скачать книгу бесплатно
Что он здесь делает?
Валера, часто моргая из-за дождя, переводит непонимающий взгляд с Дамира на меня и обратно.
– Мужик, иди куда шел.
– Я уже пришел. За Машей. И если ты в течение двух секунд не разожмешь пальцы, я сломаю тебе их.
В интонации мужчины различаются стальные нотки, в которых нет угрозы, но есть отчетливый факт обещания. В день его приезда мне он показался злым, но сейчас я понимаю, что то был не предел. Выражение мужского лица вроде бы нечитабельное, но от него веет чем-то таким ледяным, что становится не по себе даже мне.
Народ на крыльце замолкает, и все, что можно услышать – это шуршащий по асфальту шум дождя и, с большой вероятностью, яростный пульс моего сердца.
Боже, я думала, еще больше униженной просто быть нельзя. Захват на моей руке слабеет, и когда становится едва ощутимым, я резко отдергиваю руку, машинально хватаясь за запястье.
– Это кто, Белова? Нашла себе папика? – плюется ядом Панфилов, совсем не подозревая о том, что, если этот человек захочет стереть его в порошок, сделает это с легкостью.
– Закрой рот, Валера!
Расширенными от ужаса глазами смотрю на бывшего и быстро перевожу взгляд на мужчину, который, наклонившись, поднимает мою фотографию и, расправив её, пробегает глазами по снимку. Боже. Почему он должен был увидеть именно это фото? Рядом валяются два других, но нет. Он пристально смотрит именно на самое постыдное, с красноречивой надписью.
Неторопливо переводит глаза на меня, и вместо прежней холодной ярости в них вдруг отражается что-то напоминающее снисходительную улыбку, хотя губы при этом неподвижны.
– Тебе лет сколько? – обращается к замеревшему Панфилову.
– Какая разница? – фыркает Валера.
– Судя по умственным способностям, немного. Да и кичишься ты тут перед всеми зря, если настоящих шлюх никогда не видел и полагаешь, что они выглядят именно так. Могу показать, если сильно интересно, – не дождавшись ответа, Дамир хмыкает. – Ты думаешь, ты ее унизил этими каракулями? – кивок в мою сторону. – Ты себя унизил. Ни одна уважающая себя девушка после того, что ты сделал, даже не плюнет в твою сторону. Твои дружки поржут несколько дней и забудут. А вот это не забудется никогда. И каждая из них, – теперь легкое движение головы в сторону стоящих студенток на крыльце, – сто раз теперь подумает перед тем, как лечь с тобой в постель.
Девчонки на крыльце переглянувшись, еле заметно кивают, судя по всему соглашаясь со сказанными словами.
Как быстро у них меняется мнение…
Лицо Валеры искажается гримасой злости, но сказать что-то в ответ он не решается. Где-то в глубине души, вероятно, понимая, что это правда. Парни сзади тоже молчат.
Дамир комкает фотографию, чтобы броском отправить её в урну. Разворачивается и головой указывает мне на машину.
– Поехали, Маша.
Глава 5
Маша
Дамир подходит к машине и открывает для меня дверь. Не дожидаясь, пока я подойду, обходит капот, чтобы сесть за руль. Спиной чувствую на себе десятки взглядов, но оборачиваться не собираюсь. Меня глушит чувством стыда. Даже садиться в машину неудобно после того, что увидел совершенно чужой для меня человек. Уважаемый человек, который старше меня лет на десять.
Щеки горят, когда я оказываюсь внутри салона и захлопываю дверь. Одежда насквозь промокла, зуб на зуб не попадает, но это не от холода. За окном май, некоторые уже в речке купаются. Просто сама мысль о том, как я выгляжу в глазах этого мужчины, заставляет меня леденеть.
Парой нажатий по экрану Дамир включает климат контроль в машине и выезжает на дорогу.
– Это неправда, – оправдываюсь тихо, – то, что на фотографии. Неправда.
Глаз не поднимаю, смотря на свои сцепленные на коленях пальцы, но боковым зрением замечаю, как мужская голова на миг поворачивается в мою сторону.
– Я знаю, – доносится уверенно в ответ
– Откуда?
– Ты не имеешь ничего общего со шлюхами. Но ты не обязана доказывать это каждому.
Медленно выдыхаю, наконец поднимая глаза и на короткий миг встречаясь с проницательным взглядом, прежде чем он снова возвращается на дорогу.
– Я и не собиралась. Весь день игнорировала их всех, полагая, что, если буду отмалчиваться, они успокоятся. Валера успокоится. Но ему, видимо, нужно было пойти до конца.
– Отмалчиваться не вариант, – коротко качает головой мужчина, – в какой-то степени ты права, игнорирование убивает желание продолжать издеваться, но не всегда. Это может войти в привычку, и потом защищать себя станет сложнее. Ты обязана давать отпор. И в первую очередь не демонстрировать то, что тебе плевать на его выходки, а действительно не принимать их близко к сердцу. На фото ведь ничего страшного не было. Даже наоборот.
Хмыкаю, прикрывая глаза.
– Дело не в фото. Понимаешь, он взломал мой профиль в соцсети и теперь от моего имени публикует гадкие посты, в которых говорится, что я… Не важно, в общем. Просто… для меня это нонсенс. Так вести себя с человеком, который когда-то играл немаловажную роль в жизни.
– Скорее всего, ты до сих пор играешь для него эту роль. Просто двадцатилетняя пацанва не всегда умеет признавать ошибки. В этом возрасте от избытка полового гормона в крови мозг делегирует все полномочия не в тот орган. Не всегда, конечно, бывают исключения, но чаще именно так.
– Ты хочешь сказать, что эти его поступки от большой любви? – скептически уточняю.
– Называй это как хочешь. Но то, что парень к тебе не ровно дышит, это факт. Была бы ты ему безразлична, он бы тебя не цеплял. Тут главный вопрос – насколько далеко он готов зайти в своем желании доказать себе, тебе и окружающим, что ты ему безразлична.
Надеюсь, слишком далеко он не зайдет. Вздыхаю, отворачиваясь к окну. Дождливые дорожки быстро стекают по стеклу, пока я пытаюсь переварить услышанное. Неужели можно причинять боль только из-за того, что тебя бросили? Нет, я в курсе всяких ужасных историй о ревности и тому подобном, но никогда не думала, что это может как-то коснуться и меня.
– Маша, – хриплый голос заставляет меня снова повернуться к мужчине, – он как-то еще обижает тебя помимо этих фото?
Дамир требовательно смотрит мне прямо в глаза, будто пытаясь поймать на лжи.
– Нет, – признаюсь честно. – Мы расстались какое-то время назад. Сначала он пытался вернуть меня, потом, когда понял, что это бессмысленно, пропал, полностью меня игнорировал, а вот вчера взломал профиль.
А ведь когда-то Валера был очень романтичным. Долго меня добивался, красиво ухаживал. Приносил цветы, провожал до дома, приглашал в кино. Из-за того, что дома довольно часто приходится сидеть со Степкой, я не могла уделять ему должного внимания, но он был настойчивым, и однажды я сдалась. Мы начали встречаться, все было более чем хорошо. Он был понимающим, приходил к нам, если Степа болел, а я не могла уйти до прихода родителей.
Спустя какое-то время начал зависать в клубах. По началу я тоже с ним ходила, родители отпускали. А потом поняла, что из-за этих прогулок учеба отодвигается на второй план. Такое расположение вещей меня не устраивало. Мне нужна стипендия, так как платить за обучение у родителей не получится, да и образование я хочу получить не только на бумажке. С каждым годом желание уехать в столицу растет в геометрической прогрессии. Я не хочу всю жизнь провести здесь. Новые горизонты – вот моя мечта. Узнавать новое, учиться, расширять кругозор и добиваться чего-то в жизни, а не гнуть спину на заводе.
Нет, я очень люблю своих родителей и уважаю их, но видя, как они устают за гроши, понимаю, что хочу себе иного. Себе и им. Ведь если у меня получится добиться чего-то, я смогу увезти отсюда и родителей, и Степку.
Поэтому я перестала составлять ему компанию в клубах и на вписках, где Валера любил пропадать до самой ночи. Мы начали ссориться на этой почве, и в какой-то момент я поняла, что мы просто хотим от жизни разных вещей. Поэтому и поставила в наших отношениях точку.
– Не позволяй ему заходить далеко, Маша, – отрывает меня от мыслей Дамир. – Молчать не выход из положения. Давай отпор, и, если надо, между ног тоже, – резко вскидываю голову. Он правда это сказал? – Я серьезно, – добавляет, подтверждая, что мне не показалось.
Сопротивляться улыбке становится тяжело, пока я, забыв о приличиях, упираюсь взглядом в безупречный точеный профиль. Дамир прав. Сегодня я поняла, что забиваться в скорлупу бессмысленно. Ее все равно можно разбить, если захотеть.
Сильные руки прокручивают руль, сворачивая на перекрестке, и я замечаю на одном из запястий тонкий кожаный браслет. Мокрая рубашка облепляет крепкие бицепсы и мышцы груди. Он переоделся. Помню, утром уезжал в майке. На груди поверх футболки цепочка и большой серебряный крест. Так сразу и не скажешь, что передо мной капитан полиции. И ведь только что, когда Дамир вступился за меня, он не использовал этот факт своей биографии. Не стал пугать Валеру полномочиями, хотя мог бы. Это было бы проще простого. Но даже так – всего несколькими словами – ему удалось поставить Панфилова на место.
Глаза поднимаются с креста на покрытый щетиной подбородок, ползут по острым скулам к направленным на дорогу глазам. Какой он красивый. Мне кажется, я еще даже не встречала таких, разве что в фильмах. Красивый не в плане черт лица, а своей мужской грубой привлекательностью. Исходящей мужественностью и уверенностью.
Наверное, с таким мужчиной очень легко быть счастливой. Уж он-то вряд ли унижает свою женщину. Интересно, а у него есть кто-нибудь? Конечно, есть, Господи. Сама же отвечаю на свой вопрос, не понимая зачем вообще задаю его.
Дамир вдруг отрывается от дороги и поворачивает в мою сторону голову. Наши взгляды встречаются, заставляя моё сердце замереть на короткое мгновение, а дыхание застрять в горле. Правильно было бы отвернуться, но я не делаю этого. Судорожно сглатываю, осознавая, что меня только что поймали с поличным на рассматривании.
Мужской взгляд примагничен к моему лицу, по которому, как мне кажется, расползаются электрические нити под его воздействием. Хочется приложить ладони к щекам, но я не делаю и этого. Просто наблюдаю за тем, как карие глаза оббегают мое лицо, на короткую секунду задерживаются на моих приоткрытых губах, которые я тут же смыкаю, а потом широкая бровь вопросительно изгибается.
– Маша, ты услышала меня?
Только сейчас до меня доходит, что я даже не ответила на реплику. Заторможенное сердце отмирает, а комок воздуха с трудом проталкивается в лёгкие.
– Да. Я поняла, что молчать нельзя. А что ты здесь делал вообще?
– Твой отец попросил забрать тебя, когда снова пошел дождь. У него с машиной что-то, боится, что завтра не доедет на работу, поэтому взялся сразу разбираться.
– Понятно. – да, машина у нас старенькая, отец часто с ней возится. – Не говори, пожалуйста, отцу и маме о том, что произошло. Им не нужно этого всего знать.
– Я думаю, ты и сама разберешься. Не маленькая уже, – доносится в ответ.
Разберусь, наверное, вот только сегодня бы точно все закончилось еще большим унижением для меня, если бы не помощь Дамира.
Глава 6
Маша
Мои родители из тех людей, кто готовит пир на весь мир, когда к нам заглядывают гости. Бывает это нечасто, поэтому каждый раз стол ломится от изобилия блюд. Всего за пару часов маме удалось приготовить три вида закусок, мясной салат, испечь булочки с чесноком и сварить компот. И это в ее-то положении! Все, что успела я после приезда – это помочь ей с шубой и сварить картошку.
– И вот это он мне говорит, представляешь? Мне! Да я на этом заводе двадцать лет пашу, были бы у меня там связи покрепче, уже бы не в этой развалине жили, а нормальный дом себе отгрохали. Так нет же, Дамир, без связей ты на хрен кому сдался!
Немного подпив, папа заводится с пол-оборота, стоит только затронуть тему его работы. Степа, едва заслышав знакомые повышенные нотки в голосе отца, тут же сбегает в свою комнату. Дамир слушает, так и не притронувшись к налитой стопке наливки. За весь вечер только вторую бутылку пива время от времени потягивает.
Стараюсь меньше смотреть на него, но ловлю себя на мысли, что это плохо получается. Взгляд то и дело возвращается к мужчине, расслабленно сидящему на стуле напротив меня. Дамир не чувствует себя чужим в нашем доме. Отец и мама питают к нему самые теплые чувства, я заметила это как только приехала. Да и он сам относится к ним с большим уважением. Они вдвоем с папой жарили шашлыки, удалившись в гараж, а я в тот момент крутясь на кухне поняла, что хочу, чтобы они скорее вернулись.
– А как же Кастилов? – отвечает Дамир, потянувшись за банкой пива, – Ты вроде у него на хорошем счету был.
– Кастилов ещё год назад перевез семью на Север. Теперь там новая метла и метёт по-своему. Расставил на руководящих должностях своих, а мы – те, кто отдали заводу полжизни – так дальше и батрачим за копейки.
– Надо было в столицу ехать, когда я тебе предлагал, – говорит Дамир, вновь откидываясь на спинку стула.
– А, – отмахивается отец, прежде чем потянуться за ломтиком хлеба, – кому я там нужен? Это ты вон сам пробился. Света белого не видел, все пер как танк, чтобы осесть нормально. Я вообще не знаю, как там можно задержаться. В столице-то. Как тебя там еще не грохнули?
– Ваня! – вскрикивает мама.
– Я живучий, – отвечает с усмешкой Дамир.
– Да я же не в плохом смысле, – исправляется отец, – я про конкуренцию говорю. Органы это же тебе не хухры-мухры. Там власть какая! Надо стальные нервы и зубы иметь, чтобы место под солнцем себе выгрызть. Вон Машка все рвется в эту столицу, – перескочив с одной темы на другую, теперь отец машет рукой уже в мою сторону, – здесь ей, видите ли, не нравится. А там кому ты нужна будешь?
– Пап, мы уже говорили на эту тему, – сейчас с ним спорить бесполезно, поэтому лучше просто аккуратно обойти раздражитель.
– Вот скажи, Дамир, кому она там нужна будет? Искусствовед – художник. Нет, чтоб на финансовый пойти учиться, она выбрала эти свои краски с кисточками. Тьфу.
Спокойно, Маша. Ты уже проходила это миллион раз. Получилось же настоять на том, чтобы поступать в академию искусств. Значит, получится и до конца обучения продержаться.
– Ты рисуешь? – не обращая внимания на сокрушения отца, спрашивает Дамир.
– Иногда. Если посещает вдохновение.
– Что рисуешь?
– Черти что, – вместо меня выстреливает папа, – этими «картинами», – чертит кавычки в воздухе, – она себе на жизнь не заработает. Это я дурак, прошляпил, когда она на свой искусствоведческий поступила, теперь только и думаю о том, как жить потом будет. По музеям в картины тыкать пальцем за гроши.
– Ваня, хватит. У Маши хорошо получается, – вступается мама, за что получает от меня благодарную улыбку.
Спорить с пьяным отцом я не люблю. Пьет он вообще-то редко и чаще по поводу. Но если выпивает, превращается вот в такого бестактного мужлана.
– Хорошо, как у Степки, когда он машинки рисует. Сядет, закроется в своей комнате и рисует, – кивком головы указав на меня, отец засовывает в рот кусок колбасы, – или зубрит что-то по этой своей истории. Ладно бы математику зубрила, я еще понимаю. А это в книжки закопается и как крот из дома ни ногой. Пока с тем своим встречалась… как его?
– Валера, – даже имя его произнести без оскомины на зубах не получается.
– Во, с Валеркой, так хотя бы куда-то ходила. Уже ж не маленькая, сам понимаешь. Двадцать лет, еще немного и замуж можно.
Началось. Папа думает, что если они с мамой поженились в восемнадцать, то и я обязательно должна последовать их примеру. Кажется, он решил сегодня пройтись по мне асфальтоукладчиком и хорошенько так сравнять с землей перед гостем. Закатываю глаза, надеясь, что никто этого не заметит, но тут же понимаю, что ошиблась.
– Ты замуж хочешь? – Дамир едва заметно улыбается, разряжая накалившуюся обстановку.
– Просто горю желанием, – улыбаюсь в ответ.
– А надо бы! – указательный палец отца пролетает прямо между нами. – Вот зачем бросила парня? Он на руках ее носил. Торты привозил. Пиво со мной пил.
– На руках он меня не носил.
– Ой, нашлась принцесса. Ну немного хилый был. Подкачался бы годок другой и носил бы, – не знаю зачем, но смотрю в этот момент на Дамира, а он на меня. Он как никто видел сегодня проявление «любви» хваленого отцом рыцаря. Надеюсь, не выдаст меня. Но кажется, он даже не собирается этого делать. – Илон, принеси огурцов, закончились уже, – окликает папа, снова перескакивая на другую тему.
Ох, папа. Нашел кого в погреб отправлять.
Но зато это отличная возможность воспользоваться ситуацией.
– Мам, я помогу, – кричу в след маме, успевшей выйти на крыльцо.
Лучше ретироваться, чем дальше подставлять себя под прицел недовольных речей отца. Он любит меня, я точно знаю, просто когда выпьет бывает и вот так. А перед чужим человеком я чувствую себя вдвойне некомфортно. Не знаю почему. Обычно, когда отец заводит такие темы с его друзьями, я пропускаю их мимо ушей, потому что мне абсолютно не важно о чем они по пьяни болтают, а сейчас почему-то хочется, чтобы он не говорил всего этого.
Схватив зонт, выскакиваю на улицу и догоняю маму.
– Мам, давай я спущусь!
– Ну давай, только аккуратно там, Маш!
– Ладно.
Вцепившись руками в поручни, стараюсь становиться уверенно, чтобы не упасть, так как оказывается ступени с двух сторон покрылись слоем мха. Давно сюда не спускалась. Обычно это делает отец, но сейчас в алкогольном опьянении это не лучший вариант. Сжатый прелый воздух резко контрастирует со свежим на поверхности. Задержав дыхание, быстро выбираю трехлитровую банку огурцов и тороплюсь покинуть затхлое помещение.
– Нашла? – сверху доносится голос мамы.
