скачать книгу бесплатно
– А что, начало хорошее. Хочется надеяться на такое же положительное продолжение.
– А оно будет, – уверенно продолжил человек в чёрном. – Но давай по порядку. Для начала хотелось бы вам напомнить, гражданин Валов, что амнистия, о которой ты наверно мечтаешь, тебе не светит, это факт, а вот срок наказания впереди реально большой. Хотя и в твоём случае присутствует шанс получить значительное послабление режима и что самое главное, частичное погашение срока. И не надо, молодой человек, так сильно напрягаться – стучать для этого вовсе не обязательно. Суть моего визита в том, что бы что бы ты Валов и ещё часть таких же арестантов могли попасть под новый проект, конечной целью которого является перевоспитание и возвращение осуждённого к нормальной жизни. Надеюсь, ты понимаешь, что нашей многострадальной державе, и так обескровленной реформаторами, слишком дорого обходится вся ваша уголовная братия. Тюрьмы и зоны переполнены, а финансирование урезано. Вот поэтому, чтобы их разгрузить, часть вашего контингента вместо северных лесоповалов будет определена на остров, на почти вольное проживание. Продукты вам будут привозить регулярно, жилье там есть, в остальном, будете сами себе хозяева. Хотите – рыбу ловите, хотите – овощи растите. А хотите – щеки на подушках плющите. Это всё на ваше усмотрение.
На мой вопрос, почему выбор пал именно на меня, я тут же получил вполне логичный ответ.
– А почему нет. Может, судьба у тебя такая фартовая, парень. И с ответом давай не тяни, у меня таких кандидатов целый вагон. Если согласен, то прочти, что здесь написано, поставь число и распишись.
Боясь выпустить из рук свой счастливый билет, я тут же пробежал глазами по отпечатанному на бумаге тексту и, ничуть не сомневаясь, заверил его подписью.
Реально близкая перспектива снова вздохнуть полной грудью чистый воздуха свободы, вновь услышать безмятежный плеск волн и мерный шум леса, и не сквозь решётку или забор, а как настоящий вольный человек, всё это сделало мои последние дни в душной камере настоящей пыткой.
Во избежание волнений среди арестантской братии мне было так же настоятельно рекомендовано молчать о нашей беседе, и я, следуя указаниям, честно держал язык за зубами.
Народ в камере уже частично спал, когда неожиданно лязгнул железный засов двери и жутко казённый голос выводящего громко пролаял:
– Валов, с вещами на выход.
В кузове старенького газона с чёрными армейскими номерами, помимо меня и двух солдат охраны, находилась ещё пара заключённых. Из-за полной темноты я просто не мог разглядеть их, но голос одного из зеков, прорывающийся сквозь натужное подвывание заезженного двигателя, показался мне очень даже знакомым.
Ехали мы без остановок часа три, не меньше.
И в какой-то момент машина вдруг резко сбавила ход и круто свернула с трассы. После короткой остановки, она вновь продолжила своё движение, только уже по невероятно ухабистой просёлочной грунтовке.
А спустя ещё полчаса невероятно жёсткой тряски, наш газон заложив крутой вираж, вдруг резко затормозил и наконец-то замер на месте.
– Похоже добрались, – облегчённо выдохнул один из конвоиров.
– А ну давай на выход, – открывая тяжёлую дверь, как бы подтверждая это, нервно крикнул сопровождающий нас молодой старлей, которому эта ночная поездка была явно не в радость.
– Построились, вещи в руки и без глупых выходок, стреляем сразу на поражение, – всё так же зло продолжил офицер, отступая на несколько шагов в сторону.
Когда наша троица, – зябко поёживаясь от ночной прохлады, встала плечом к плечу под единственным в округе фонарём, что тоскливо освещал вход на узкую деревянную пристань, мои недавние подозрения по поводу личности попутчика полностью подтвердились. Рядом со мной, нервно переступая с ноги на ногу и о чем-то тихо переговариваясь с третьим из арестантов, стоял мой недавний подельник Витя Жук.
Кругом, за исключением небольшого освещённого фонарём пятака, на котором мы скучковались, была кромешная тьма, которая очень реально давила на психику всем прибывшим. Возможно, именно поэтому идти с кем-то на контакт в данный момент мне точно не хотелось, хотя скоро пришлось.
– Слышь, старлей, – не собираясь мириться с холодом, недовольно подорвался я. – Нам робу выдали, чтобы только по праздникам красоваться, или как?
– Да ты никак замёрз осуждённый? – издевательским тоном поинтересовался офицер, пряча руки в кожаные перчатки.
– Нет, гражданин начальник, это я так, любопытства ради. С не меньшим сарказмом ответил я.
Продолжить диалог нам не дал прозревший вдруг Витек.
– Коновал, – ахнул он, громко шлёпая себя ладонями по ляжкам ног. – Вот дела. Нет, ты глянь, Михалыч, – обернулся он к здоровенному, достаточно молодо выглядевшему мужику.
– Это же мой подельник Санёк.
Здоровяк в ответ едва заметно кивнул головой и стал молча расшнуровывать свой вещмешок.
Вслед за ним утеплились и мы, натянув поверх лёгкой гражданской одежды чёрную тюремную робу.
Жук, видя плохо скрытую неприязнь своего приятеля к моей персоне, вновь мелко засуетился возле него. Но мне в данный момент на всё это было откровенно и глубоко плевать.
Скоро к полусгнившему пирсу пришвартовался средних размеров гражданский катерок. Вопреки ожиданиям, место в его более чем скромной каюте нашлось только для конвоя. Остальным оставалось лишь, сохраняя остатки тепла, более плотно прижиматься боками друг к другу да, стиснув зубы, уповать на то, что всему этому когда-то должен прийти конец.
Посудина, взявшаяся доставить нас на остров, если судить по медленно удаляющемуся одинокому фонарю, была неимоверно тихоходна, вот почему рассчитывать на быструю развязку всей этой канители нам приходилось едва ли.
Большая часть всего пути прошла в полном молчании, если не брать во внимание крепких выражений, поневоле вырывающихся из продрогшего нутра кого-либо из пассажиров в ответ на очередную порцию студёных брызг, вылетавших из-за борта прямиком в открытое лицо. Доставалось от нас и борзому старлею, который, похоже успел принять на грудь дозу согревающего зелья, и теперь повеселев, то и дело высовывал из каюты свою довольную физиономию и, ехидно щерясь, пялился на продрогших арестантов.
– Желающих уйти на рывок нет? А то, пожалуйста, я против не буду, – язвил он, кивая головой в сторону чёрной, как смоль, воды.
Но как бы мы тогда ни мёрзли, как бы ни давила на нервы окружающая нас тьма ночи, никто из нас троих не пожалел вслух, что подписался под это дело.
И когда наш катер наконец-то сбавил обороты двигателя, что-то ещё более чёрное, чем сама ночь, громадным неровным контуром обозначилось прямо у нас по курсу.
– С прибытием, господа жулики, – крикнул офицер, едва только нос судна мягко сунулся в мокрый прибрежный песок.
При свете небольшого судового прожектора все, кто находились на катере, неуклюже балансируя в воздухе руками, по очереди спустились на берег по примитивным самодельным сходням.
Лейтенант не спеша, как и положено его статусу, покинул катер последним.
– Господа сидельцы, – громко крикнул он в кулак, дёшево имитируя рупор. – Наш лайнер доставил вас на Канарские острова. По этому большая ко всем просьба: высоко нести звание российского зека. К отдыхающим на пляжах миллионершам со своими пошлыми намёками не приставать, и мочиться только в отведённые для этого места. Он хотел добавить что-то ещё в таком же духе, но его пламенную речь грубо прервал тяжёлый бас Михалыча.
– Хорош стебаться, псина. Давай показывай, куда нам дальше шлёпать.
Пока старлей приходил в себя от такой наглости, суетливо шаря пальцами по кобуре, на катере неожиданно погас прожектор, и все вокруг разом погрузилось в кромешную тьму. И только сигарета в зубах весельчака офицера продолжала мелко подрагивать своим ярко-красным светлячком. Затем, в этой абсолютной тишине острова раздалась звонкая пощёчина, и всё тот же одинокий огонёк, лихо сорвавшись с места, словно трассирующая пуля в ночи, резко метнулся вверх и в сторону, после чего бесследно канул в прибрежных водах сонного озера.
– За мной, – глухо скомандовал Потапов, и мы молча, спотыкаясь и налетая на спины друг друга, полуслепыми, качающимися фигурами двинулись по слабо выделяющейся в ночи песчаной береговой полосе, вдоль чернеющего водоёма, лениво гоняющего свою сонную волну.
Когда вдали растворились последние звуки удаляющегося судна, ко мне вдруг пришло стойкое ощущение первопроходца, шагающего по лунной поверхности, который плохо представляет себе, что его ждёт уже в ближайшую минуту.
Тогда никто из нас даже представить не мог, что ни тёплого барака, ни горячей еды ему здесь точно не светит.
Практически вслепую, примерно с час мы плутали по суше, внимательно обшаривая побережье острова в единственном желании, найти хоть какие-то признаки обитания человека. В конце концов, реально устав физически и ещё больше морально, поселенцы решили встать ночёвкой возле сухой ели, росшей на самом краю чернеющего стеной леса, тем самым отложив дальнейшие поиски до рассвета.
Практически на ощупь обломав нижние ветки дерева, я с первой попытки разжёг небольшой, но такой нужный нам сейчас костёр. Благо тёртый жизнью, Медведь сумел утаить при досмотре пару десятков спичек и маленький помятый чиркаш.
Едва отогрев тело и частично душу, поселенцы, вяло поругивая свой маленький, но такой прожорливый костерок, спотыкаясь о кочки, разбрелись по сторонам с единственной целью – разжиться хоть какими-то дровами на предстоящую холодную ночь.
Буквально в пятнадцати метрах от стоянки я наткнулся на поваленное ветром старое дерево. Обломав с него всё, что могло поддержать огонь и уложив всё это в единую кучу, осторожно перебираюсь через толстый замшелый ствол и направляюсь дальше в лес, держа ориентир только по слабым отблескам костра и доносившимся впереди меня звукам движения кого-то из наших. И вот когда я уже готов был окликнуть идущего и убедить его не лезть дальше в чащу, прямо за спиной раздался недовольный оклик Жука:
– Санек, какого хрена тебя туда несёт? – громко крикнул он. – Сушняка и здесь хватает.
На мой законный вопрос, где Михалыч, Витёк только усмехнулся:
– А где, по-твоему, должен быть центровой? Конечно, возле костерка отдыхает.
Поняв что в лесу мы точно не одни, я, насколько позволяла обстановка, резво развернулся и так же резво подорвался назад, где впотьмах едва не снёс с ног Витька, оказавшегося прямо на моем пути.
Пропуская мимо ушей его грубые возмущения по этому поводу, быстро обрисовываю Жуку стрёмную ситуацию, и советую без раскачки рвать за мной.
Добежав до поваленного дерева, если таковым, можно назвать наше неуклюжее передвижение, мы остановились и, переводя дыхание, стали дружно прислушиваться к окружаемому нас лесу.
Не уловив в тишине ночи ничего подозрительного, я тут же, вполголоса поведал взволнованному подельнику, что рядом с нами кто-то явно бродит – и, возможно, это сам косолапый хозяин леса.
– Хоре жуть нагонять, – неуверенно отмахнулся Витек. – Откуда здесь медведю взяться? Наверно, почудилось с устатку.
– Дай бог, чтобы так оно и было, – едва успел ответить я, как из-под лежащей у наших ног древней лесины, заслоняя свет от костра, с глухим рёвом поднялся огромный чёрный силуэт. Не успев даже испугаться, я с силой вбил в него свой правый кулак, и сделав стремительный прыжок назад, снова налетел на стоящего за спиной Жука. Вопреки законам физики, тот от столкновения даже не сдвинулся с места, словно его ноги от ужаса намертво вросли в землю.
Между тем нечто, сменяя рёв на стон, шумно рухнуло всей своей массой на заготовленную мной кучу сухих веток.
Уже догадываясь, кто мог это быть, подхожу ближе и внимательно вглядываюсь в лежащее, сложенное пополам тело шутника. Вероятно, наш авторитетный приятель, пользуясь моментом, решил таким манером проверить нас с Жуком на крепость кишок, хотя, вполне возможно, просто желал приколоться над невезучими подельниками, упуская, правда, одну немаловажную деталь – такую как отличную реакцию профессионального бойца.
Подобрав разбросанные дрова, я с деланым равнодушием проследовал мимо поверженного авторитета к быстро затухающему костру.
Вскоре ко мне присоединился и Витёк. Присев на корточки, он сунул остывшие руки в огонь и, не отрывая взгляда от яркого пламени, стал вкрадчиво промывать мой мозг:
– Послушай Санек, ты, конечно, парень – кремень, но пойми: нельзя нам сейчас берегов не видеть. Хрен знает, кто и что нас здесь ждёт. Один неверный шаг может в лёгкую потянуть за собой, целую цепь неразрешимых проблем. Ты одно пойми, – после короткой паузы продолжил он, – Медведь – лидер по жизни, он без пяти минут в законе, его слушают даже очень серьёзные люди. А ты взял да кулаком ему в ливер, и потом как на чёрта последнего ноль внимания. Неправильно это, братишка, не по понятиям будет.
Ничего не ответив ему на это, тяжело поднимаюсь на ноги и возвращаюсь назад к валежене, на которой угрюмой горой восседал приходящий в себя Михалыч.
Увидев моё приближение, подбитый громила с гордым видом бросил растирать отбитое кулаком брюхо и недобро из-под бровей стал наблюдать за каждым моим телодвижением. Привычка жить по волчьим законам сейчас готовила его за дорого уступить своё место вожака. Скорее всего, он готов был лучше умереть, чем сдать свои позиции лидера. Вот почему Медведь малость растерялся, когда я, скорчив виноватую физиономию, добродушно улыбаясь, протянул ему свою руку.
– Извини, Михалыч, впотьмах не узнал, словно чёрт меня попутал. Сам не понял, как всё вышло. Давай забудем. Зуб даю, не вру.
Медведь какое-то время тупо сверлил меня глазами, затем разом обмяк и подал руку на встречу. Сдавив мои пальцы словно стальными тисками, он красноречиво довёл до меня понимание, кто ест кто. И можно было не сомневаться, что при желании Медведь легко мог бы превратить мою кисть в кожаный мешочек с набором поломанных костей.
– Ладно, проехали, – отмахнулся он. И после короткой паузы добавил:
– А ты, Коновал, пацан ничего, крепкий. Жучара мне что-то пел про твой кулак, но я, признаться, мало ему верил.
Сидя плечом к плечу на поваленной лесине, мы проболтали примерно с полчаса и вернулись к костру, могу смело сказать – уже в хороших приятельских отношениях.
Остаток ночи тянулся невероятно долго, и пришедшее ей на смену холодное, просто перенасыщенное влагой осеннее утро, что в союзе с прогоревшим костром, живо подняло нас на ноги и заставило активно разминать остывшие после сна конечности. Если, вообще, можно считать таковым наше пятичасовое елозание по влажной и холодной земле вокруг небольшого, регулярно прогорающего костра.
После короткой, но динамичной разминки, поселенцы, коротко посовещавшись, продолжая согреваться, но только уже ходьбой, решительно двинулись к озеру, где внимательно осмотревшись, отправились вдоль него, на поиски обещанного им жилья.
Между тем, уходившие за горизонт воды Ладоги, как и бредущие по берегу люди, потихоньку отходили от ночного сна. Тяжёлые свинцовые волны озера, медленно просыпаясь, с какой-то томной ленцой, мерно накатывались на жёлтый береговой песок, с каждым разом отвоёвывая всё большее для себя пространство. А уже готовые к осеннему перелёту чайки, поднятые людьми на крыло, с недовольным видом стали нарезать по небу круги, внимательно разглядывая компанию медленно бредущих мужиков в одинаковых черных робах. Птицы, считавшие эту территорию исконно своей, теперь, негодуя от наглого вторжения чужаков, громко выражали им своё законное недовольство пронзительным, режущим слух криком.
Внимательно вглядываясь в светлую береговую полосу, я, как и все остальные, старался отыскать хоть какие-то следы пребывания людей, и вот тут мне на глаза попался невесть откуда взявшийся здесь чёрный лакированный полуботинок, примерно на треть торчавший из мелкой береговой поросли.
– Братва, кому колеса фирменные нужны? – крикнул я проходившим мимо него приятелям.
– Не мой размер, – покосившись на обувку, проворчал Михалыч. – Предложи Жуку, ему как раз впору будет.
– Нет, спасибо, – открестился тот, но ботинок у меня из руки принял.
– Италия, – констатировал он, рассматривая находку. – Интересно, какого пса он здесь делает? Наши люди едва ли в подобном прикиде на рыбалку ездят.
– Так то ваши, – краем губ усмехнулся Михалыч. – А, наши, насажают бывало девок в катера и погнали по островам. Там нажрутся коньяка под икорку да шашлык, и давай из волын палить по бутылкам, а потом гонки устраивают: типа чья посудина круче. А утром как прочухаются, кругом приколы сплошные, у кого колёс на ногах не хватает, у кого лопатника, а у кого и с зубами недочёт.
По достоинству оценив версию Медведя, мы едва успели сделать несколько десятков шагов, как тот вдруг резко остановился и выразительным знаком руки велел нам сделать то же самое.
От неожиданности, всё ещё шаривший взглядом по сторонам Жук ткнулся головой в его широкую спину и взволнованным шёпотом поинтересовался причиной внезапной остановки.
Как я уже успел заметить, Витек с самого начала нашей ссылки был явно не в своей тарелке. Если в городской жизни он чувствовал себя как рыба в воде, то в дикой природе его раздражало и тревожило буквально всё.
Вожак, не обращая на него внимания, шумно засопев носом, громко объявил:
– Если моя двустволка не врёт, то из леса явно дымком тянет.
И действительно, поднявшийся слабый ветерок отчётливо донёс до нас едва ощутимый запах гари.
– Значит, где-то совсем рядом должна находиться тропа, – предположил я и, обойдя стороной приятелей, направился под острым углом к ближайшим зарослям, где и в самом деле довольно быстро обнаружил едва заметные, круто уходящие вглубь острова следы людей.
– На дорогу и даже на тропу слабо тянет, но проверить надо, – заключил Михалыч, после чего стал внимательно всматриваться в полосу примятой ногами почвы.
В центральную часть острова, куда нас направили людские следы, мы углубились максимум на двести метров, когда вдруг на пути нарисовалась небольшая, покрытая жухлой травой полянка. Всю её скромную территорию наискось пересекал едва заметный ручей, а под высокими деревьями, прямо на противоположной стороне, на небольшом возвышении горел яркий костёр, вокруг которого в непринуждённых позах сидело трое молодых мужчин в одинаковых камуфляжных костюмах военного образца.
Увидав вышедших на поляну чужаков в тюремных робах, троица с угрюмыми лицами стала внимательно наблюдать за нашим медленным приближением.
– Ну, в натуре, картина Репина «Приплыли», – зло проворчал Михалыч первое, что ему пришло на ум.
– Вот сука, а ведь бесконвойку обещал, – поддакнул ему Жук.
– Не скули раньше времени, разберёмся, – одёрнул его вожак и уверенной походкой направился к огню.
Потом, была минута, когда обе стороны лишь молчаливо оценивали физический потенциал друг друга.
Надо заметить, господа военные даже в одежде смотрелись весьма внушительно. Широкие покатые плечи, бычьи шеи, уверенный взгляд. Осознание своего преимущества в силе давало им законное чувство уверенности и свободы в общении. Знаков воинского различая, у них не было, но визуально старшим был тот, что сидел в центре компании.
Первым нарушил молчание Медведь.
– Здорово, служивые. Каким шальным ветром занесло нашу, доблестную армию на сей забытый богом участок суши.
– Да все тем же, дядя, попутным, – отреагировал на вопрос крепыш с мощным покатым лбом и квадратной челюстью. – А вот вы откуда такие красивые нарисовались? Часом не с неба свалились?
Медведь достаточно серьёзно посмотрел на шутника, но с ответом опоздал.
– С него, уважаемый, с него самого, – не удержался я, влезая в разговор. – Типа космонавты мы будем. Запустили нас, значит на орбиту неделю назад, а с горючкой промахнулись, забыли наши черти водяру загрузить. Ну, а вчера припёрло нас бухнуть, просто край. Вот и решила тогда братва, пока все точки не закрылись, затяжным, на землю катапультироваться. Да впотьмах похоже мало промахнулись.
– Ну раз промахнулись, – разряжая обстановку, поднялся на ноги старший из военных, – давайте, подтягивайтесь к нашему огоньку, места всем хватит. Хотя с водярой как и со всем остальным у нас тоже проблема. Затем, сделав короткую паузу, с долей сарказма добавил: Сдаётся мне, отдых наш будет весёлым.
– Да нет, все в ёлочку, командир, – улыбнулся во весь рот Витька Жук, поспешно присаживаясь на корточки у огня. – Вот пожрать бы только.
Бойцы молча переглянулись, и дружно заржали.
– Сами не против, да только нечего. Обещали, правда, подкинуть пайку этим днём, вот сидим, ждём.
