скачать книгу бесплатно
Жилищные условия, достойные большого города, и при этом экологическая чистота сельской местности (по уставу участки под застройку нельзя было использовать под строительство «питейных и ремесленных заведений, фабричных и заводских предприятий) пришлись по нраву не только инженерам. К концу первого десятилетия XX века сюда потянулась творческая интеллигенция: актеры, писатели, художники.
Во время Октябрьской революции А. И. Торлецкому, который потерял все, удалось бежать из России вместе со своей матерью. Умер он в страшной нищете после 1927 года, в хорватском городке Цриквеница.
* * *
Футбольная команда Московского клуба лыжников (МКЛ) выступал на Ходынском поле, по Санкт-Петербургскому шоссе, где много позже в Петровском парке вырос Стадион юных пионеров. У МКЛ было 7(!) песчаных площадок для лаун-тенниса, хороший футбольный плац и площадка для легкой атлетики. Имелась и зимняя станция. Очень красивый двухэтажный клубный павильон (в виде старорусского рубленного терема) состоял из 9 комнат (московский рекорд): гостиной, комитетской, дамской, 4-х мужских, служебной и швейцарской. Проведенная в клуб вода давала возможность без ограничений пользоваться душем и ежедневно поливать все спортивные площадки.
Играла команда в форме сине-белых (позже – красно-белых) цветов. С 1908 года МКЛ возглавлял граф Федор Петрович Кавский – владелец фирмы «Ф. П. Кавский», торговавшей на Петровке автомобилями, велосипедами, мотоциклами, запасными частями и принадлежностями к ним, с 1911 года председатель Всероссийского союза лыжебежцев, председатель московского клуба мотористов, старшина Московского автомобильного общества, один из пионеров российского велосипедного туризма, действительный член Замоскворецкого клуба спорта. Осенью 1894 года он вместе с А. Докучаевым за 18 дней проехал на велосипеде по маршруту Москва – Париж.
Заместителем председателя правления и председателем спортивного комитета МКЛ был сначала Макс Федорович Бауэр (член Совета старшин Московского автомобильного общества, член Русского фотографического общества, доверенный Товарищества цементного, известкового и алебастрового заводов «Эмиль Липгарт и K°», которое, кроме того, владело механическим заводом по выпуску высококачественных сельскохозяйственных машин; вскоре Бауэр стал председателем Московской лиги лыжебежцев, заместителем председателя Московского олимпийского комитета), а затем – Александр Никитович Ежов, секретарем – потомственный почетный гражданин, заведующий заготовкой камня для мостовых Москвы Леонид Леонидович Архангельский. Последний, кроме того, занимал высокий пост и в клубе мотористов, а вскоре он сам возглавил МКЛ; был членом Московского олимпийского комитета, а в 1917 году – заместителем председателя Московского военно-спортивного комитета.
Позже заместителем председателя правления МКЛ стал Василий Павлович Панов, а секретарем – Павел Августович Линде. Футбольную секцию МКЛ в разное время возглавляли Л. Л. Архангельский, Николай Ильич Филиппов (а еще он был, как мы помним, казначеем в КФС), Бернгард Иванович Нордин (служащий склада шведско-американской конторской мебели на Мясницкой), Вадим Петрович Кригер и присяжный поверенный, секретарь спортивной комиссии Московского общества автомобилистов, член Совета старшин МКЛ Богдан Фелицианович Яроцинский (позже – казначей Московского олимпийского комитета, один из основателей и активных членов и МФЛ, и МХЛ). Нордин, Кригер и Яроцинский представляли свой клуб в МФЛ.
Легкой атлетикой в МКЛ заведовали такие известные в Москве спортсмены, как Борис Алексеевич Котов, Наум Гавриилович Филимонов, Вильгельм Александрович и Сергей Александрович Шульц. Нередко они выступали за 1-ю и 2-ю футбольные команды МКЛ.
К 1914 году МКЛ насчитывал 438 (!) членов, в том числе 10 почетных и 170 действительных. Размер членского взноса для действительных членов составлял 23 рубля (первоначально – 17), для сезонных посетителей – 21 рубль (15). Действительными членами МКЛ состояли очень известные в московском спорте персоны: К. Г. Бертрам, А. И. Вашке, Л. В. Вегелиус, В. Я. Стейнер, Е. Ф. Корш (потомственный дворянин, служил инспектором Российского исторического музея), Б. И. Торбинский, Б. А. Ульянов, А. К. Штрекэйзен (позже Аксель Конрадович представлял интересы своего клуба в МФЛ), А. Н. Шульц (известный футбольный рефери; на 2-й Российской олимпиаде он стал вторым призером в десятиборье и третьим – в беге с барьерами на 110 м), Н. Н. Шульц, В. Н. Шустов, Ф. Ф. Энгельке, В. Ф. Аусберг, Д. А. Бабакин, А. А. Гладышев, Б. А. Мухин, В. И. Иоост, Б. В. Муратов, А. Н. и С. Н. Дементьевы, И. В. Владимиров и др.
Вообще-то, устав Московского клуба лыжников – первого подобного объединения не только Москвы, но и России, был утвержден еще весной 1895 года! Его основал и до 1899 года возглавлял Иван Павлович Росляков. Центральная лыжная станция МКЛ «Петровская», открытая 17 декабря 1895 года, разместилась за Тверской заставой в частном доме, арендуемом клубом. Вскоре появилась и вторая станция – «Сокольническая».
Летом 1901 года в Москве было основано второе объединение лыжников – Общество любителей лыжного спорта (ОЛЛС, о нем мы подробно расскажем позже), обосновавшееся в Сокольниках и быстро обогнавшее по численности МКЛ, делавший упор на чистый профессионализм и к тому времени превратившийся в просто аристократический клуб. В 1909 году разросшийся МКЛ к своему пятнадцатилетию получает новое обширное помещение: городское управление передает ему бывший Императорский павильон на Ходынском поле, построенный для Всероссийской Художественно-Промышленной выставки 1882 года, и прилегающие участки земли. С 1911 года на стадионе МКЛ проходит ежегодное первенство Москвы, а с 1912 года – первенство России по легкой атлетике. Футбол в обществе стали культивировать с 1910 года.
Команда Измайловского клуба спорта (ИКС) выступала в форме фиолетово-белых цветов на Семеновской заставе, в Измайловском зверинце (официальный адрес: Преображенское, Суворовская ул., д. 15). Зимняя станция клуба располагалась у Хапиловского пруда. Членский взнос для действительных членов ИКС составлял 15 рублей, для «соревнователей» – 8, а для посетителей – 5 рублей. Отметим, что футболисты деревни Измайлово были хорошо известны в Москве и ранее, а в 1907 году несколько раз встречались с командой из Быково.
Учредителями клуба выступили господа Яковлев, Мейер, Степанов, Трофимов и Протопопов. Первым председателем ИКС стал Евстигней Афанасьевич Трофимов – московский купец 1-й гильдии, член правления Товарищества мануфактур «С. и Г. Василия Балашова сыновья», которое включало в себя ткацкую и отделочную фабрики в деревне Куровской, и красильно-набивную с аппретурной в Москве.
Заместителем Трофимова был А. И. Окунев, казначеем – П. И. Яковлев, секретарем – Н. П. Шмаков, членами комитета – И. М. Невежин (в 1917 году он возглавил клуб) и Б. П. Щербачев. Позже председательское кресло ИКС занял Михаил Андреевич Мейер, а его «товарищем» стал К. В. Степанов, секретарем – С. С. Протопопов, членами комитета – И. П. Окунев, А. Ф. Ганшин, Г. К. Зимгер, В. В. Вольнов, В. С. Четвериков, С. С. Четвериков, Л. В. Геркан, И. С. Баранов (заведующий футболом), Е. И. Иванов (после Четверикова представлял клуб в МФЛ).
* * *
Организатором, одним из учредителей и первым председателем Замоскворецкого клуба спорта (ЗКС) был уже знакомый нам Егор Ричардович Бейнс. Деятельное участие в создании замоскворецкой команды приняли руководители и служащие окрестных предприятий: завода Гоппера (М. П. Сушков вообще написал, что «владельцы завода Гоппера помогли организации Замоскворецкого клуба спорта еще в 1904 году и с тех пор регулярно оказывали ему финансовую поддержку»; достоверного подтверждения информации о 1904 годе мы пока не нашли), Товарищества Даниловской мануфактуры, Товарищества Рябовской мануфактуры бумажных изделий (в нее входили бумагопрядильная, ткацкая и отделочная фабрики в селе Нефедово Серпуховского уезда, и большая – 1000 человек работающих – ситценабивная фабрика в Москве, в Рыбниковом переулке), тюлево-кружевной фабрики англичанина Томаса Вильямовича Флетчера в Гамсоновском переулке у Данилова монастыря, Товарищества «Эмиль Циндель», АО «Фарбверке и K°» и других.
Крупнейшая в Российской империи ситценабивная фабрика (на ней в 1912 году работало около 3000 человек) мануфактурного товарищества «Эмиль Циндель» находилась на Дербеневской улице, дом 16. Изделия предприятия не имели себе равных по качеству, богатству красок и изысканности рисунка. Неоднократно удостаивались высоких наград, в том числе права изображения Государственного герба Российской империи на вывесках, рекламе, ярлыках. Мануфактура Цинделя имела сеть торговых представительств по всей России, а в области оптовой товарной торговли занимала лидирующие позиции. Рабочие мануфактуры бесплатно пользовались больницей, школой, училищем для взрослых, баней, библиотекой и театром, а кроме того, получали награды, пенсии и пособия. Сегодня на месте этого предприятия расположен деловой центр «Новоспасский двор»…
Химический завод фирмы «Фарбверке», входил в германский концерн «Хёхст» и располагался на углу Дербеневской набережной и Жукова проезда. Основные продукты производства – анилиновые и ализариновые красители, а также фармацевтические препараты. Служащими и техниками на фабрике были исключительно немцы по происхождению, рабочими – русские. Заведующий технической частью «Фарбверке» Эмиль Брунс и коммерческий директор Василий (Вильгельм) Вальтер в 1910 году стали действительными членами ЗКС.
Представители указанных предприятий и вошли в состав временного комитета (он разместился на Кузнецкой улице), силами которого в декабре 1909 года был подготовлен, а в январе 1910 года утвержден устав ЗКС.
В нем, в частности, отмечалось, что «цель клуба – распространение в Москве и ее окрестностях игры лаун-теннис, как полезного для здоровья удовольствия. Клуб имеет право устраивать и другие игры – летние и зимние, как-то: футбол, крикет, хоккей, кегли, крокет, гимнастику, легкую атлетику, велосипедный и лыжный спорт, бильярд и пр. Членами клуба могут быть лица обоего поля всех званий, состояний и национальностей за исключением несовершеннолетних, учащихся, состоящих на действительной службе нижних чинов, юнкеров, подвергшихся ограничению прав по суду, состоящих под надзором полиции или под судом и следствием, исключенных из других спортивных организаций и профессионалов в спорте (ими считаются всякое лицо, выступающее по какому-либо отдельному спорту за деньги… Клуб состоит из членов: почетных, пожизненных, действительных, соревнователей и посетителей».
В соответствии с Уставом средства клуба составляли: «единовременные и ежегодные взносы членов; разовые платы от гостей; пожертвования; сборы с музыкальных и танцевальных вечеров, спектаклей, праздников, балов, маскарадов, состязаний и других увеселений, устраевыемых клубом; займы у своих членов и лиц посторонних».
Все организационные расходы велись за счет средств «пожертвователей». Основная финансовая помощь клубу была оказана Товариществом Даниловской мануфактуры. Самая крупная текстильная фирма дореволюционной России была основана в Даниловской слободе в 1867 году купцом 1-й гильдии и потомственным почетным гражданином Москвы В. Е. Мещериным, но вскоре перешла в собственность уроженца Бремена, принявшего российское подданство, Людвига Иоганна (Льва Герасимовича) Кнопа. По меркам российского бизнеса конца позапрошлого – начала прошлого веков Лев Герасимович, представлял собой явление уникальное. Он держал под полным или частичным контролем более сотни компаний в текстильной отрасли, не будучи единоличным собственником ни одной из них! Это именно про него ходила популярная в Москве поговорка: «что ни церковь – то поп, что ни казарма – то клоп, что ни фабрика – то Кноп!».
Членами правления «Даниловки» в разное время были такие известные в промышленном мире личности, как К. Т. Солдатенков, Ф. Л. Кнон, Н. И. Щукин, Г. П. Нейвейлер, А. С. Бер и др. Со временем Кноп стал единственным владельцем фабрики, а сыновья В. Е. Мещерина по суду были лишены своих паев в деле. Основной капитал к 1913 году достиг 3 миллионов рублей, а годовой оборот превышал баснословную по тем временам сумму в 20 миллионов рублей!
В состав Товарищества входили ткацкая, ситценабивная механическая и бумагопрядильная фабрики. К 1882 году Даниловская мануфактура стала комбинатом с полным циклом производства. В 1912 году здесь было выпущено свыше 2 млн. кусков готовых тканей около 150 сортов и свыше 20 млн. платков. На «Даниловке» выпускались высококачественные ситцы («фасонные», или «модные»), простые ситцы, сатины, набивная бумазея, фланель, батист, бязь, малескин. На производстве в 1914 году было занято около 6 тыс. человек, для которых были построены кирпичные общежития.
Товарищество имело сеть собственных оптовых складов в различных городах страны, несколько магазинов в Москве и Петербурге. Правление и главный склад располагались в Москве в доме Московского купеческого банка на улице Ильинке. В советский период предприятие называлось Фабрикой имени М. В. Фрунзе, а с 1994 года – «Даниловская мануфактура» (Варшавское шоссе, 9). В 1997 году предприятие было объявлено банкротом и ликвидировано, а на его месте вырос Бизнес-центр «Даниловская мануфактура» – современный деловой квартал в стиле «loft», состоящий из реконструированных зданий XIX века из красного кирпича с сохранением их исторического облика. БЦ «Даниловская мануфактура» был удостоен награды Commercial Real Estate Moscow Awards, как лучший деловой комплекс класса «В+». Здесь же вырос элитный жилой комплекс «Даниловская мануфактура 1867», где бывшие производственные цеха с 15-метровыми потолками преобразованы в жилье премиум-класса. На территории почти в восемь гектаров разместились четырнадцать таких объектов. Помимо дизайна и внешней отделки зданий в лофтах «Даниловская мануфактура» полностью заменены системы коммуникаций, воплощены все самые современные тренды урбанистики, позволяющие создавать по-настоящему комфортное городское пространство, однако сохранены детали уникальной архитектурной стилистики эпохи Промышленной революции в России конца XIX века – металлические трубы, кирпич, балки. Ну а мануфактурные товары в Россию теперь из Китая завозят…
В 1910 году «Даниловка» внесла в «копилку» ЗКС 500 рублей. Еще 200 рублей пожертвовало АО «Фарбверке» и 100 – Товарищество Рябовской мануфактуры. Первыми частными «спонсорами» замоскворецких футболистов стали Георгий Петрович Нейвейлер (младший из трех братьев Нейвейлеров, управлявших «Даниловкой» при Кнопе), чей вклад составил 100 рублей, и Фома Фомич Флетчер, пожертвовавший такую же сумму. Этих денег явно не хватало, и их пришлось одалживать. Ссуду ЗКС выдали: Е. Р. Бейнс (1100 рублей), К. К. Риглер (200), И. П. Смирнов (234), О. О. Грунди (200), братья Сысоевы (200), Л. П. Викторов, Д. И. Зеленский и В. И. Герасимов (все – по 100). Несколько меньшие суммы ссудили А. О. Герд и М. Я. Алленов. Общая сумма ссуды составила 2400 рублей. И в дальнейшем руководство ЗКС охотно прибегало к частным заимствованиям, что привело, как мы позже увидим, к негативным последствиям.
В следующем году ЗКС помогли крупнейшие промышленные и банковские деятели, потомственные бароны Йоганн-Андреас и Теодор-Юлий (соответственно, Андрей Львович и Федор Львович) Кноп, каждый из которых пожертвовал по 200 рублей, Торговый дом Гоппера (100 рублей в этом, и 200 – в следующем году), В. Л. Казалет (50). 10 рублей внес К. В. Чарнок.
Таких щедрых спонсоров ЗКС, как братья Кнопы, следует представить более подробно. Действительный статский советник А. Л. Кноп был совладельцем, а в 1901–1916 годах директором-распорядителем торгового дома «Людвиг Кноп», председателем правления Товарищества «Эмиль Циндель», директором правления товариществ Кренгольмской и Вознесенской мануфактур, председателем правления Московского учетного банка, членом Московского биржевого комитета и т. д.
Действительный статский советник, коммерции советник, банкир и промышленник Ф. Л. Кноп являлся членом советов Московского купеческого банка и Московского частного коммерческого банка, правлений товариществ Екатерингофской бумагопрядильной мануфактуры, Измайловской мануфактуры, мануфактур Барановых, Даниловской мануфактуры, мануфактур Н. Н. Коншина, Вознесенской мануфактуры, каменноугольных копей и химических заводов Р. Гилля и Садковской мануфактуры И. Дёмина. После 1917 года братья покинули Россию.
Учредителями ЗКС стали частные лица: подданные Великобритании Егор Ричардович Бейнс и Андрей (Гарри) Иосифович Герд (он служил на фабрике Флетчера), личный почетный гражданин Москвы Иван Платонович Смирнов (инженер-технолог, директор фабрики Рябовской мануфактуры, член правления Кружка технологов Московского района), и мещанин города Кобеляки Дмитрий Иосифович Зеленский – хозяин технической конторы, совладелец Торгового дома «Викторов, Зеленский и K°», член правления Московской конькобежной лиги (конькобежцы Москвы разыгрывали учрежденный Зеленским переходящий приз).
Учредительное собрание нового клуба состоялось 3 декабря 1909 года, на котором в члены клуба записались 72 человека, а 11 января был утвержден Устав ЗКС. 14 февраля 1910 года на общем собрании состоялись выборы Комитета ЗКС, в который вошли: Е. Р. Бейнс (председатель), И. П. Смирнов и Фома Фомич Флетчер (товарищи председателя), А. И. Герд (казначей), К. Р. Леман (потомственный почетный гражданин Карл Романович Леман служил инженером на фабрике Цинделя, управляющим которой был его отец – Роман Антонович), Александр Евгеньевич Швицер (фабрика Цинделя), Владимир Романович Крепелька («Фарбверке»), Карл Карлович Риглер и Иосиф Фомич Брукс (оба – «Даниловка»), Д. И. Зеленский (секретарь, позже его сменил служащий Рябовской мануфактуры Александр Иванович Гадалов, а Зеленский занял пост 1-ого заместителя председателя правления ЗКС) и Леонид Петрович Викторов (он был соучредителем торговых домов «Викторов, Зеленский и K°» и «Викторов Л. П., Голубев Д. Я. и K°», а его старший брат – инженер-технолог Петр Петрович Викторов, был известным специалистом «по техническому обустройству фабрик и заводов»).
Почетным председателем ЗКС был избран барон Федор Львович Кноп (кроме того, он был пожизненным членом «Униона»), товарищем почетного председателя – Георгий Петрович Нейвейлер. Отметим, что многие действительные члены ЗКС были представителями технической интеллигенции (инженеры, мастера, управляющие производством, техники, архитекторы и пр.). Хватало среди них врачей и финансистов. Такой социальный состав был отличительной особенностью ЗКС.
Позже в состав комитета ЗКС входили: потомственный почетный гражданин, хозяин магазина писчебумажных товаров и принадлежностей для типолитографий «Радуга» на Тверской Борис Владимирович Кудинов (сын и помощник В. Ф. Кудинова, известного в Москве владельца и директора Товарищества типо-литографии Е. Кудиновой и K°), Осип Осипович Грунди (2-й заместитель председателя правления служил в Товариществе «Эмиль Циндель» и играл в ЗКС голкипером), Василий Иванович Бабыкин (членами ЗКС были трое купеческих сыновей Бабыкиных – Василий, Сергей и Георгий, и все они играли в разных командах ЗКС), Матвей Никитович Мартынов, Сергей Федорович Максимов («Мюр и Мерилиз»), Александр Михайлович Ефремов (директор арматурного завода на Шабаловке), Архип Иванович Жилкин, Павел Павлович Замятин, Евгений Иосифович Зеленский (архитектор, служил в технической конторе своего брата), Константин Дмитриевич Прозоров (врач соседней Голицынской больницы), Иван Васильевич Синицын, Михаил Яковлевич Алленов (был членом Московской лиги лыжебежцев, в 1912 году занял пост одного из заместителей председателя правления ЗКС), Евгений Федорович Экерле («Даниловка»), домовладелец Григорий Сергеевич Холостов, Илья Васильевич Эллиссон (он вместе с сыном служил на заводе Гоппера) и др.
Делопроизводителем состоял А. Ф. Мещерский. В состав спортивного комитета вошли Д. И. Зеленский, П. И. Гольден и капитаны команд: Трипп, Сысоев-1 (Владимир) и Алленов-1. Позже была образована и спортивная комиссия, куда вошли Вал. В. Сысоев, Г. Д. Эдж (они отвечали за футбол), М. Н. Мартынов и П. С. Прокофьев, которые «курировали» легкую атлетику.
Вступить в клуб можно было только по рекомендации двух его действительных членов, размер членского взноса для действительных членов составлял 12 рублей, для «соревнователей» – 10 рублей. Вступительный взнос составлял 3 рубля 20 копеек. Желающие стать пожизненным членом ЗКС должны были заплатить единовременно 120 рублей. Первыми пожизненными членами ЗКС стали Егор Ричардович Бейнс и потомственный почетный гражданин Сергей Семенович Рябов (сын директора правления Рябовской мануфактуры и домовладельца Семена Петровича Рябова).
В 1911 году к ним присоединились Михаил Яковлевич Алленов, Осип Осипович Грунди, Иван Платонович Смирнов и Яков Иванович Фирсов (бывший член КФС пожертвовал клубу иконы и портрет Государя Императора), позже – Валентин и Владимир Васильевичи Сысоевы (кроме того, действительными членами ЗКС был еще один брат и сестра Сысоевых – Борис и Александра Васильевна), Афанасий Яковлевич Алленов, братья Зеленские, Александр Иванович Гадалов, Архип Иванович Жилкин, Борис Алексеевич Майтов, Андрей Дмитриевич Марин, Григорий Сергеевич Холостов и др.
Почетными членами ЗКС были избраны: Московский голова Николай Иванович Гучков, Егор Ричардович Бейнс, Илья Васильевич и Елизавета Яковлевна Эллиссон, Иван Платонович Смирнов, Андрей Иосифович Герд, Дмитрий Иосифович Зеленский и др.
Отметим, что действительными членами ЗКС состояли такие известные в Москве личности, как: Иосиф Иванович Арнольдт, Александр Михайлович Архипов (Голицынская больница), Василий Васильевич Ауэ, Федор Фомич Бейнс, Отто Иванович Бем, Михаил Владимирович Березин, Александр Александрович Венедиктов, Роман Романович Винклер (Прохоровская мануфактура), Герольд Васильевич Гартлей, Густав Федорович Генгст, Василий Иванович Герасимов, Петр Петрович Гуттон, Морис Эмильевич Дютуа, Федор Петрович Кавский, Вальтер Васильевич Карнац, Герасим Августович Кноп, Павел Алексеевич Кудрявцев, Александр Федорович Кузьмин, Эрнест Юльевич Лист, Федор Прокопьевич Морозов, Эмилий Петрович Нейвейлер, Франц Эмильевич Нельтинг, Карл и Федор Федоровичи Платт (Вознесенская мануфактура), Карп Яковлевич Пульмен и Яков Филиппович Бордман (оба из конторы Кнопа), Владимир Васильевич Пономарев (Ярцевская мануфактура), Эльмаро Эдуардович Розенберг, Николай Федорович Савин, Иван Иванович Сноден, Вернер Фридрихович Стефани (Рябовская мануфактура), Александр Николаевич Тамаркин, Эдгар Викторович Тилль, Роман Федорович Фульда, Андрей и Клемент Васильевичи Чарнок, Сергей Михайлович Чернов, Александр Евгеньевич Швицер, Федор Федорович Энгельке и многие другие.
23 марта 1910 года ЗКС стал членом Московской футбольной лиги, 1 апреля – Московской лиги лыжебежцев (представитель В. И. Бабыкин), а 13 октября – Московской лиги любителей легкой атлетики (представитель М. Н. Мартынов). Позже ЗКС стал членом Московской хоккейной лиги (представитель А. И. Жилкин).
Зимой 1910 года руководство ЗКС обратилось в Городскую управу с просьбой отдать клубу в аренду участок городской земли в количестве около 5000 саженей на Дровяной площади, рядом с Мытной улицей. Здесь находился тогда склад камня. На этом месте предполагалось устроить площадку для лаун-тенниса, каток-площадку для легкой атлетики, ледяную горку и трек для велосипедистов, а также выстроить клубный павильон. В этой просьбе ЗКС тогда отказали.
Первое время клуб располагался за Серпуховскими воротами на углу Арсеньевского переулка и Мытной улицы, напротив знаменитого на весь мир парфюмерного производства «Брокар и K°». Основал эту фирму в 1869 году американец французского происхождения Генрих Брокар. Начал он с производства детского мыла, а потом нашел новый способ изготовления концентрированных духов. В этом он стал непревзойденным мастером. Так, однажды он преподнес герцогине Эдинбургской букет цветов из воска, каждый бутон которого издавал свой собственный, неповторимый аромат. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов Брокар выпускал мыло «Воинское», а позже наладил производство очень дешевой продукции: например, брусок мыла «Народного» или «Сельского» стоил всего 1 копейку!
Кроме этого, Брокар придумал делать парфюмерные наборы из 10 предметов, в которые входили духи, мыло, одеколон, пудра, помада и тому подобное ценой в 1 рубль, благодаря чему сбыт продукции увеличился невероятно. Брокару принадлежит и «ноу-хау»: придание мылу необыкновенных форм (шара, звездочки, рыбки). А в 1882 году в Москве, на открытии Всероссийской художественно-промышленной выставке «гвоздем» программы был фонтан в виде цветка, бивший знаменитым цветочным одеколоном Брокара. В советское время фабрика называлась «Новая заря».
Для проведения футбольных матчей в 1910 году Торговый дом Гоппера любезно предоставил ЗКС свою спортивную площадку на Павловской улице, с тем лишь условием, «чтобы на этой земле никаких доходов в виде разовой платы с гостей не было». ЗКС с такими ограничениями согласился, и 11 апреля (эта дата считается днем официального открытия ЗКС) на гопперовской площадке состоялась первая тренировочная игра, на которой футболисты знакомились друг с другом. А уже через год у ЗКС было свое собственное футбольное поле недалеко от Калужской заставы, торжественное открытие которого состоялось 15 августа 1911 года.
Этот участок земли (6150 кв. саженей) ЗКС арендовал у Городской управы по 5 копеек за кв. сажень свободной от построек земли и по 1,5 рубля – под постройками. А официальный адрес стадиона ЗКС тогда был таким: «Большая Калужская улица, 67, против Нескучного сада». Сюда ходили трамваи №№ 7, 10, 18 и «Б». Был даже телефон: 3–09–38. Площадка ЗКС граничила с владениями Медведниковской больницы и Рахмановской богадельни (сегодня это территория центральной клинической больницы Святителя Алексия Митрополита Московского Московской Патриархии Русской Православной Церкви; адрес – Ленинский проспект, д. 27), и между спортсменами и больницей поначалу возникали горячие территориальные споры. Городская управа в этом конфликте встала на сторону руководства ЗКС, и вскоре отношения между соседями нормализовались.
Долгие годы спортивная площадка ЗКС была лучшим футбольным полем в Москве. После 1922 года этот стадион назывался Площадка им. Воровского при клубе «Просвещение трудящихся». Тогда здесь было футбольное поле, площадки для баскетбола, волейбола, тенниса (2), городков, легкой атлетики, беговая дорожка (360 м) и душ.
В 30-е годы совсем рядом, по адресу Б. Калужская, 29 располагалась физкультурная площадка завода «Красный пролетарий» (бывший завод братьев Бромлей). Позже спортсменам «Красного пролетария» передали стадион Гознака (Мытная, 40 и 44), который стал называться «Труд». Кстати, до Гознака здесь находилась одна из спортивных площадок Замоскворецкого клуба физкультуры Союза печатников (ЗКФП). Это место хорошо известно московским призывникам советских времен. В конце 40-х годов на месте легендарного стадиона ЗКС выросли дома, примыкающие к Ленинскому проспекту. А вскоре застроят и территорию, занимаемую стадионом «Труд».
Для павильона ЗКС в Сокольниках за 1400 рублей с уплатой в три срока, у В. С. Петровского была куплена хорошая, «капитальной постройки» дача (20?40 аршин). В 1910 году ее перевезли на Большую Калужскую улицу и собрали. Перевозка, установка, «приспособление дачи для надобностей клуба», полная внутренняя и внешняя отделка обошлись ЗКС еще в 4500 рублей. Поле огородили солидным деревянным забором (еще 2000 рублей), который покрасили масляной краской (это удовольствие обошлось в 400 руб лей).
В павильоне находился большой гимнастический зал (15?9 аршин), комнаты для переодевания и хранения спортивных принадлежностей, буфетная, дамская комната и др. Для выравнивания площадки завезли землю, засадили ее травой. Все земляные работы обошлись ЗКС в 2000 рублей. А вот за дерн, которым покрыли все поле, платить не пришлось, так как все расходы взяли на себя жертвователи – члены клуба Илья Васильевич и Елизавета Яковлевна Эллиссоны. Схему дренажа разработал архитектор Д. И. Зеленский. На этом участке земли располагались две площадки для игры в футбол, три площадки для тенниса и детская площадка для футбола. Зимой играли в хоккей на собственном катке, катались на лыжах. Всего же на оборудование клуба (включая, помимо указанных выше затрат, посадку деревьев, обустройство площадок и катка, покупку лыж «от Биткова», мебели для павильона, заказ клубных значков и формы) ушло 13 950 рублей!
Выступала команда сначала в рубашках, одна половина которой была оранжевая, а другая – черная, а с 1911 года в красных трикотажных футболках (большинство московских команд играло тогда в простых рубашках) с продольными черными полосами. При этом фуфайка обязательно выпускалась поверх черных трусов. В этом был особый шик, традиционный «фирменный стиль» ЗКС. Пожертвовал 36 фуфаек нового образца для всех трех команд ЗКС знакомый нам И. В. Эллиссон.
Среди жертвователей ЗКС отметим также В. И. Герасимова, за свой счет обустроившего одну площадку для тенниса, и А. М. Ефремова, который устроил цветник ко дню открытия клуба и пожертвовал аптечку.
Всего за летний сезон 1910 года ЗКС посетило 180 человек, из них действительных членов – 98, членов-соревнователей – 15. Перед московской публикой ЗКС впервые предстал 9 мая 1910 года. В этот день, на площадке завода Гоппера футболисты Замоскворечья встречались с «Вегой», и разгромили соперника со счетом 8:1! А во втором своем поединке, 16 мая, футболисты ЗКС с крупным счетом (7:1) обыграли многоопытный КФС. Кстати, именно на стадионе ЗКС впервые в Москве было введено правило, когда за полчаса до начала игры все футболисты покидали поле. В назначенное время в центре появлялся судья и только по его свистку игроки выбегали на поле. Первыми это делала команда гостей.
В 1910 году составы команд Замоскворецкого клуба спорта были следующими.
Первая команда: Е. Р. Бейнс, А. А. Говард, Д. Д. Белл, П. И. Гольден, О’Маллей, Сысоев-2 (Валентин), Филатов-1, Ф. Ф. Лебедев, С. И. Логинов, Филатов-2, Г. Д. Эдж, О. О. Грунди, Г. Ф. Трипп, Б. Г. Николаев (вице-капитан), В. И. Эллиссон (встречается и как Эльяссон, и как Эллиассон, и как Эллисон, и как Элисон), Ф. В. Лич. Под какими номерами числились братья Г. Д., В. Д. и С. Д. Филатовы – неизвестно.
Вторая команда: Сысоев-1 (Владимир), Б. В. Кудинов (вице-капитан), М. Д. Утенков, С. А. Кукуев, И. Н. Крашенниников, И. К. Воздвиженский, В. О. Гордон, Н. В. Романов, И. Г. Веселов, А. Г. Мартынов, М. Н. Мартынов, П. Ф. Кумец, С. В. Скворцов, Н. А. Новосильцев, Н. С. Коробов, В. Ф. Бусыгин. Третья команда: М. Я. Алленов, Бабыкин-1 (вице-капитан), В. П. Спроге, В. М. Васильев, П. С. Прокофьев, Бабыкин-2, Иванов (членами-посетителями ЗКС были М. И. и И. И. Ивановы, но кто из них играл в футбол – неизвестно), А. Н. Крашенниников, Филатов-3, В. И. Бутин, Н. И. Бутин, В. В. Колчев, Пригоров, С. М. Савченко.
Московское отделение клуба «Унион» (знаменитый немецкий клуб одноименной электротехнической компании имел филиалы в 10 европейских странах, в т. ч. с 1897 года – в Санкт-Петербурге и Риге) появилось в 1908 году по инициативе известных велосипедистов Валентина Каспаровича Фельдмана, Павла Борисовича Пальма, Владимира Федоровича Карша (он был доверенным лицом немецкой Континентальной каучуковой и гуттаперчевой компании из Ганновера, больше известной под именем «Континенталь», которая первой из европейских фирм-производителей шин открыла свое представительство в России), Карла Фомича Таммана (в 1906 году выиграл гонку Москва – Петербург), Владимира Федоровича (Вольдемара Фридриховича) Аусберга, О. Г. Паура (член правления Московской конькобежной лиги) и Александра Александровича Цорна (представитель рижской фабрики «Лейтнер и K°»). Первое время общество занималось только устройством велосипедных и автомобильных гонок и состояло всего из 37 членов. Общество имело в Петровском парке два теннисных корта и велосипедную станцию.
В Уставе спортивного общества «Унион» было записано, что оно «имеет целью содействовать теоретическому и практическому развитию всех видов любительского спорта для развития и укрепления силы и здоровья юношества; доставить членам своим и их семьям возможность проводить свободное от занятий время с удобством, приятностью и пользою на развитие спорта…
Для достижения означенной цели «Унион» имеет право поощрять, распространять и устраивать все необходимое для правильного занятия по различным видам любительского спорта, как то: автомобильного, атлетического, велосипедного, гимнастического, конькобежного, лыжного, плавательного, теннис, футбол и др., в наемном или своем помещении, если на это позволяют средства Спортивного общества «Унион».
С 1909 года в обществе «Унион» стали культивировать и футбол. К этому времени в Обществе было 55 действительных членов и 22 соревнователя, а уже к началу 1911 года количество действительных членов достигло 94, а соревнователей – 62. В клубе стали заниматься легкой атлетикой, хоккеем, коньками, лыжами, теннисом. Вступительный взнос составлял 4 рубля, членский – 10 (с 1913 года – 15 рублей). Желающие стать пожизненным членом «Униона» должны были заплатить 100 рублей. Со временем «Унион» стал членом пяти московских лиг: футбольной, хоккейной, лыжебежной, легкоатлетической и теннисной.
Покровителем «Униона» (на очень выгодных условиях он передал клубу 3000 квадратных саженей земли) и его почетным членом был выходец из старинного дворянского рода, коллежский асессор Семен Петрович Чоколов, который, будучи по образованию инженером-путейцем, занимал видную должность Управляющего дорогами Акционерного общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, и одновременно – главного инженера строительства пути от Вологды до Архангельска.
В центральной части села Всехсвятское на окраине тогдашней Москвы (сегодня это район Сокол) на двух десятинах купленной у крестьян земли, в 1896 году Чоколовым был основан завод «для выработки глиняных изделий, терракоты и фаянса», на котором едва ли не впервые в России стали производиться низковольтные фарфоровые изоляторы для телеграфных и телефонных линий, а также для железной дороги. При заводе у жены Чоколова – хозяйки строительной конторы Веры Николаевны – было собственное цветочно-фарворовое и гончарное заведение.
Кроме того, Семен Петрович был членом Московской городской управы (он отвечал за городские железные дороги), Комиссии по надзору за сохранение водопровода Москвы, Московского отделения Императорского русского технического общества, Общества помощи лицам интеллигентных профессий, а в Самарском переулке ему принадлежало несколько домовладений. Его сын, в будущем известный художник, фарфорист Сергей Семенович Чоколов, чьим крестным отцом был сам С. И. Мамонтов, закончил Строгановское училище и юридический факультет Московского университета, был членом Московского автомобильного общества и «Униона», играл в хоккейной команде клуба. Входил в тайное общество по освобождению Николая II. После революции, от греха подальше, уехал в Молдавию.
Поначалу «Унион» проводил свои матчи на арендованном у ОФВ Ширяевом поле, но вскоре построил свое собственное поле у Екатерининского парка (ныне сад Российской Армии) по адресу: Старая Божедомка, Самарский переулок, дом 22 (это – бывшее владение Чоколова). В советское время спортивная площадка «Униона» называлась стадионом Профинтерна союза работников госторговли, а затем – стадион «Буревестник». Сейчас на этом месте расположен спортивный комплекс «Олимпийский».
Зимой на поле заливался каток. По этому поводу пресса писала: «Результат устройства катков наглядно виден в «Унионе» и СКС, где ежегодно приходиться засеивать поле; трава на этих полях появляется лишь осенью, да и то так слабо, что с первыми же состязаниями уже вытаптывается». Другой источник добавляет: «Всегда сырое, грязное весной и осенью поле «Униона» высыхает лишь к началу лета, но при этом покрывается многочисленными мелкими буграми, которые заставляют мяч отпрыгивать совершенно не в ту сторону, куда следовало». А Михаил Ромм про стадион «Униона» написал так: «Это поле было «недомерком», короче и уже, чем предусмотрено правилами. Такие тесные поля выгодны грубым и примитивно играющим командам и гандикапируют команды хорошего класса: для тактических комбинаций нужен простор». Но зато, скользкое после дождя глиняное поле «Униона», которое часто превращалось в сплошное болото, очень любили англичане, «великолепно справлявшиеся со всеми трудностями неустойчивого положения».
Отметим также, что уже тогда вокруг футбольного поля «Униона» были установлены рекламные щиты, которые отчетливо видны на фотографиях тех лет. Широко использовалась подобная практика и в Киеве. На других московских площадках такого не было. В собственном здании клуба помещались буфет, столовая, другие служебные помещения, рядом были устроены три площадки для тенниса и одно футбольное поле.
Первым руководителем «Униона» стал потомственный почетный гражданин, московский 1-й гильдии купец, биржевой нотариус Московского биржевого комитета, вице-президент совета при лютеранской церкви св. Михаила, Павел Филиппович Миндер (не путать эту фамилию с аптекарями Аристархом и Виктором Аристарховичами Миндер, владельцами Товарищества «Миндер А. и K°», торговавшего минеральной и искусственной водой). Сын П. Ф. Миндера – Владимир, со временем стал одним из сильнейших защитников «Униона» и сборной Москвы. Кроме него играли за футбольную команду «Униона» Андрей, Георгий, Владимир и Федор Павловичи, а также их двоюродный брат – Александр Николаевич Миндер. Интересно, что в молодости Павел Филиппович был армейским прапорщиком, потом службу бросил и вступил в купеческое сословие, но торговлей не занимался, и в итоге оказался на бирже, как и его старший брат Александр, специализировавшийся на операциях с шерстью и хлопком.
А вот их третий брат – действительный статский советник Егор (в крещении Георгий) Филиппович Миндер, достиг в бизнесе определенных успехов: он окончил ИМТУ, получив специальность инженера-механика, долгие годы был директором правления «Товарищества Вознесенской мануфактуры С. Лепешкина сыновей», учредителем-пайщиком этой компании, владельцем хлопкоочистительного завода в Мерве (Туркестанский край), попечителем Александро-Мариинского приюта Ведомства учреждений императрицы Марии в Москве на Старой Басманной улице. В 1913 году по инициативе Е. Ф. Миндера правление Вознесенской мануфактуры (сегодня – это подмосковный Красноармейск) открыло кинематограф в пустующем здании бывшего газового завода. Был оборудован зал на 250 мест и будка киномеханика. По воскресеньям здесь устраивались сеансы, на которых демонстрировались фильмы, специально привозимые из Москвы.
Заместителями председателя правления «Униона» были Герман Германович Беккель (владелец агентской конторы на Покровке, «специалист по бумажному и печатному делу», член Русского фотографического общества), личный почетный гражданин Василий Юльевич Буркевиц (он служил главным бухгалтером правления Общества русских трубопрокатных заводов) и Яльмар Альфонсович Стинберг – совладелец Торгового дома «Сандгрен О. К. и Стинберг Я. А.», который занимался торговлей и ремонтом пишущих машинок и смазочных аппаратов.
Секретарем правления «Униона» состоял Иван Кондратьевич Дромметер (управляющий Московским отделением Эстляндской писчебумажной фабрики, одновременно заведовал лыжной станцией «Униона»), «товарищем» секретаря – Отто Гугович Гербек (прусский подданный, купец, сын владельца большой типографии на Никитской, совладелец Торгового дома «Гербек О. Г. и Козляковский П. Н.», который специализировался на отоплении и вентиляции; одновременно он заведовал клубным катком), казначеем – Карл Георгиевич Бертрам (одновременно служащий конторы «Тюдор» был действительным членом МКЛ, казначеем Московской лиги лыжебежцев, а позже – «товарищем» секретаря Московского олимпийского комитета; кроме того, он был одним из первых голкиперов «Униона», а позже защищал ворота МКЛ), его заместителем – Остен Иванович Гольден (позже его сменил Гарольд Александрович Кабот), командором (заведующий хозяйственной частью) – Карл-Герман Карлович Адлер, а его заместителем – Василий Иванович Шавыкин.
В ревизионную комиссию входили Георгий Георгиевич Анвельдт, Владимир Федорович Аусберг, Мирослав Иванович Китрих, знакомый нам Б. Ф. Яроцинский (одновременно он был капитаном 2-й хоккейной команды «Униона») и коллежский советник Александр Николаевич Гладкий (делопроизводитель Московского синодального училища церковного пения и Синодального хора; его сыновья играли в 1-й команде клуба).
Почетными членами «Униона» избирались Г. Г. Биккель, П. Ф. Миндер и С. П. Чоколов.
Пожизненными членами «Униона» были: потомственный почетный гражданин, директор Товарищества скоропечатни А. А. Левинсона, директор Балашинской мануфактуры, член Совета Российского союза взаимного страхования, член Московского биржевого общества Лонгин Алексеевич Карзинкин; действительный статский советник, коммерции советник, консул Датского королевства в Москве, совладелец Торгового дома «Л. Кноп», председатель правления Т-ва Каспийской мануфактуры, директор Т-ва Кренгольмской мануфактуры, член правлений Богородско-Глуховской мануфактуры, Высоковской мануфактуры, Екатерингофской бумагопрядильной мануфактуры, Московского страхового от огня общества и т. д. и т. п. Роман Романович (Рудольф Рудольфович) Фестер (племянник барона Людвига Кнопа, отец Аделии-Юлии-Доротеи Ферстер, ставшей женой Каспара-Эдуарда Кнопа); барон Федор Львович Кноп; Павел Борисович Пальм; потомственный почетный гражданин, купец Рудольф Леонтьевич Левинсон; потомственный почетный гражданин Александр Владимирович Бер; Николай Михайлович Миронов (АО Бумажных мануфактур Карла Шейблер) и О. Г. Гербек.
В спортивный комитет «Униона» первого созыва входили: Юрий Михайлович Янкович (председатель), Александр Васильевич Мак-Киббин (секретарь и заведующий отделением футбола), Федор Андреевич Бюстрем (служащий германской строительной конторы), О. Г. Паур (иногда – Пауэр, позже член правления Московской Хоккейной Лиги), Владимир Федорович Карш (он был капитаном 1-й хоккейной команды «Униона» пока его не заменил Всеволод Эдуардович Фельдман, а также пожертвовал Серебряный кубок для лучшего легкоатлета клуба) и Карл Фомич (Томасович) Тамман.
Позже в этот комитет вошли Василий Иванович Шавыкин, Борис Алексеевич Майтов (летом 1913 года возглавил его; сын Алексея Александровича Майтова – известного купца, биржевого маклера и домовладельца – был популярным московским издателем, а его дети играли в ОЛЛС), Василий Васильевич Фельгенгауэр (заведующий отделением хоккея), Остен Иванович Гольден, Герберт Александрович Штраус (ответственный за лаун-теннис, вскоре стал секретарем комиссии, а за теннис стал отвечать Буркевиц), Альфред Юльевич Шульц (вместе с Адлером отвечал за легкую атлетику), Герман Германович Беккель и Дмитрий Павлович Матрин.
Интересно, что отец братьев Матриных (Дмитрий играл в воротах, а Владимир был хавбеком «Униона»; третий брат – Александр Павлович, состоял членом МКЛ; о спортивных пристрастиях старшего брата Николая нам ничего неизвестно) – замоскворецкий купец, владелец собственного дома на Воловой улице Павел Титович Матрин, торговавший бумажной пряжью, шерстью и державший большой амбар в Рыбном переулке на Варварке, частенько посещал матчи, в которых принимал участие сын (несмотря на протесты администрации, 60-летний купец всегда стоял у ворот Дмитрия), а когда был недоволен его игрой – мог прилюдно и оплеуху любимому отпрыску (отказавшемуся, кстати, следовать по стопам отца, и вместо торговли выбравшему учебу в Университете) за промах влепить. Серьезными людьми были московские купцы…
Капитанами футбольных команд «Униона» (до революции) в разное время были: 1-я команда – А. Ю. Шульц (вице-капитан Ю. М. Янкович), А. А. Ганшин (вице-капитан В. Поляков), Л. С. Смирнов, А. В. Мак-Киббин, Б. С. Антропов; 2-я команда – А. В. Мак-Киббин (вице-капитан М. Мейер), Н. Я. Калмыков (его отец – Яков Львович Калмыков, заведовал знаменитой табачной фабрикой Товарищества М. Бостанжогло); 3-я команда – К. К. Адлер, М. И. Китрих, Герман Германович Пуш; 4-я команда – Рудольф Денисович Миль.
Первоначально «Унион» выступал в белых брюках и зеленых фуфайках с белым обшлагом, а с 1913 года перешел на фиолетовые футболки с белыми манжетами и воротником. В футбольную комиссию «Униона» входили К. Бертрам, Б. Майтов, О. Гольден, В. Фельгенгауэр, Д. Матрин, И. Савостьянов и А. Мак-Киббин.
Александр Васильевич Мак-Киббин, который вскоре занял пост председателя спортивной комиссии «Униона», был личностью уникальной. Великолепный хавбек, вице-капитан «Униона», игрок сборной Москвы по футболу и хоккею, отличный легкоатлет-прыгун, спортивный организатор, член Московского олимпийского комитета (он представлял здесь хоккейную лигу), один из инициаторов проведения соревнований среди учащихся и «диких» команд, блестящий спортивный аналитик и журналист, постоянный автор журнала «К спорту!». Писал он под псевдонимами: А. В.; А. М. К.; М.—К.; Ave. А жил он рядом со стадионом «Унион», на Старой Божедомке.
Его отец – дворянин Василий Васильевич (Вильям Вильямович) Мак-Киббин, был выходцем из Шотландии, в Москве проживал в Лобковском переулке. Занимал должность помощника начальника Ленского управления внутренних водных путей, позже служил на кафедре химии Московского университета. В 1929 году был арестован по обвинению в шпионаже и в 1931 году расстрелян на Ваганьковском кладбище. Реабилитирован в 1989 году. О послереволюционной судьбе самого Александра Васильевича, к сожалению, ничего неизвестно.
Мы уже говорили, что московский «Унион» был одним из десяти отделений Общества, разбросанных по всей России, а главное правление находилось в Петербурге. Еще в 1912 году на почве финансовых и ряда других вопросов между петербуржцами и москвичами стали возникать серьезные разногласия, которые обострились весной 1913 года. В результате москвичи проводят в июне того же года общее собрание членов своего отделения и принимают решения создать новую, независимую от Петербурга организацию – Московский клуб спорта «Унион». Вскоре ее устав регистрируют, а московское отделение «Униона» закрывают.
После начала 1-й Мировой войны руководство «Униона» сменилось. Председателем правления стал В. Ю. Буркевиц, а его заместителем – О. Г. Гербек. Другие посты заняли: Г. А. Штраус (казначей), П. А. Кудрявцев (зам. казначея), В. Э. Фельдман (секретарь), Н. Г. Горелов (председатель спортивной комиссии).
Интересно, что именно в «Унионе», впервые в Москве была открыта запись мальчиков до 12 лет в детские футбольные команды общества. Уже к концу 1910 года при клубе было две такие команды. За детский футбол в «Унионе» отвечал К. К. Адлер.
До 1917 года лучшими игроками «Униона» были: Андрей Сергеевич и Борис Сергеевич Антроповы (дети потомственного почетного гражданина Сергея Ивановича Антропова, управляющего бумагопрядильной фабрикой Т-ва Братьев Хлудовых), Николай Иванович Александров, Владимир и Игорь Александровичи Гладкие, Николай Максович Гольдберг, Остен Иванович Гольден, Николай Григорьевич Горелов, Евстафий Николаевич Емельянов, Николай Григорьевич Ермаков, Алексей Иванович Жаров, Борис Густавович Зееберг, Борис Иванович и Василий Иванович Зейдель (одни из лучших теннисистов Москвы), Владимир Иванович Иванов, Николай Викторович Ильин, Николай Яковлевич Калмыков, Иван Антонович Кожин, Василий Львович и Федор Львович Лаш, братья Борис и Николай Павловичи Леандровы (из кружка футболистов «Лефортово», их отец – Павел Петрович Леандров, был приставом 3-го участка Мещанской части), Александр Васильевич Мак-Киббин, Борис Николаевич Манин, Владимир Павлович и Дмитрий Павлович Матрины, Андрей, Владимир и Георгий Павловичи Миндер, Алексей Алексеевич Постнов, Константин Александрович Пустовалов, Федор Михайлович Римша, Иван Робертович Рипп (его отец – Роберт Александрович, служил управляющим московскими складами Торгового дома «Людвиг Нобель»), Владимир Иванович Савостьянов, Александр Андреевич Скорлупкин, Леонид Сергеевич Смирнов, Михаил Петрович Смирнов, Александр Николаевич Сосунов, Александр и Карл Фомичи Тамман, Иван Карпович Таманцов, Алексей, Дмитрий и Сергей Евлампиевичи Троицкие, Василий Васильевич Фельгенгауер, Борис Робертович Цабель, Михаил Владимирович Чаплыгин, Василий Николаевич Шишелев, Альфред Юльевич Шульц, Юрий Михайлович Янкович.
* * *
Играли в московских командах первое время преимущественно иностранцы, в первую очередь – англичане, шотландцы и немцы, служащие в Москве инженерами, бухгалтерами, конторщиками. Мало того, владельцы КСО, опекаемого самим Викулой Морозовым, для усиления своей команды в 1910 году дали даже объявление в газете «Таймс» о том, что Никольской мануфактуре «срочно требуются рабочие и служащие, хорошо играющие в футбол». Прибывших по этому зову иностранцев хватило не только для «морозовцев», как тогда часто называли футболистов КСО, отобравших себе лучших «легионеров», среди которых выделялись С. Дикин, Морон, К. Кастелло, Т. Бонд, А. Томлинсон, Р. Дункерлей, Р. Гейвуд.
Оставшихся «бриттов-гастарбайтеров» решил подобрать в свой клуб Бейнс. Все они были устроены на работу на Металлургический завод Гоппера и другие предприятия района, с обязательством играть за ЗКС. Так в Замоскворечье появились англичане: нападающие А. Говард и Э. Томас, вратарь О. Грунди, полузащитники Г. Трипп и Д. Белл (из него позже вышел отличный рефери, получивший диплом в Англии). Не попавшие ни в КСО, ни в ЗКС заморские гастролеры со временем пристроились в других командах Москвы и Подмосковья. Но с годами иностранцев все активнее стали вытеснять из составов команд местные, московские футболисты (в основном – отпрыски известных фамилий), быстро осваивавшие тонкости заморской игры.
Выше уже отмечалось, что в развитие московского футбола огромный вклад внесли покровители спортивных кружков (именно поэтому мы и сочли необходимым, как вы уже заметили, более подробно представить этих людей читателям). В большинстве своем они были ярыми болельщиками футбола. От них зависело многое, они, по сути дела, были истинными хозяевами клубов. Кто же они, эти покровители? Михаил Сушков писал: «Их называли меценатами, и слово это в какой-то мере проясняет вопрос, поскольку именно меценатство лежало в основе их деятельности. Спорт считался благородным занятием. Он был в большой чести в светском обществе. Слово «спортсмен» часто употребляли тогда как синоним слову «джентльмен». Говорили, к примеру: «Это неспортивный поступок», желая сказать: «Это не джентльменский поступок». Неудивительно, что капиталисты, владельцы крупных предприятий, банков, не взяв происхождением, но страстно желая снискать себе признание высшего общества, стремились любым путем приобщиться к спорту. Это давало им, так сказать, общественное лицо, кстати, весьма важное для их предпринимательской деятельности.
К тому же в спорте у них лежали и другие, более конкретные меркантильные интересы. Они создавали клубы, финансировали их, снабжали спортивным оборудованием, подыскивали спортсменов, следили за регулярностью тренировок, за спортивной дисциплиной в командах, способствовали в определенной мере внедрению спортивных идей. Делали это, как правило, на базе своих предприятий, вблизи них. Отсюда и пошли названия: «морозовцы» – по имени известных капиталистов Морозовых, «калмыковцы» – говорили иногда о команде Мамонтовки, которой покровительствовал миллионер Калмыков, или: «Площадка Цинделя», «Площадка Гоппера». Объективности ради следует сказать: каковы бы ни были личные мотивы, руководившие деятельностью спортивных меценатов, но в целом они сыграли важную и весьма положительную роль в развитии российской атлетики и футбола, в частности». Подобное признание дорогого стоит, если вспомнить, что писал эти слова Михаил Сушков в самые застойные 70-е годы. Проморгали уважаемые товарищи цензоры…
* * *
Первое время во всех состязаниях вне конкуренции были более опытные и сильные футболисты Британского клуба, и интерес соперничающих с ними команд сводился лишь к достижению наиболее приличного цифрового результата. Пресса отмечала, что у русских футболистов слово «британцы» вызывало «чувство невольного уважения, зависти, сознания чужого превосходства». М. П. Сушков вспоминал: «Мы считали себя счастливчиками, когда попадали на матч с участием команды Британского клуба спорта. Англичане играли на голову выше. У них и учились. Учились прилежно, с верой в учителей, без тайной игры ущемленного самолюбия. Учились, надо сказать, неплохо. Англичане играли красиво – это бросалось в глаза даже нам, неискушенным мальчишкам.
Играли без суеты – мастерски. На таких матчах мы постигали тонкости футбола, замечали, что стихия событий на поле подчинена людям, она управляема, что здесь воплощается в жизнь заранее разработанная тактика. Разумеется, мы тогда не могли сформулировать то, что понимали, но главное понимали! И не было ничего удивительного в том, что, вернувшись домой, мы копировали своих кумиров и у себя во дворе гоняли «в футбол» до изнеможения…».
Со временем к «британцам» почти вплотную приблизились по мастерству футболисты СКС, в составе которых уже возмужали и приобрели опыт командной игры пионеры московского и дачного быковского футбола Владимир и Сергей Виноградовы, Роберт Вентцели, Михаил Ромм, Леонид Смирнов, Александр Скорлупкин, Федор и Петр Розановы, Сергей Парфенов, братья Серпинские, воспитанник мамонтовского дачного футбола Евгений Константинович, другие способные спортсмены. Эти два клуба – БКС и СКС, соперничали не только в поединках между собой, но и, заочно, в количестве забиваемых мячей «Униону», пропускавшему в свои ворота не менее дюжины мячей за игру. Основными источниками пополнения клубных касс служили тогда членские и вступительные взносы, пожертвования меценатов и сыновей зажиточных москвичей, занимавшихся в этих клубах самыми различными видами спорта.
В эти же годы бурно развивается футбол и в ближайшем Подмосковье. Инициатором такого увлечения провинции новой игрой стал дачный футбол. На дачи выезжал в то время народ достаточно обеспеченный (снять дачу на лето в престижном месте стоило в то время от 100 до 150 рублей, при средней месячной заработной плате квалифицированного рабочего 15 рублей), имевший место, время и условия для увлечения спортом. Обязательными среди дачников той поры были теннисный корт, городошная и волейбольная площадки, тропа для конных прогулок под седлом. Устраивались велосипедные поездки и, конечно же, футбольные матчи. Мода на игру в футбол всецело захватила Подмосковье. Служащие, представители интеллигенции, среди которых были и уже опытные московские футболисты, создавали на отдыхе свои команды и всецело предавались полюбившейся игре.
С наступлением каникул сюда же перекочевывали учащиеся гимназий и студенты. Известный футболист Валентин Сысоев так вспоминал о дачном футболе: «Все началось в 1908 году на даче в Расторгуеве, где наша семья жила летом. Соседскому парнишке Виктору Кудинову знакомый англичанин подарил футбольный мяч и в общих словах объяснил правила игры. Как только Кудинов вышел с мячом на лужайку, к нему присоединились трое Сысоевых. Виктор приблизительно объяснил нам правила, и закипели сражения. Сначала играли два на два, потом к нам присоединились ребята с соседних дач. Игра пришлась всем по душе, и мы носились по полю с утра до темноты. К концу лета в Расторгуеве уже насчитывалось несколько команд, составы которых, правда, менялись ежедневно. Появились и свои знаменитости».
Похожую историю в свое время поведал и Михаил Сушков. «Прежде Расторгуево знали как дачное место. Там, в деревне Тимохово, был дом, где наша семья проводила лето. Дачников-москвичей здесь хватало, но футболист, как говорится, искал след футболиста. Впрочем, оказалось, что найти его не так уж и трудно. Не помню теперь, кто кого нашел: мы ли братьев Мастеровых – Николая, Федора и Василия – или это они разыскали Николая, Сергея, Александра и Михаила Сушковых. Но факт тот, что эти две семьи, да еще двое братьев Ивановых составили ядро дачной футбольной команды.
Мы нашли подходящее место, разровняли его, разметили зоны, и получилось неплохое поле, правда, с небольшим уклоном в одну сторону. Здесь с утра и до темна гоняли мяч – благо, делать больше нечего. Однако, сказав: «гоняли» и «нечего делать», я мог создать у читателя впечатление, будто гоняли от нечего делать. Но нет, это была работа – настойчивая, упорная и даже с позиции нынешней методики тренировки в чем-то достаточно умная. Мы не бессмысленно гоняли мяч, а отрабатывали удар, точные пасы, разыгрывали сложные комбинации, придумывали тактические ходы. Признаюсь, правда, – не от высокой сознательности, а вынужденно…».
Аналогично было и в других дачных поселках. Дачники играли не только между собой, но и выезжали для соревнований в соседние дачные местности, не только по Казанской дороге, но и по Северной, Нижегородской, Николаевской, Брестской. Вместе с футболистами, занимая несколько вагонов дачного поезда, на игры выезжали и болельщики. Главными фаворитами среди дачников считались футболисты Быково и Мамонтовки. Организовал мамонтовский футбольный кружок из игроков Ширяева поля, англичан и дачников дворянин, известный в Москве врач, специализировавшийся на болезнях уха, горла и носа, Сергей Миронович Никольский – большой энтузиаст физической культуры, один из немногих врачей того времени, понимавших ее ценность и значение (как мы уже знаем, С. М. Никольский одновременно возглавлял секцию футбола в Обществе физического воспитания – А. С.).
Вот, что рассказал об истории создания «Мамонтовки» М. П. Сушков, в свое время поигравший за этот коллектив. «Мамонтовка» – команда дачного происхождения. В некий сезон – а именно в 1907 году – собрались дачники поиграть в футбол. И вдруг выяснилось, что большинство из них сильные спортсмены. Сыграли с другими командами – последовала серия убедительных и довольно легких побед. Этот въезд на белом коне привел к единственному и приятному решению: состав необходимо сохранить, Команду зарегистрировали. Беда лишь в том, что «прописана» команда на станции Мамонтовка, в 30 километрах от Москвы, а игроки ее большую часть времени проживают в Москве. Вот и получается: создавать базу в Мамонтовке – слишком далеко ездить, построить же ее в Москве… Спортивная база станции Мамонтовка – в Москве! С какой бы стати?! Словом, нет у «Мамонтовки» собственного дома. А нет дома, то, по сути, нет и настоящего коллектива. Нет семьи! Да к тому же народ здесь разновозрастный – у иных на голове уже весьма заметное «декольте», а у таких, как я, усы едва пробились…».
Кстати, каждый год в мамонтовской команде играли один или два английских офицера из частей, расположенных в Индии. В Москву они приезжали (если верить их официальной версии) в командировку для изучения русского языка, а летом жили на даче в Мамонтовке. Участие англичан отложило свой отпечаток на стиль игры мамонтовцев, особенно в нападении, отличавшимся хорошей сыгранностью, точным низовыми пасами, сильными ударами по воротам. Красивая и корректная игра принесла мамонтовцам большую популярность. Нигде так страстно не болели за свою команду. Футболисты были кумирами дачных барышень, а в дни соревнований уютное мамонтовское поле в березовом лесу было окружено густой толпой зрителей не только из близлежащего дачного поселка, но и с соседних станций и окрестных деревень.
Основным частным «инвестором» и главным «селекционером» Мамонтовского кружка являлся миллионер, личный почетный гражданин Николай Александрович Калмыков. Он был доверенным Торгового дома «Вогау и K°», директором правления общества «Электропровод», председателем правления Товарищества меднопрокатных заводов «Тловно», директором правления Акционерного общества «Сиверских металлопрокатных заводов» (именно здесь для военного ведомства производились солдатские котелки, мундирные пуговицы, фляги, поясные бляхи и каски), председателем правления и директором-распределителем Товарищества латунного и меднопрокатного заводов А. Г. Кольчугина, директором правления Акционерного общества Московского электролитического завода, членом Совета Московского промышленного банка, директором правления страхового общества «Якорь», выборным Московского биржевого общества.
Кроме того, Калмыков состоял членом Московского автомобильного общества, Русского фотографического общества, попечительного совета Комиссаровского технического училища и т. д. и т. п. По свидетельству М. П. Сушкова, Н. А. Калмыков лично просматривал потенциальных новичков «Мамонтовки» и решал – играть ли им в команде, или нет. Имеются косвенные данные, что и сам Николай Александрович в начале ХХ века входил в число первых московских футболистов-любителей, развлекавшихся на Ширяевом поле.
