скачать книгу бесплатно
Associate Professor, civi@mail.ru (mailto:%20civi@mail.ru))
T. V. Ponomareva
(St. Petersburg State University, Candidate of Philology, Associate Professor, tania54@inbox.ru (mailto:%20tania54@inbox.ru))
On the use of terms blockada and osada in the study of Leningrad defense issues (1941–1944)
In this article, questions about use of terms “blockade” and “siege” of Leningrad during various stages of battle for Leningrad are considered. They are based on quantitative and qualitative changes in state of population, industrial work, reinforcement of army and fleet, which happened after land blockade running.
Key words: Postage stamp, blockade of Leningrad, defense of Leningrad, medal for the defense of Leningrad, Hero City, philately.
Когда началась эвакуация? Перемещение ленинградских танковых заводов на Урал летом – осенью 1941 г.[1 - Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-09-00050.]
Н. Н. Мельников
(к. и. н., доцент, Институт истории и археологии УрО РАН, meln2011kit@gmail.com (mailto:%20meln2011kit@gmail.com))
Рассматриваются управленческие решения первых дней войны и последующего периода, направленные на процесс дальнейшего развития танкостроительного комплекса СССР. Делается вывод о том, что в самом начале Великой Отечественной войны ленинградские танковые заводы начали перемещаться на восток в рамках решения создать на Урале новый центр танкостроения. Эвакуационные мероприятия начались гораздо позже, только в конце лета – начале осени 1941 г.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, экономика, эвакуация, танкостроение, промышленность.
В первые дни Великой Отечественной войны советское руководство приняло ряд решений, имевших большое влияние на последующие события. Среди них были постановления о переброске части мощностей ленинградских предприятий на Урал, для организации на востоке нового центра по производству тяжелых танков. Традиционно в отечественной историографии процесс перемещения ленинградских мощностей на Урал называется «эвакуацией». Однако с этим трудно согласиться. Во-первых, указанные постановления начали выходить буквально на третий-четвертый день войны. То есть в период, когда дальнейшие катастрофические последствия на фронте еще не были очевидны. Во-вторых, сама логика решений и тексты документов в качестве основной и единственной задачи ставят не спасение ленинградских заводов от вероятного удара противника, а создание уральского танкостроения, в том числе за счет перемещенных мощностей.
24-25 июня 1941 г. было выпущено постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об организации новой базы по производству брони и танков КВ». С этого момента в систему танковой промышленности, кроме Челябинского тракторного завода (ЧТЗ с переменным успехом пытался организовать выпуск танков КВ еще с 1940 г.), включались предприятия Урала и Сибири, что означало формирование в стране нового комплекса предприятий танкостроения. В первой части постановления содержалось предписание немедленно организовать броневой прокат на Кузнецком и Новотагильском заводах. Кузнецкий металлургический комбинат (КМК) должен был сделать это, основываясь только на своих мощностях. На площадку Новотагильского металлургического завода (НТМЗ) в экстренном порядке необходимо было вывезти броневой стан с Кировского завода [25]. Оборудование начало демонтироваться 25 июня 1941 г., и полностью оно прибыло в Нижний Тагил 18 августа 1941 г. [19].
2 июля вышло постановление СНК и ЦК ВКП(б) о «переводе» броневого стана Мариупольского завода им. Ильича на Магнитогорский металлургический завод (ММК). В течение июля – августа 1941 г. ММК должен был подготовить производственную площадку, принять стан и к 5 сентября запустить бронепрокатное производство [1]. Переброшенное из Мариуполя оборудование, вследствие задержки в дороге, начало монтироваться на ММК в конце лета 1941 г. и вступило в строй только в октябре того же года [14].
Броневой лист металлургических предприятий предназначался для Уральского завода тяжелого машиностроения (УЗТМ, или Уралмаш) и челябинского завода № 78 Наркомата боеприпасов (НКБ), на которых разворачивалось бронекорпусное производство.
Следующим шагом стало решение о создании на свердловском Уральском турбинном заводе производства танковых дизелей В-2 [11; 13]. Для обеспечения этой программы на Уралтурбозавод были переброшены авиадизельный цех Кировского завода и работники моторного завода № 75 НКСМ. Устанавливался план выпуска мотора В-2 на IV квартал 1941 г. – 500 штук [15]. Передислокация авиадизельных мощностей Кировского завода была санкционирована постановлением СНК от 29 июня 1941 г. [20]. Закончить перемещение необходимо было к 15 июля, монтаж оборудования – к 10 августа, а с сентября начать выпуск моторов. Подобным образом развивалось производство в Сталинграде. В начале июля 1941 г. на площадку СТЗ перемещалось авиадизельное производство Харьковского тракторного завода [21].
Уральский турбинный завод не имел собственной заготовительной базы для литейного производства нового вида продукции. В порядке кооперации УЗТМ должен был осуществлять для него термообработку деталей, большую часть литья, производство поковок и штамповок дизельного двигателя. Для этого на УЗТМ перемещался цех цветного литья Кировского завода [12; 15].
В отечественной литературе процесс переброски танковых и кооперирующих с ними мощностей на восток в конце июня – начале июля 1941 г. традиционно рассматривается в рамках эвакуации промышленных предприятий. Эта точка зрения укоренилась еще в советский период: в двух наиболее крупных советских работах («История Великой Отечественной войны Советского Союза» и «История Второй мировой войны») термины «переброска», «вывоз» и «эвакуация» применительно к перемещению мощностей Кировского и Мариупольского заводов в обозначенный период используются как синонимы [17, c. 141; 18, c. 137].
На современном этапе развития историографии данная традиция была продолжена. Н. С. Симонов процесс эвакуации промышленных предприятий (в том числе танковых) начинает летними месяцами 1941 г. [26, c. 141]. А. Ю. Ермолов перемещение мощностей Кировского завода в Свердловск в первые дни войны приводит как пример успешной эвакуации танковых предприятий [16, с. 23–24]. Примерно в таких же рамках идут рассуждения в коллективной монографии «Экономический фундамент Победы» [27, с. 101].
В постановлениях СНК и приказах наркоматов, датированных концом июня – началом июля 1941 г. и санкционирующих переброску оборудования и кадров на Урал, слово «эвакуация» первоначально не использовалось. Из их текста напрямую следует, что цель перемещений – это создание новых производств на востоке страны, а не спасение «старых» предприятий от возможного захвата противником. Справедливости ради нужно отметить, что впоследствии термин «эвакуация» стал фигурировать в делопроизводственной документации. В частности, в своем приказе от 7 июля 1941 г. В. А. Малышев использовал слова «эвакуация» и «эвакуированный» относительно мощностей Кировского завода, которые к тому моменту уже находились в процессе транзита в Свердловск [21]. Но в данном контексте эти термины были применены скорее как синонимы «перевода» и «переброски».
Под эвакуацией в данном случае необходимо понимать заблаговременный вывоз промышленных мощностей и работников предприятий из районов, находящихся под угрозой нападения противника. Вопрос о частичной или полной эвакуации основных танковых предприятий в первые дни войны не мог стоять на повестке дня, т. к. на данном этапе угрозы им еще не существовало. Следовательно, восточное танкостроение на этом этапе продолжало развиваться в рамках создания самостоятельных танкостроительных центров, которые должны были действовать параллельно с западными предприятиями.
В течение первых месяцев войны внутри властной советской верхушки происходила серьезная дискуссия по вопросу возможного перемещения мощностей западных военных предприятий на восток в случае создания угрозы захвата территории противником. Сам факт этой дискуссии указывает на то, что единого решения по поводу мест эвакуации и четкого плана перемещения ведущих предприятий страны не было. Точнее будет сказать, что планы все же существовали, но промышленная эвакуация танковой промышленности была реализована совершенно по-другому.
Наркомат среднего машиностроения (НКСМ) в лице заместителя наркома С. А. Акопова в конце июля 1941 г. предлагал советскому правительству разделить ленинградский завод № 174 НКСМ на две части (в тот момент завод осваивал производство нового легкого танка Т-50). Одну отправить в Москву на завод № 37 НКСМ для организации там выпуска Т-50, а вторую – ЧТЗ для дальнейшего развития производства тяжелого танка КВ [7]. Но предложение в таком виде принято не было.
Уралвагонзавод в Нижнем Тагиле был определен как база для размещения заводов № 120, 380 и 381 Наркомата авиационной промышленности. Нарком среднего машиностроения В. А. Малышев в начале июля доказывал, что площадку УВЗ необходимо использовать для артиллерийского и танкового производства ленинградского Кировского завода. Нарком считал, что размещение авиационных заводов не позволит полностью загрузить мощности нижнетагильского предприятия [5; 6].
11 июля 1941 г. частично эти предложения были поддержаны решением ГКО. ЧТЗ определялся как база для размещения ленинградского завода № 174 НКСМ, который должен был переводиться в Челябинск целиком. Был составлен план эвакуации в две очереди и определено общее количество вагонов для перевозки. Тогда же появился план эвакуации Кировского завода на площадку нижнетагильского УВЗ, но какой-либо даты ее начала не существовало. Решение о начале эвакуационных мероприятий на Кировском заводе должно было поступить «по особому указанию» [9].
Но вскоре В. А. Малышев поменял свое отношение к переводу завода № 174. В конце июля – начале августа нарком стал доказывать И. В. Сталину и его окружению, что завод № 174 НКСМ необходимо переводить на другую площадку – на паровозоремонтный завод в Чкалове (Оренбурге). С ним был в корне не согласен заместитель наркома путей сообщений Б. Н. Арутюнов, поскольку ориентация чкаловского завода на танковое производство неизбежно приведет к общему сокращению промышленных площадок для ремонта локомотивов [4].
В итоге 19 августа В. А. Малышевым на основании решения Совета по эвакуации был подписан приказ о «немедленной» эвакуации завода № 174 НКСМ в Челябинск [22]. С конца августа 1941 г. начинается переброска первой очереди производства легких танков этого предприятия. Одновременно на ЧТЗ выехала часть бронекорпусного производства Ижорского завода, занятая в изготовлении корпусов Т-50 [10]. Несколько раньше на УВЗ ушла первая очередь мощностей Кировского завода (30 августа в Нижний Тагил прибыло 440 вагонов с людьми и оборудованием) [2].
Но уже в начале осени эти планы советского руководства были подвергнуты серьезному изменению. Активное наступление противника на Украине создало угрозу потери всего промышленного потенциала на юге страны. Резко встал вопрос об эвакуации танковых и кооперирующих с ними заводов восточно-украинского региона, и главное – это определение базы для перемещения основного предприятия страны по производству среднего танка Т-34 – Харьковского паровозостроительного завода № 183 им. Коминтерна. Для его размещения требовалось 85 тыс. кв. м площадей. Но на востоке уже не осталось свободной промышленной площадки, способной вместить такое мощное производство [2]. Поэтому выход был только один – пересматривать ранее принятые решения.
Фактически единственным предприятием на востоке страны, которое могло бы вместить намеченные для эвакуации мощности ХПЗ, был Уралвагонзавод. В авральном порядке все составы с первой очередью Кировского завода были переправлены на другие предприятия, прежде всего на площадку ЧТЗ. Но тут возникла проблема размещения завода № 174, для которого просто не осталось места в Челябинске.
В этот момент эвакуируемые мощности первой очереди завода № 174 находились в пути и проезжали Средний Урал. 6 сентября первые три маршрута уже прошли Свердловск, остальные располагались в районе Молотова (Перми) [3]. ЧТЗ больше не мог размещать у себя производство легких танков, и завод № 174, как того и хотел В. А. Малышев, был перенаправлен в Чкалов. Бронекорпусное производство Т-50 Ижорского завода было направлено на Саратовский вагоноремонтный завод. Перемещаемые грузы стали поступать в Чкалов и Саратов в первой половине сентября [23]. Так на востоке страны стала формироваться новая база по производству легких танков сопровождения пехоты.
В середине сентября 1941 г. началась эвакуация украинских танковых и кооперирующих с ними предприятий. Эвакуация большей части мощностей заводов ленинградского танкового центра началась в первых числах октября 1941 г. По решению СНК СССР от 4 октября танковое производство Кировского завода вместе с кадрами эвакуировалось на ЧТЗ, а производство танковых пушек – на УЗТМ. Бронекорпусное производство КВ Ижорского завода переводилось на Уралмаш, и челябинский завод № 78 НКБ, оставшаяся часть корпусного производства Т-50, – на Куйбышевский завод Особстроя НКВД, производство бронеавтомобилей – на Саратовский вагоноремонтный завод. Оставшаяся часть завода № 174 полностью эвакуировалась в Чкалов [24].
Следовательно, эвакуация ленинградских танковых мощностей на Урал началась только в конце августа 1941 г. Она развивалась в достаточно спокойной обстановке, но завершилась уже в условиях постоянного воздействия противника.
Литература
1. Государственный архив РФ (ГАРФ). Ф. Р-5446сч. Оп. 106с. Д. 22. Л. 1.
2. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 118. Л. 5.
3. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 118. Л. 9.
4. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 175. Л. 12–15.
5. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 175. Л. 1–2.
6. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 175. Л. 5–6.
7. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 212. Л. 26.
8. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 214. Л. 5.
9. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 441. Л. 3.
10. ГАРФ. Ф. Р-6822. Оп. 1. Д. 541. Л. 201 г.
11. Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. Р-262. Оп. 1. Д. 17. Л. 97.
12. ГАСО. Ф. Р-262. Оп. 1. Д. 17. Л. 105.
13. ГАСО. Ф. Р-262. Оп. 1. Д. 17. Л. 108.
14. ГАСО. Ф. Р-262. Оп. 1. Д. 17. Л. 118.
15. ГАСО. Ф. Р-262. Оп. 1. Д. 17. Л. 122.
16. Ермолов А. Ю. Эвакуация предприятий советской танковой промышленности в 1941 г.: уникальное историческое явление или масштабная неудача? // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2010. № 2. С. 22–35.
17. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 19411945. Т. 2. Отражение советским народом вероломного нападения фашистской Германии на СССР. Создание условий для коренного перелома в войне. М.: Воениздат, 1961. 688 с.
18. История Второй мировой войны. Т. 4. Фашистская агрессия против СССР. Крах стратегии «молниеносной войны». М.: Воениздат, 1975. 536 с.
19. Нижнетагильский городской исторический архив. Ф. 196. Оп. 1. Д. 123. Л. 2.
20. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 146–147.
21. РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 311–321.
22. РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 86. Л. 30.
23. РГАЭ. Ф. 8752. Оп. 4. Д. 3. Л. 1–2.
24. РГАЭ. Ф. 8752. Оп. 4. Д. 3. Л. 32–34.
25. РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 1. Д. 99. Л. 171.
26. Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 19201950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управления. М.: РОССПЭН, 1996. 336 с.
27. Экономический фундамент Победы: параллели истории и современности: монография / Под общ. ред. И. В. Караваевой. М.: Институт экономики Российской академии наук, 2015. 344 с.
N. N. Melnikov
(Institute of History and Archaeology Ural Branch of RAS, Candidate of Sciences (History), Associate Professor, meln2011kit@gmail.com (mailto:%20meln2011kit@gmail.com))
When did the evacuation start?
Moving Leningrad tank factories in the Urals in the summer – autumn 1941
Management decisions of the initial period of the war influenced the development of the Soviet tank industry. It is concluded that at the beginning of the great Patriotic war, the Leningrad tank factories began to move to the East to create a new tank building center in the Urals. Evacuation began in late summerearly autumn 1941.
Key words: Great Patriotic war, economy, evacuation, tank industry, industry.
1941 год. Промышленное производство до и после начала блокады: цели, способы, эффективность
А. М. Рябков
(специалист-исследователь; Европейский университет в Санкт-Петербурге, научный сотрудник, АО «Центр выставочных и музейных проектов», andrejryabkov@yandex.ru (mailto:%20andrejryabkov@yandex.ru))
Рассматриваются факторы, влиявшие на качество и темпы освоения и выпуска продукции ленинградскими промышленными предприятиями в довоенный, военный и блокадный периоды.
Ключевые слова: промышленное производство, блокада, Великая Отечественная война, управление производством.
Промышленное производство Советского Союза в 3-й пятилетке велось нарастающими темпами. Ленинграду, крупнейшему индустриальному региону страны, в условиях начавшейся Второй мировой войны закономерно отводилась роль арсенала, производившего широкий спектр вооружений и военной техники: боевые корабли, подводные лодки, торпеды, морские и сухопутные артиллерийские орудия, минометы, боеприпасы для них, танки, самолеты, авиационные и судовые двигатели, системы управления огнем, радиолокационные станции, средства связи. Предприятия легкой промышленности изготавливали униформу, обувь, кожаную амуницию для пехоты и кавалерии.
Широкой сырьевой базой Ленинград и Ленинградская область не располагали – ближайшим крупным предприятием по переработке полезных ископаемых был Волховский алюминиевый завод. Сырье для черной и цветной металлургии завозилось из южных и восточных районов СССР. То же относилось и к топливу – донецкому углю и мазуту. Мощности действующих городских электростанций не хватало, что привело к кризису электроснабжения в период советско-финляндской войны [1].
Управлением промышленностью де-юре занимались профильные наркоматы, но де-факто широкий круг управленческих вопросов оставался в ведении райкомов и горкома ВКП(б). Горком, по устоявшейся практике, мог давать предприятиям внеплановые задания, чем вносил в их деятельность элемент неопределенности.
Как и в прежние годы, в 1941 г. руководству Ленинграда приходилось решать множество задач, возникавших в процессе развертывания новых производств и расширения их кадровой базы. Параллельно с этим необходимо было наращивать выпуск уже освоенных изделий, бороться «за культуру производства» и «за качество готовой продукции».
Зачастую достижение одной цели происходило в ущерб остальным. Так, решение главнейшей задачи – «увеличение объемов выпуска», на ограниченном парке станочного оборудования оборачивалось неизбежными нарушениями технологических режимов и вызывало появление систематического брака.
Ярким примером, имевшим общесоюзный резонанс [2], было снижение качества изготовления автопокрышек на Ленинградском шинном заводе. В отчете о работе химической промышленности ГК ВКП(б) от 24 мая 1941 г. говорилось:
«…в погоне за увеличением количественного выпуска продукции допустили ухудшение качества автопокрышек. На [Шинном] заводе извратили Стахановское движение, которое развивалось в отрыве от качества продукции. В спешке часто допускалась небрежная сборка покрышек, многие из них вместо 20–30 тыс. км гарантийного пробега разваливались на пятой-десятой тысяче километров…» [3].
Сопутствующим фактором было несовершенство системы контроля качества. Например, в докладной записке секретаря ГК М. А. Длугача от 16 мая 1941 г. констатировалось, что на Кировском заводе «в! сталепрокатном цехе нет необходимых травильных и зачистных средств! для выявления и удаления дефектов! мартенов! – ских слитков, вследствие чего много проката идет вторым сортом, из-за чего он не может быть использован по заказам.» [4].
Схожей проблемой, также в масштабах всей страны, был брак по литью черных и цветных металлов. Пористость и раковины в отливках, открывавшиеся в процессе дальнейшей механической обработки заготовок на заводах-смежниках, помимо прямых издержек на повторное изготовление отливок, приводили к дополнительным затратам на транспортировку и срывали сроки сдачи готовых изделий [5].
Значимой причиной появления брака был невысокий в среднем культурный уровень рабочих, вербовка которых велась из числа жителей сельской местности (т. н. «взрослое ученичество»), не имевших ранее опыта работы с техникой и навыков «уважительного» с ней обращения.
Даже элементарная чистота в цехах была в отдельных случаях труднодостижимым идеалом. «Подсчитано, что на заводе “Красный Треугольник” 5 % всей продукции попадает во 2-е и 3-и сорта из-за грязи в цехах, а на “шинном” заводе 20 % камер идут во 2-й и 3-й сорт из-за так называемых “посторонних включений”», – отмечал секретарь ГК ВКП(б) М. А. Длугач в своем докладе «О практике работы отдела машиностроения ЛГК ВКП(б) и некоторых недостатках в работе промышленности…» от 2 февраля 1941 г. [6].
Еще одной причиной появления брака или снижения потребительских качеств готовой продукции являлось использование заменителей или сырья с пониженными полезными свойствами. Связано это было как с ограничениями по использованию импортных материалов (некоторые металлы, в частности олово; натуральный каучук; шеллак), так и с несовершенством технологий отдельных отечественных предприятий – поставщиков полуфабрикатов.
Отдельно следует выделить «организационные вопросы» при подготовке производства. Существенным фактором, влиявшим на темпы освоения новых изделий, была боязнь ответственных лиц понести наказание за возможную неудачу при их внедрении и быть обвиненными во вредительстве. Следствием этого стало удлинение цепочек прохождения проектно-конструкторской документации за счет множества надзорных и согласовывающих инстанций.
Осложняла деятельность промышленных предприятий и невысокая эффективность межзаводской кооперации, т. к. субподрядчики не отвечали за срыв сроков поставки и комплектность изделий. Об этом, например, говорилось в проекте постановления горкома от 5 февраля 1941 г. [7].
Начало Великой Отечественной войны не стало для ленинградской промышленности дестабилизирующим, «шоковым» фактором. Менее двух лет назад, в период советско-финляндской войны, предприятия города получили опыт работы в прифронтовых условиях, при затемнении, в режиме экономии электроэнергии и перестройки производства под срочные военные заказы. Однако общий ход новой войны внес в их деятельность неожиданные коррективы.
В первые же месяцы боевых действий кораблестроительная, авиастроительная и танковая [8] программы в Ленинграде были свернуты, соответствующие предприятия подлежали эвакуации или перепрофилированию. Освободившиеся площади и персонал в подавляющем большинстве случаев использовались для организации производства боеприпасов, противотанковых и противопехотных мин, ручных гранат. Особое внимание уделялось реактивным снарядам М-13 и М-8, выпуск которых осваивался уже после 22 июня. Новым заданием для ленинградских заводов стало изготовление стрелкового оружия [9].
Практически каждое предприятие с началом войны в своем отчете рапортовало о том, что нашло возможность интенсифицировать множество ранее действовавших технологических процессов. Это говорит о том, что довоенные технологии на ленинградских заводах были далеки от оптимальных. Едва ли не единственным руководителем, не поставившим себе в заслугу проведение вынужденной войной оптимизации производства, оказался директор Проволочно-канатного завода им. Молотова А. А. Нодельман [10].
Военная обстановка способствовала смелому внедрению новых техпроцессов, но начал действовать и отрицательный момент, связанный с использованием суррогатов. Вынужденная замена материалов вела к ухудшению качеств (характеристик) готовой продукции.
К актуальным с довоенного периода организационным вопросам добавились:
1. Появление дополнительного звена управления промышленностью – Военного совета фронта (Северного, позднее – Ленинградского). Производственные задания от Военного совета фронта имели высокий приоритет и зачастую вступали в противоречие с заданиями наркоматов и горкома [11].
2. Несоответствие мобилизационных планов (в случае их наличия) действительной военной обстановке. Этот недостаток во многом был нивелирован возникшей необходимостью проведения эвакуации ключевых предприятий в глубь страны и кардинальной перестройкой деятельности заводов и фабрик, оставшихся в Ленинграде, на выпуск военной продукции.
В результате создание новых технологических цепочек взамен разрушенных стало закономерным и в некоторой степени плановым явлением, поскольку с началом войны схема межзаводской кооперации получила еще больший размах. Производство комплектующих для одного изделия могло быть распределено по нескольким десяткам предприятий. Так, «полковую пушку выпускали 60 заводов при одном сборочном» [12].
Как и в мирное время, недопоставка одним из предприятий своей номенклатуры могла приводить к затормаживанию или остановке всей цепочки и во многом обесценивала труд остальных заводов.
В качестве управленческой ошибки «широкая кооперация» горкомом признана не была, хотя с уровня директоров предприятий указывалось на порочность подобной идеи. Из отчета завода № 4 им. Калинина: «Необходимо отметить, что круг кооперированных предприятий по изделиям М-13 и М-8 был чрезвычайно расширен. Каждый завод или предприятие изготавливало только по одной – максимум две детали. Ненормальная работа привлеченных маломощных, неподготовленных и необеспеченных предприятий (Ремесленных училищ, предприятий Ленгорпромсовета и Ленгорместпрома) тормозила сборку снарядов. Неравномерная подача готовых деталей создавала, с одной стороны, простои, а с другой – затоваривание и омертвление оборотных средств…»
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
