектов.
Чего не имел Гитлер, так это власти над всеми видами ненависти, таковая находилась в неограниченном распоряжении его идейных собратьев, избравших «генеральную линию» «Манифеста Коммунистической партии».
Ортодоксальный марксизм, то есть коммунизм-большевизм, базируется на учении о борьбе классов и диктатуре пролетариата. Созрев и прочно оседлав государственную власть, он раскрывается как классическая форма фашизма.
В искусстве хамелеоновых превращений и тактике «троянского коня» комфашизм не только продолжает традиционную линию своих сородичей, но и далеко превосходит их. Здесь – один из важнейших источников его силы и опасности.
Для того, чтобы парализовать природное стремление народа к демократической форме власти, была использована игра в «выборы», шумная и помпезно обставленная.
Национальные и религиозные чувства подвластных народов также служат у коммунистов объектом коварной маневренной игры. Достаточно хотя бы сравнить отношение власть имущих к религии перед войной 1939–1945 годов, во время войны и после неё.
Особую силу красному фашизму придают его протянутые по всему земному шару щупальца «пятой колонны». Несовершенство общественного устройства в современном мире – налицо. В каждом уголке земного шара есть бедствующие и недовольные. И всюду, где недовольство принимает серьёзные размеры, – будь это стачка рабочих, возмущение в стране против несправедливости со стороны правительства, стремление колониальных народов к национальной независимости или что-нибудь другое, – всюду немедленно развивают лихорадочную деятельность хорошо проинструктированные агенты «центра мировой революции».
Они не стыдятся сгущать краски и оплетать факты ложью, им не заказано маскироваться под рьяных патриотов и демократов, ничего не стоит давать несбыточные обещания и склонять к провоцирующим действиям. Но горе тому, кто поверил этим фальшивым друзьям и заключил с ними союз. Ибо вовсе не благополучие бедствующих, установление справедливости и порядка интересует коммунистов. В соответствии с заветом Маркса они стремятся, пользуясь любым средством и поводом, лишь дезорганизовать общественную жизнь, внести в неё разруху и хаос для того, чтобы загнанное в тупик и оседланное коммунистами государство присоединить к красной метрополии. Не связанные никакими моральными основами, вожаки «пятой колонны» готовы на любое предательство по отношению к своим близоруким союзникам, судьба которых определяется немецкой пословицей: «heute rot, morgen tot».
Было бы неверно зачислять, например, миллионы французских и итальянских стачечников в ряды сознательных поклонников коммунистического фашизма. Они только слепое орудие в руках враждебной им самим силы. Зато члены «Коминформа», разжигающие эти стачки, знают, что они творят. Вышколенные в «новой» Москве и слепо следующие каждой директиве того, кому подчинены и Министерство Иностранных Дел и Министерство Государственной Безопасности, они, злорадствуя, насаждают хаос.
В потенциальной власти «пятой колонны» над миллионами одураченных – главный козырь красного фашизма.
Фашизм национал-социалистический и фашизм коммунистический действительно едины в своих основных качествах:
1. Личность с победой фашизма растворяется в коллективе нивелированных и бесправных;
2. Выдвинувший и осуществляющий фашистскую идею «фюрер» или «вождь» возводит себя в ранг божества и, подобно ненасытному Ваалу требует все новых жертв: крови и душ;
3. Мания величия (господствующая раса, класс-гегемон) и мания преследования (мировой иудей, классовый враг и капиталистическое окружение) – «дух» фашистского «рая»;
4. В отличие от деспотий, встречавшихся и ранее, деспотия нового типа не удовлетворяется внешним послушанием: она распространяется и на личную жизнь. Поступать согласно голосу совести – величайшее преступление в фашистском государстве;
5. Фашизм разжигает мировую войну, ибо мания величия и мания преследования требуют этого. Пока фашизм существует, войны не прекратятся. Но при неблагоприятном для фашизма соотношении сил на мировой арене он довольствуется «малой войной» – подрывной деятельностью в зарубежных странах, временно отсрочив «последний и решительный бой».
Назвав современный коммунизм тем, чем он является – фашизмом, мы срываем с него маску и тем самым лишаем его важнейшего оружия.
Гнилостная язва фашизма сулит человечеству вырождение и смерть. Где же всё-таки фактор, обеспечивающий влияние идей Маркса, Гитлера, Ленина и Сталина на массы? Этот фактор заключается в сочетании социальной зависти людей и их необузданного эгоизма, не различающего добро и зло, поклоняющегося одной корыстной пользе. Только солидарность в добре – искреннее сотрудничество миллионов свободных личностей – может быть преградой фашизму. Величайшее преступление Маркса, а за ним вождей нацизма и коммунизма, состоит в том, что они, играя на инстинктивной тяге человека к солидарности, заманили его на путь коллективного служения злу. Спасительная солидарность в добре была подменена тем, что ещё хуже, чем эгоизм – солидарностью во зле.
Актуальна не только проблема атомной бомбы. Для дальнейшего существования человечества требуется как безопасность от атомного оружия, так и излечение от язвы фашизма.
«Дело Бергера»
Ю. Марголин
Открытое письмо, 1946 год
