скачать книгу бесплатно
А потом резко сел и принялся поспешно ощупывать руки и ноги, чтобы наверняка убедиться в их гибкости и чувствительности.
– Линд!
Юный посыльный, после той охоты ставший самым старательным и незаменимым помощником секретаря спал теперь в комнате камердинера и успевал первым примчаться на зов.
– Я тут! – сонно растирая кулаками глаза отрапортовал тот, появляясь в дверях и резко смолк, глядя на короля округлившимися от потрясения глазами, – В-ваше величество! В-вы проснулись!
– Ну да, – с неимоверным удовольствием подтвердил Тервальд, – и хочу есть. Беги на кухню, тащи еды. И не вздумай нести кашу или творожок! Никогда не прощу!
Его величество доедал завтрак, о каком мог только мечтать в эти дни, когда в его гостиную, сонно покачиваясь, ввалился Шэд. Постоял пару минут, вдумчиво изучая сноровисто орудовавшего вилкой и ножом друга, прошлепал к столу и сел напротив.
– Как я счастлив, – выдохнул он с чувством и утащил с блюда одного из последних фаршированных рябчиков. – За эти дни мне раз сто хотелось заболеть лихорадкой или сбежать в горы.
– Там еще снег, – передернул плечами король.
– Пусть. Лишь бы не твои девицы. До сих пор я считал, будто наизусть знаю все их желания и требования. Глупец наивный! Сам, своими руками завязал на шее ярмо, когда объявил, что со всеми вопросами могут обращаться прямо ко мне! Ведь уверен был, что все предусмотрел. Как бы не так. С утра всем нужна горячая вода, просто море воды. Уже на второй день Анцельс поставил огромную бочку с кранами и возвел вокруг огромный шатер с десятками купален и бассейнов. Там постоянно греется вода, поступающая из речки. Но по утрам, задолго до рассвета начинается шум и споры, кто умывается первым, кому сначала делают массажи и примочки, а кому педикюр. Мы с магистром стараемся ходить на цыпочках, прячемся по углам… и все равно попадаемся в ловушки. С нас спрашивают всякие масла и зелья, духи и мыло… как выяснилось, аромат некоторых сортов не сочетаются с другими, создавая невыносимую вонь. Потоэму мы запасаем и выдаем всем мыло, душистую воду и всевозможные снадобья по списку, заверенному придворным алхимиком. Почему ты смеешься?
– Не нужно было позволять своему агенту травить друга, – жестко объявил Тервальд, – не пришлось бы терпеть. Лучше скажи, сколько еще осталось не поздравивших меня гостий? Мне вчера вечером забыли сообщить.
– Около двухсот… – мрачнея, пробормотал граф, – и я не позволял, чем хочешь поклянусь. Доверял ей излишне… это есть. Протеже матушки, как никак. Но научен на всю жизнь.
– Этих двести собери в тронном зале до завтрака, я сам пройду по кругу. А остальные все прибыли?
– Нет. У всех какие-то важные причины, но королева велела привезти, тут разберемся. Больных вылечим, бедных нарядим. Гвардейцы и маги уже уехали собирать.
– Тогда поторопись, пока они едут, посмотрим на последних, – решительно вставая с кресла скомандовал король.
На этот раз в тронный зал впустили всех девушек разом, и некоторые попытались робко протестовать.
– К моему сожалению, – зычно объявил король, – несмотря на обещанные прежде короткие свидания, я вынужден несколько изменить ритуал поздравлений, иначе невольно нарушу расписание и вы не успеете на некоторые из праздничных событий. А их подготовлено очень много, катание на военных кораблях, обед в летнем королевском имении на острове Руаше, танцы на соляном озере Юнь-као и салют над морем. Но несмотря на изменение порядка, каждая из вас успеет сказать самые главные слова.
Ни одна из притихших гостий не стала спорить, все уже отлично знали про стеклянные коляски и понимали, как мало шансов те оставляли девушкам, желающим сказать королю больше, чем он желал услыхать.
И потому они тесной шеренгой покорно стояли вдоль стен огромного зала, а его величество шел мимо, забирая из очередных дрожащих пальцев привядшие цветы. Пристально вглядываясь в глаза, выслушивал короткое поздравление и шагал дальше, а шедший следом граф ловко защёлкивал на запястье счастливицы золотой браслет.
Почему-то Тервальд был уверен, что среди этих гостий травницы тоже не окажется. Может оттого, что запомнил ее решительной и уверенной в себе… а такие не прячутся за чужими спинами. А возможно это виновата его неудачливость. Молодому королю никогда ни в чем не везло с первого разу, как некоторым. И даже дар достался слабый и совершенно бесполезный, умение чувствовать минералы. Не так глубоко, как у сильных мастеров, чтобы находить богатые месторождения, и не такой яркий, чтобы отличать изумруды от бирюзы. Он даже не мог распознать в куске валявшегося под листвой металла монетка это или обломок меча. Потому и никогда не утруждал себя поиском кладов или сокровищ. Все равно найдет либо ржавый лемех от плуга, либо треснутый чугунок.
Так и вышло.
Оставив девушек на попечение дворецкого, обязанного вывести их из дворца, король поспешил в главный трапезный зал. Там к этому моменту собрались его советники, министры, родственники и друзья. Ну и придворные бездельники, куда же без них.
Тервальд мрачно фыркнул, многие короли начинают свое правление с чистки окружения, доставшегося от родителей. А после не замечают, как постепенно и сами обрастают балластом, как суда ракушками. Но его матушка, уже несколько лет единолично правившая страной, проводила такие чистки два раза в год, после своего и сына дней рождения. И всегда объясняла, почему тот или иной пригревшийся хомячок едет домой или в монастырь. Значит ему осталось потерпеть совсем немного, и по узорным паркетам залов можно будет пройти, не встретив толп веселых лоботрясов.
Собравшиеся на завтрак ожидали в картинной галерее, примыкающей к залу, бродили под огромными полотнами с заумным видом обсуждая ракурсы, экспозицию и освещения, а так де стили письма. Не забывая искоса поглядывать на двери, откуда должен был появиться его величество.
Все уже были в курсе его долгожданного освобождения от яда. И разумеется, с нетерпением ожидали результатов необычайного мероприятия, устроенного его величествами для молодых горожанок. Хотя всем было известно, что приглашали и жительниц ближайших поместий и селений.
Тервальд вступил в галерею в полной тишине, ноне успел порадоваться деликатности придворных, как одна из юных воспитанниц тихо осведомилась:
– Ну и где избранница?
И вроде кротко спросила и ничего обидного не произнесла, но слух короля, привыкшего за три дня распознавать эмоции по едва заметным ноткам, уловил в нем и ядовитое ехидство и злое торжество.
Копившееся несколько дней раздражение и разочарование рванули мощным потоком, снесли к лешим все моральные щиты и запреты и взорвали короля справедливым возмущением.
– А с какой стати, вы, леди, решили, будто я выбираю невесту? – прошипел он разбуженной по весне коброй.
Огромной такой, королевской.
– Ну это же очевидно, – заявила она уверенно, дерзко глядя королю в глаза, – Вам исполнилось двадцать семь лет и вы имеете право жениться по своему выбору.
– А прежде не имел? – даже опешил Тервальд, подозрительно рассматривая хорошо известную ему совсем юную, лет восемнадцати, не более, девицу.
Леди Вильгельмина де Беркуа, чтица старшей фрейлины его матушки и одновременно единственная дочь маркиза Филиппо де Беркуа, одного из самых богатых лордов Агерна. И разумеется, в должности чтицы она никогда не нуждалась и никаких книг никому не читала. Просто пожелала жить во дворце, и папаша это устроил.
Но король заинтересовался странной девицей вовсе не поэтому. Слишком часто натыкался в залах и галереях на ее фигуру, чтобы не обратить внимания на унылое, почти тоскливое выражение птичьего личика. Словно у нее что-то постоянно болит. Тервальд даже как-то направил к ней лекаря, вспомнив про несчастную, когда тот залечивал ему полученную на тренировке царапину.
И тот доложил, что она здорова, как гвардеец.
Его величество тогда просто пожал плечами и напрочь забыл про чтицу. Мало ли какие у нее причины ходить с кислой рожицей?
– Прежде Вам следовало спросить совета, – пояснила она снисходительно, – и получить разрешение. А теперь можно быстренько жениться безо всяких пояснений.
– А зачем мне вообще нужно так скоропалительно жениться? – Никак не мог понять Тервальд хода ее мыслей.
– Ну вам же уже столько лет! – слегка покраснев, с досадой выдохнула она. – мне объяснили, что мужчинам очень трудно жить столько лет без женщин!
– Без женщин?! – его величеству показалось, что он ослышался или не так ее понял, но чей-то истеричный смешок подтвердил правильность его догадки.
Тервальд окинул бдительным взором притихших невольных зрителей, прячущих взгляды и улыбки, и начал понимать, кто был виновником его трехдневного паралича. И предательства хорошо обученной телохранительницы.
– Ну королям же не позволительно расхаживать по разным сомнительным заведениям, – с сочувствием добила его леди Вильгельмина.
– О-оо… – всхлипнула одна из дам, подавившись смехом, – простите… ваше величество…
Ответить Тервальд не успел, тонко хрюкнул советник по торговле, и сложился в поясе, пытаясь замаскировать хохот деланым кашлем. Почти в тот же миг хлопнув себя ладонями по крепким бедрам, взорвался жизнерадостным смехом командующий королевскими войсками, генерал Дрежатир. И словно распахнул пресловутую дверь вседозволенности.
Хохотали все. Задыхаясь, ржали мужчины постарше, тонко повизгивали пажи и курьеры, дамы стирали белоснежными платочками выступившие от смеха слезы, юные чтицы прятали лица в ладонях и распахнутых книгах.
Королева старательно прикрывалась резным веером слоновой кости, Раяна сосредоточенно нюхала букет нарциссов, утонув в нем почти по макушку. Давился едва сдерживаемым хохотом Шэд, обычно прекрасно владевший лицом.
Не смеялся только сам король. Хотя прекрасно понимал причину веселья присутствующих. Только престарелые настоятельницы закрытых училищ для знатных девиц искренне считали, что получить немного ласки знатные господа могут лишь в особых заведениях. И накрепко вдалбливали это в головы своих воспитанниц.
И это была последняя деталь, идеально вписавшаяся в уже собранную его величеством картину его отравления.
– Так значит, это вы, леди, – притворно ласково осведомился Тервальд, позволив присутствующим немного просмеяться, – позаботились о том, чтобы я три дня сидел в подушках парализованной статуей? И чем же вы подкупили воспитанницу королевы?
– Я не подкупала, – оскорбленно задрала она нос, и тут же, гордо сообщила, – просто помогла ей за сочувствие.
– Чем?
– Подарила домик… ее бабушке негде жить.
– Лорд Шэдгер, – ледяным тоном приказал король, – немедленно отправьте леди де Беркуа к дознавателям, пусть пишет признательное объяснение.
– А потом? – едва слышно справился сразу ставший очень серьезным Шэд.
– По закону. – так же тихо и равнодушно бросил король, и величественно двинулся к своему столу, роняя по пути скупые кивки и улыбки.
Глава пятая
Однако в его душе и в помине не было показного безразличия, и за это Тервальд должен бы благодарить высокомерную дурочку, явно не самостоятельно дошедшую до подобных интриг. Ведь именно ее детские действия, вызвавшие искренний хохот прожжённых ловеласов и кокеток, знавших тысячу способов обойти любые запреты, дали ему возможность взглянуть на себя со стороны.
Вернее, на жесткие, как прутья железной клетки, правила и порядки, управлявшие им как тонкие нитки тряпичной куклой.
Никогда прежде у юного короля просто не было для этого ни минуты свободного времени, все было заранее расписано и рассчитано. Даже развлечения, балы и праздники, как сегодняшний к примеру. Он еще месяц назад знал и про морскую прогулку и про фейерверк. Даже придуманное им поздравление горожанок просчитали и подготовили так тщательно, что отказаться уже было совершенно невозможно. И на непредвиденный случай всегда имелось несколько подготовленных вариантов.
Вот вчера, пока Тер наблюдал за мелькавшими огромными стеклянными стаканами, его мать принимала от имени сына послов и представителей знати из разных городов и поместий. А сегодня их дары и вымпелы с поздравлениями уже выставлены в специальном зале за стеклянными витринами. А то, что невозможно поставить в зале – присутствует в уменьшенной копии в виде скульптуры или картины.
И прежде король пошел бы сейчас туда, смотреть… но три дня, проведённые за спокойным осмыслением собственной несвободы, о какой он раньше никогда даже не задумывался, изменили его отношение к этому вопросу. И теперь его величество желал жить по собственным правилам.
А для этого следовало разорвать некоторые путы, и Тервальд знал, как это сделать.
– Лорд Шэдгер, – тихо изрек его величество, промокая салфеткой губы, – Жду вас в синем кабинете.
– Нам тоже прийти? – осведомилась Раяна, не сомневаясь в ответе и замерла на миг, услыхав спокойное:
– Нет. Отдыхайте, развлекайтесь. На вас сегодня гости, у меня пока нет сил на прогулки.
– Я могу дать зелье, – поспешил предложить Анцельс.
– Не нужно, я и так получил за эти дни предостаточно зелий, – учтиво улыбался король, но его взор оставался строгим и холодным. – Приятного отдыха.
Его величество поднялся с кресла и покинул столовую через скрытую в драпировках дверку.
Шэд молча последовал за другом, хваля себя за умение держать язык за зубами. Еще никогда он не видал короля таким странным и непредсказуемым.
В приемной синего кабинета, расположенного в той части дворца, куда охрана пропускала лишь строго определённых лиц, сидел только Линд, увлеченно копавшийся в бумажках.
– Вызови ко мне генерала и главного финансиста, – обронил Тервальд, проходя мимо, – и предупреди курьеров, что сделать это нужно незаметно.
– Тогда лучше послать моих людей, – предложил Шэд, шагнув за ним в кабинет.
– Ну если ты уверен, что они еще работают только на тебя… – безжалостно ударил король, – то посылай.
Верный друг споткнулся на ровном месте и замер, стиснув зубы и белея от обиды, а его величество прошел к своему креслу, сел и уставился на графа укоризненным взглядом.
– Больно? – Подождал и продолжил устало и горько, – а каково было мне, не догадываешься? Когда меня подло отравили, и я валялся безгласным поленом, а вы все, вместо того, чтобы срочно искать заказчика нападения на вашего короля, бегали с подушечками и цветочками? Вот почему ты считал, что я забуду про злоумышленника, свободно разгуливающего по моему дворцу и ломающего мои планы и прощу ему нападение, карающееся по закону виселицей? А ведь я дал вам сегодня время на объяснения, с рассвета и до завтрака. Решил закончить сначала с ритуалом поздравлений. И хорошо, кстати сделал, наглая выскочка вылезла сама, явно считая будто имеет на меня какие-то права. И в этом полностью виновен ты, мой самый преданный друг. Ведь тебе уже было известно, чей каприз приговорил меня к позорной участи тряпичной куклы. Но ты почему-то ее не арестовал, даже не допросил, оставив и свободу и возможность жить как ни в чем не бывало и даже высказывать мне свои претензии. Почему, Шэд?
– Ты же уже все понял и вынес приговор? – тихо выдавил тайный советник.
– Как плохо ты, оказывается, меня изучил. Нет, я еще ничего не решал. Но одно хочу сказать тебе сразу, пожалей тех гвардейцев и тюремщиков, которых приставишь ее охранять. Если маркиза исчезнет из тюрьмы, все они пойдут в каменоломни, а семьи лишатся всего имущества, хотя такого наказания не назначалось в нашем королевстве почти сто лет. И я нисколько не шучу.
– А если указание об освобождении будет от ее величества? – помолчав несколько секунд, осторожно справился Шэд.
– Поедет жить в Крахау. – мигом отозвался король.
– Я должен уйти… выдать распоряжения, – мрачно сообщил граф.
– Надеюсь, ты вернешься, – произнес король и это не было угрозой.
Хотя Шэд уже не сомневался, что лишь пока.
Тервальд проводил его взглядом и хмуро усмехнулся. Пусть считает, будто его величество способен отправить мать-королеву в затерянную в горных ущельях крепость.
В старину она была жилищем мага-одиночки, потом школой для одаренных детей. А в последние двадцать лет, перестроенное и благоустроенное здание носит звание замок Крахау и считается собственностью принца-консорта, отца Тервальда. Ее величество когда-то безоглядно влюбилась в младшего сына правителя империи Грозерт, самого мощного и крупного государства на соседнем материке. И единственного, с которым граничил Агерн.
Юный принц ответил ей взаимностью, но подставлять голову под королевскую корону отказался наотрез. Он был талантливым магом – минеральщиком и не желал заниматься более ничем, кроме своих изысканий.
Беатрис Второй пришлось принять его условия, но она выдвинула в ответ свои, надеясь постепенно, лаской и вескими доводами переубедить мужа. И, как водится, ошиблась, наступив на те же грабли, что и тысячи самоуверенных женщин до нее.
Его Высочество Дагельт уехал в Крахау на следующий же день после окончания оговоренного срока. И нет, они не ссорились. Ее величество каждые два-три месяца исчезала из столицы и возвращалась через декаду загорелой и сияющей. Но всегда говорит, что жить там постоянно ни за что бы не согласилась.
И конечно, Тервальд никогда не смог бы с нею так поступить… но об этом знал только он сам и его упорная маменька.
Потому она и сидела теперь спокойно в столовой, не мешая сыну править так, как ему хочется.
Вызванные советники явились дружно, видимо шли вместе. И все были серьезны и слегка насторожены, хотя и пытались этого не показывать.
– Линд, – вызвав секретаря, выдал указания его величество, – прикажи охране никого не впускать, бери бумагу и садись к столу. Будешь писать указ.
Парнишка понятливо кивнул, метнулся в приемную и через минуту сидел за приставным столиком, ожидающе глядя на правителя.
– Лорд Конгтон, – строго глянув на финансиста, заявил король, – мне известно, что маркиз Беркуа является хозяином торгового банка. Но я хочу знать, как вышло, что торговая гильдия отдала свой банк человеку, не входящему в их клан?
– Хороший вопрос, – изумленно поднял бровь прямодушный генерал.
– На самом деле ничего странного в этом нет, – кисловато поморщился Конгтон. – как вы знаете, главный товар, отправляемый нашими купцами в Грозерт – это крабы и жемчуг. И если жемчуг можно везти по перешейку, тратя на дорогу туда больше декады, то цена краба зависит от его свежести. Самые дорогие – живые. И потому торговцы нанимают природников и выбирают самые быстроходные суда. А плату за все это рыбаки, маги и судовладельцы берут сразу. Вот и приходится купцам брать кредиты, ведь гнать полупустое судно невыгодно, а чтобы загрузить полные трюмы – нужно выложить очень солидную сумму.
– Это мне ясно, – с легким раздражением перебил Тервальд, – я спросил, почему они отдали банк?
– Я к этому и веду. В тот год как назло, и краб шел валом и шторма налетали внезапно, как лешие из кустов. Два потерянных каравана подряд оставили банк гильдии без страхового фонда. А краб снова идет… вот и пришлось писать акции. Ну а у маркиза денежки всегда водились… он и выкупил почти все. А позже Беркуа потребовал, чтобы его назначили директором, иначе он не мог проверять свои средства. Им пришлось уступить, иначе маркиз грозил немедленным расторжением сделки и требованием огромной неустойки.
– Мне все ясно, – остановил его король, – Линд, пиши указ: Маркиз Филиппо Беркуа лишается права управлять и владеть любыми компаниями, гильдиями и банками и отправляется в тюремную крепость по подозрению в попытке манипулировать действиями короля. Копию указа генералу, копию советнику. Дрежатир, возьмите роту гвардейцев, и сначала препроводите маркиза и проследите, чтобы он не мог подкупить тюремщиков, а потом выставьте тройную охрану во всех отделениях торгового банка. Отныне они входят в королевский банк и никакой смуты я там не потерплю. Линд, вызови придворного магистра, пусть отправит в помощь генералу несколько сильных магов. Добавь и ему копию приказа. И не забудьте, это нужно сделать быстро и тайно, никто не должен ничего понять до окончания операции.
– Он ведь вам родственник… – тихо пробормотал Шэдгер, когда все покинули кабинет.
– Я знаю, – хмуро фыркнул Тервальд, – если налить в ведро с водой полчашки молока, будет примерно то самое родство. Вроде и вода не прозрачна и до молока как до луны. Но когда и кого удержало от преступления даже более близкое родство? А я ее еще жалел, думал – болеет. А она оказывается, изображала как ей меня, бедненького, жалко! Ну пусть разбираются судьи, а я потом посмотрю на поведение ее папеньки. А сейчас давай отчет по горожанкам. Сколько не пришло? И если есть какие-то намеки, начни с них.
