скачать книгу бесплатно
«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории
Сборник статей
Сборник научных статей демонстрирует итоги работы ученых, объединенных интересом к изучению истории Беларуси и шире -Восточной Европы в период «долгого XIX века», концепт которого, с одной стороны, хорошо известен, а с другой – содержит элементы дискуссионное™, не исключает специфические особенности в определении его хронологических границ в применении к отдельным странам и регионам.
Книга будет интересна как специалистам – историкам, культурологам, этнографам, – так и самому широкому кругу читателей.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории
Сборник научных статей
“THE LONG 19
CENTURY” IN THE HISTORY OF BELARUS AND EASTERN EUROPE
STUDIES IN MODERN AND CONTEMPORARY HISTORY
Collection of scientific articles
St. Petersburg ALETHEA 2022
Ответственный редактор:
кандидат исторических наук, доцент С. Ф. Шимукович
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор А. А. Гужаловский
доктор исторических наук, доцент А. Л. Самович
ISBN 978-5-00165-506-0 @biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
© Коллектив авторов, 2022
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2022
Белорусский «Долгий XIX век»: от традиции к модерну (вместо предисловия)
Предлагаемая книга является результатом многолетней работы по организации в Минске научных международных конференций «“Долгий XIX век” в истории Беларуси и Восточной Европы» и публикаций по их итогам пяти выпусков одноименных сборников научных статей[1 - «Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы: исследования по Новой и Новейшей истории: сб. науч. тр. Вып. I. Минск: РИВШ, 2017. 210 с.; То же. Вып.2. Минск: РИВШ, 2018. 266 с.; То же. Вып. 3. Минск: РИВШ, 2019. 246 с.; То же. Вып. 4. Минск: РИВШ, 2020. 242 с.; То же. Вып. 5. Минск: РИВШ, 2021. 268 с.]. В центре научно-познавательного интереса их участников находится «долгий XIX век», концепт которого, с одной стороны, хорошо известен, а с другой – содержит в себе элементы дискуссионности.
Как известно, различные процессы и структуры, территориально, хронологически и по самой своей сути органично взаимосвязанные, в своем развитии от зарождения до завершения подчас протекают во временных рамках, выходящих за пределы хронологических параметров столетия. В связи с этим в исторической науке начали применять понятие «долгого века», чтобы обозначить время и длительность проявления и функционирования характеризуемого исторического процесса (экономической динамики, общественного движения, революции и т. п.) или структуры (политической системы, общества, государства). При этом представление о «долгом веке» подразумевает выход за границы столетия в периодизации исторического времени. Так, в 1980-е гг. британские историки породили концепцию «долгого XVIII века», которая нашла свое развитие в XXI в.[2 - Ананьева А. «Долгий XVIII век»: характерные черты периодизации вне календарной хронологии и применение концепта к российской истории // Изобретение века. Проблемы и модели времени в России и Европе XIX столетия / Ред. Е. Вишленкова, Д. Сдвижков. М.: Новое литературное обозрение, 2013. С. 319–328.]
Фернан Бродель использовал указанное понятие применительно к «долгому XVI веку». Это было время господства в Европе экономически автономного региона, по словам Броделя, «мира-экономики», концентрировавшегося в Средиземноморье: «К 1350 г. Италия также начала индустриализироваться… Сосредоточившаяся вокруг Венеции мир-экономика обеспечит себе относительное, а вскоре и ошеломляющее процветание посреди ослабленной, явно приходящей в упадок Европы. Три сотни лет спустя, в 1650 г. <…> завершается долгое процветание «долгого XVI века»[3 - Бродель Ф. Время мира. М.: Прогресс, 1992. С. 74.], т. е. «долгий XVI век», по Броделю, длился три столетия[4 - Признав наличие «долгого века», логичным было принять в качестве исторического инструментария и категорию «короткого века». Эту идею реализовал Э. Хобсбаум в книге «Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век. 1914–1991». (М.: Изд-во Независимая газета, 2004).].
Бродель был не единственным ученым, использовавшим подобный подход к периодизации. Известный русский историк Р.Ю. Виппер, определяя общее содержание Новой истории и разделение ее на периоды, время с 1789 г. по 1917 г. охарактеризовал как «век развития капитализма и демократии», т. е. фактически обозначил хронологические рамки эпохи в категориях «долгого XIX века»[5 - Виппер Р.Ю. История Нового времени. Киев, 1997. С. 6, 619.]. Английский историк Эрих Хобсбаум в понятие «долгого XIX века» вместил период с 1789 по 1914 г., т. е. его началом в Европе стали события французской революции конца XVIII в., а окончанием – преддверие Первой мировой войны.
Что касается Центральной и Восточной Европы, то для нее концепт «долгого XIX века» также актуален и наполнен своими драматическими событиями, которые в большей степени определяют местную историческую повестку. Для ряда территорий Речи Посполитой, в том числе этнических белорусских земель, «долгий XIX век» начался даже раньше – с первого (1772) раздела польского государства между Россией, Австрией и Пруссией. Именно это событие и последовавшие за ним второй (1793) и третий (1795) разделы более чем на столетие определили условия и параметры существования народов данного региона в составе Российской и Габсбургской империй, Прусского королевства (впоследствии Германской империи). Окончание его также определяют вполне конкретные события: крах этих империй – Российской в 1917 г., Австро-Венгерской и Германской в 1918 г.
Центробежные процессы разной степени интенсивности наблюдаются во всех империях, и это также формирует повестку исследователя «долгого XIX века», актуальную и для белорусской историографии. В период «долгого XIX века» активно формулируются национальные проекты развития, национально ориентированные элиты обосновывают идеи национальной эмансипации, на карте Европы появляются новые государства. Элиты белорусских земель, вошедших в результате разделов Речи Посполитой в состав Российской империи, – крупнейшего актора в европейских делах, хотя и запаздывали, но тоже не остались в стороне от этих процессов.
Зарождается и получает развитие идея белорусской государственности. Толчок ей придали события Первой мировой войны, которая в данном контексте выступала как комплексное военно-политическое явление, сыгравшее исключительную роль, – и разрушительную (людские и материальные потери) и, как ни удивительно это звучит, созидательную, – в исторических судьбах Беларуси и ее народа. Вследствие трагизма поражений русской армии и падения царского режима появился уникальный шанс реализовать идею белорусской государственности, который был использован в 1918 г. национально ориентированными элитами в форме Белорусской Народной Республики. Белорусская государственность в форме БНР стала историческим фактом, важным хотя бы тем, что именно он завершил «долгий XIX век» для Беларуси. Таким образом, почти полуторавековой период нахождения Беларуси в качестве Северо-Западного края в составе России и образует белорусский «долгий XIX век».
Очевидно, что концепт «долгий XIX век» не является жесткой ментальной конструкцией, и он не исключает специфические особенности в определении его хронологических границ в применении к отдельным странам и регионам.
Структурно сборник делится на семь разделов, которые логично раскрывают ключевые проблемы белорусской историо-графин в освещении истории белорусских земель как специфического фронтира на границах цивилизационных пространств и государственно-политических образований.
Первый раздел книги «Истории Беларуси и Восточной Европы в нарративах эпохи “долгого XIX века”: источники и историография» открывает статья А.С. Хотеева «Публикации российских исторических журналов второй половины XIX – начала XX века как источники по белорусской истории». Автор детально проанализировал содержание 12-ти российских историко-литературных журналов, которые издавались во второй половине XIX – в начале XX в., и выявил более 450 публикаций, относящихся к белорусской проблематике. Автор прослеживает археографические особенности данных публикаций, влияние редакторской программы и цензурного фактора на условия появления материалов, авторских позиций и читательского спроса на их содержание. Так, автор обозначил два круга постоянных авторов данных журналов: столичный и провинциальный (в первую очередь, виленский), отметил текстологические и жанровые особенности публикаций, уникальность и степень новизны сообщаемых сведений в исторических источниках, показал общие тенденции и частные особенности в освещении политической, конфессиональной и этнокультурной истории белорусского края. Изучение выявленных материалов позволило А.С. Хотееву сделать вывод о заметном положительном вкладе редакторов и авторов российских историко-литературных журналов в становление и развитие белорусоведения, а также о том, что многие публикации сохраняют свою актуальность и значимость и для современных исследователей.
Л.В. Николаева проанализировала тенденции изучения Кревского договора 1385 г. и эволюции отношений между Великим Княжеством Литовским и Королевством Польским в 1385–1392 гг. в восточнославянских историографиях XIX – начала XX в. и факторы, влияющие на данный процесс. Л.В. Николаева сделала вывод, что отход от стереотипных заключений, которые опирались на более поздние реалии литовско-польских отношений, в восточнославянских историографиях произошел под влиянием наработок польской историографии. В результате восточнославянскими историками были заимствованы часть тезисов польской литуанистики, что привело к определенной конвергенции исследовательских позиций обеих сторон.
В статье О.И. Дерновича «“Могила героев”: наррация о штурме замка Пиленай в 1336 г. и формирование героического мифа модерной литовской нации в XIX в.» показано, как повествование о штурме тевтонами замка на жемайтийско-прусской границе и коллективного самоубийства его защитников прошло путь от средневековых хроник через практики историописания Возрождения к историографии эпохи Просвещения и Романтизма, показывает инструментальное использование отсылок к историческим событиям в создании модерных наций, в данном случае – литовской. Автор отмечает, что авторы проекта современной литовской нации активно поддерживали пафос повествования о событиях 1336 г. и разрабатывали новые характеристики описания, среди которых одной из главных был не только героизм, но и жертвенность.
Раздел «Идеи и личности в интеллектуальном пространстве» открывает статья С.Ф. Шимуковича «Уроженцы белорусских земель в российских университетах в “долгом XIX веке”», в которой анализируется профессиональная и общественная деятельность представителей интеллектуальной элиты, уроженцев белорусских земель. Ликвидация инфраструктуры высшего образования на белорусских землях в XIX в. привела к вымыванию интеллектуальных элит за пределы региона и их включению в общественные процессы по месту проживания, в результате участие профессиональных ученых в формировании, продвижении и реализации белорусского национального проекта было незначительным. В этой связи автор делает вывод о профессорах – уроженцах белорусских земель как о потерянном ресурсе для белорусского проекта.
Продолжает раздел статья «Трансфер знаний об истории, праве, культуре европейских стран в российское интеллектуальное пространство “долгого XIX века”: вклад выходцев из белорусских губерний». Ее автор И.Р. Чикалова на конкретных примерах показывает, что уроженцы белорусских губерний заняли заметное место в той части университетской профессуры, центром интереса которой была европейская история и литература, государственное и международное право. Выходцы из белорусских губерний, получившие высшее образование в российских и зарубежных университетах, составили заметный слой в составе российской интеллектуальной и творческой элиты, внеся существенный вклад в изучение европейского опыта и популяризацию достижений европейской культуры.
В.А. Теплова анализирует жизнь, научную и общественную деятельность малоизвестного историка, уроженца белорусских земель Платона Николаевича Жуковича (1857–1919). Выходец из среды потомственного православного духовенства, он оставил фундаментальные исследования по церковной и гражданской истории Беларуси, России и Польши. П.Н. Жукович принимал активное участие в подготовке и работе Всероссийского поместного собора Русской православной церкви 1917–1918 гг. После Октябрьской революции историк с энтузиазмом погрузился в работу по объединению культурных сил Беларуси и изучению её исторического прошлого.
В.А. Белозорович в своей статье раскрывает основные положения концепции истории белорусских земель, предложенной в первой половине XIX в. известным общественным деятелем и ученым. А. Киркор ввел в научный оборот ряд малоизвестных с точки зрения современной историографии и фактов из истории Беларуси. При этом автор отмечает отсутствие у Киркора анализа социально-экономических процессов, «бедность» исторической информации, романтизированный подход, обусловленный уровнем развития исторического знания в первой половине XIX в.
Раздел «“Свои”, “Другие”, “Чужие”»: взаимодействие и сосуществование» открывает статья С.А. Захаркевича, в которой автор разбирает сущность образов этнических меньшинств Беларуси в этнографической литературе XIX века. В статье автор показывает, как представление об этнических меньшинствах, а среди таковых автор рассматривает евреев, латышей, русских старообрядцев, татар, цыган, со страниц трудов офицеров Генерального штаба Российской империи (в них они зачастую рассматривались в качестве ненадежных элементов) перетекают в необходимый элемент этнографических и исторических исследований. Автор утверждает, что этнические меньшинства – «свои инородцы» – прекрасно подходили в качестве объекта исследования белорусской этнографии в XIX в., которая стремилась доказать существование отдельного белорусского этноса и самостоятельность белорусского языка.
В статье Н.И. Храпунова «Чужаки в чужом краю: путешествующие иностранцы в Крыму и Беларуси (конец XVIII – начало XIX в.)» рассматриваются некоторые параллели между описаниями Белоруссии и Крыма в записках иностранных путешественников. Сопоставление образов очень не похожих регионов позволяет выявить свойственные путевым запискам стереотипы и шаблоны, определить интересы путешественников и использованные ими механизмы осмысления и описания других культур. Автор отмечает, что специфика жанра приводила к экзотизации объектов наблюдения и описанию «других» как оппозиции собственной культуре. Отсюда и сходство обсуждаемых тем – дорог и гостиниц, этнических особенностей местного населения и истории увиденных краёв. Многие субъективные трудности продиктованы столкновением с незнакомой культурной средой. Более низкий уровень экономического и социального развития окраин Российской империи способствовал формированию тенденциозных и даже расистских суждений авторов путевых записок.
Раздел «Идентичности и культура элит и населения в Восточной Европе» открывает статья С.О. Шидловского «Семейное воспитание и формирование исторического сознания в семьях дворян-помещиков Беларуси (конец XVIII – начало XX в.)». Автор рассматривает традиции мемориализации прошлого в культуре дворянства Беларуси в конце XVIII – начале XX в., показывает разнообразные средства сохранения и трансляции семейных традиций в среде белорусского привилегированного сословия. В частности, С.О. Шидловский описывает способы мемориализации мест упокоения предков и их роль в формировании исторического сознания молодежи. В конце автор делает вывод о наличии специфичной образовательной и социализирующей среды поместья, в которой происходил процесс воссоздания и потребления культуры дворянского помещичьего сословия.
Продолжает раздел статья П.В. Шевкуна «Формирование модерной религиозности: социокультурные аспекты проповеди в белорусско-литовских православных епархиях (конец XVIII – начало XX вв.)» В работе на примере православной церковной проповеди белорусско-литовских епархий в конце XVIII – начале XX вв. показан процесс формирования модерной религиозности. Дана социально-конфессиональная характеристика региона. Автором раскрыты способы адаптации православной церкви к процессам трансформации социальной системы Российской империи с учётом региональных белорусских особенностей. Так, П.В. Шевкун выделил роль проповеди как важнейшего способа такой адаптации и отметил её преимущества, указал пределы возможностей проповеди в рассматриваемую эпоху. Автором сделан вывод о значении проповеди в формировании модерной религиозности.
С.И. Бусько в своей статье рассматривает становление дореволюционного любительского спорта и физической культуры на территории Беларуси в контексте общероссийского и общеевропейского процесса формирования культуры отдыха. Яхт-клубы, крокет и лаун-теннис были элитными видами развлечений, в свою очередь, их доступность и масштабы позволяют оценить процессы становления нового буржуазного общества, распространения меценатства, формирования городской культуры досуга. Автор отмечает эволюцию данных видов спорта в белорусских губерниях, прошедшую путь от вида аристократических забав к массовым занятиям с вовлечением в них различных слоев городского населения.
Раздел «Капиталистическая модернизация: белорусские земли в экономическом организме империи» открывает статья Л.Н. Семеновой «Капиталистическая модернизация городов Беларуси в XIX – начале XX вв.». Автор отмечает, что капиталистическая модернизация в странах ядра мировой капиталистической системы наиболее интенсивно разворачивалась в городах, ставших по воле производственного капитала центрами промышленности. Менее радикальная и более медленная вторичная модернизация затронула и белорусские земли Российской империи, оказавшиеся за пределами центра мировой капиталистической системы. Здесь капиталистическая промышленность первоначально развивалась вне городов. Малочисленные, редкие, находившиеся на большом расстоянии друг от друга города, преимущественно ремесленные, открываемые железнодорожными магистралями для предпринимательской активности с большим трудом становились «центрами напряжения» капиталистической индустриальной трансформации. В этом и заключалась особенность капиталистической модернизации белорусских земель.
А.В. Бурачонок в своей статье анализирует основные факторы эволюции институциональной среды экономической деятельности в белорусских городах и местечках. Среди них он отмечает такие, как: условия доступа на рынок и лицензирование в основных видах экономической деятельности; земельные отношения; формы организации предпринимательской деятельности и т. д., а также выявляет основные направления развития предпринимательства в городской местности Беларуси во второй половине XIX – начале XX в. Автор в динамике показывает количественные и качественные изменения в области промышленности и торговли, определяет место ассоциированного капитала в развитии деловой активности на территории Беларуси. Интересные сведения автор приводит об участии иностранных подданных и компаний в развитии предпринимательства в Беларуси во второй половине XIX – начале XX в.
Завершает раздел статья А.В. Ерошевича, в которой автор анализирует место и роль белорусских губерний в формировании доходной части государственного бюджета Российской империи в 1770–1860 гг. Исследование основано на использовании автором широкого комплекса опубликованных статистических материалов и неопубликованных архивных документов. В работе сделана попытка определения места белорусских земель в системе общероссийских государственных доходов, раскрыто соотношение между общегосударственным и белорусским региональным бюджетами, показана динамика изменений размеров денежных поступлений, оценен вклад белорусских губерний в общеимперскую государственную казну.
Раздел «Государственные институты и социальная жизнь на белорусских землях: повседневность и конфликты» начинается со статьи А.А. Киселева, в которой автор анализирует особенности комплектования городских полицейских команд в белорусских губерниях в XIX в. Автор отметил, что в первой трети XIX в. основным источником комплектования полицейских нижних чинов городских полиций в белорусских губерниях были местные городские жители, вольнонаемные и отставные нижние чины русской армии. После восстания 1831 г. тенденция сохранилась, несмотря на требование комплектовать полицейские команды нижними чинами Отдельного Корпуса внутренней стражи. В период с 1853 по 1868 г. комплектование полицейских команд осуществлялось путем перевода из военных подразделений, однако состояние личного состава было неудовлетворительным, поэтому в дальнейшем комплектование полиции начинает переводиться на вольный найм. А.А. Киселев отмечает, что после расформирования Корпуса внутренней стражи комплектование полицейских команд в белорусском регионе осуществлялось преимущественно из числа местных уроженцев, которые переводились из резервных батальонов, при этом при комплектовании вольным наймом ограничений для местных уроженцев в белорусских губерниях не применялось.
В статье С.В. Меньчени «Культура потребления алкогольных напитков и восприятие идеи трезвости в белорусских губерниях в условиях “винной” монополии и “принудительной трезвости” (1897–1917)» анализируются последствия распространения на территории белорусских губерний государственной «винной» монополии, которая повлекла за собой коренные изменения в системе продажи и, соответственно, потребления водки. Автор отмечает, что данные изменения привели к распространению уличного пьянства, а также создания системы притонов, осуществлявших нелегальную продажу алкоголя или предоставлявших возможность его распития. Вместе с тем уровень потребления алкоголя на территории белорусских губерний был ниже, чем в среднем по империи. Что касается сельской местности, то употребление алкоголя здесь носило «ритуальный» характер и было связано с коммуникативными практиками, народными праздниками и обрядностью. Автор отмечает, что такой подход не содействовал распространению идеи полного отказа от алкогольных напитков, что отразилось на незначительном числе участников официальных обществ трезвости в Беларуси.
В статье Т.В. Воронин «“Цемнякi”, “брухарэзы” и “наша палiцыя” – правонарушения на страницах газеты “Наша Нива” (1906–1915 гг.)» автор на основе контент-анализа содержания газеты анализирует материалы, в которых отражаются криминальные события и проблема осознания причин правонарушений на территории Беларуси. В «Нашей Ниве» широко рассматривались такие вопросы, как нелегальная эмиграция, противоправные действия полиции, проституция, убийства новорожденных, уход и воспитание детей. Отдельно в газете выделялась проблема сельской преступности, характерной для традиционного крестьянского общества. Автор отмечает, что широкое распространение правонарушений было обусловлено целым рядом социально-экономических, культурных, национальных и других причин, таких как пьянство, так называемая «темнота народа», негативное влияние города на деревню и т. д. Автор отмечает, что свои задачи «Наша Нива» видела в культурно-просветительской и воспитательной деятельности по борьбе с правонарушениями.
Раздел «Военный фактор в истории западного региона Российской империи: Первая мировая война» открывает статья И.Р. Чикаловой «События Первой мировой войны на территории белорусских губерний в свете публикаций военного и межвоенного времени», в которой автор показывает, что первые публикации, в которых затрагивались события Первой мировой войны на территории Беларуси, появились уже в ходе военных событий, и что важнейшим этапом в ее научном осмыслении стали межвоенные годы. В массиве литературы этого периода нашлось место и для Беларуси, хотя и недостаточное на фоне тех разрушительных последствий, которые принесла ей война.
В статье А.Б. Арлукевича раскрывается процесс формирования устойчивого контингента вооруженных сил Российской империи на территории белорусских губерний в 1880–1914 гг. Армейские части дислоцировались с учетом возможного военного конфликта на западных границах империи, в первую очередь, в рамках противостояния с австро-германским блоком, отношения с которым обострились в преддверии Первой мировой войны. В исследовании пределены состав и общая численность соединений российской армии в Беларуси. Автор установил наиболее значимые факторы, определившие схему дислокации и точки сосредоточения воинских частей и подразделений в границах белорусских губерний.
Процесс проведения мобилизации на территории белорусских губерний и отношение к ней местного населения в годы Первой мировой войны рассматривается в статье «Мобилизационные мероприятия и отношение к ним населения белорусских губерний в годы Первой мировой войны» В.М. Хаданёнка. Автор анализирует нормативно-правовую базу и причины её игнорирования при проведении мобилизации, рассматривает вопросы, связанные с приёмом на воинскую службу добровольцев. Отдельное внимание автор уделяет «кадровому голоду» в разных сферах государственного управления и социально-экономического организма, а также тем категориям населения, которые получили отсрочку от призыва, обозначает проблемы, которые возникли перед руководством мобилизационных пунктов.
В своей статье О.В. Волкова анализирует два основных направления привлечения немецкими оккупационными властями гражданского населения Беларуси к принудительному труду: это вывоз населения для работы в Германию и использование трудовых ресурсов на местах. Автор отмечает, что на оккупированных территориях, в частности, в зоне Обер-Ост, считалось экономически целесообразным использование труда гражданского населения на месте, на военных объектах, в сельском хозяйстве, лесозаготовках, особенно в Беловежской пуще, и на благоустройстве городов. В рассматриваемый период (с начала оккупации в октябре 1915 г. и по февраль 1918 г.) вербовка для отправки на работу в Германию не получила широкого распространения, но в 1916–1917 гг. на оккупированных территориях создавались гражданские рабочие батальоны из местного мужского населения, в отношении их регулировались условия проживания, питания, заработной платы. Тем не менее, привлечение населения оккупированных территорий к принудительным работам вело к значительному ухудшению его положения.
Культурно-образовательную активность национальных общностей Беларуси в годы Первой мировой войны рассматривает О.П. Дмитриева. Автор отмечает, что осуществлялась она в крайне сложных условиях и демонстрирует особенности культурной жизни многонационального населения Беларуси как в неоккупированном регионе, так и в зоне действия оккупационного режима.
В статье С.И. Никоновой «Русская армия в зеркале событий Великой российской революции 1917 года» показана сложная и противоречивая обстановка в частях действующей армии в революционном 1917 г. Использованный автором круг источников позволяет составить представление об эволюции революционных настроений в действующей армии на материалах дивизий Юго-Западного фронта. Автор привлекает внимание к процессам трансформации характера личностных отношений между командным составом и нижними чинами в 1917 г. В главе показано, что в условиях Великой русской революции трансформируется сознание не только солдат, но и офицерского корпуса, революционизирующегося под влиянием событий, а также пропагандистской работы радикальных партий. Эти процессы существенно влияли на ситуацию на российско-германском фронте.
Основной целью данного сборника является анализ особенностей исторической динамики «белорусского XIX века» (по аналогии с представлением специфики «русского XIX века» в сборнике, вышедшем в 2013 г. по итогам конференции «Наш XIX век»[6 - Изобретение века. Проблемы и модели времени в России и Европе XIX столетия / ред. Е. Вишленкова, Д. Сдвижков. М.: Новое литературное обозрение, 2013. 368 с.]). Безусловно, этот сложный временной период не рассматривается в белорусской историографии как «золотой век» или «наш век», однако процессы модернизации всех сфер деятельности в регионе имели результатом появление новой субъектности на западной окраине империи.
Ирина Ромуальдовна Чикалова, Сергей Фадеевич Шимукович
Истории Беларуси и Восточной Европы в нарративах эпохи «долгого XIX века»: источники и историография
Публикации российских исторических журналов второй половины XIX – начала XX века как источники по белорусской истории
А.С. Хотеев
Российская историческая периодика второй половины XIX – начала XX в. представляет собой огромный комплекс публикаций различных жанров и видов, который в полной мере еще не освоен исследователями. На страницах исторических журналов сообщалось о результатах работы академических ученых, архивистов, археографов, краеведов и публицистов. Тут же печатались письма читателей, критические заметки, велась научная полемика. В периодике, как в фокусе, собиралась самая актуальная информация о текущем состоянии исторической науки. Региональная история среди общероссийской проблематики представлена в этих изданиях фрагментарно, но при этом очень разнопланово в виде публикаций документальных и нарративных источников, а также источников историографических. Заметная часть журнальных статей региональной направленности касается белорусской этнографии, краеведения, освещения событий общественно-политической и конфессиональной истории белорусско-литовских губерний. Изучение всех этих материалов имеет актуальное значение для расширения Источниковой базы отечественной истории. Оно также помогает уяснить тот историографический контекст, в условиях которого становилось и развивалось белорусоведение в России. И наконец, рассмотрение журнальных публикаций по белорусской проблематике дает возможность представить, в каком виде и в каком объеме знакомились читатели столичных российских журналов с белорусской историей и культурой.
На первом месте по степени популярности у читателей среди изданий российской исторической периодики находились историко-литературные журналы. Их отличительной чертой было печатание не только материалов по военной, гражданской или церковной истории, но также истории русской литературы. Это сочетание истории и литературы отражалось в подписи под названием на их титульной странице. Большинство таких журналов выходило в Санкт-Петербурге и Москве. Во второй половине XIX – начале XX в. их число доходило до 17, а период существования отдельных изданий длился от нескольких месяцев, до нескольких десятилетий[7 - Ущиповский С.Н. Русская историческая периодика (1861–1917). Материалы к библиографии. СПб.: Факультет журналистики СПбГУ, 1992. С. 2–8.]. Материалы, посвященные белорусской тематике, представлены в столичных историко-литературных журналах в разной мере. Если исключить такое издание как «Киевская старина» (журнал выходил не в столице Российской империи, а в одном из ее регионов), то публикации белорусской направленности обнаруживаются на страницах следующих столичных журналов: «Русский архив», «Русская старина», «Древняя и Новая Россия», «Исторический вестник», «Вестник всемирной истории», «Всемирный вестник», «Былое», «Минувшие годы», «Голос минувшего», «Светоч», «Историческая летопись» и «Наша старина». В этих изданиях находится более 450 публикаций, касающихся белорусской проблематики.
Необходимо сделать оговорку о критериях отбора публикаций. Речь идет о материалах, которые полностью или частично посвящены историческим событиям, происходившим на территории белорусско-литовских губерний, или, по терминологии того времени, в «Белоруссии и Литве», «Западной России», «Северо-Западном крае». Обозначенный регион географически шире современных границ Республики Беларусь, поскольку земли Литовской и Гродненской губерний значительно простирались на запад. Вильно справедливо может считаться культурной столицей всех белорусско-литовских губерний в изучаемый период. Кроме событий на отмеченной территории интерес историка привлекают также судьбы людей, здесь родившихся, но затем по разным причинам выехавших и получивших известность за ее пределами.
К настоящему времени в исторической литературе подготовлена значительная теоретическая база для изучения различных аспектов российской журнальной периодики. Разработана классификация исторических журналов, определено их функциональное назначение, рассмотрены биографии редакторов ведущих изданий и их взгляды, обращено внимание на фактор цензуры, изучены публикации отдельных журналов, преимущественно, по революционной проблематике[8 - Хотеев А.С. Российская историография белорусской проблематики в исторических журналах второй половины XIX – начала XX века // Гуманитарно-экономический вестник. 2018. № 1–2. С. 130–136.]. Вместе с тем нужно констатировать наличие целого ряда лакун. Малоизученными остаются некоторые периодические издания, например, «Древняя и Новая Россия», «Всемирный вестник». Исследования региональной тематики представлены частично – Украина, Сибирь, Мордовия, в то время как в исторических журналах обозначаются такие регионы как Кавказ, Крым, балканские страны, центральная Россия, Польша, Прибалтика и Финляндия. Белорусская проблематика в исторической периодике известна исследователям преимущественно по публикациям документальных и нарративных источников по отдельным сюжетам. Практически неизученными остаются такие историографические источники как публицистические статьи. Выпадают из поля зрения исследователей некрологи, новостные сообщения, содержащие различные исторические справки, а также библиографические отзывы. Необходимо также отметить, что наряду с письменными источниками в журналах печатались визуальные источники (иллюстративные материалы): памятники историческим лицам, портреты, виды городов, бытовые рисунки, изображения церковных достопримечательностей, картины исторических событий, листовки, планы и карты.
Источниковедческое изучение материалов публицистики предполагает применение методологических процедур низшей и высшей критики. Первая направлена на определение степени аутентичности текста, то есть на установление авторства статей, их тематики и жанровых особенностей, на рассмотрение различных факторов, определяющих публикацию, (издательская программа, цензура), на сравнение оригинала и изданного текста с целью выяснения археографических особенностей печати. Многие статьи выходили без подписи или содержали только инициалы и сокращенные варианты фамилий (криптонимы). При установлении авторства напечатанных материалов кроме отрывочных архивных сведений помогают изданные росписи содержания журналов, снабженные указателями, где иногда раскрываются авторские подписи[9 - Городецкий Б.М. Систематический указатель содержания «Исторического вестника» за 25 лет (1880–1904 гг.). СПб.: Типография А.С. Суворина, 1908. 744 с.; Масанов И.Ф. Русский архив, издаваемый Петром Бартеневым: 1863–1908. Содержание его книжек и предметная роспись с азбучным указателем. М.: Синодальная типография, 1908. 404 с.; Систематическая роспись содержания «Русской старины»: 1885–1887. СПб.: Тип. В.С. Балашева, 1888. 113 с.; Систематический указатель статей исторического журнала «Древняя и Новая Россия». СПб.: Изд-во А.С. Суворина, 1893. 83 с.; Летенков Э.В. Русская старина: систематический указатель содержания. 1903–1918 гг. СПб.: Издательство «Лема», 2012. 280 с.; Летенков Э.В. Русский архив: указатели. 1909–1917 гг. СПб.: Издательство «Лема», 2015. 696 с.], а также подстрочные редакторские примечания и пояснения. На этапе высшей критики предполагается выяснение достоверности источника: определение статуса его автора (участник событий, свидетель, современник, позднейший историк), степени уникальности сообщаемых сведений, их географических и хронологических рамок, а затем – сравнительный анализ содержания, выявление дополнений, противоречий, полемики. Применение таких методологических процедур, в конечном счете, помогает определению источниковедческого потенциала выявленных публикаций, или их историческую ценность.
Главным лицом, от которого зависела публикация, являлся редактор журнала. Именно он определял направленность и тематику номеров, подбирал соответствующие материалы для печати, договаривался с авторами статей, заключал соглашения на типографские услуги, нанимал и увольнял сотрудников, организовывал распространение, выплачивал гонорары за статьи, вел корреспонденцию и делопроизводство, отвечал за содержание перед цензурным ведомством, а перед подписчиками – за своевременный выход каждого номера. В связи с этим возникает вопрос о личных связях того или иного редактора с белорусско-литовскими губерниями и о его возможной заинтересованности в публикациях по белорусской («западнорусской») истории.
В частности, редактор журнала «Русская старина» М.И. Семевский (1837–1892) был уроженецем Псковской губернии. Его отец служил экономом в Полоцком кадетском корпусе, а мать была полькой из семьи минских помещиков. М.И. Семевский закончил Полоцкий кадетский корпус с похвальной грамотой за отличную успеваемость и поощрением в виде «Истории государства российского» Н.М. Карамзина[10 - РО ИРЛИ РАН. Ф. 274. On. 1. Д. 408. Л. 1.]. Несмотря на последующую службу и проживание в Петербурге, М.И. Семевский сохранил живой интерес к истории Северо-Западного края, регулярно публикуя о нем материалы в «Русской старине». Редакторами этого журнала некоторое время побывали также историк Н.К. Шильдер (1842–1902), сын военного инженера из Витебской губернии изобретателя К.А. Шильдера, и Н.Ф. Дубровин (1837–1904), выпускник Полоцкого кадетского корпуса. Связи этих редакторов с белорусскими землями не в последнюю очередь обусловили появление материалов по белорусской истории в «Русской старине» (137 публикаций). Однако не во всех случаях биографические факты оказывали влияние на издательские интересы редактора. Так, редактор-издатель историко-беллетристического журнала «Наша старина», выходившего в Петербурге в 1914–1917 гг., Н.Н. Сергиевский (1875–1955) был сыном попечителя Виленского учебного округа Н.А. Сергиевского, родился в Вильно и закончил здесь 1-ю гимназию, работал в губернских учреждениях Витебска. Несмотря на такие связи с Северо-Западным краем в своей редакторской деятельности к белорусской тематике Н.Н. Сергиевский не обращался.
Больше всего публикаций по белорусской истории было напечатано в «Древней и Новой России» и «Историческом вестнике» (40 и 185 соответственно), редактором которых был С.Н. Шубинский (1834–1913), московский уроженец, потомственный военный. Однако такое количество различных статей обусловливается не специальным интересом редактора, а вообще большим объемом и количеством публикаций «Исторического вестника» в сравнении с другими историческими журналами. С.Н. Шубинский умел построить работу с авторами (в том числе с начинающими литераторами-студентами), выплачивая им гонорары так, что они сами старались о поиске и присылке подходящих материалов.
Изучение журнальных материалов и переписки редакторов с авторами приводит к выводу, что большая часть публикаций по белорусской тематике была подготовлена либо уроженцами Северо-Западного края, либо выходцами из разных областей России, связанных с белорусско-литовскими губерниями своей служебной деятельностью. Различные дневниковые записи, мемуары и письма таких лиц передавались в редакции журналов их родственниками, наследниками или знакомыми. Местные краеведы, архивисты и литераторы тоже присылали свои статьи и заметки в популярные петербургские и московские журналы. Таким образом вокруг нескольких историко-периодических изданий сформировались два круга авторов: столичный и провинциальный.
Среди них выделяются несколько человек, на которых мало внимания обращалось в историографии. В первую очередь, следует назвать П.А. Гильтебрандта (1840–1905), выпускника Московского университета. В 1865–1871 гг. он устроился помощником архивариуса Центрального архива древних актовых книг в Вильно, где активно участвовал в деятельности различных просветительских учреждений, краеведческих экспедициях и писал статьи для местных изданий. После переезда в Петербург П.А. Гильтебрандт сотрудничал в «Русской старине» и «Древней и Новой России», подготовив в общей сложности 31 публикацию по церковной истории и краеведению (издание источников, новостные сообщения, критико-библиографические заметки).
Многолетним сотрудником С.Н. Шубинского был М.И. Городецкий (1844–1893), уроженец Орловской губернии, занимавший различные чиновничьи должности по крестьянским делам в польских губерниях. Он основательно изучил этнографические особенности Северо-Западного края, что позволило ему подготовить четыре статьи и 10 критико-библиографических отзывов для «Исторического вестника». В публицистике М.И. Городецкий показал себя сторонником деполонизации и усиления русского культурного влияния в белорусско-литовских губерниях.
Из числа провинциальных авторов по количеству публикаций по белорусской тематике в столичных журналах на первом месте стоит виленский архивист и библиограф А.И. Миловидов (1864–1935). Ему принадлежат, по меньшей мере, 11 статей в «Русском архиве», «Русской старине», «Историческом вестнике» и «Вестнике всемирной истории» (некоторые его материалы издавались без подписи и не поддаются точному определению). В публикациях А.И. Миловидова на первый план выступает полемическая направленность против влияния польской культуры и католической церкви.
Активно сотрудничал в исторических журналах военный юрист, литератор и коллекционер А.В. Жиркевич (1857–1927), внук витебского губернатора И.С. Жиркевича, уроженец г. Люцин Витебской губ. (совр. Лудза, Латвия), напечатавший восемь своих материалов в «Русской старине» и «Историческом вестнике», представляющих собой воспоминания об известных военных, церковных и культурных деятелей Северо-Западного края.
Из числа всех известных авторов исторических журналов, обращавшихся к белорусской тематике, 100 человек родились, получили образование или находились на разных должностях в белорусско-литовских губерниях. Им принадлежит 211 статей (47 %). Авторы 70 публикаций не определены (15 %). Остальные материалы установленного авторства (174) составляют 38 % от общего числа публикаций (455). Отсюда можно сделать вывод о значительном участии в российской журнальной периодике мемуаристов, историков и литераторов, связанных с белорусско-литовскими губерниями своим происхождением или служебной деятельностью[11 - Хотеев А.С. Белорусская тематика глазами редакторов, авторов и читателей российских исторических журналов второй половины XIX – начала XX века // Проблемы истории и культуры славян в академическом дискурсе России, Белоруссии и Сербии: сб. матер, кр. ст., г. Новозыбков, Брянская обл., 12 сент. 2020 г. Брянск: ООО «Аверс», 2020. С. 91–92.].
Что касается фактора цензуры, то из 12 обозначенных историко-литературных журналов три («Всемирный вестник», «Былое», «Минувшие годы») были закрыты по причине нарушений цензурного законодательства. Редакторы остальных девяти журналов последовательно придерживались правил, их номера выходили без существенных затруднений. Вопросы цензоров вызывали, главным образом, материалы, где речь шла о членах императорской фамилии, особенно о дворцовых переворотах. Вырезкам подвергались преимущественно критические суждения авторов-мемуаристов. Общее же содержание публикаций не было направлено на порицание государственных устоев, почему большая часть журналов (за исключением трех) выходила относительно беспрепятственно. Публикации по белорусской истории и культуре ни в одном журнале также не вызвали принципиальных вопросов в цензурном отношении.
В белорусских губерниях подписка на историко-литературные журналы не была высока и оставалась ниже среднего по России. Если для «Русской старины» в лучшие годы ее распространения она редко превышала 200 человек при тираже в 6500 экз., то для «Исторического вестника» с учетом превосходства его тиража она, предположительно, колебалась в белорусских губерниях от 200 до 500 подписчиков. Данные о подписке «Русского архива» позволяют сделать вывод о том, что читателями исторических журналов были чиновники, учителя и священнослужители. Подписывались также учебные заведения и публичные библиотеки из белорусских губерний.
Историко-литературные журналы в своем развитии во второй половине XIX – начале XX в. совершили переход от справочно-архивного издания («Русский архив», «Русская старина») к историко-популярному («Исторический вестник» «Историческая летопись», «Наша старина» и др.). Их издание было частной инициативой историков, литераторов и публицистов, появившейся под влиянием социальных перемен в эпоху Великих реформ. Редакторы стремились сделать свои издания общественно-значимыми, публикации популярными и актуальными, а журналы окупаемыми. При этом им приходилось выбирать между серьезностью материалов, рассчитанных на вдумчивое чтение, и занимательностью статей, служащих досужему проведению времени. Просветительская цель, которую ставили перед собой издатели, требовала первого, а расширение читательской аудитории – второго. Редакции по-разному решали эту проблему. «Русский архив», «Русская старина», «Древняя и Новая Россия» не стали размещать на своих страницах беллетристику, сохраняя «ученый» статус журналов. Это сказалось на их популярности и, соответственно, на тираже и доходности. Такие журналы имели невысокую подписку, но ценились правительством (получали негласные дотации), специалистами-историками и литераторами. Навстречу общественным дискуссиям 1905–1907 гг. с «прогрессивными идеями» пошли издатели «Всемирного вестника», «Былого», «Минувших лет», принявшие на себя роль экспертов в истории и политике. Это обусловило читательский спрос и рост их тиража. Оптимального соотношения научных и популярных статей, тематического охвата, доступности изложения и профессионализма достиг «Исторический вестник». Журнал приносил регулярный доход, пользовался постоянным успехом у читающей публики, что подтверждается стабильным ростом его тиража. По этому показателю он превзошел «Русский архив» в 1914 г. в 10 раз, а «Русскую старину» в 3 раза.
Необходимо также заметить, что объем публикаций по региональной истории в том или ином журнале напрямую зависел от числа подписчиков в данном регионе. Поскольку количество читателей из белорусских губерний было невелико, то и общее число статей по белорусской истории в столичных журналах также было невелико. Редакции ориентировались преимущественно на вкусы столичной аудитории.
Издание в журналах исторических источников всех видов проходило в несколько этапов. На первом исследователь (корреспондент или сам редактор) обнаруживал интересный материал в каком-либо собрании. Затем делалась его копия (при необходимости и перевод), иногда под расписку в редакцию доставлялся и сам оригинал. На втором этапе редактор принимал решение о публикации предложенного материала и сдавал в набор. Затем им просматривались корректуры, на листах делались карандашные купюры и исправления (редакторская цензура). На третьем этапе исправленная корректура сдавалась в печать, сигнальные экземпляры доставлялись в цензурное ведомство, цензор принимал решение о допуске к рассылке в течение 2–3 дней. На каждом этапе могли производиться различные изменения текста, что сказывалось на аутентичности публикации. Поэтому рассмотрение этапов допечатной подготовки в каждом конкретном случае зависит от наличия оригинала, переписки автора и редактора, журнальной корректуры. Изучение этих материалов осложняется неполной сохранностью и запутанностью судьбы частных архивов дореволюционной России, испытавших на себе пренебрежение со стороны владельцев, дробление между организациями и уничтожение временем.
Документальные источники печатались в исторических журналах с текстуальной точностью. Было издано 209 документов, из которых более половины появились в печати впервые. Белорусская тематика представлена, главным образом, изданиями материалов делопроизводства. Насчитывается 26 публикаций различных отчетов, докладов, рапортов, приказов и рескриптов. В меньшей степени печатались указы и манифесты, дипломатическая переписка, документы полицейского расследования и надзора, материалы актового характера. Тематически по числу публикаций на первом месте стоит освещение деятельности М.Н. Муравьева и восстание 1863–1864 гг., затем следуют сюжеты церковной истории. По количеству изданных документов (90 номеров) большего всего представлены разделы Речи Посполитой. Из них наибольшую ценность для историка представляет опубликованная впервые в «Русском архиве» дипломатическая переписка министра юстиции В.Н. Панина[12 - Бумаги, касающиеся первого раздела Польши (из архива В.Н. Панина) // Русский архив. 1871. Кн. 3. № 11. Стб. 1761–1856; 1872. Кн. 1. № 1. Стб. 1-97.]. Вероятно, эти материалы достались ему в наследство от двоюродного деда Н.В. Панина (1718–1783), заведовавшего делами иностранной коллегии при императрице Екатерине II. Изданы депеши, инструкции, проекты дипломатических соглашений, сеймовые документы с польской стороны, образцы политической сатиры («Символ веры», «Десять заповедей»), письма короля Августа Понятовского к европейским дворам (всего 37 документов). В издании прослеживается тенденция уделить больше внимания аргументации разделов с российской стороны. При издании не вполне соблюдены археографические правила: некоторые бумаги напечатаны только в переводе без подлинников, иногда пропущены даты, не обозначены черновики, копии, выписки.
Особенностью историко-литературных журналов было издание большого числа мемуарных источников. Отдел «воспоминаний», по признанию М.И. Семевского, есть самый главный в «Русской старине», поскольку записки и мемуары широко и глубоко захватывают народную жизнь, вводят читателя в бытовую сферу, приближают к самой сути событий[13 - Семевский М.И. «Русская старина» в издании 1875 года // Русская старина. 1875. Т. 14. № 12. С. 762.; Он же. «Русская старина» в издании 1879 года // Русская старина. 1879. Т. 26. № 12. С. 739.]. Популярность такого рода материалов у авторов и читателей была очень велика: различные корреспонденты стремились опубликовать воспоминания своих родственников, так что редакторы на годы были обеспечены статьями. В отличие от публикации документальных и эпистолярных источников при печатании мемуаров заметно сказывалась редакторская цензура. Редакторы вырезали части текста с маловажными личными подробностями, резкими оценками политики или поступков государственных деятелей.
Примером такой редакторской цензуры являются «Записки» графа М.Н. Муравьева – важный источник по истории польского восстания 1863–1864 гг. Оригинальный текст писался под диктовку помощником бывшего генерал-губернатора А.Н. Мосоловым в начале 1866 г. и затем разошелся в списках. С экземпляра, хранившегося у С.Н. Муравьева (родного брата графа), для редактора «Русской старины» был изготовлен список, с которого в 1882–1883 гг. и была выполнена публикация «Записок» в журнале [14 - Муравьев М.Н. Записки о мятеже в Северо-Западной России в 1863–1865 гг. // Русская старина. 1882. Т. 36. №. 11. С. 387–432, № 12. С. 623–644;1883. Т. 37. № 1. С. 131–166. № 2. С. 291–304. № 3. С. 615–630. Т. 38. № 1. С. 193–206. № 2. С. 459–463.]. В 1874 г. с редакторского списка (т. е. еще до публикации) была снята точная копия и отослана для просмотра члену Государственного совета А.В. Головнину. Копия с пометками А.В. Головнина сохранилась, и сличение ее с текстом «Русской старины» показывает, что редактор при издании частично руководствовался цензурными замечаниями этого сановника[15 - РГИА. Ф. 851. On. 1. Д. 79. Л. 1-151 об.]. Всего насчитывается около 40 замечаний, половина которых была учтена М.И. Семевским с обозначением купюр и без них. Редактор опустил наиболее резкие высказывания М.Н. Муравьева в адрес наместника Царства Польского великого князя Константина Николаевича, министра П.А. Валуева, губернаторов В.И. Назимова и А.Л. Потапова. По свидетельству В.И. Семевского (родного брата М.И. Семевского), исключения при печатании «Записок» были сделаны редакцией, поскольку великий князь Константин Николаевич был еще жив[16 - Письма М.Н. Муравьева к А.А. Зеленому 1863–1864 гг. // Голос минувшего. 1913. № 10. С. 189. Примеч. 1.]. Замечания А.В. Головнина сами по себе представляют значительный интерес для характеристики М.Н. Муравьева, однако современное переиздание «Записок» по подлиннику сделано без их учета[17 - «Готов собою жертвовать…». Записки графа Михаила Николаевича Муравьева об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа. 1863–1866 гг. М.: «Пашков дом», 2008. С. 65–66.].
В воспоминаниях мировых посредников: И.Н. Захарьина (Могилевская губерния), Н.К. Полевого (Минская губерния) и С.Т. Славутинского (Гродненская губерния) на фоне случившегося восстания поднимается проблема проведения в 1861–1863 гг. крестьянской реформы[18 - Захарьин (Якунин) И.Н. Воспоминания о службе в Белоруссии в 1864–1870 годах (из записок мирового посредника) // Исторический вестник.1884. Т. 15. № 3. С. 538–565. Т. 16. № 4. С. 56–95.; Полевой Н.К. Два года – 1864 и 1865. Из истории крестьянского дела в Минской губернии (воспоминания мирового посредника) // Русская старина. 1910. Т. 141. № 1. С. 47–63. № 2. С. 247–270. Т. 142. № 4. С. 3–25.; Славутинский С.Т. Город Гродно и Гродненская губерния во время последнего польского мятежа (отрывок из воспоминаний) // Исторический вестник. 1889. Т. 37. № 7. С. 53–79. № 8. С. 271–295.]. Здесь обращено внимание на то, что обезземеливание крестьян, которое накануне проводили помещики, усиливало социальное напряжение: заключая в свою пользу уставные грамоты, замедляя и запутывая ведение дел, они провоцировали ропот крестьян и направляли его затем против правительства[19 - Межецкий. М.П. Воспоминания из беспокойного времени на Литве 1861–1863 гг. // Исторический вестник. 1898. Т. 73. № 9. С. 826.; Славутинский С.Т. Указ, соч. № 7. С. 74.]. Многочисленные злоупотребления местных мировых посредников послужили причиной их отставки и замены посредниками из других российских губерний[20 - Миловидов А.И. Из переписки по освобождению крестьян Северо-Западного края // Русская старина. 1904. Т. 119. № 8. С. 378–381.]. Эти действия администрации М.Н. Муравьева привлекли крестьян на правительственную сторону во время подавления восстания. «Народным благодетелем» считал Виленского генерал-губернатора выходец из простонародья витеблянин М. Шамшура[21 - Шамшура М. Белорусские предания о 1812 годе // Русский архив. 1890. Кн. 2. № 7. С. 322.]. Действительно, крестьяне не верили призывам и обещаниям комиссаров Народного Жонда и в своей массе не поддерживали повстанцев. «Мужики были против бунтовавших панов. Никакие обещания воли и земли не подкупали их», – заметил сторонник восставших С.С. Окрейц[22 - Окрейц С.С. Воспоминания инсургента // Исторический вестник. 1912. Т. 130. № 10. С. 191.]. «В Белоруссии – он [народ] против нас», – говорил доктор, примкнувший к восстанию в Могилевской губернии[23 - Орлицкий. С.С. [Окрейц. С.С.] Уголок восстания 1863 года (из воспоминаний участника) // Исторический вестник. 1902. Т. 90. № 10. С. 59.]. То же говорили другие мемуаристы, в том числе из самих повстанцев[24 - Например: Рогинский Р. Из воспоминаний повстанца // Исторический вестник. 1906. Т. 105. № 8. С. 451.].
В историко-литературных журналах было опубликовано значительное число мемуарных источников (82 публикации), имеющих отношение к белорусской проблематике. Из них большая часть издана в «Русской старине» и «Историческом вестнике». Большая часть мемуаров посвящена деятельности М.Н. Муравьева и польскому восстанию 1863–1864 гг. (32 публикации), на этом фоне развиваются также сюжеты, связанные с административным управлением белорусских губерний и конфессиональной проблематикой. Военная тематика представлена воспоминаниями об Отечественной войне 1812 г. Другие публикации касаются различных аспектов культурной жизни и краеведения. Их большинство было сделано с оригиналов или по рукописным копиям впервые.
К историографическим источникам в журналах могут быть отнесены научно-популярные и публицистические статьи исторического содержания, справочно-информационные сообщения и некрологи, а также критико-библиографические отзывы (рецензии). Здесь уместно привести несколько примеров.
Научно-популярная статья русского этнографа С.В. Максимова (1831–1901) «Обитель и житель» была напечатана в «Древней и Новой России»[25 - Максимов С.В. Обитель и житель (из очерков Белоруссии) // Древняя и Новая Россия. 1876. Т. 2. № 6. С. 127–143. № 7. С. 201–212. № 8. С. 297–310.]. Она представляет собой обобщение авторских этнографических исследований в белорусских губерниях, выполненных по поручению Русского географического общества в 1867–1868 гг. С.В. Максимов был к этому времени уже опытным этнографом, в течение десяти лет объездившим с экспедициями северо-восток России. Теперь его задачей было этнографическое изучение белорусов и определение границ их проживания. В своих исследованиях автор опирался на непосредственные наблюдения, опросы, народные предания, песни и поговорки, а также на изучение различных рукописных собраний, в частности, церковных летописей бывшей иезуитской академии в Полоцке. Автор уделил особенное внимание анализу гидронимии и топонимики, описанию крестьянского быта, белорусской хаты и одежды простых людей. В своих рассуждениях он показал себя последователем мифологической школы в фольклористике. Изучение речных названий привело автора к подтверждению той мысли, что расселение славян в Верхнем Поднепровье шло с севера на юг, почему левые притоки по ходу движения назывались от слова «шуия», а правые – «десныя» (если бы следование было по течению от истоков к устью, то обозначение было бы наоборот). В топонимике автор верно отметил наличие «древесных» наименований (Берестье, Береза, Сосенка и др.), названий от расчищенного для пахоты участка («ляда», «буда»), железной руды (Орша), речных излучин (Крупки, Слуцк), хозяйственных занятий (Ковали, Пугачи, Чашники). Исследователь использовал в своем тексте название «Белоруссия» для обозначения страны, «белоруссы», «белорусское племя» – для обозначения народности, возводя ее начало к древним кривичам. Автор отмечал, что самоназвание «белоруссы» не привычно для местных жителей, по его мнению, они «чужды намерения обособляться, казаться племенной особенностью и национальной исключительностью, хотя бы даже по приемам и убеждениям малороссов, казаков всех наименований, сибиряков и т. д.»[26 - Там же. С. 297.]. Однако для русских соседей из Смоленской и Псковской губерний Белорусский край, по свидетельству С.В. Максимова, был «Литвой» и даже «Польшей». В то же время белорусы в своих поговорках отделяли себя от «москалей», что объясняется автором исторической разобщенностью политической жизни славянских народностей. Языковые особенности автор отмечает очень кратко – «аканье» и «дзеканье». В быту белоруса этнограф зафиксировал много архаичных черт: курные избы, устаревшая упряжь, древние суеверия. С.В. Максимов положительно характеризует такие психологические черты белорусов как терпение и трудолюбие («умирать собираешься, а хлеб сей»), но также отмечал их пассивность, неопрятность, забитость. Автор склонен искать этому объяснение в природных условиях (зажатость среди лесов, болот), а не в социально-экономических последствия тяжелого крепостного права. При обсуждении доклада С.В. Максимова на заседании Русского географического общества это убеждение автора подверглось справедливой критике проф. М.О. Кояловича. Статья в «Древней и Новой России» дополнена четырьмя живописными и бытовыми иллюстрациями русских художников Н.А. Гоголинского и М.О. Микешина. Публикация С.В. Максимова была одной из первых работ по топонимике белорусских земель, в которой на основе лингвистических данных была предпринята попытка определить ареалы расселения славян и балтов («литовцев»). Она не осталась незамеченной исследователями, на отдельные выводы и наблюдения автора ссылались впоследствии историки П.В. Голубовский и И.П. Филевич, филолог Е.Ф. Карский. В недавнее время вышло переиздание статьи С.В. Максимова по тексту «Древней и Новой России»[27 - Максимов С.В. Очерки о белорусской земле. М.: Индрик, 2018. С. 9–100.].
Из всей журнальной публицистики о событиях восстания 1863–1864 гг. наиболее содержательной является статья о волнениях учеников минской гимназии, написанная ее преподавателем В.Г. Краснянским (1863–1930) на основе гимназических протоколов и отчетов. Автор последовательно рассматривает дисциплинарные нарушения учеников и ответные меры инспекции и губернского начальства. Его симпатии всецело на стороне строгих мер М.Н. Муравьева: денежная порука и штрафные санкции к нарушителям, запрещение польских молитв и «реколлекций», замена польских преподавателей русскими. В итоге гимназия превратилась в «чисто русское учебное заведение с твердыми патриотическими убеждениями, сильное своим воспитательным влиянием»[28 - Краснянский В.Г. Из истории польского мятежа 1863 года. Минская гимназия в 1861–1865 гг. // Исторический вестник. 1901. Т. 84. № 6. С. 972.]. Привлеченные автором фактические данные сохраняют свою актуальность.
Всего в историко-литературных журналах вышли 119 публицистических и 3 научно-популярные статьи по белорусской тематике. На первом месте по количеству материалов стоит церковная проблематика: уния и православие, биографии церковных деятелей, история отдельных храмов и монастырей. Такие темы как восстание 1863–1864 гг., деятельность М.Н. Муравьева также привлекали внимание публицистов. Сложилась определенная историографическая традиция в трактовке действий российских администраторов. Она объясняла события в Белорусском крае борьбой русской и польской культуры.
В начале XX в. появляются материалы, посвященные революционному движению[29 - Залевский К. Из истории общественного движения в Русской Польше // Минувшие годы. 1908. № 12. С. 97–131.]. В этом отношении особенный интерес представляет статья одного из членов РСДРП В.П. Махновцева-Акимова о Первом съезде этой партии в Минске[30 - Махновцев-Акимов В.П. Первый съезд Р.С.-Д.Р. Партии // Минувшие годы. 1908. № 2. С. 128–168.]. С началом Первой мировой войны в статьях военной тематики появилась тенденция воодушевить современников историческими примерами объединения славян против немецкого наступления.
Заметную часть информационных сообщений составляют объявления о деятельности научных, образовательных, просветительских обществ и учреждений. В периодике встречаются статьи о Муравьевском музее, Виленском центральном архиве с краткой историей их создания и характеристикой текущего состояния[31 - [Миловидов А.И.] Муравьевский музей // Исторический вестник. 1898. Т. 72. № 6. С. 1066–1067. Он же. Виленский центральный архив // Исторический вестник. 1902. Т. 88. № 6. С. 1153–1154.], а также о частных музейных собраниях виленского адвоката Т. Врублевского и инженера А.Р. Бродовского, информация о которых вообще очень скудная[32 - Библиотека Врублевских // Голос минувшего. 1913. № 4. С. 292. Музей А.Р. Бродовского в Вильне // Исторический вестник. 1909. Т. 115. № 1. С. 412–413.]. Имеются журнальные заметки о создании и программе просветительской деятельности управления Виленского учебного округа, Витебского статистического комитета, Общества изучения Белорусского края (Могилев), Западно-Русского общества (Петроград), Северо-Западного отдела Русского географического общества (Вильна)[33 - Гильтебрандт П.А. Забота Витебского статистического комитета о сохранении древностей // Древняя и Новая Россия. 1880. Т. 16. № 2. С. 380–382.; [Миловидов А.И.] К изучению Виленского края // Исторический вестник. 1903. Т. 94. № 10. С. 353–354.; Общество изучения Белорусского края // Исторический вестник. 1904. Т. 95. № 2. С. 818. Северо-Западный отдел географического общества. // Исторический вестник. 1902. Т. 89. № 7. С. 335–337.].
В новостных сообщениях фиксировались случаи вывоза книжных и архивных собраний, имеющих отношение к белорусской истории и культуре[34 - Витебские древности // Исторический вестник. 1901. Т. 84. № 4. С. 412.]. Статьи о юбилейных торжествах содержат исторические справки о чествуемых событиях. Наиболее подробные из них прилагаются к публикациям «Исторического вестника» о 500-летии Супрасльского монастыря, 300-летии Виленской Свято-Духовской церкви, 50-летии Полоцкого кадетского корпуса.
В исторических журналах публиковались некрологи, посвященные ученым, педагогам и деятелям культуры, среди которых были и те, кто был связан с белорусской землей. В них содержится уникальная информация о жизни и деятельности М.И. Городецкого, В.П. Кулина, П.А. Гильтебрандта, С.В. Шолковича и других ученых и педагогов, работавших над изучением белорусской истории, чьи полноценные биографии еще не написаны.
Критико-библиографический отдел, содержащий обзор новинок исторической литературы, был составной частью большинства историко-литературных журналов. Печатание книжных рецензий в исторической периодике было видом рекламы. Издатели, заинтересованные в распространении новых книг, рассылали их в редакции исторических журналов, те печатали перечни новых изданий на своих страницах. Однако краткого объявления с указанием названия и автора книги было явно не достаточно для ее успешного распространения по подписке. Так на обложках «Русской старины» и «Русского архива» появились небольшие библиографические заметки, представляющие собой обзор содержания той или иной книги. Особенное развитие библиографический отдел получил в «Историческом вестнике». В отзывах о научных сочинениях отмечались новизна исследования, распределение материала по главам, опора на источники и литературу предмета, стиль изложения. Авторы рецензий в интересах продажи характеризовали издание преимущественно с положительной стороны.
Представляют интерес отзывы на книги обобщающего характера. Издания такого рода содержали концептуальные положения, развитие которых прослеживается в российской историографии во многих исследованиях по частным предметам или отдельным периодам белорусской истории. Обозначая такие ключевые моменты, рецензенты популяризовали мысли, высказанные авторами рассматриваемых книг. В исторических журналах были опубликованы краткие отзывы на обобщающие труды проф. М.О. Кояловича, проф. М.В. Довнар-Запольского, преподавателя 1-й Виленской гимназии А.О. Турцевича и преподавателя Виленского реального училища П.Д. Брянцева. В развернутом виде написана положительная рецензия сотрудника «Исторического вестника» Н.С. Кутейникова на книгу «Белоруссия и Литва. Из исторических судеб Северо-Западного края», изданную П.Н. Батюшковым (СПб., 1890). Рецензент отметил важность этого издания, предназначенного для учителей народных школ и самой широкой читательской аудитории, а затем обозначил содержание глав и приложений[35 - Кутейников Н.С. [Рецензия на кн.] Батюшков П.Н. Белоруссия и Литва. Из исторических судеб Западного края // Исторический вестник. 1890. Т. 39, № 2. С. 406–429.]. Статья сопровождается иллюстрациями, взятыми из самого рецензируемого издания.
Н.С. Кутейников выделил несколько существенных черт из истории Белорусского и Литовского края, которые можно представить в общем виде следующим образом. Исторический период жизни западных земель Руси открывается крещением при князе Владимире и находит свое продолжение в летописные времена князя Всеслава и других полоцких князей. Вечевое устройство, язык и православная вера («русские начала») развиваются в этот период на древнерусской основе естественно и свободно. С укреплением Литовского княжества и присоединением к нему западных земель Руси происходит сближение двух народностей, при котором политическое доминирование литовских князей сочетается с культурным «обрусением» литовского государства. Общее течение «западнорусской» народной жизни не было нарушено. Однако Кревская уния и крещение Литвы по латинскому обряду стали началом внутреннего сближения с католической Польшей. Этот поворот привел к постепенной полонизации княжеской и боярской верхушки Великого княжества Литовского. Поскольку поляки скоро показали свою политическую цель в подчинении литовско-русского государства, литовские князья и магнаты, защищая свои права, долго отстаивали обособленность страны. Однако при этом усваиваются шляхетские порядки, постепенно ограничивается власть самих великих князей, закрепощается крестьянство, вводится чуждое Магдебургское право, усиливается католическая миссия («польско-католические начала»). Все это приводит к политическому слиянию Польши и Великого княжества Литовского в 1569 г. Чтобы внутренне скрепить это слияние, вводится церковная уния, которая приводит к обострению конфессиональной борьбы. Та, в свою очередь, переходит в сословную борьбу – казацкие восстания. Внешние войны и внутренние потрясения наряду с усиливающейся борьбой магнатских фамилий приводят к разложению Речи Посполитой и ее разделам. Однако белорусско-литовские губернии и под властью России остаются в сфере польского влияния, полонизация даже усиливается. Первым шагом к восстановлению «старых русских начал» стало упразднение унии в 1839 г., затем крестьянская реформа освободила белорусский народ от гнета помещиков-поляков, наконец, организационные меры М.Н. Муравьева привели к подавлению польского восстания и укреплению в крае российской власти и доминированию русской культуры. Жизнь в новых условиях вернулась в свое историческое русло.
Такое представление целиком укладывается в концепцию борьбы «польско-шляхетских» и «русских начал» М.О. Кояловича[36 - Коялович М.О. Чтения по истории западной России. Минск: «Бедаруская энцыклапедыя», 2006. 480 с.]. Контент-анализ показывает, что слово «борьба» в отзыве Н.С. Кутейникова встречается семь раз, со словом «православие» часто сочетаются «гнет» и «защита», с «западнорусским народом» – «самостоятельность», а с «Россией» – «воссоединение», «закрепление». Автор сам признает, что вышедшая книга полезна для соответствующих «политических выводов» и является наглядным «доказательством исторических народных прав России» [37 - Кутейников Н.С. Указ. Соч. С. 408, 410.]. При оценке этого издания сходные мысли высказывает и другой рецензент – академик А.Ф. Бычков[38 - Бычков А.Ф. [Рецензия на кн.] Батюшков, П.Н. Белоруссия и Литва. Из исторических судеб Западного края // Русский архив. 1890. Кн. 3. № 11. С. 376–379.]. Таким образом, по мнению обоих рецензентов, книга «Белоруссия и Литва», выпущенная при поддержке Министерства народного просвещения, имела концептуальный характер.
В рецензиях на этнографические труды конкретизировалось то общее положение, что изучение местного языка, быта и народных обычаев способствует лучшему пониманию истории края и идет навстречу современным нуждам его жителей. В периодике размещались библиографические отзывы на публикации белорусских и русских этнографов Н.Я. Никифоровского, А.К. Сержпутовского, П.В. Шейна, А.Н. Пыпина, А.Н. Харузина, археолога А. Киркора, начинающего историка М.В. Довнар-Запольского. Положительную оценку получали труды по белорусской этнографии польского исследователя М.А. Федеровского. С неоднократным одобрением встречались книги белорусского этнографа Е.Р. Романова и краеведа А.П. Сапунова[39 - Хотеев А.С. Белорусские историки А.П. Сапунов и Е.Р. Романов в российской исторической периодике конца XIX – начала XX века // Веснiк Палескага дзяржаyнага yнiверсiтэта. Серыя грамадскiх i гуманiтарных навук, 2019. № 2. С. 24–30.].
В библиографических отзывах, как правило, для обозначения страны употреблялись слова «Белоруссия», «Белорусский край», для обозначения жителей – «белоруссы», «белорусское племя, народность» (часть русского народа наряду с великорусами и малорусами), для языка – «белорусское наречие» (реже – «язык»).
Изученные материалы позволяют обозначить как общие, так и частные тенденции опубликованных статей. К числу общих необходимо отнести концептуальную трактовку белорусской истории как национально-культурной и конфессиональной борьбы за «русскость» и православие против наступающего с запада «полонизма» и католичества. Такое понимание научных исследований своего времени популяризовали практически все рецензенты столичных историко-литературных журналов. Она прослеживается и в публицистических статьях авторов из белорусско-литовских губерний. В этом контексте в публицистике дается положительная оценка деятельности М.Н. Муравьева. Само обращение к освещению различных аспектов общественно-политической жизни белорусско-литовских губерний в журналах было связано с уяснением так называемого «польского вопроса». Многие события рассматриваются через призму конфессиональной истории, что объясняет значительное количество статей по церковной тематике. Уникальная информация встречается в некрологах и многочисленных биографических статьях.
Еще одной характерной чертой журнальных публикаций является интерес к этнографическим и краеведческим исследованиям. Белорусы наряду с малорусами и великорусами рассматривались большинством ученых и публицистов того времени как этническая группа внутри русского народа. В статьях неизменно высказывается поддержка деятельности местных историко-архивных учреждений, научно-просветительских обществ и усилий отдельных исследователей. С учетом всего этого можно говорить о необходимости более широкого привлечения современными исследователями публикаций по белорусской тематике в российских столичных историко-литературных журналах второй половины XIX – начала XX в. Большую услугу в указанном отношении оказало бы издание соответствующего указателя статей.
Отражение проблем Кревского договора и эволюции взаимоотношений Великого Княжества Литовского и Королевства Польского в 1385–1392 гг. в восточнославянских историографиях XIX – начала XX в.
Л.В. Николаева
