скачать книгу бесплатно
– А ещё я говорил, что лис убегает от того, кто преследует его. В этом его золотое правило. Убегает самой короткой дорогой.
А теперь осмотрись вокруг. Мы обошли почти половину зверинца в поисках мягкой почвы, которую можно было бы рыть. Я дал тебе такую возможность в этом убедиться. Но, если мы и дальше будем заняты поисками, то через два часа наступит рассвет и тогда собаки нами полакомятся. Почему? Мы ходим вдоль забора, но не заняты дорогой. Чем тогда мы отличаемся от человека, охраняющего сетку? Человек этот нам в напоминание, он ответ на наш вопрос, потому что работает не по правилам. И мы должны эту методику копировать: рыть там, что поддаётся разрушению. Другими словами, мы должны рыть не по правилам. Так стоит ли искать, если мы не успеем найти? Мы должны забор рассмотреть как дорогу. Другими словами, где самая короткая «дорога» у этого зверинца, кто принимает грязевые ванны?
– Дикие кабаны в загоне…
– Вот они-то нам и помогут. Это и есть наш самый короткий путь. А «когти», как ты понимаешь, «растут» не у тебя, а у тех, кто этим делом занимается.
– Дикие кабаны?
– Они самые.
– Тогда «да», тогда они нам должны помочь.
Без труда пробравшись в загон, Нарвас с Чиком легко прорыли туннель под забором и оказались в спящем городе. Скорей, скорей отсюда по наклонной в овраг к берегу речки, а там видно будет, что следует предпринимать.
Избавившись от одной проблемы, Файзы с Чиком понимали, что решения задачи пока нет. Город с его лицемерными людьми был во всём враждебен им так же, как и зоопарк с его охранниками. Отличие было лишь в том, что в зоопарке противоречия были ярче и было понятно, чего нужно было бояться, а чего нет.
Смыв в речке всю скопившуюся в зверинце грязь, Файзы первым делом принялся думать о том, как раздобыть завтрак. Недолго думая, он с Чиком быстро наловил мышей-полёвок и, насытившись таким образом, стал планировать свои действия. Огни девятиэтажек в каком-нибудь километре от них словно напоминали им, какую проблему они должны были во что бы то ни стало решить.
– У нас есть два варианта: первый – отдаться в руки людям, которые захотят нас приютить. Что из этого получится, ясно из того, что нам довелось испытать в зверинце: мы разделим участь чужих проблем; и вариант второй – рассмотреть город как дорогу, которая покажет путь к нашему дому.
– Город? А что такое «город»? Ты же в городе никогда не был!
– Это норы, много нор, и эти норы стоят одна на другой, как этот большой дом. Видишь, – и показал на девятиэтажку.
– Норы покажут путь к маме?! Это было бы здорово! А разве такое возможно?
– Ты просто не пробовал так думать. Ведь путь к освобождению в зверинце мы нашли? Нашли! Мы перестали искать, мы рассмотрели зоопарк как дорогу на волю, найдя слабое место в заборе через загон диких кабанов. Другими словами, рассмотрели зоопарк как нору, у которой есть запасной выход.
– А город? Разве он подскажет нам, где найти маму?
– Мы найдём твою маму, – утвердительно сказал Файзы, – во что бы то ни стало. Надо только прислушаться. Мы её тихо позовём. Ведь город, как и зоопарк, это и есть помеха, которая укажет нам путь.
– Как? – удивился Чик.
– Зови и затем вслушивайся. Когда мы сегодня ловили полёвок, то что делали? Мы слушали шорох.
– Ну, да-а, слушали шорох… Не хочешь ли ты сказать, что я услышу шорох мамы на сотни тысяч километров?
– А почему нет?! Кто сказал, что это невозможно?! Надо послушать себя, а для этого нужно городить.
– Это как?
– Ушки наставлять.
– Как?
– Попытаюсь объяснить. «Городить» и «огораживаться» – разные понятия, хотя имеют один корень. К примеру, когда идёт охота на полёвку, то ты городишь, ушки наставляешь. А мышка что делает?
– Огораживается.
– Верно. «Город» – это всегда движение. Чем больше движения, тем больше города, то есть шумов всяких. Поэтому «городить» – значит «двигаться», различать шумы, а «огораживаться» – значит «останавливаться». Поэтому город нужно воспринимать как ограждение. Останавливаться же всегда важно? Но не по чужой, а по своей воле. Другими словами – нужно выделить остановку в этом движении. Почему?
– Чтобы не быть ограждённым.
– Верно! Ты маскируешься. Маскируешься ты, и маскируется она…
– Кто?
– Мышка, кто ж ещё! Маскируешься с тою только разницей, что ты слушаешь ветер, а она запрещает себе это чувство: она думает об укрытии, и значит, не двигается. И тогда города у неё мало, мало возможностей, которыми бы она пользовалась. Ветер что-то приносит: разные звуки, к примеру, или запахи. Ты имеешь представление о ветре, ты знаешь направления, в которые он может дуть, а она нет: она выставляет себе крепость – огораживается. Ветер может ей навредить, потому что выдаст её запах, и по этому запаху ты можешь её обнаружить. В крепости же всегда проще: не надо тревожиться… Поэтому город, это напоминание о том, как избежать задержки во время пути, как перестать себе запрещать…
…Близился рассвет. Лапы от напряжения гудели, и тело просило отдыха после изнурительного дня, но Нарвас решил не тратить время зря на отдых. Он дал команду трогаться в путь, чтобы к началу светового дня отдохнуть в тени ближайшей посадки, где находились загородные поля. Решено было держать направление вдоль склона безымянной речки, чтобы как можно меньше привлекать к себе внимание. В стороне от них одиноко стоял жилой пятиэтажный дом. Асфальтированная дорога вела прямо к фасадной части этого строения. Нарвас, недолго думая, свернул с Чиком в сторону дома – у него ещё оставалось верных полчаса в запасе.
– Посмотри на этот громадный дом, где живут люди, и ты поймёшь, о чём я говорю, – проговорил он. Чик недоумённо на него посмотрел.
– Обрати внимание на стены, – сказал Нарвас наставительно.
Как бы оценивая степень прочности шлакобетонного основания, старый лис упёрся своим носом в шероховатую поверхность блока, а затем легонько провёл по этой поверхности своим носом.
– Стена – это остановка в пути.
– Это как?
– Для тебя остановка как выделение внимания. Для жертвы стена как укорочение памяти. Чем толще стены, тем меньше опасений быть застигнутым врасплох. Они боятся! – проговорил он. – Люди боятся, потому что беззащитны и очень уязвимы. Мышь или человек – нет разницы. Когда есть стены, то нет необходимости напрягать свой слух. И значит, преимущество твоё в том и состоит, что когда ты слушаешь ветер, то повторяешь каждое движение мыши. Ты копируешь, становишься как она, становишься ветром. Стена – тебе в напоминание. Это уже ответ, где запасной выход твоей «норы». Это должно быть тобой примечено.
Чик, стоя рядом с Нарвасом, тоже уперся носом в стену.
– Я хочу стать таким же сильным и умным, как ты, папа! – и словно в подтверждение своих слов так же осторожно и легко провёл носом по поверхности шероховатого блока.
– Конечно, сын, ты будешь таким же сильным и умным, но не как я. Ты будешь таким же, но… другим. Может, даже лучше! – и лизнул его в мордочку. – Так вот, когда ты слушаешь, тогда только тебе отвечают. Ты думаешь, как бы я нашёл пищу в курятнике, если бы люди их, кур этих, не городили? Крестьяне опасаются, создают всяческие помехи, а я слышу их шум, слышу их страх.
Так вот, когда ты слушал полёвок, то тоже городил, был занят охотой. А когда городил, то о чём думал?
– Я думал о том, чтобы меня не заметили.
– Мы тоже сейчас городим. Город – это помеха, это всегда запрет. Преимущество же наше в том и состоит, что мы можем просчитать тех, кто нас преследует, и вовремя занять нужную нам игровую позицию. Мы себе не запрещаем, у нас нет помех. Впрочем, разве Кичи сейчас не охотится? Может быть, она нас сейчас и слышит…
– Папа, мы проходим боевое крещение? – Чика осенила догадка.
– Можно и так сказать, но я бы по-другому всё сформулировал: мы путешествуем, и, слава богу, путешествие наше не закончилось пока трагически.
– И значит, мы победили в этом нашем, как ты сказал, «путешествии»?
– Нет, просто мы ушли от поражения… пока.
Нарвас тревожно оглянулся, потому что безопасность прежде всего. Главное – не попасть в поле зрения людей. Он дал знак, и они с Чиком потрусили по асфальтовой дороге к камышовым зарослям речки-безымянки. И уже на ходу Нарвас подвёл итог своему уроку, пытаясь ёмко формулировать каждое своё слово.
– Тебе нужно запомнить основное правило поиска. Запоминай!
Когда ты слушаешь, то тебе мешают, т.е. создают помехи. Это всегда происходит. Значит, тебе намекают. Поэтому нужно слушать помехи внутри себя, чтобы понять, какая преграда ожидает тебя впереди. Для охотника помеха и есть сигнал верного направления.
Наши враги – наши проводники
Берег речки был сплошь в зарослях камыша. Нарвас бежал с Чиком, низко пригнув голову, тем особым охотничьим шагом лиса, делающим его неприметным и быстрым в полевых условиях. Чик же во всём ему подражал. Когда же камыш заканчивался, то он переходил в зону небольшого кустарника, и тогда они бежали вдоль этого кустарника, сливаясь с окружающим ландшафтом. «Это хорошо, – думал Нарвас. – Файзы дорогу найдёт, надо только слушать шум. Хорошо, что сейчас не зима, а лето. С голоду не помрёшь, если даже захочешь.» И поймал на ходу стрекозу.
Бежали только ночью. Во-первых, так легче было ориентироваться. «Шум», который издавала Кичи, становился всё отчётливей и отчётливей. А во-вторых, не было заклятых врагов Нарваса – людей. Отдыхали, как правило, днём. «Компас» Нарваса работал безукоризненно чётко: он показывал всё время на север. Там находилась его Кичи, там находился его дом.
Один раз непредвиденное обстоятельство всё же случилось во время его маршрута: когда Нарвас с Чиком бежали в черте какого-то большого города, то оба услышали плач человеческого ребёнка. Нарвас сразу понял, что дитя потерялось и зовёт свою маму. Он остановился. Не в его правилах было вмешиваться в человеческие игры, но случилось несчастье, а он не мог оставаться к этому безучастным. Он осмотрелся. Никого. Файзы подошёл к ребёнку, и тот сразу успокоился. Совсем ещё малыш! Слёзы его высохли, и он стал забавляться пушистым рыжим хвостом лиса.
Файзы настроился на шум и сразу понял, где находятся его родители. Там, наверху каменного утёса, гудела пьяная компания с безутешно рыдающей матерью, обнаружившей свою пропажу. Он подумал: «Малыш… в кустах. Это непорядок». Приказав Чику оставаться на месте, Файзы подлез под малыша с намерением оттащить его к компании, но сразу понял, что ноша чересчур тяжела. И, оставив эту свою затею, он решил воспользоваться правилом «помехи». Малыш уже успел вцепиться в его загривок и, похоже, ни за что не хотел его отпускать. Тогда лис, лизнув его в лицо, ловким движением освободился от его объятий.
Итак, правило «помехи» гласит, что препятствие устраняется, когда слушаешь помехи внутри себя. Когда слушаешь, тогда понимаешь, какая преграда ожидает тебя впереди. Важно обнаружить или, во всяком случае, создать эту помеху, а затем обратить внимание других на её появление. А потому Нарвас побежал прямо к людям. Он нарушил все свои правила и, похоже, тем самым создал ещё одно вопреки всему, чем так дорожил. Создание помехи предполагало не скрытую, а открытую игру.
…Нарвас выбежал в самый круг компании и, покрутившись возле костра, сел прямо возле раскладного столика, где, собственно, люди и располагались. Немая сцена удивления длилась минуты три. Изрядно выпившие парни разом заикали, а девушки мигом протрезвели, пытаясь понять, что всё это значит. Они никак не могли понять, как здесь, в черте большого города, мог появиться этот ярко-рыжий лис.
– Смотрите-ка, лиса! – неожиданно для себя оповестил всех присутствующих один из участников банкета. – И она тоже хочет с нами выпить, – сказал и громко икнул. – Или у меня глюк перед глазами? А?
На его вопрос никто не ответил, и шутку его также никто не поддержал. Такого сюрприза они явно не ожидали. Даже безутешно рыдающая мать на минуту забыла о своём горе и в безотчётном порыве встала, чтобы приблизиться к лису. Тогда Нарвас тоже встал и отошёл на пару метров от неё. Женщина сделала ещё пару шагов к нему, и снова он от неё отошёл, словно приглашая за собой. И тут что-то ей подсказало, словно шепнуло на ухо, что не зря появился здесь этот лис и что ей нужно идти в том направлении, куда он отступает. Она что-то взволнованно сказала своим друзьям, те подскочили со своих мест и, взяв фонарик, побежали за лисом, который уводил их в заросли кустарника, где и находился малыш.
…Пятые сутки пути основательно измотали Нарваса и Чика. Речка давно ушла в сторону, однако старый мудрый лис помнил о своём «компасе», который его никогда не подводил: он слушал шум. Где-то там, далеко, оставались железнодорожные пути, поля, селения, небольшие города, болота и маленькие речки, а Нарвас с Чиком всё бежали и бежали на один только им известный шум, на который кто-либо другой просто бы не обратил никакого внимания. Поздним вечером начинался их марафон и прекращался лишь ранним утром, а за день, укрываясь от навязчивых глаз людей, они могли хорошенько отдохнуть где-либо в тени какой-нибудь посадки, предварительно хорошо набив свои желудки.
– Смотри, Чик, этого могло бы и не быть. Никогда прежде мы с тобой так долго не путешествовали. И сколько всего нового мы с тобой узнали.
– Даже ты?
– Даже я! Наши враги – это наши проводники. Враг только тогда существует, когда ты не слышишь зова.
– Зова?
– Представь себе – да, зова! Разве ты можешь освободиться от вшей, которые время от времени не дают тебе спокойно уснуть? Вши эти напоминают тебе, что у тебя должен быть зов. Вот если бы не они, то как бы ты догадался, что нужно хоть изредка, но всё же ополаскиваться в речке или тереться об острый выступ камня, делая себе массаж?! Эта необходимость и есть зов.
Если бы не наши «друзья», продавшие нас в зоопарк, то как бы мы научились ценить жизнь, к которой сейчас так стремимся?! Вот и получается, что лис всегда убегает только самой короткой дорогой. В этом его сила.
Завтра на рассвете, если ничего не случится, мы сможем достичь нашего родного поля, а там и встреча с Кичи, твоей матерью. Но как ты планируешь своё время использовать дальше?
– Не знаю.
– А я предлагаю сменить обстановку. Судьбу дважды нельзя испытывать. Если снова заметят нас на нашем поле, то наверняка убьют, а я ещё не нашёл способ воскрешать мёртвых.
Встреча с Кичи была радостной, бурной. Чик взахлёб рассказывал ей, как они с Файзы удирали из зоопарка, а Файзы в это время смешно кривлялся и говорил, что во всём это заслуга Чика. Кичи не могла насмотреться на их обоих, мало веря своим глазам, что видит их живыми и невредимыми.
Их новая нора под колючим кустарником в посадке соответствовала всем требованиям безопасности, и всё же Файзы предложил Кичи сменить жилище.
– Мы не можем здесь больше оставаться по той простой причине, что если нас ещё раз увидят наши «друзья» в фуфайках, то вряд ли они отпустят нас живыми.
На что Кичи, конечно же, согласилась. Для неё чудом было то, что они вернулись оттуда, откуда обычно не возвращаются.
– Не исключено, что зоопарк уже заявил о своей пропаже, – продолжал Файзы – и, возможно, уже завтра могут вестись поисковые работы.
– Вчера я наблюдала, как люди в маскхалатах бродили по полю и что-то высматривали. Прошлись даже рядом с нашим кустарником. Их было много. Раньше я такого никогда не наблюдала.
– Это они!
– Кто?
– Люди, которые охраняют сетку. Надо собираться немедленно, потому что завтра может быть уже поздно.
– Путешествие продолжается? – взвизгнул радостно Чик.
– Да, сынок! Мы уйдём туда, где нас никто не знает.
– Самой короткой дорогой?
– Самой короткой дорогой!
Глава 2. Охота «рыжей бестии»
Сборы оказались недолгими, и рано на рассвете семейство лис покинуло своё логово. И, надо сказать, вовремя, потому что двумя часами позже прибыли люди в маскхалатах из зоопарка на этот раз со специально обученными собаками. Они приезжали и в прошлый день, тогда, когда Кичи наблюдала их возле своего логова, но собак в тот раз с ними не было. Едва выйдя на поле, собаки тотчас бросились в посадку к колючему кустарнику и, окружив его, стали злобно рычать. Кустарник окружили так же и люди с капроновой сеткой на изготовке. В поимке «рыжей бестии», как прозвали заочно Нарваса, участвовали так же и «друзья в фуфайках» из дома, что находился на краю села. Тщетно Маланья отговаривала своих сыновей не идти на этот промысел. Те её просто не послушались.
На середину вышел высокий человек в маскхалате с палкой в руке, и его короткие усы нервно дёрнулись. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он крикнул в кустарник предполагаемым лисам так, как будто они могли понимать человеческий язык.
– Ну, маленькие твари, выползайте сюда по одному, – и ударил палкой по голенищу своего сапога. – Мне вовсе не хочется из-за вас терять свою работу из-за увольнения по оч-ч-чень нехорошей статье. Да и к тому же, – добавил он в сторону, – порядок должен быть восстановлен. Ну! Я жду! – крикнул он что есть силы.
В ответ, как и следовало бы ожидать, он услышал отголосок собственного эха, идущего с каменного утёса, что находился в стороне от него с другой стороны поля:
– Жду, жду, жду-у-у, – эхо растворилось в чащобе деревьев горного массива. Конечно же, никакого движения в кустарнике не происходило.
– Ах, так! Ну ладно! Сами же вы и определили свою участь, – заключил он свою речь и приказал своим сослуживцам, а также добровольцам деревенской дружины обнести колючий кустарник огненным кольцом. Вмиг была опустошена канистра с соляркой. Зажжённая спичка сделала затем своё дело, и огромный рыжий язык пламени, исторгая чёрные клубы дыма, вырвался на волю.
Едва эхо достигло горного массива, Файзы остановился. Чик и Кичи также приостановили свой бег.
– А вот и люди, которые… – тут он понюхал воздух, – работают на оч-ч-чень нехорошую статью. Они пришли сюда определять свою участь, – сказал так, словно только что слышал последние слова охранника.
– А почему они работают на очень нехорошую статью, папа?
– Потому что боятся её заполучить и потому идут на условия, от которых зависят. А значит, иначе не могут. Им «стены» мешают.
– А это как-то связано с их участью? – Чик смешно наклонил голову.
– Конечно! Когда боятся, то порядок свой наводят, а можно сказать, распространяют собственный страх.
– Сетку устанавливают?
– Можно и так сказать: они сетку пришли устанавливать, чтобы затем её же охранять. Только того не понимают, что от своей же сетки погибель могут найти.
– А как ты это знаешь?
– Как я знаю это? Смотри во-о-о-н туда! – Нарвас показал на чёрные клубы дыма. – Разве сам ты этого не видишь? Они боятся, «прижимают» свои «ушки», и лес вокруг горит, а там, в этом лесу, наш дом. Это и есть работа на статью. Этим для них всё и закончится.
