скачать книгу бесплатно
Например, с Марией Бонапарт и с учителями, приезжающими из США, Фрейд работал более интенсивно (Kardiner, 1977).
Среди его последователей была Мелани Кляйн, которая переняла технику длинных сеансов в работе с некоторыми пациентами, такими как Клиффорд Шкот и Давид Шлаит. Со Шкотом в 1931 г. она занималась даже в течение отпусков в Шварцвальде (Vigna, 1989).
Со времен Фрейда его последователи продолжали и продолжают исследовать психические механизмы, провоцирующие развитие психоневрозов, но с тех пор произошло много изменений. Некоторые психоаналитики изменили сеттинг классического анализа, чтобы усилить эффективность классической техники и сократить продолжительность анализа, другие более существенно отошли от модели. Например, психоаналитики Дональд Джексон (Jackson, 1968) и Пауль Вацлавик (Watzlawick, 1967, 1977) стали работать по системной модели Грегори Батесона (Bateson, 1964).
Другие психоаналитики, такие как Жак Лакан, остались фрейдистами, но обновили теоретические и практические рамки классического психоанализа. (Lacan, 1995). В целом последователи Фрейда все больше и больше стали сокращать частоту сессий. Теперь почти все психотерапевты, а также немало психоаналитиков принимают пациентов один–два раза в неделю по 45–50 минут.
Доктор Фанти продолжал работать по правилам Фрейда, но также старался найти эффективный способ и придумал более интенсивный метод. В 1953 г. он систематизировал методику и увеличил продолжительность сеанса с 50 минут до двух–трех и более часов. Это принципиальное изменение сделало возможными все последующие открытия.
В процессе микропсихоанализа, кроме возможности более эффективного общения с анализантом, появилась цель – довести исследование сознательных и бессознательных психических данных до открытия микроскопических и супер-микроскопических элементов, в которых из-за механизма смещения концентрируется аффект. Именно эти микродетали содержат невротическую структуру.
В связи с невозможностью дать анализанту электронный микроскоп для того, чтобы работать над подобными микрозонами, Фанти придумал более гибкий метод для исследования психического аппарата.
Психоаналитик принимает пациентов по два–три человека в день, и в его кабинете нет зала ожидания. Таким образом, если это необходимо, он всегда может продлить сеанс настолько, насколько это потребуется пациенту, чтобы высказать внезапно пришедшие ему в голову воспоминания, эмоции. Если бы сеанс прерывался только потому, что время истекло, а психоаналитика ждет следующий пациент, это воспоминание или эмоция вернулись бы в «замороженное» состояние, в котором они пребывали ранее, и где, возможно, и остались бы навсегда.
Основатель микропсихоанализа
Доктор Сильвио Фанти родился в городе Невшателе в Швейцарии 19 сентября 1922 г. и скончался в Париже в июне 1997 г. У него были итальянские корни, и итальянский язык был родным. Он учился во французской школе и поступил в гуманитарный лицей при монастыре монахов ордена Святого Бенедикта. Затем окончил медицинский факультет в Цюрихе и специализировался в психиатрии в Мюнхене и Вене, где защитил диссертацию об электрошоке. По возвращении в Швейцарию Фанти работал в главной больнице Женевы, в отделении акушерства и гинекологии, где принял участие в исследовании на индуцированных родах. Психоаналитическое обучение он получил в Женеве и США, где работал с 1947 до 1953 гг. Фанти много путешествовал и работал психоаналитиком с людьми разных национальностей благодаря хорошему знанию четырех языков: итальянского, французского, английского и немецкого (Fanti, 1984).
Клиническая модель микропсихоанализа имеет свои исторические корни в сочетании метода Сильвио Фанти с американской психоаналитической психиатрией, развивавшейся в 1950-х годах в США. Американцы были пионерами в трансформации метода Фрейда при лечении психозов в клиниках. Относительно стимулирующая среда, сильное желание найти новейшие способы лечения серьезных психических заболеваний привели исследователей к попытке создания новых стратегий лечения. Среди них, напоминаю, были длинные сеансы, постоянный и дружественный контакт между врачом и пациентом, взаимоотношения по типу материнства, внимание к деталям повседневной жизни.
Фрида Фромм-Рейхман пишет в книге «Психоанализ и психотерапия»: «Как правило, традиционные часовые сеансы не способны к коррекции психозов… Некоторые психотические пациенты получили значительный эффект от терапевтических сессий, которые продолжались по несколько часов» (Fromm-Reichmann, 1959, р. 170).
Пример. Пациент, страдающий шизофренией. После трехчасовой сессии он был глубоко тронут, и напряжение его смягчилось. Он сам сказал: «Если бы кто-либо предложил мне это двадцать лет назад, наверное, я не стал бы таким больным» (Fromm-Reichmann, 1959).
Работа пионеров в лечении психических заболеваний привела к серьезным открытиям и изменениям:
1) психоз – это болезненное состояние, отличающееся от других психических состояний по количеству травмирующих опытов (интенсивность, обширность и частота), а не по их качеству (способ, обстоятельства и окружение);
2) психозы поддаются лечению психоанализом, но требуют перестройки методов и приемов;
3) эта перестройка приводит к изменению всех форм психотерапии, в том числе психотерапии неврозов.
Фанти вернулся в Европу и начал работать по новой методике. Он сам рассказывает, как это произошло: к нему обратился бизнесмен, который хотел заниматься психоанализом, но у которого было всего шесть свободных недель. Впервые они стали заниматься ежедневно по два–три часа, получив при этом неожиданно положительный результат. В книге «Le mariage» Фанти писал: «Я согласен с тем, что мой метод занимает у анализанта полдня на протяжении нескольких месяцев, но зато он не блокирует его годами, как при работе короткими сессиями». И далее он писал следующее: «20 лет назад я говорил, что трехчасовая сессия стоит двадцати 45-минутных сессий; я ошибался, потом я говорил, что одна трехчасовая сессия стоит ста 45-ми-нутных сессий, но я опять ошибался; длинные и почти ежедневные сеансы не имеют права на сравнение, так как то, что анализируемый открывает после второго часа, никогда не сможет быть открыто и после тысячи 45-минутных сессий» (Fanti, 1987).
Это изменение в сеттинге привело к фокусу особых явлений, таких как сверхдетерминации, о чем я буду говорить позднее. При коротких сессиях это намного труднее, потому что терапевт должен играть активную роль со многими интерпретациями.
Кроме увеличения времени сеанса, другие технические возможности также характеризируют микропсихоаналитическое исследование предсознательных и сознательных деталей жизни.
Виды и возможности микропсихоанализа
Выделяют следующие виды технических инструментов:
1) работа с личными и семейными фотографиями;
2) работа с планами домов, в которых анализируемый жил с момента своего рождения (рисует их сам анализируемый);
3) работа с перепиской, дневниками, рукописными и печатными документами, имеющими отношение к истории семьи;
4) работа с генеалогическим древом.
Все это является неотъемлемой частью длинных сеансов. Технические возможности стимулируют ассоциации, экстернализации и воспоминания и усиливают психическую обработку.
Стоит перечислить и другие возможности микропсихоанализа:
– Пунктуальный анализ материала за прошедшие сутки. Эта техника возможна, когда сеансы ежедневные. Анализируемый рассказывает все, что произошло, что он сделал, какие были фантазии и что ему снилось между окончанием сеанса и началом следующего сеанса. Благодаря этой технике психоаналитик открывает и проверяет микроскопические зоны невротического конфликта.
– Микропсихоанализ разных членов одной семьи в индивидуальных сеансах, с одним психоаналитиком. Например, можно одновременно анализировать мать и дочь, сына или мужа и жену.
– Микропсихоанализ не запрещает строго социальные отношения между психоаналитиком и анализируемым, если они не переходят границы простой человеческой сердечности. Они не приемлемы в анализе параноиков, но, к примеру, очень эффективны при работе с подростками. Тем не менее психоаналитик должен свободно владеть техникой микропсихоанализа и иметь длительную профессиональную практику, чтобы постоянно анализировать выражения переноса анализируемого и своего контрпереноса.
Несмотря на то, что было сказано, микропсихоанализ не отходит от фрейдовского наследия. Он сохраняет основное правило свободных ассоциаций, анализ сновидений и переноса. Кроме того, с точки зрения метапсихологии, во фрейдовской формулировке микропсихоанализ предпочитает энергетическо-влеченческую (энергетическо-инстинктивную) модель. (Об этом я буду говорить позднее при обсуждении второй фрейдовской топики психического аппарата.)
По этой причине и в целях ясности мы будем постоянно обращаться к главным фрейдовским понятиям, которые представляют основы всех психотерапевтических и психоаналитических современных направлений.
На самом деле, в последние 15 лет и в Западных странах, и в России люди часто употребляют слова и выражения психоаналитического происхождения. Во-первых, это относится к слову «бессознательное», а еще к таким выражениям, как «он вытеснил что-то» или «я совершил ошибочное действие», или «она ведет себя истерично». Тем не менее общее употребление терминологии не всегда совпадает с правильным пониманием явления и процесса.
Начинаем с этимологии слова «психоанализ». Оно имеет греческое происхождение. Psyche обозначает «дыхание», «дух», а следовательно «душа». «Анализ» происходит от глагола analuo и обозначает «разложить», «расчленить». В итоге, психоанализ – это «разложение или расчленение души».
В двух словах, психоанализ является инструментом для решения психических конфликтов посредством особой методологии исследования психического аппарата. Начальным моментом создания психоанализа, чтобы изучать психические и психосоматические симптомы, Фрейд считал метод свободных ассоциаций и открытие бессознательного.
Бессознательное
Самое простое и наиболее эффективное объяснение этого слова: «Та часть нашего ума, на которой мы не можем сфокусировать наше внимание» (Fanti, 1984).
Бессознательное – это архаическая память, совокупность определенных опытов, прожитых плодом, младенцем, ребенком, которые влияли на развитие человека до шести лет. Речь идет об опытах удовольствия и неудовольствия, привязанности и потери, спокойствия и страха. Бессознательная память состоит также из филогенетического опыта предшествующих поколений до появления человека разумного.
Невытесненное бессознательное
Современные психоаналитики, как, например, итальянец Мауро Манча и др., ввели новое понятие, так называемое «невытесненное бессознательное». Имеется в виду совокупность ощущений, эмоций и информаций, зарегистрированных плодом во внутриутробной жизни и малышом в самые первые месяцы после рождения, до развития речи. В итоге, по мнению этих психоаналитиков, нужно отличать невытесненное бессознательное (приблизительно от оплодотворения до двух лет) от вытесненного бессознательного (от двух до шести лет). Вытесненное бессознательное фиксируется в виде представлений и аффектов. Его содержание можно вспомнить. Наоборот, переживания, фиксированные в невытесненном бессознательном, вспомнить нельзя, и чаше всего они реактивируются на соматическом уровне (Mancia, 2007).
Тем не менее содержание этой памяти, которую, используя новые формулировки, мы можем называть двумя терминами – «не-вытесненное бессознательное» и просто «бессознательное», не прямая транскрипция того, что случилось в первых годах нашей жизни, а личный перевод. Это представления и аффекты, доказывающие только внутриутробные и детские ощущения. Эти представления и аффекты не могут стать сознательными. Вход в сознание им недоступен. Тем не менее они неустанно стараются переступить барьер предсознания–сознания. Другими словами, мы используем большую часть нашей энергии для того, чтобы бессознательная структура нашего опыта осталась таковой. В этом состоит жизнь невротика: постоянная трата энергии на то, чтобы держать вход в бессознательное закрытым, чтобы инфантильные эмоции, ощущения и желания оставались нетронутыми. Такая цензура имеет функцию держать дистанцию между бессознательным и двумя сознательными зонами: предсознанием и сознанием. Мы называем сознанием то, что постоянно присутствует в нашей психике.
Это первая фрейдовская топика, его первое объяснение психического аппарата: бессознательное – первая цензура, предсознательное – вторая цензура, предсознательное – сознание.
Возьмем, к примеру, детские игры и стихи, являющиеся остатками магических и религиозных практик. Человек продолжает их вспоминать, несмотря на то, что в определенный момент жизни они перестают быть для него важными. Детские игры и стихи продолжают иметь аффективное значение, они связывают эмоции и ощущения. По этой причине они более значительны по сравнению с обычными языковыми фразами. Это – абсурд, который не находится в контакте с реальностью. Объяснить эти явления возможно, только если мы признаем существование бессознательного. Почему детские стихи вызывают у ребенка любопытство сексуального характера и тревогу, если они не имеют такого уж большого значения? Почему существуют фобии? Как можно объяснить, почему мы боимся неопасных ситуаций и объектов? Откуда берется фобия еды? Как можно, не используя понятия бессознательного, рационально объяснить, почему в 12 или 20 лет человек прекращает есть или же ест все то, что может достать, а потом его рвет?
Понятие бессознательного говорит нам, что в неизвестной части нашей души банальные ситуации могут быть смертельными. Человек подвергается существенному воздействию бессознательного и не в состоянии действовать под его влиянием добровольно.
Мы можем познакомиться с бессознательным только через его «отростки»: ошибочные действия, оговорки, сновидения и симптомы.
Бессознательное высказывается косвенно. Кроме того, в книге «Набросок психологии» Фрейд определяет характеристики бессознательного и говорит, что оно является частью первичного процесса, в нем действует принцип удовольствия, и психическая энергия течет свободно (Freud, 1895).
Это означает, что в бессознательном энергия не связана с каким-либо представлением и беспрепятственно переливается из одного представления в другое. Соответственно, основные характеристики бессознательного: смещение и сгущение.
Во вторичном процессе энергия связывается с группой представлений и аффектов (репрезентантами влечения), удовлетворение отложено, и в нем царствует принцип реальности. В первичном процессе все сосуществует в единстве, нет ни времени, ни пространства, ни пар противоположностей (садизма–мазохизма, эксгибиционизма–вуайеризма).
В книге «Набросок психологии» Фрейд приводит следующий пример (Freud, 1895).
У пациента есть сверхнагруженные представления, рационально объяснимые: человек упал на льду и сломал ногу. После этого опыта он боится повторения подобной травмы, поэтому или каждый раз испытывает на льду напряжение и тревогу, или вообще отказывается ходить по льду. Сверхнагруженные представления невротиков нерациональные, их объяснение вытесненное.
В психоаналитической работе мы знаем, что, например, представление А (лошадь) является тревожным, но без причины. Потом мы открываем, что оно, ассоциировано с представлением Б (отец), которое имеет право быть тревожным. А представляет Б, занимает его место, становится заместителем Б. Это «смещение».
Фрейд также приводит пример солдата, который борется за кусок ткани (флаг), репрезентирующий Родину-мать. Тем не менее любовь к родине, к матери, не препятствует его любви к девушке. Наоборот, невротик, который рыдает за А, не знает, что он это делает в ассоциации с Б, тем более что Б для него незначительное представление. И таким образом, А предстает в виде навязчивости, а Б – в виде вытеснений. Каждой навязчивости соответствует вытеснение.
Этот процесс, состоящий из вытеснения–смещения–символизации, происходит каждый раз, когда представления вызывают аффект неудовольствия. Б не стирается из памяти, оно является мнемическим следом, совокупностью зарядов, против которой формируется сопротивление. Сопротивление настолько сильное, насколько сильна нагрузка Б.
Еще один пример Фрейда: пациентка Эмма (Freud, 1892–1895). Девушка не может зайти в магазин (симптом) и рассказывает различные варианты своего сексуального опыта:
– Настоящее время: Эмма зашла в магазин и увидела двух мужчин, которые смеялись. Девушка выбежала, опасаясь агрессии мужчин, хотя они привлекали ее.
– Прошлое: когда ей было восемь лет, продавец дотронулся до нее. Тем не менее Эмма несколько раз возвращалась в тот магазин, и опыт повторялся. С началом переходного возраста, она перестала туда ходить. Страх входить в магазин был ее навязчивостью, чувство вины за сексуальное желание было вытесненным.
В своей деятельности Фрейд руководствовался двумя мотивациями:
1) искренний научно-исследовательский инстинкт;
2) поиск эффективного метода лечения для своих невротических пациентов, которым не помогали лекарства.
Он придумал метод свободных ассоциаций, тем не менее открытие психоаналитической техники происходило постепенно, шаг за шагом, приблизительно с 1892 по 1896 гг. Тогда как раз пациентка Эмма упрекала его за то, что он прерывал ее рассказ.
Основное правило психоанализа
Что характеризирует свободные ассоциации и каким способом длинные и почти ежедневные сессии укрепляют психоаналитическое исследование?
Анализируемый заключает контракт с психоаналитиком, но также и с самим собой. Согласно этому контракту, он будет говорить все, что ему приходит в голову в данный момент, без цензуры. В данный момент не существует логики речи, например, «это я уже сказал, это не важно».
В примере Фрейда с пассажиром в поезде (Freud, 1915–1917) анализируемый начинает соответствовать правилу свободных ассоциаций, когда убеждается в том, что психоаналитик не будет его осуждать, не будет эмоционально реагировать на то, что он скажет. На самом деле, нейтральность и абстиненция психоаналитика особенно важны для установления доверительного отношения, а также для соблюдения основного правила, которое является непреложным для образования настоящих свободных ассоциаций. Психоаналитик нейтрально и доброжелательно слушает. Его работа заключается в ослаблении психических защит, в поисках ассоциативных повторений и в выявлении их скрытого значения. Это предполагает особое умение слушать со свободно парящим вниманием.
Психоаналитик абстрагируется от своих мыслей и чувств и направляет свое внимание на свободные ассоциации анализанта, ничему не отдавая предпочтения. Традиционный сеттинг сеанса: человек садится на кушетку (психоаналитик сидит немножко сбоку), человек говорит все то, что ему приходит в голову, без цензуры. Он ни в коем случае не должен осуждать свои мысли и ощущения, не должен следить за рациональностью речи. У психоаналитика нет ни морального, ни религиозного, ни политического или философского осуждения. Он отказался от них благодаря своему личному и учебному психоанализу.
Эта постановка нужна, чтобы избежать позы vis-а-vis (лицом к лицу). Классический сеттинг кресло – кушетка дает анализанту возможность более свободно выражать свои мысли и эмоции. Присутствие психоаналитика лицом к лицу не позволяет освободиться от социальных и культурных особенностей поведения.
И вот потихоньку речь анализанта освобождается от социальных, моральных и религиозных нагрузок, от условностей и собственных осуждений, он высказывает глубокие психические содержания. Таким образом, фантазии, сновидения, оговорки, забытые воспоминания и внезапные эмоции спонтанно смешиваются с темами обычного разговора. Это явление не случайно: на самом деле, существует общая бессознательная связь между мыслями, эмоциями, ощущениями и поведением, высказанными и продемонстрированными в течение сеанса.
Длинные сессии стимулируют ассоциативную вербализацию, глубокую обработку и эмоциональные взрывы. Они ослабляют цензуру и контроль Я на вербальных выражениях. Точнее, длинные сессии способствуют самому ассоциативному процессу.
В течение сеанса, как только исчезают обычные выражения, характерные для социального общения, вербализация потихоньку следует бессознательному направлению: то, что анализант говорит в определенный момент сеанса, связано с тем, что он сказал в самом начале. Возможно, эти вербализации касаются эмоциональных переживаний или бессознательного желания, или аффекта. А еще они могут касаться определенного вытесненного материала. Кроме того, для длинных сеансов характерно то, что в них ассоциации развиваются в больших сериях, которые ведут в бессознательное более прямым путем. Посмотрим, как происходит данный процесс.
Пример. Молодой человек не может себе объяснить, почему он неспособен сдавать экзамены с первого раза, несмотря на то, что хорошо готовится и прекрасно знает предмет. Ему приходится пересдавать экзамены по два-три раза. В течение сеанса он внезапно меняет сюжет разговора и начинает рассказывать о своей супруге. Он вспоминает свою ревность, которую почувствовал однажды на вечеринке, когда увидел ее, разговаривающую с его преподавателем. Он был уверен, что преподавателю удалось соблазнить его жену. Когда они с женой вернулись домой, он устроил скандал, который теперь вновь переживет на кушетке. Чуть позже, в течение того же сеанса, он продвигается глубже в свое прошлое и вспоминает детство, когда его мать узнала, что отец ей изменил. Были серьезные супружеские ссоры и ребенок, находившийся между матерью и отцом, чувствовал себя раздвоенным, потому что каждая ссора заканчивалась тем, что мама выгоняла отца из дома и потом терзалась, пока он не возвращался, что случалось обычно спустя несколько дней.
Таким способом анализант осознал, что с навязчивым повторением экзаменов он поставил на сцену динамику семейного конфликта своих родителей, состоявшего из отказа и возврата.
Этот пример хорошо иллюстрирует то, как разные темы связываются и обрабатываются в ассоциациях, имеющих общее бессознательное значение. Сеанс начинается с вербализации симптома (навязчивое повторение неудачи на экзамене), продолжается изложением современного события, которое дает первое прояснение симптома и заканчивается детским воспоминанием, которое полностью объясняет симптом.
Тем не менее нужно сказать, что данный метод не очевиден, как правило, анализируемому бывает трудно и могут возникнуть сопротивления проработке болезненного материала, иногда очень сильные и даже непреодолимые.
О сопротивлении после Фрейда ничего особенного его последователями сказано не было. Оно является главным и самым сильным препятствием, противопоставляемым психоаналитическому исследованию и его результатам. Сопротивление выявляется разными способами и под различными прикрытиями.
Микропсихоаналитическое определение
Сопротивления
«Силы инерции вытеснения, препятствующие возвращению вытесненного воспоминания, доведению до сознания, переработке и осознанию» (Fanti, 1984).
Этимология немецкого слова Widerstand («сопротивление») связана с индоевропейским корнем «sta», который означает «стоять на месте, не двигаться», а wider – означает «против», т. е. «стоять против». Иначе говоря, слово «сопротивление» означает «стоять против чего-либо».
Основные виды сопротивления: вытеснение и перенос
Деградация психических содержаний, забывчивость – это мощная защита. Вот почему Фрейд не развивал теорию памяти. Он хотел объяснить, что мы забываем больше, чем вспоминаем.
Это значит, что мы «выбираем» то, что помним. Фрейд хотел понять, что мы забываем и почему, и придумал механизм защиты, который он назвал вытеснением. Ведь ничего не стирается из памяти, но некоторые представления и аффекты могут быть заторможены. То, что можно вспомнить скорее всего – это аффект.
Вытеснение
Развивая психоанализ, Фрейд, в частности, разрабатывал понятие вытеснения. Вначале он задавал себе вопрос: как и в каком количестве передается информация от одного человека к другому, как происходит обмен информацией.
В 1896 г. он написал своему другу Вильгельму Флиссу: «Наверное, произошел процесс расщепления в психике человека на очередных этапах развития, в течение которых зарегистрировались психические содержания» (Freud, 1896).
На самом деле, на первых этапах жизни, когда ребенок еще не приобрел способности говорить, он пользуется определенным способом для выражения своих потребностей и желаний. Вначале – это неопределенные фонемы, потом их будут замещать более адекватные коды, например: «Мама, я голодный».
Тем не менее остаются глубинные ядра пережитого опыта в процессе развития ребенка на непонятном языке, которые вмешиваются в его невербальную коммуникацию с другими.
Вытеснение – это неуспешный перевод: выражение (эмоция) какого-то момента жизни человека остается непереведенным на предыдущем этапе жизни.
Младенец имеет врожденные импульсы: сосания, хватания. Он берет грудь и сосет. Напряженность снимается, но влечение к сосанию остается, потому что ему приятно, и он продолжает сосать палец или белье. Другими словами, органическая потребность удовлетворена, а психическое желание продолжает существовать и тянуть к действию.
Допустим, что сосание запрещается (например, педиатр говорит, что ребенок не должен сосать белье, а должен сосать только грудь и не больше четырех раз в день). Ребенок не знает причину этого запрета, и его желание остается зафиксированным на этом моменте его развития. Это вытеснение: желание, зафиксированное на месте. Тем не менее, оно неустанно продолжает выступать в форме магнита, который притягивает мысли, эмоции, а также акты поведения.
Желание бессознательно, и, чтобы оно осталось таким, необходимо тратить много психических сил, которые нужны, чтобы противостоять выплеску в сознание. Этот факт объясняет, почему невротики всегда уставшие. Это жизнь невротика: постоянная затрата энергии на то, чтобы держать дверь закрытой, чтобы детские эмоции, ощущения и желания остались бессознательными.
Мы возвращаемся к малышу: он хотел захватить и сосать грудь матери, но желание не было удовлетворено. Энергия бессознательного продолжает постоянно его заряжать.
Желание становится источником влечения. Это бесконечный источник, который не иссякает. Если его энергия достаточно сильна, она будет деформировать защиты Я и появится симптом. Например, взрослый человек, наследник того малыша, который ощущал сильные импульсы к поглощению, вряд ли будет каннибалом в нашем обществе, но он будет грызть ногти: строится навязчивая система – симптом.
Одна гипотеза об источнике навязчивых симптомов состоит в том, что они являются бессознательными желаниями, которые не смогли получить первичного удовлетворения и нашли символическое удовлетворение через интроекцию агрессивности.
Интроекция – один из способов зашиты Я. Это означает, что человек обращает на себя (внутрь себя) агрессивность, обычно направленную от себя. Это основа психосоматических заболеваний.
Стоит напомнить, что психические защиты и вытеснение работают против нашего исследования, они стараются оставить бессознательное нетронутым, и поэтому анализанты не всегда высказывают ассоциации, которые показывают бессознательные детерминанты. Чаще всего встречаются анализанты, которым трудно расслабиться и отпустить свои глубоко погруженные мысли и ощущения. Это одна из основных причин длинных сессий, которые усиливают и оптимизируют метод свободных ассоциаций.
Длинные сессии
Каждый сеанс стимулирует открытие бессознательного, но длинные сеансы обогащают фрейдовский метод тем, что они ограничивают интеллектуализацию и рационализацию, которые предотвращают высказывание эмоций и блокируют подход к более глубоким уровням предсознательного, через которые высказывается бессознательное.
Другими словами, длинные и почти ежедневные сеансы усиливают и облегчают динамику ассоциаций. Они позволяют добиться физиологического ослабления естественных защит и невротических сопротивлений, тормозящих психоаналитическую работу. Рациональный контроль Я постоянно присутствует в процессах нашей дневной жизни, в каждом сообщении и во всех наших отношениях. В свою очередь, свободные ассоциации, являющиеся главным инструментом психоаналитической работы, стимулируют свободную речь, раскрывающую содержание психики. Длинный сеанс способствует развитию большого количества свободных ассоциаций. Результатом этого свободного выражения будет появление глубоко вытесненных элементов травматического характера и высвобождение аффекта, так как напряжение, связанное с этими элементами, находит выход в словах. Мы можем сказать, что длинные сеансы рождают цепочку свободных ассоциаций, которые связывают несколько элементов современности и прошлого, внешней и внутренней психической реальностей. Постепенно анализируемый осознает, что есть причинно-следственные связи между его прошлым, симптомами и его болезненными повторениями.
Тем не менее и, как уже было сказано, в течение нашей работы с анализантом встречаются трудности. Нельзя считать «свободной ассоциацией» все то, что анализант говорит во время сеанса. Чтобы подойти к бессознательному, ассоциативный материал должен иметь ведущую невидимую нить. Психоанализ – это не интеллектуальная задача, человек не должен рационально понять вытесненное, наоборот, он должен установить контакт с остатками своей личной и семейной истории с целью достижения большей гармонии в жизни.
