скачать книгу бесплатно
– А можешь не торопиться, – проговорил редактор Свечников, закуривая.
– Почему? – изумился шофер, немедленно вынырнув из багажника.
– А потому что я решил не улетать из Москвы, – пояснил Свечников и покосился на какие-то темные пятна у себя на брюках, – вляпался куда-то в темноте… – с досадой проговорил он.
– Как это – не лететь?.. – все не мог поверить шофер. – Вас же приглашали… На конференцию. А вы ведь… главный редактор… в городе Таежный. Лучшая в регионе газета… «Таежные новости»…
– Мало ли что, – спокойно покуривая, проговорил Свечников, – у меня много дел в столице. А родной город и газета подождут.
– Н-ну… – выговорил шофер и снова склонился над открытым багажником – он искал там какой-то инструмент.
Свечников обошел вокруг машины и снова остановился позади шофера. Шофер никак не мог найти нужный ему инструмент и нервничал поэтому, но еще больше нервничал оттого, что редактор, внезапно решивший не лететь в родной город, безмолвно стоит у него над душой.
Отыскав, наконец, то, что ему было нужно, шофер выпрямился и окаменел от внезапного ужаса – прямо на него шел, раскинув руки, редактор Свечников – но не тот болтливый старик, который брюзжал всю дорогу от дома отдыха, а совершенно преобразившийся Свечников – седые волосы растрепались вокруг его головы на манер неряшливого нимба, глаза сузились и глубокие тени легли под ними, а из широко открытого рта торчали два совсем звериных клыка.
Шофер задохнулся и вместо крика из его глотки вырвался тонкий писк. Он отступил назад, но наткнувшись на задний бампер, упал на колени. Попытался встать, но ноги, очевидно, совсем не слушались его – шофер, всхлипывая и подвывая от непереносимого ужаса, прополз несколько шагов в сторону схода с насыпи.
Редактор Свечников несколько мгновений, словно колеблясь, стоял на месте, потом, неуклюже размахивая руками, точно крыльями, ринулся вдогонку за ползущим человеком и, настигнув его, коршуном упал вниз.
* * *
Даша отправилась домой отдыхать от приключившихся за сегодняшнее утро безобразий, а меня Васик пригласил – надо сказать, довольно настойчиво – выпить с ним чашечку кофе в ближайшем кафе.
– Не хотелось при Даше говорить, – начал Васик, как только мы уселись за столик, – но… у меня к тебе еще один разговор. Не разговор, вернее, а… продолжения того, что я тебе, так сказать, поведал.
– Да, – сказала я, – слушаю. Только у меня вопрос к тебе. Можно?
Васик кивнул, разрешая.
– Как ты сам определяешь для себя причину ухода Нины? – спросила я.
– Да никак! – поморщившись, воскликнул Васик. – Я же тебе говорил уже! Никак и все! Не было никаких объективных причин. Она ушла и все. Вот тут-то самое загадочное… Вроде мы не ссорились… Ну, я говорил тебе… Боюсь, что не смогу объяснить так, как надо… Она себя вела в последнее время как-то… Черт возьми… Вроде так, а вроде и не так… Я чувствовал, что что-то случилось, а объяснить этого не мог – даже для себя. Спрашиваю у нее – в чем дело, а она глазами хлопает – как бы не понимает, о чем речь…
Васик вздохнул и замолчал.
Я тоже молчала. Не знала, что и думать. Внезапный уход Нины от Васика для меня тоже был загадочен. Ведь, как говорил сам Васик, для этого не было никаких оснований. Вечно вот с этой парочкой какие-то проблемы… Но сейчас они сами себя переплюнули. Если Нина не вернется в скором времени, то… даже не знаю. Она ведь тоже девушка не простая. С ее-то прошлым…
Я вспомнила, как мы с Васиком вот так же сидели за чашечкой кофе, а он рассказывал мне о своей первой и последней любви – Нине. И просил помощи. Нина тогда вовсе не обращала на него внимания – по той причине, что была замужем за человеком, который был фактически уже мертв, хотя все еще числился в списках живых – номинально…
* * *
– И дальше что? – проговорила я тогда. – Что ты там увидел?
– Ее, – тоскливо протянул Васик и откинулся на спинку кресла, – она мне на вечер встречу назначила, а потом отменила, сказав, что задержится на работе. Ну, я подумал – подожду ее, сюрприз устрою. Букет огромный купил. Всю ночь ей звонил, понимаешь, не было ее дома. Потом к подъезду подъехал утром и ждал, ждал… Ну, а когда время уже к обеду – смотрю, она идет. Счастливая такая – сумочкой помахивает… Косметика на лице свежая… – он вздохнул, – а блузка чуть помята – пониже ключицы две параллельные складочки.
Васик замолчал и мрачно уставился на дно кофейной чашечки.
– Н-да, – проговорила я, закуривая, – вот так дела. Никогда я тебя, Васик, таким не видела. А, казалось, будто знаю хорошо тебя. Влюбился, значит?
Васик, не отрывая взгляда от чашечки, подтвердил кивком.
– А она?
Он неопределенно пожал плечами и вздохнул.
– Понимаю, – сказала я, – ситуация не сказать, чтобы экстраординарная. Скорее наоборот. Не грусти, Васик, такое бывает…
– А мне от этого легче, что ли? – тоскливо осведомился Васик. – Что такое бывает? Я, может быть, первый раз в жизни влюбился, а она на меня вообще никакого внимания не обращает. Я уж и так и так… И цветы, и шампанское, и подарки дорогие… Стишки даже выучил, чтобы интеллектом поразить. Вот послушай…
Он закатил глаза к потолку и заговорил, беспрестанно прерывая вдохновенную речь мычанием и мемеканьем:
– Дым табачный воздух выел… Комната – глава в кру… э-э… м-м… крученыховском аду… аде. Вспомни, за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил… М-м… Слов моих сухие листья ли… э-э… заставят остановиться жадно дыша?.. Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг… Э-э-э… М-м… Эта любовь мне не по силам. Пока. Целую. Твой Василий.
– Я в конце немного от себя присочинил, – добавил Васик, закончив декламировать, – чтобы она подумала, будто это я сам для нее написал. Правда, здорово, а, Ольга?
– Правда, – согласилась я, – а как вы с ней познакомились?
Васик закурил и вытянул свои длинные ноги на середины комнаты, отчего стал похож прислоненную к стене этажерку.
– В прошлую субботу я нажрался, – начал он, – дружка одного встретил, с которым в университете учился, ну и… А в воскресенье проснулся и понял, что, если не похмелюсь, то понедельника мне не дожить. Пошел в первый попавшийся кабак, а это не кабак оказался, а кафе. Ну, заказал себе пятьсот граммов и салатик. Выпил, стал по сторонам смотреть, а за соседним столиком сидит такая… – Васик сладко зажмурился и пошевелил в воздухе растопыренными пальцами – будто гладил кого-то невидимого, – такая… И завтракает булочками с чаем… Волосы белые-белые, пушистые, пушистые… Блондинка, в общем. На щеке родинка, на шее – еще одна. А глаза огромные, как… как две чашки кофе. У меня сразу дыхание перехватило, – проникновенно поделился Васик и надолго замолчал.
Я осторожно потушила сигарету в пепельнице и, стараясь не шуметь, налила себе и своему собеседнику еще кофе.
Васик все молчал. По его лицу блуждала растерянная и виноватая улыбка…
* * *
Дикая была история… Тот человек, который погубил бывшего мужа Нины, едва не погубил самого Васика. Страшный это был старик – колдун. Кроме того, что он обладал экстрасенсорными способностями, он еще и пользовался амулетом, который передал ему мой заклятый враг – Захар. С помощью этого амулета старик подчинял себе людей, высасывая из них жизненные силы, превращая людей в безжизненных марионеток, а потом убивая. Мне удалось покончить со страшным колдуном и избавить от него Нину, которой он успел-таки искалечить жизнь, спасти Васика и многих других людей – от расставленных для них сетей.
Ну, что же теперь вспоминать. Нужно разобраться с настоящим, а такие эпизоды из прошлого, лучше всего забыть – тем более, что они и так напоминают о себе редкими особенно темными и глухими ночами, когда с диким криком побуждаешься в поту и до рассвета не можешь заснуть, блуждая по комнатам квартиры и включая по дороге все подряд – электрические лампы, телевизор, магнитофон, радио, кухонный комбайн – чтобы только светом, шумом и треском, напоминающим о повседневной жизни, заполнить смердящую страхом густую ночную темноту…
– Итак, – сказала я, – что ты мне хотел поведать по секрету?
Глава 4
– Это было не так давно, – печально заговорил Васик, – как-то тоска ко мне подступила – такая, хоть в петлю лезь. Не могу я разобраться ни в своей душе, ни в наших с Ниной отношениях. Ну, пошел я и напился.
– Ты же не…
– Ну да, – кивнул Васик, – теперь не пью. Но все-таки иногда надо. Чтобы немного снять напряжение. Совсем чуть-чуть выпьешь – и уже легче…
Он замолчал и молчал все время, пока неповоротливый и молчаливый, как пингвин, официант не расставил на столе чашки с кофе, салфетки и вазу с фруктами.
– Так вот, – заново начал Васик, – я сейчас о выпивке говорил…
– Не отвлекайся, – попросила я, – ближе к делу.
– Выпил я тогда, – продолжал Васик, – немного… Тут немного, там немного, короче, нажрался, как свинья. Прихожу домой – Нина печальная сидит у окна, вроде и не замечает моего прихода. Я, конечно, к ней. Почему-то решил вдруг тогда раз и навсегда выяснить отношения… Начал вопросы ей задавать – как, да что… А она мне вдруг такое наговорила. Я утром проснулся и подумал, что это мне с пьяных глаз причудилось или вообще – приснилось. К Нине за объяснениями полез, а она пальцами у виска крутит… Но я-то опохмелился и понял, что не сон это был и не пьяное видение…
– Так что же все-таки тебе Нина сказала, – я начала уже терять терпение, – какой ты, Васик, многословный на самом деле.
– А сказала она мне вот что…
Васик оглянулся по сторонам, хотя в кафе из-за раннего времени не было никого, перегнулся ко мне через стол и тихим шепотом проговорил:
– Нина мне рассказала, что ее предки по женской линии были прокляты. Никто из женщин ее рода не мог выйти замуж.
– Но она же была замужем, – напомнила я.
– Я хотел сказать – удачно не мог выйти замуж, – поправился Васик, – а подробности брака Нины ты не хуже меня знаешь…
– Да, – качнула я головой, – приятного мало.
– Вот именно, – подтвердил Васик, – приятного мало. И теперь, как ты можешь догадаться, Нина боится выходить за меня замуж. Чтобы со мной ничего не случилось и так далее…
– Понятно, – сказала я, – то есть, ничего не понятно. Ты можешь поподробнее рассказать, в чем выражалось это родовое проклятие?
– Насколько помню, – проговорил Васик, – я ведь пьяный был… Но в общих чертах это звучало так…
Васик отпил глоток кофе и заговорил.
* * *
– Прапрабабушка Нины – Полина – была родом из глухой деревни, – рассказывал Васик, – но тем не менее с радостью и воодушевлением встретила пришедшую в их края советскую власть. Я так понял, потому, что эта власть давала своим сторонникам неограниченные полномочия. А Полина эти полномочия были ой как нужны. Дело в том, что Полина почти с детских лет была влюблена в одного деревенского парня – своего соседа… Николай, кажется, его звали. Так вот этот Николай родительского благословения на брак с Полиной не получил… То ли Полина на селе хорошей девушкой не считалась, то ли хозяйственности ей не хватало, то ли сыграло роль то, что Полина была сирота и никакого приданого за ней не полагалось, кроме низенькой хибарки на окраине села… то ли что-то еще сыграло роль – не помню точно. Короче говоря, неразделенная любовь.
– Обычная история, – поддакнула я.
– Да, – кивнул Васик и продолжал:
– Николай, конечно, никаких чувств к Полине не испытывал, несмотря на то, что ее любовь к нему стала для односельчан излюбленной темой для шуток. Но шутили они недолго – когда Полина исчезла из села и через год вернулась к кожанке, с маузером и мандатом комиссара, многим стало не до шуток. Потому что все село целиком оказалось во власти Полины – той самой девчонки-сироты, над которой все потешались. А особенно кисло пришлось Николаю, успевшему за этот год жениться и зачать ребенка. Полина установила в селе совершенно драконовские порядки – больше всех, конечно, доставалось Николаю и его беременной жене, которые просто возненавидели Полину-комиссара. Да у нее самой чувства изменились – любовь, как это довольно часто бывает – переросла в ненависть. И самое страшное, что все это разворачивалось на виду у всех сельчан и никто ничего не мог сделать. Все молчали. Молчали тогда, когда у Николая и его жены увели последнюю корову и лошадь. Молчали, когда родителей Николая и родителей жены под видом раскулаченных угнали в Сибирь (самого Николая и его только что разрешившуюся от бремени семью Полина никуда угнать не могла – в таком случае она лишилась бы объекта своей ненависти, которой жила все эти годы). Молчали сельчане и тогда, когда жену Николая нашли как-то поутру с перерезанным горлом и выпотрошенным, точно у рыбы, животом. Николай остался один с ребенком и ребенку отдавал всю ту любовь и нежность, которая должна была предназначаться жене. И только когда младенца нашли мертвым, а рядом с ним в люльке ядовитую змею, обвившую холодное тельце, а в сарае обнаружили труп Николая, с нечеловеческой силой пригвожденный вилами к стене, Полину сожгли на костре, как ведьму. Конечно, вдохновителей казни после этого случая репрессировали, но… это, как говорится, частности…
– Погоди, – вставила я слово, – а как же проклятие? И что-то из твоего рассказа не ясно, как Полина могла родить ребенка для продолжения проклятого рода?
– Тот самый год, который она провела в городе, – напомнил Васик, – Полина уехала уже беременная, причем от Николая, которого она все-таки соблазнила, но знала, что он на ней ни при каких условиях не женится. Да и шантажировать она не собиралась и просить – девушка была гордая. Ребенка своего Полина оставила в городе – в детдоме – оставила на время, поэтому подробно указала свои имя, фамилию и адрес села. А когда подросший ребенок Полины – это была девочка, ее тоже Полиной назвали – начала искать родителей – история и всплыла… Там еще что-то дальше было, но я уже не помню. Помню очень хорошо, что когда Полина-младшая явилась в село своей матери, чтобы мстить, по всему селу прокатилась паника – Полина-младшая была как две капли воды похожа на Полину-старшую, да еще и одевалась – так, как было принято по роду службы – кожанка, галифе, наган… Красная тряпица на груди. Вот тогда-то старухи и прокляли род Полины. А суть проклятия, как я помню, заключалась в том, что ни один мужчина не будет счастлив с женщиной, в жилах которой течет кровь той Полины, ради своей любви-ненависти убившей жену Николая и его сына и той Полины, которая пытаясь отомстить за мать, собственноручно прикончила из своего нагана половину села…
– Да, – сказала я, когда Васик замолчал, – страшная история. В общем, все умерли…
– Ничего тут смешного нет! – вспылил Васик. – Все это чистая правда и… к тому же нить от этой истории тянется ко мне…
Он ткнул себя пальцем в грудь.
– Мне угрожает реальная опасность, – сказал он, – и это не самое главное… Самое главное – то, что Нина пропала… Хоть бы написала, куда ушла. А куда ей идти? Родных у нее нет. Друзей, кажется, тоже… По крайней мере, таких, о которых я бы знал… Любовник? Даже думать смешно…
– Да, – задумчиво проговорила я, рассматривая в своей чашечке остатки остывшего кофе, – родовое проклятие – вещь очень серьезная. Насыщенные энергией психоимпульсы вызывают мутацию в генных клетках объекта, на который направлено проклятие… И это самое просто объяснение… которое не охватывает всего масштаба такого сложного явления, как родовое проклятие.
– Значит, – прокашлявшись, осторожно проговорил Васик, – родовое проклятие все-таки существует?
– Конечно, – кивнула я, – я, как специалист в области паранормальных явлений, могу это с уверенностью подтвердить. И не ты ли мне сейчас целый час про родовое проклятие рассказывал?
– Я, – кивнул Васик, – но я ведь это… честно говоря, считал, что ты скажешь мне… как специалист в области паранормальных явлений, что никакого проклятия нет, что все это дедовские сказки…
– К сожалению, это не так, – сказала я.
То, что рассказал мне Васик, глубоко захватило меня. Особенно та часть истории, когда Полина-младшая приезжала мстить за смерть Полины-старшей. Абсолютное внешнее сходство двух Полин… Как это похоже на меня, когда я приезжала расследовать смерть моей сестры-близняшки! Расхождение только в деталях.
Да, черт возьми, у Васика действительно серьезная проблема. Это не студенческие галлюциногенные грибочки. Надо как-то помочь моему другу.
Но как?
– И вот еще что… – проговорил Васик, как мне показалось, с неохотой, – не особенно хотелось тебе это говорить, но… надо. Потому что важно.
– Говори, – попросила я, – если важно.
– В общем, так… – Васик замялся, – короче говоря… Нина хочет снять это свое проклятие, ну и она… Она прямо мне ничего не говорила и в записке не писала… Но я так понял… Это не от того, что она тебе не доверяет! – воскликнул вдруг Васик, будто я хотела ему возразить.
– Говори яснее, пожалуйста, – сказала я, – при чем здесь доверие ко мне?
Васик вздохнул.
– А при том, – проговорил он, – что Нина решила снять с себя родовое проклятье. То самое, про которое я тебе рассказывал. Ты удивлена, почему она к тебе не обратилась за помощью?
– Н-ну… – в общем-то – да, – сказала я, – все-таки, когда под боком квалифицированный специалист, искать кого-то еще… Кстати, она нашла кого-нибудь, кто бы обещал ей справиться с ее проблемой?
– Нет, – качнул головой Васик, – но она говорила, что у нее кто-то на примете есть. Так вот я подумал, что она к этому кому-то и отправилась… А почему она не обратилась к тебе… Понимаешь, тут сложно все. Но лично я думаю, что Нина просто не хочет тесно с тобой общаться, потому что ты… как бы это… напоминаешь ей о тех страшных временах, когда… ты вытащила ее из сетей того старика-колдуна дяди Мони, который высасывал из людей жизненные силы, словно паук высасывает мух.
– Я помню, – сказала я, – да… Честно говоря мне и самой эту историю вспоминать не хочется. Я ведь и сама попалась на удочку дяди Мони и едва не пропала… И теперь понимаю, почему Нина никогда не вспоминает о той страшной истории и… все-таки мало со мной и с Дашей общается. Конечно, Нина некоторое время назад обратилась за помощью ко мне – просила проследить за тобой, но ты помнишь, что из этого получилось?
– Кошмар получился, – вспомнил Васик, – меня использовали как приманку – а тебя хотели убить. Я, между прочим, чуть дуба не врезал из-за тебя.
– Я же не виновата, – сказала я, – и тем более – все закончилось хорошо.
– Ты, конечно, не виновата, – пожав плечами, проговорил Васик, – но Нина почему-то думает, что ты подвергаешь смертельной опасности каждого человека, который с тобой рядом находится. Нет, она тебя любит! То есть – уважает… Но – опасается.
– Ладно, – сказала я, – с этим вопросом разобрались. Осталось выяснить – куда могла уйти Нина.
Васик снова пожал плечами.
– Понятия не имею, – произнес он, – может быть, ее уход связан с желанием снять проклятие, а может быть, она уверена, что из-за проклятия не может быть со мной и… не хочет меня мучить, так сказать… Если бы она в записке написала толком… А то одно только слово – «прости»… И все.
Я задумалась. Зацепочки в этом деле все-таки кое-какие есть, но… как будто их нет. Слишком уж все… На уровне догадок. А что там подсказывает мне моя интуиция?
Я замерла, прислушиваясь к своему внутреннему голосу – и… ничего не услышала.
* * *
– Долго он там будет торчать? Спать хочется, сил нет… – пожаловался грузный мужчина в длинной кожаной куртке, накинутой, но не вдетой в рукава – поверх длинного и плотного свитера.
– Спать хочется – иди в машину и спи, – предложил ему меланхоличный детина в зимнем спортивном костюме. Он что-то жевал – с хрустом перемалывал массивными челюстями, словно каменными жерновами.
