скачать книгу бесплатно
Вот везет нам на приключения! В старости мемуары буду писать (если доживу, конечно) так ведь не поверят, скажут – чистый Голливуд! Ну не бывает такое с одним человеком.
Что провалились из 2012-го в 1942 год – это ладно, там еще полторы сотни человек было, весь штатный экипаж атомной подлодки «Воронеж» и нас, подводного спецназа СФ девять человек. А теперь сосчитаем, во скольких делах лично мне участвовать пришлось.
Север, осень сорок второго. Под Ленинградом, плыли через Неву, прорыв Блокады. Уран добывали для советского «Манхэттена» (но о том уж точно не дозволят рассказать до скончания веков). Варшава. Нарвик, Будапешт. Зееловские высоты. Папу римского вытаскивали. Охота на фюрера – и еще Берлин после успели застать. Был старлеем, стал майором, Героем (за уран от берегов Конго), и неужели еще и вторую, за Адольфа, утвердят? Среди наград даже такая экзотика, как орден святого Сильвестра (от Ватикана), и жена, с которой нас в Соборе Святого Петра сам папа венчал (еще в книгу Гиннеса попаду!). Домой теперь – ну хоть немного отдохнуть заслужили? Ан нет.
Из-под Берлина – в славный город Киев. «Жандарм» товарищ Кириллов в курс дела ввел кратко, подробнее его порученец прояснил, и наконец, сказано было: окончательно поступаете в распоряжение товарища Лазаревой. А она-то как там оказалась? Конкретная задача – на месте. Но в общих чертах – прикрываете ее, как Маневича-Этьена в Риме. Экипировка соответственно, тяжелое вооружение можно не брать, транспортом и легендой на месте обеспечат – все ж территория своя. И – вот, засада!
И, как наступят мирные дни —
Вспомнишь ты о былых.
Где враг на мушке, сзади свои —
И никого, кроме них.
Мы все ж не контрразведка, а бойцовые волчары! Не припомню я такого за всю войну, чтобы пришлось так таиться от своих! Обычно мы замыкались на войсковой разведотдел соответствующего штаба, со СМЕРШем контактировали, конечно, но заданий от него не получали. А тут – полный комплект на всех корочек этой конторы. Которая, вопреки заблуждению, не ограничивалась прифронтовой полосой, а была привязана к действующей армии – и сохранялась, даже для тех в/ч, которые уже были возвращены в СССР. Имела ту особенность, что мало того что местным органам не подчинялась совсем (это понятно – если фронт по территории движется), так еще и, имея приказ из Москвы, могла полностью закрыться и от командования своей же части! А Пятая воздушная армия, к СМЕРШу которой мы оказались приписаны, даже от Киевского военного округа зависела чисто номинально – поскольку, размещаясь на территории Украины, должна была работать над южной Европой в поддержку «ограниченных контингентов» наших войск в Румынии, Болгарии, Венгрии.
Зачем такие сложности? А командующий Киевским военным округом, генерал Герасименко, это стопроцентный «хрущевец», в нашей истории при Хрущеве, первом КПУ, стал министром обороны Украины, во всем поддерживал лысого Никитку, например в вопросе Крым передать. Командующий же другим военным округом, Прикарпатским, генерал Еременко и того хуже – первый друг-приятель теперешнего первого, Кириченко. Также очень большие подозрения вызывают наркомвнудел Украины Рясной и отдельные фигуры в украинском ГБ, как замнаркома Слонь, которого Кириченко на этот пост буквально продавил. Мать-перемать, так какого черта их всех заранее… хотя если разобраться, тогда надо было всех, кто с Хрущевым вместе хоть как-то проходил? И не было до того причины – тот же Герасименко, бывший командарм-28, на фронте себя показал, конечно не Жуковым или Рокоссовским, но и не полной бездарью, обычный средний генерал. И Кириченко – да, образование подкачало, груб, хамоват, властолюбив – так тогда половину первых, если не всех, надо снимать, и кого взамен?
В общем, не было причины. И тут звоночки послышались, что наблюдается на Украине какое-то нездоровое шевеление. Вроде тишь да гладь, лишь рябит по поверхности, но надо разобраться. И что вышло в итоге?
Я тоже, как поначалу сюда летели, думал, трудно не будет – максимум погоняем местную шпану, приглядывая, чтобы Аню, жену нашего адмирала, никто не обидел. Киев не Галичина-Волынь, какие там бандеровцы – знали мы, что единичные случаи были в нашей истории не только на востоке Украины, но даже и в России – но угроза эта никак не проходила по разряду «особо опасные». Скорее уж, думал, какие-то аппаратные игры. А что, если в начале двадцать первого века связь губернатора или депутата с откровенным криминалом даже не удивляла никого, то, может, и здесь из-за грядущего разжалования из ССР в автономии нашлись недовольные – но чтоб настолько, против Сталина бунтовать?!
Девятеро нас было – шестеро в строю остались. Каменцев Андрей под Зееловом погиб, Андрей-второй словил осколок в Будапеште и в госпитале сейчас, и Шварц тоже раненым выбыл. Кэп наш, Большаков Андрей Витальевич, стал очень большим человеком, весьма известным в советской морской пехоте «нового типа», и его зам, Гаврилов, из старлеев вырос в полковники, на боевые выходы ему теперь не по чину. Так что четверо нас, и двое самых проверенных из здешнего пополнения – Мазур (был бы Кирилл, а не Константин, так вышел бы в тезки бушковской «пираньи») и Финн (из Карелии, но язык финский знает, за что и позывной получил). Ну, и Лючия, теперь ее от меня ничем не оторвешь. Но поднатасканная лично мной – так что в драке не балласт, хоть и мелкая, но верткая, ловкая, характер самый бойцовский, и стреляет неплохо. Вся Третья Гарибальдийская бригада горевала, когда я из их рядов символ уводил под венец – «прощай, Лючия, грустить не надо…» Так и не помню, кто в той истории эту песню сочинил? А здесь автором считаюсь я, а героиней ясно кто – а я всего лишь под гитару исполнил, и разлетелось.
Так это еще что. В Варшаве приблудился к нам серый полосатый кот, Партизаном назвали, в основном при ротной кухне и обитал. И меня за хозяина признавал, пока Лючия не появилась – а после обиделся, что ли. Вот не знал, что коты ревновать умеют! Хотя Лючия к нему с лаской – но это ладно. Мы в Италии, в Специи, вместе с черноморцами стояли – вернее, мы, рота подводного спецназа СФ (неофициальное название «Песцы»), считались прикомандированными к Средиземноморской эскадре, а черноморцы нам в усиление и обучение. И есть теперь и на ЧФ свой подводный спецназ, по крайней мере начало положено, и слышал я, что Андрюху после госпиталя туда переведут… а может, и кого-то из нас? Высаживались мы на пляжи Ниццы, входили в Марсель и Тулон, и даже наш кот спецназовский умудрился там скрывающегося немца-гестаповца поймать, история известность получила. После чего черноморцы взяли себе неофициальное прозвище «Бойцовые коты» – а что, зверь маленький, незаметный, но ловкий, и лазает, и плавает, и кусается больно. Хорошо еще, я им песню не исполнял: «Багровым заревом затянут горизонт», а то бы еще и ее присвоили!
Короче, прилетели в Борисполь под Киевом, отметились, продаттестаты получили, взаимодействие с местными установили. Спрашиваю у тамошнего главного, тоже майора – а как у вас тут с бандеровщиной? Вылазки были?
– Да нет никаких, вы что? Хотя контингент оттуда доверия не внушает. У нас же только что призыв прошел – согласно приказу, народ оттуда брать в части, там стоящие, запрещено, вот и везут сюда. В Россию дальше – да еще и эти не все русский язык знают, говорят на каком-то суржике. Нет, в воздушной армии таких нету, у нас даже в наземный состав люди более технически грамотные нужны. Что подозрительным кажется – а говорил мне друг из гарнизона, там среди призывников откровенных валенков много, без образования совсем, – но есть и такие, кто лишь притворяются, а сами себе на уме, зачем?
Были у нас и документы «для внешнего использования», чтобы СМЕРШ лишний раз не светить. В «Националь» вселились без трудностей, все ж в этом времени защитники Отечества и в большем уважении, и по зарплате, чем в позднейшие времена. Летчики выделили автомобиль «додж» и самолетную рацию, предупредив, что у них будет вестись постоянная вахта на прием на этой волне, «так что, если нужна помощь, вызывайте». Еще Валька внаглую протащил из Берлина подобранный и неучтенный нигде пулемет МГ-42 и полный сидор патронов к нему, сказав, что огневой мощи слишком много не бывает. Кому-то из ребят выпадало ночью дежурить в машине – а так первую ночь один постоянно бдил, следя, не подкрадываются ли к номеру Анечки убивцы, также мы смотрели, чтобы и днем в отсутствие хозяйки никто не лез к ее вещам, а еще болтались по городу, знакомясь с будущим театром действий, если придется все ж воевать – карту, понятно, заучили все, но общая обстановка?
Что-то все же витало, неуловимое, но неприятное. Обилие вывесок, плакатов, указателей – на украинском, хотя и русский текст рядом всегда присутствовал. Шипение в спину «кляты москали», ясно услышанное мной однажды на колхозном рынке. Желто-блакитные цвета в самых неожиданных местах: например, желтая дверь посреди синей стены, причем краска довольно свежая. Или даже не флажки, а двухцветные мазки на стенах. И взгляды несколько раз, с ненавистью, как через прицел – на войне привыкаешь это чувствовать очень хорошо. В то же время нельзя было сказать, что Киев был нам враждебен – эти проявления были все же редкостью на общем устало-равнодушном фоне. И разрушений в нем было не так уж много, если сравнивать с Берлином.
Рацию в «додже» возили еще и потому, что таскать ее было трудно – сама по себе не сильно крупнее «северка», но аккумулятор тяжелый, так что проще было прицепить к автомобильному. И потому возле нее круглосуточно бдил кто-то из нас, ну а с остальными у него связь была по нашим, живым еще, портативным гарнитурам из двадцать первого века. Чтобы не привлекать внимания посторонних (а то еще примут за неизвестно чьих шпионов, объясняйся после в комендатуре), Валька придумал «дежурному» надевать летчицкий шлем – вполне допустимое нарушение уставной формы одежды. К вахтам не привлекали лишь Лючию – которая взяла на себя все хозяйственные хлопоты. Она уже довольно сносно говорила по-русски, – а на рынке утром второго дня ее приняли за одесситку: «Девушка, у вас такой характер и акцент». И еще она донимала меня вопросами, «а что это я вижу такое» – Киев был для нее первым советским городом. Но одну ее я по улицам бродить не отпускал, мало ли что.
И вдруг сигнал! Вечер уже, мы в гостинице сидим и ждем, когда Лазарева появится. Три минуты – и мы уже на исходных, будто ехать куда-то собрались, но завестись не можем. Срисовали двух подозрительных типов, один у входа толчется, второй на той стороне. При малейшей враждебности с их стороны – оба покойники, или «языки», как ситуация повернется. Снайперов не видно, по крайней мере не наблюдаю распахнутых чердачных окон с удобным сектором обстрела и блеска оптики. А Мазур клянется, что сосредоточение большой группы боевиков в ближних домах и дворах он бы заметил. Но очень опытный снайпер расположится в глубине комнаты и стрелять будет в последний момент распахнув окно – так вроде не отмечено таких у бандер? Подготовка у них все же террористов, а не солдат – есть у них и хорошие боевики, умеющие нападать внезапно, вести короткую перестрелку и даже одержать верх над молодыми, неопытными солдатами – но против даже обычной фронтовой пехоты с боевым опытом у них шансов нет, кроме бегства, ну а нас учили на голову лучше, чем даже их СБ, прошедшее выучку у инструкторов «Бранденбурга». Ждем.
Ну вот, подъезжает знакомый уже «опель». А Лазарева расцвела и похорошела, и нарядная такая, по меркам этого времени – как и подобает жене адмирала! Мазур держит того, кто через улицу, Финн – того, кто у дверей, Рябой на общем контроле обстановки, Валька со мной – работаем, мужики!
И был ресторан, а затем продолжение банкета в номере. Рябой до того старательно все осмотрел – у бандер подслушивающая техника маловероятна, так Кириченко может и местное ГБ привлечь? Затем включили радиолу, для звукового фона – это в конце века прием «говорить в ванной, открыв воду» не сработает при прослушке, потому что компьютер разложит сигнал по частотам и выделит голоса, в этом же времени так не умеют. Не надо упрекать в паранойе – читал про случай, когда некий конфиденциальный разговор был подслушан по банальной слуховой трубке: Европа, замок семнадцатого века, и никакие электронные проверки не помогли. Когда Лазарева закончила, мне захотелось выматериться – етишкин кот, ну бывает же такое! Бандеровцы и в Киеве? Затем я сопоставил с тем, что видел сам – и мне захотелось выматериться снова.
Как ввести в город орду вооруженных и организованных мужиков, не привлекая ничьего внимания? Колхозная ярмарка, где часть несла оружие открыто, как охрана, а прочие везли спрятанным в телегах. Колхозники-кооператоры из Львова и прочих ему подобных мест – вот интересно, если кого-то прихватить в подворотне, у него на плече наверняка обнаружится характерный синяк от приклада!
– А может, так и сделаем, командир? – предложил Валька. – Просто чтобы догадку подтвердить. А после по горлу, и усе – мало ли в Киеве уголовных? А врагу – минус один боец.
– Ты что, охренел? – отвечаю. – А если все ж мирный пейзанин?
– Так поспрашивать с пристрастием, – упрямо говорит Валька, – под уголовных играя. Наверняка ведь у бандер с криминалом налажена связь. Если будет орать: «Вы что, своих бьете, вам наш атаман за меня предъявит!» – ну, значит, колем уже до дна походно-полевым допросом – силы, вооружение, планы, кто командир, какая связь. А если упорно не сознается, вырубить по башке на полчасика и грех на душу не брать.
– Будем иметь в виду, – решаю я, – и ты прав, в совпадение не верю, чтобы одновременно в Киеве нарисовались командующий здешней УПА и несколько сотен вооруженных «кооператоров» с Западенщины. И еще одно есть. Про Шухевича и «Галичину» помните, что нам говорили – а теперь сопоставьте со здешними призывниками.
– Б…ь!!!
Как вышло, что немцы, черпая призывной контингент для «Галичины» и прочих, не вытянули к себе на убой всех пассионарных и боеспособных? А это Шухевич, гнида, еще в сорок втором сообразил, что «нэзалежность» от рейха накрывается медным тазом – и сумел использовать даже немецкое старание и орднунг! Сам дезертировав и перейдя на нелегальное положение, он сохранил управление ОУН(Б), проводя четкий план. В котором заранее определялось, какой именно процент мобресурса уйдет к немцам «в обучение», куда именно – в полицейские батальоны, в ягдкоманды при штабах вермахта, а когда появилась 14-я СС – «Галичина», – то и туда. Затем какой процент из обученных необходимо вывести на нелегальное положение через дезертирство, как обеспечить выживание полученного костяка УПА и инструкторский состав. Кстати, в это время Степан Бандера сидел у немцев под арестом во вполне комфортных условиях, угодив туда вовсе не за идейные разногласия и, упаси боже, не за борьбу против оккупантов, а за то, что положил в свой карман деньги абвера, и ведомство Канариса, когда все вскрылось, готово было закрыть на это глаза, но вмешались люди из СД, конкурирующая служба, и полетел Бандера за решетку, впрочем не сильно страдая. Но существенно, что Шухевич, чьим замом был этот Василь Кук, сейчас бегает где-то под Львовом живехонек (у нас его убьют лишь в пятидесятом). И если взять его же схему и чуть дополнить – а он был умный вражина, не чета Бандере! Обычная в/ч Советской армии, где много призывников с Западенщины, среди которых есть особо доверенные – те самые, что валенками притворяются, а на самом деле куренные, сотники и хорунжие, то есть комбаты, ротные и взводные УПА. По сигналу в час икс они организуют бунт, режут наших офицеров, сержантов, всех не вовлеченных, захватывают технику и арсеналы. И сколько в Киевском гарнизоне уже таких в/ч, готовых взорваться к чертям, как только прикажет Кук?
Хрен им, конечно, а не Самостийна Украина! Не удержатся, раздавят. Зато какая оплеуха советской власти – если Киев будет захвачен УПА хотя бы на один день! И ведь Кириченко после такого – конченый человек, даже если бы и не был до того замазан, как допустил? Не удивлюсь, если Кук ему перспективы разъяснил, не вдаваясь в конкретику, «будешь упираться, получишь по полной программе». Ну, а дальше, как там в каком-то романе Бушкова, «нам не нужен скомпрометированный начальник таможни – нам нужен ручной начальник таможни». Вот только в одном ты ошибся – учил же Ленин никогда не играть с восстанием, если нет решимости идти до конца. То есть это процесс динамический – стронув с места, надо рвать вперед, забыв про тормоза! Пытаться же балансировать, угрожая – ну, «мятеж не может кончиться удачей – в противном случае зовется он иначе»!
Хотя для Шухевича и Кука это не будет поражением. Не им же умирать – Кук точно не будет на линии огня и удерет, едва лишь запахнет жареным. Ну, а павшую пехоту никто не жалеет. Зато после УПА зарекомендует себя как крупная сила, способная даже к таким операциям! А позицию такой силы уже следует учитывать в политическом раскладе – то есть конечное положение лучше начального, выигрыш налицо!
Паранойя? Шизофренический бред, который тоже бывает безупречно логичен? Однако пока не доказано обратное – есть вероятность, что именно в этом подлинный план врага! Ну, за каким еще чертом Кук приперся в Киев, притащив с собой с тысячу боевиков? А после скажет им: «Хлопцы, по домам»?
Так что работаем, мужики, – за Родину, за Сталина!
Лючия Винченцо-Смоленцева.
Киев, гостиница «Националь», ночь на 22 июня 1944 г.
Вся жизнь – это процесс постоянной борьбы добра со злом.
Так говорил отец Серджио – а кто может лучше это знать, чем легат самого папы, а теперь еще и кардинал, назначенный послом к Сталину от Святого престола? И только ему, бывшему моим духовным наставником, я благодарна за то, что мой рыцарь, храбро сражавшийся в битвах с целой армией Тьмы, решился наконец сделать мне предложение. Взамен святой отец попросил об одной маленькой услуге, и теперь, прости меня мадонна, у меня есть тайна даже от собственного мужа – но о том скажу после.
Все начиналось как приключение, как «Индиана Джонс» – который в наш майский приезд в Рим уже показывали в римских кинотеатрах. Дворцы Ватикана, величественные даже после того надругательства и разрушений, которым подвергла их армия сатаны (ведь объявил же сам папа, что Гитлер – это то ли воплощение его, то ли одержим им – не настолько я сильна в богословии). Награда из собственных рук папы, дающая причисление к итальянскому дворянству – знаю, что у русских с их революции это не в чести, но думаю, они не будут в обиде, если приезжая в Италию я буду именоваться «дамой»? И торжественная церемония в соборе Святого Петра – о, мадонна, сколько я знаю, тут за все века таинство брака заключали лишь королевские особы! Но отец Серджио сказал, что бракосочетание рыцаря, спасшего его святейшество и поймавшего самого великого врага, и той, кто была его спутницей во втором деянии, – это событие, равнозначное свадьбе королей, а кроме того, это будет, в символическом виде союз между СССР, самой сильной державой в Европе, и Италией, разоренной ужасной войной – высокая политика, одобренная папой.
Самой большой проблемой было мое платье. Мой рыцарь был в парадном мундире русского майора, со всеми наградами – да, русские выглядят бедно в сравнении с нашей итальянской пышностью, но они говорят, что «истинное золото мало блестит», и любопытно, что гарибальдийцы в этом им подражают – так Красные бригады, охраняющие Ватикан, считают честью заступать на посты «в том виде, как они входили в Рим», в камуфляжных комбинезонах русского образца, а не в средневековых доспехах. И я была именно так одета при награждении. Но венчание – это совсем иное дело, ну зачем рыцарю солдат вместо невесты? Я была в отчаянии, – но отец Серджио помог и тут. Помню, как я стояла неподвижно, как манекен, в лучшем римском ателье, – а вокруг меня суетились, наверное, два десятка человек, примеряли, подгоняли, щелкали ножницы, рядом стрекотали машинки. И сначала на меня хотели нацепить что-то с широченным кринолином, но я воспротивилась – как я в нем пройду в дверь, а главное, как я после сверну и увезу с собой это чудо себе на память?
А после были наши три дня в Риме. О мадонна, я была самым счастливым человеком! Май, весна, цветы, пусть все это пока еще соседствует с развалинами, но сердце греет, что отродья сатаны, учинившие это, низвергнуты в ад и не вернутся на землю! И уже запустили фонтаны, и мы бросили туда по монетке, я и мой рыцарь – я уже знала, что мне предстоит путь в далекую Россию, но думаю, русские не настолько суровы, чтобы запретить мне когда-нибудь приехать и увидеться с братом или с отцом – я очень надеюсь, что он вернется из Африки, ведь война завершилась, и солдаты возвращаются домой.
После снова была Специя. Русские обустраивались там надолго, у причалов стояли их корабли – но не было уже большой подводной лодки, нам никто ничего не сообщал, и лишь через две недели я узнала, что К-25 ушла назад на север и не вернется больше сюда. Помню француза с фамилией Кусто, приехавшего с семьей и командой помощников – мой рыцарь отчего-то проявлял к нему большой интерес, и бывало, они беседовали часами по вечерам. И конечно, каждый день была тренировка – русбой, стрельба, тактика на местности, или в сооруженном русскими «доме ужасов», где надо было пройти лабиринт комнат, лестниц и переходов, поражая внезапно появляющиеся мишени, сначала в обычных условиях, затем добавлялся бьющий в глаза свет, чередующийся с темнотой, звуки выстрелов и взрывов, дым, разлитое на полу масло, и самое для меня неприятное – вонь гнилого или горелого мяса. А вот русбой был для меня легким – никто меня не бил, лишь обозначали удары и броски; после я узнала, что мой рыцарь предупредил, кто будет неосторожен, с тем он после сам отработает в полный контакт, «имейте совесть – она же наследника носит». Хотя срок у меня всего два месяца и нисколько пока не мешает и даже на глаз незаметно.
Боялась ли я – да нисколько! С марта в гарибальдийских бригадах, я уже достаточно общалась с русскими, чтобы понять, они столь же цивилизованны и культурны, как любая европейская нация. И характером чем-то похожи на итальянцев – так же непосредственны и открыты. И как я смеялась, когда увидела случайно попавшую в Специю газету из Неаполя – где были нарисованы какие-то жуткого вида существа, даже не люди, с красными звездами на ватниках и шапках, хватающие бегущих в ужасе итальянок. Южане всегда были неотесанной деревенщиной, верящей глупым слухам – мадонна, вразуми их тупые мозги, стоило сбрасывать власть сатаны-гитлера, чтобы посадить себе на шею дона Кало с его бандитами! Италия знала всякое, но правление мафии – еще никогда!
Конечно, я беспокоилась, куда мы поедем. В Италии все же очень редко бывает снег и никогда – морозы. В то же время ходили разговоры, что «спецназ», что мой рыцарь обучает в Специи, вернут на Черное море. Это не слишком далеко, и погода там похожа на нашу. Но пять дней назад пришел приказ собраться и лететь. Так же было, когда отправлялись ловить Гитлера. Что будет на этот раз?
«Если весь мир против моего мужчины, я буду стоять у него за спиной и подавать ему патроны».
– Кто это сказал? – спросила я.
– Ты ее не знаешь, – ответил мой рыцарь. – Анна Лазарева, жена командира той самой большой подлодки. Или повторила прочитанное ею в какой-то книге.
Я видела вблизи русского адмирала Лазарева на той же церемонии в Ватикане. Он показался мне похожим не на обветренного морского волка, вроде Дориа, а скорее, на полководца или герцога века восемнадцатого, на вид такой весь в кружевах и парике, а взгляд, воля и ум стальные, может послать на смерть тысячи людей ради одной на всех победы и придумать, как этой победы достичь. Ну, а его жена, судя по рассказам тех, кто ее знал, казалась мне подобием Анны Австрийской или Марии Медичи – тот же изощренный ум и умение властвовать на благо идущих за ней.
Куда мы летим на этот раз? А какая разница! Брать в плен Черчилля, отбивать у дона Кало и американцев Сицилию, или, что казалось наиболее вероятным, ловить тех из отродий дьявола, кому удалось пока избегнуть кары – Гиммлера, Бормана, Достлера. Костры в Риме ждут их, и мне хочется верить, что при их поимке милосердие папы не распространится настолько, чтобы даровать им легкую смерть. Я знала лишь, что не вынесу ожидания и неизвестности – именно потому я тренировалась с усердием, вызывающим удивление даже у опытных бойцов, чтобы быть полезной моему рыцарю и всюду его сопровождать. Я ныряла под воду с аквалангом вместе с моим рыцарем и французами из команды Кусто – правда, мне не разрешили идти на глубину, а только у самой поверхности. Лишь с парашютом мне не дали прыгнуть – «Сначала родишь, а там посмотрим. И вообще, как только станет хоть чуть заметно, в отпуск уйдешь, как положено – мне нужен здоровый сын».
– И вообще, кто ты по боевой специализации? «Лабиринт» проходишь стабильно, в десятке первых, – но мишени не стреляют в ответ и не вступают в рукопашку. Русбой для тебя – последнее средство, в настоящей свалке в тесноте, когда насмерть дерутся десяток здоровых мужиков, тебе не выжить. То есть не годишься в штурмовики. В минеры я тебе не дозволю – чтоб ты ошиблась хотя бы раз? Для снайпера ты слишком нетерпелива, тут нужен флегматик с характером змеи. Твои козыри – ловкость и пистолет, стреляешь ты действительно хорошо, даже с двух рук и в горячке боя. Но нет такой специальности: «штурмовик огневой поддержки».
Сказано было верно – это был мой стиль на тренировках, «команда против команды». Во всем полагаться на пистолеты, даже в рукопашной – в этом случае держаться за спинами своих или чуть в стороне и отстреливать «противников» даже среди свалки. В самый первый раз было, что я попала красящим шариком моему мужу в затылок! И чтобы этого никогда больше не случилось, после делала по тысяче раз в день – показать пальцем на выбранный предмет, а затем проверить взглядом, так учит русский «осназ». С левой, с правой руки, от пояса, от бедра, даже просунув руку за спиной. Делать это в рисунке движения русбоя, даже в падении и в перекате. Но больше мне нравилось то, что мой муж назвал «танец с пистолетами» – непредсказуемые перемещения и выстрелы по произвольно расставленным мишеням.
– В настоящем бою все равно баловство, – сказал мой рыцарь, глядя однако с восхищением, – враг просто даст очередь веером, от живота, и все, не попляшешь! Работать так в толпе – а если кто-то успеет войти с тобой в ближний бой? Штурмовик огневой поддержки – это твое.
Не иначе мадонна покровительствовала мне! Так подумала я, когда оказалось, что «девушка в составе группы не помешает». И мы летели долго, с парой пересадок, меня хоть избавили от перетаскивания имущества, что прихватили с собой «а вдруг пригодится» – «слишком много патронов и огневой мощи не бывает». Снова какая-то военная часть, решение формальных вопросов – о мадонна, после того, как однажды пришлось заниматься этим на немецкой базе, получая транспорт и оружие от самого генерала Роммеля, я уже ничему не удивляюсь и ничего не боюсь!
Отель «Националь» был не хуже того, где мы жили в Риме. Так случилось, что я увидела Анну Лазареву лишь на второй день. Она вышла из машины – очень красивая и эффектно одетая дама, настоящая королева, совсем как я ее представляла, – но заметив нас, бросилась навстречу с радостным возгласом, как девчонка. И лишь тут я разглядела, что она совсем молода, ну, может, на два-три года старше меня.
Мы сидели в номере, играла музыка. Говорила больше Лазарева – и я увидела, что мой рыцарь озабочен. Хотя я и знала не все русские выражения, – но поняла, что-то случилось. Как если бы у нас южане пытались откусить часть, заслав своих бандитов в Рим, причем губернатор оказался предателем. А Лазарева сумела проникнуть на собрание заговорщиков и даже сфотографировала их – и показала их мерзкие рожи. Вот интересно, что за фотоаппарат, который может сразу дать изображение на маленькое стекло? А где проявление и печать? Но заговорщикам стало о том известно, и этой ночью они придут сюда ее убивать!
Я дотронулась до своих пистолетов. Дома я таскала на поясе целых четыре кобуры с Береттами-35. Хотя из всего, что я пробовала, мне больше всего подходил старый Парабеллум-7.65 – очень удобный хват и в то же время несильная отдача, девятимиллиметровые все ж доставляли мне некоторое затруднение, а Кольт-45 был слишком тяжел. Сейчас же у меня были с собой как раз «беретта» и парабеллум. Мне никогда еще не приходилось стрелять в человека, даже ту тварь в поезде Гитлера, что чуть не сделала меня вдовой еще до венчания, я не добила до смерти, не дали. Но бандиты – это ведь не люди, разве не так? И прикончить их – все равно что отрубить голову курице, предназначенной в суп. Я удивилась, когда мой рыцарь сказал, что надо не привлечь внимание русской полиции, НКВД. Разве это незаконно – делать мир чище, обходясь с бандитами так, как они того заслуживают, не тратя времени на судебную формальность?
Затем в дверь постучалась коридорная смотрительница: «Приехала замужняя женщина, из Москвы, а вы… неприлично же, товарищи офицеры!» И мы, изображавшие сильно пьяных на фоне внушительной батареи бутылок на столе, стали, демонстративно шатаясь, расходиться по номерам. А после, заметив, что коридорная за чем-то отлучилась, мой рыцарь и я (не могла же не поучаствовать – кто моему мужу спину прикроет?) и Валентин незаметно прокрались обратно. Еще через какое-то время к нам присоединился Влад.
– А коридорная, похоже, казачок засланный, – сказал он, – в крайний, пустой номер зашла, и там свет два раза загорелся и погас. Дает кому-то знать, что все разошлись?
Мой муж достал крохотный приборчик с наушниками – я уже знала, что русские умеют делать удивительно маленькие рации, правда работающие не слишком далеко. В итальянской армии рация УКВ – это чемодан, весом почти в сорок килограммов!
– Орлы, я Гнездо. Есть ли активность в секторе «рынок»?
И, выслушав ответ, сказал:
– Полчаса назад полуторка подъехала, встала на Шевченко у рынка. В кабине и кузове шестеро морд, кажется в нашей форме, с автоматами. Тихо сидим, ждем!
И снова в рацию:
– Дупло, я Гнездо. Есть подозрительное движение?
И после ответа:
– Тихо пока. Свет не зажигаем, молчим!
Мне показалось, что последние слова были обращены именно ко мне. Он меня за дурочку считает? Которая не понимает, что такое засада – когда внизу вооруженные бандиты уже ждут, когда мы заснем? Но я, конечно же, ничего не сказала – не время сейчас устраивать семейные сцены! Вспомню после, когда все будет завершено!
Лазарева, которая казалась спокойнее всех, предложила мне побыть с ней в спальне – и мы, сидя на краю огромной кровати в темной комнате, тихо проговорили с ней час или больше. И никакая она не ледяная, и старше меня всего на три года, и мать у нее, оказывается, тоже католичка была – от отродий дьявола погибла! И она, такая красивая и аристократичная, воевала, и не как я, месяц всего и за спиной моего рыцаря, а почти год – сначала передавала сведения, для вида улыбаясь порождениям сатаны, а после убивала этих тварей – снайпер в партизанском отряде, и им было труднее, чем Гарибальдийским бригадам!
Она рассказывала мне, как они там в лесу варили и ели коренья. Как уходили по болоту, по горло в воде, от погони егерей. Как умирали раненые, потому что не было ни лекарств, ни перевязочного материала. Как трудно было даже здоровым мужчинам – ну а женщине вдвойне. И что самое трудное было там – это постоянная усталость. Что позволяло переносить все это? А не было выбора! Потому что под фашистами жить просто нельзя. «Ты ведь слышала, что такое “план Ост”? Если бы они победили, то я была бы для них даже не человеком, а “самкой славянина”. И потому оставалось лишь драться – чтобы, даже если сама не доживешь, сдохли больше фашистов, а каждый дохлый фриц приближал бы нашу Победу. А оказалось теперь, что фашисты вылезли снова, пусть и другой нации, даже родственной нам – но те самые, кто еще недавно лизал немцам сапоги!»
– А после, Люсенька, было еще труднее. Когда я вернулась домой. Потому что там я лишь бегала и стреляла. А тут пришлось гораздо больше думать и решать.
Тут мой муж, чуть приоткрыв дверь, прошипел:
– Идут четверо, «орлы» передали. Молчите. Мы работаем.
Анна быстро встала, шагнула к стене, достала маленький пистолетик откуда-то из складок широкой юбки. А я спряталась за шкаф, вынув парабеллум. И подумала, что должна стать такой, как Анна Лазарева, хотя бы для соответствия званию дамы ордена Святого Сильвестра, а для начала надо бы мне такое же платье сшить: для моих «танцев с пистолетами» как раз, и просто красиво. О мадонна, нас убивать идут, а я об этом!
Стук в дверь, не скрываясь. Странно, я ждала еле слышной возни с отмычкой! И голос коридорной:
– Товарищ Ольховская, проснитесь! Тут к вам пришли из штаба округа, вам срочный телефонный вызов из Москвы!
Мой рыцарь вопросительно посмотрел на Анну, она отрицательно покачала головой. Позже я узнала, что с ней было обусловлено, что после вступления ее с нами в контакт вся срочная связь должна была идти через рацию нашей группы – или, по крайней мере, с предуведомлением о времени разговора по секретному русскому телефону «ВЧ». Также она объяснила – хотя о том нетрудно было сообразить! – что свои в таком случае не стеснялись бы шуметь дальше, а вот враги поостереглись бы разбудить «фронтовых друзей», а значит, стали бы взламывать дверь!
Поворот ключа в двери номера. Я увидела отсвет фонарика… а затем даже не поняла, что произошло. Пара секунд какой-то возни в темноте, что-то упало, затем крик: «Стоять, сука, убью!» – и чья-то тень метнулась в коридор. Похоже, поле боя осталось за нами, тут зажегся свет, я осторожно выглянула, не опуская парабеллум. На полу лежали три тела, одно почти в самых дверях, над ними стоял Влад, чуть поодаль к стене прижалась онемевшая коридорная. А где мой муж и Валентин?
– Прикройте, – сказал мне друг моего рыцаря, – я этих вязать буду. Анна Петровна, а вы проследите, чтобы эта не дергалась. – И к коридорной: – СМЕРШ. Попала ты, б…ь, по полной! Дрыгнешься или будешь орать – пристрелю, как фрица!
Снова шаги снаружи. И голос моего мужа – о, мадонна, он цел и невредим!
– Галчонок, это мы, не стреляй! Еще одного тащим!
И они вместе с Валентином внесли еще одно тело, с разбитым в кровь лицом.
– Чуть не смылся, гад, – усмехнулся мой рыцарь, – у стойки коридорной стоял, а лишь понял, что жареным запахло, вниз припустил. А на лестнице Рябой нейлоновую леску натянул, как они наверх прошли… оборвал, конечно, сволочь, где теперь такую достанешь! И этот с размаху мордой о ступеньки, а тут уже мы, даже застрелиться не дали!
Я смотрела на моего кабальеро с восхищением. Наверное, я великая грешница – впервые увидев в Риме, как он расправлялся с немцами, я сразу поняла, что именно такой муж мне нужен, а оказавшись в том же поезде, решилась заговорить первой, хотя для женщины это грех… услышав прежде о подобном поведении, я бы его безоговорочно осудила, это надо чести не иметь, чтобы так вешаться на шею незнакомому мужчине! А потом, когда другой поезд, в котором ехал сам повелитель Тьмы на земле вместе с ордами его солдат, проходил мимо нас в двадцати шагах, и я и мой рыцарь лежали в яме, присыпанной сверху ветками и хворостом, считая секунды до взрыва – о мадонна, какие грешные мысли охватывали меня в самый неподходящий момент, ведь окопчик был тесный и узкий, и мы должны были плотно прижиматься телами друг к другу! И вот сейчас, разумом понимая неуместность этого, я мечтала об огромной кровати в спальне рядом. Ну хоть несколько минут, неужели Анна будет возражать? О мадонна, прости – и мне же пленных надо караулить, а вдруг кто-то сейчас очнется и вступит в бой? Хотя на полу трое вроде и признаков жизни не подают, один лишь шевелится и мычит.
А затем наши мужчины тащили поодиночке бандитов в ванную, зачем-то открывали воду и начинали допрос. Я, конечно, знала, что это такое, нам рассказывали, но видеть, как это происходит, это совсем другое! Причем без злобы, без ненависти, без криков, а просто с человеком – мадонна, знаю, что это всего лишь продавшие душу фашистскому сатане, но внешне-то как люди! – обращаются как с куклой, ломают кости, или что-то отрезают за молчание или «неправильный ответ». Хотя резали мало, «чтобы кровью все не залить, и при транспортировке товарный вид имели». Я в обморок не упала – что бы тогда обо мне мой рыцарь подумал! – но в конце меня стошнило, едва до раковины успела добежать! Ну, а Анна смотрела абсолютно равнодушно – после она рассказала мне, что видела в одной русской деревне детей, на колья насаженных, и сделали это такие же, как эти, каратели-литовцы. «Так что меня, Люся, ничем уже не испугаешь и не удивишь».
Затем мой рыцарь и Валентин отлучались куда-то на несколько минут. Вернулись довольные.
– Готовы те двое, у рынка. Прямо из окна из «винторезов» достали. В кабине сидели, чудики, неподвижная мишень на дистанции в сто тридцать. Сейчас смершевцы их оприходуют – я по рации уже говорил, группу из Борисполя вызвал.
А после Анна записывала на бумаге в кабинете за столом – то, что мы узнали. Писала аккуратным почерком, иногда прерываясь – чтобы уточнить у меня и моего рыцаря, все ли слышали так и не забыли ли что-то. И еще мне показалось, что она задумывается, подбирая выражения и порядок фраз. После она и сказала мне:
– Это не мелочь. Важно ведь, чтобы тот, кто прочтет, предельно быстро все понял.
Один из бандитов, тщедушный очкарик, был «умником», студентом, его взяли, чтобы сумел быстро разобраться в приборе непонятного назначения и вида. Двое были рядовыми громилами из «группы вийсково-полевий жандармерии УПА» – как объяснил мне мой рыцарь, это у бандитов что-то вроде внутренней полиции. А вот тот, кого притащили с лестницы, оказался самым важным – командир этой самой «группы жандармерии» здесь, поручик УПА Дмитро Витковский Змеюка.
– Он там, на совещании был, рядом с этим… сидел! – сказала Анна. – Меня видел в лицо, оттого, наверное, его и послали. Или выслужиться старался, или сам комиссарского тела захотел, тварь!
Анна произнесла еще несколько слов, которые я слышала в Специи от русских матросов. Затем так же быстро успокоилась и стала записывать. Поскольку знал Змеюка по своей должности достаточно много.
Здесь в Киеве уже собраны целых три большие банды УПА, каждая по четыреста – пятьсот человек, не считая отдельных групп. На ярмарку под видом колхозников и их охраны пришел с Волыни отряд «Завихорст», командир – поручик УПА Юрий Стельмащук Рудый, к нему присоединилась часть отряда «Заграва», командир – поручик Иван Литвинчук Дубовой. Кроме того, в телегах с товаром спрятано оружие и для той части «Загравы», кто проникли в Киев заранее, мелкими группами и поодиночке. Также еще месяц назад здесь начал сосредоточение отряд «444», командир – поручик Федор Воробец Верещака, люди приезжали в основном под видом ищущих работу восстанавливать разрушенное. Еще имеются не менее десятка групп в разных воинских частях Киевского гарнизона, призывники с Западенщины. Причем предусмотрено развертывание отрядов и групп в гораздо более крупные соединения, когда начнутся беспорядки, за счет недовольных советской властью. Еще есть группа военно-полевой жандармерии, двадцать четыре человека – простите, уже девятнадцать. И особая боивка СБ – тридцать наиболее подготовленных бойцов, старший у них Микола Козак Смок, не подчинен даже Куку, а замыкается непосредственно на командующего СБ УПА полковника Арсенича Григора. То есть даже за Куком контроль, и его в случае чего могут…
Штаб – зам Кука по политике, «референт» Центрального Провода Яков Бусел. Референт по оргработе Петро Олейник Роман – тут мой рыцарь присвиснул и сказал что-то про Волынскую резню:
– Это ее автор, по нему давно веревка плачет.
Зам по военным вопросам Олекса Гасин-Лыцарь, майор УПА и бывший офицер Войска польского. Дмитро Клячковский, Клим Савур, начштаба операции и представитель Главного штаба УПА. На совещании в ЦК КПУ вместе с Куком были четверо: Бусел, Олейник, Козак и Витковский. Знал ли Кириченко? Про Бусела и Олейника знал, скорее всего. Еще, кажется, на ОУН работает кто-то высокопоставленный в НКГБ Украины, но кто именно, Витковский не знает. Точная дата выступления неизвестна, – но предположительно, в течение трех – пяти дней.
Касаемо же Анны был приказ Кука – прежде всего изъять фотоаппарат. Вернее, в зависимости от того, окажется ли подробно описанный предмет таковым устройством. Если нет – то, дав московской сучке урок втроем, позволить ей наутро лететь в Москву. Если да – тащить ее к Куку, а дальше о планах не сообщалось. Адрес известен. «Как долго вас там будут ждать, как скоро хватятся?» Один из громил сказал, если московская ни при чем, то дозволено было с ней позабавиться до утра.
– Спокойная командировка в Киев, – сказала Анна. – Ну, Пономаренко, удружил! Предупредил бы хоть – чтобы не как на курорт летела.
– Может, пробежимся по адресу? – спросил мой рыцарь. – Зачистим там всех в ноль? Вдруг там Кук и еще кто-то из головки обитается?
Я отметила, что даже мой рыцарь, который прежде и с генералами общался почти на равных, здесь безоговорочно признает право Лазаревой окончательно все решать. Ну да, если у русских Сталин как папа, Политбюро – это как Конклав, то Анна, выходит, полномочный легат Кремля на Украине – так же, как отец Серджио был послом от Ватикана на коммунистическом севере Италии.
Анна задумалась на секунду, а затем решительно сказала – не сейчас. Главное, чтобы это донесение и телефон (вот странно, она фотоаппарат телефоном назвала?) как можно скорее попали к Пономаренко. И мстительно растянула губы – а уж после, мальчики, можете развлечься. Но убедительная просьба остаться живыми!
Еще минута на обсуждение технических деталей. Пока бандиты не встревожены – а значит, есть все шансы проскочить на военный аэродром Борисполь. СМЕРШ уже в курсе, оттуда можно выйти на связь по ВЧ с Москвой, даже ночью, как заверил Пономаренко, там будет сидеть доверенный дежурный. Запечатать пакет и передать курьеру. И у бандитов точно нет своей авиации, чтобы перехватить самолет!
– Самолет должен быть готов, – сказала Анна, – мне Пономаренко обещал. Но для этого я еду с вами. Так будет быстрее и надежнее.
Прибыла русская военная контрразведка, СМЕРШ. Я ждала, что они начнут расследование, опросят персонал и постояльцев, а все происходило будто на вражеской территории – стремительно и по возможности незаметно. Офицер с четырьмя солдатами поднялся в номер, чтобы помочь вывести бандитов по черной лестнице во двор. И через пару минут наша маленькая колонна из «доджа», броневика, «студебеккера», в кузове которого под присмотром солдат лежали связанные убийцы, и захваченной бандитской машины, уносилась в ночь. Я сидела вместе с моим рыцарем и Анной, и все думала: вдруг на нас сейчас нападут? За мостом через Днепр местность была незаселенная, даже лес – нет, мне не было страшно, но Анна сказала, что эти сведения, что мы должны передать, сейчас даже дороже наших жизней, и мадонна все же услышала мои молитвы, или прав оказался мой рыцарь, что бандиты не успели отреагировать, понять, что происходит – не было по пути никакой засады, мы доехали нормально. А в воинской части Лазарева говорила с каким-то большим начальником и звонила в Москву по особому телефону, и тот русский полковник или даже генерал отвечал в трубку: «Так точно», «Будет сделано». И очень быстро был готов самолет, да не «дуглас», на котором мы сюда летели, а бомбардировщик, переоборудованный для перевозки пассажиров – как я поняла из разговоров, «особая курьерская эскадрилья» для доставки на фронт фельдъегерей с приказами, а обратно со срочными донесениями, «в самом начале войны на СБ летали, затем на “бостоны” перешли, теперь вот Ту-2, почти вдвое быстрее “дугласа”, так что всего через пару часов будем в Москве». Вручив офицеру связи под роспись запечатанный пакет, мы проследили, как грузят связанных бандитов в сопровождении конвоя из СМЕРШ. Наконец самолет взлетает, обдав нас бешеным вихрем от винтов. Анну и меня чуть не сдуло, так близко все мы стояли! Я буквально повисла на плече у моего рыцаря, в страхе, что сейчас упаду и покачусь по земле, а он подхватил меня за талию – мадонна, прости меня за грешные мечты, но в его объятиях я не могу думать ни о чем ином! А еще увидела, где Анна свой пистолетик прячет, когда у нее платье развевалось – удобно и неожиданно, при первой возможности такое же себе сошью или закажу! Вот только “беретта” не подойдет, слишком крупный – нужно что-то совсем карманное! И хорошая кобура – чтобы на ткани масляные пятна не оставлять.
