скачать книгу бесплатно
– Это все? – Витор ничуть не удивился скромным размерам списка требований – видимо, решил, что свиток с остальным, длиной в пару миль, я принесу ему позже, когда отправимся к адвокату.
– Пожалуй, еще одно, – обворожительно улыбнулась, довольно отметила, как поморщился мой будущий покойный супруг, которого выводил из себя прагматизм охотницы за мужьями. Занятно: то есть общаться мы предпочитаем с дамами такого вот бойкого типажа, но видеть их рядом с собой не хотим? Неудивительно, что Витор до сих пор не женат! С таким-то внутренним диссонансом. Впрочем, возможно, это семейное. Его кузен тоже холостяк.
– Я заинтригован, – Витор выжидательно смотрел на меня. – Итак, что еще желает получить моя вдова? Бриллианты? Под цвет слез вашей матери, которой жаль вашу загубленную жизнь? Меха? Под цвет седины отца, обзаведшегося ею от понимания, что именно вы решили принести себя на алтарь спасения семейства? Или шубку под цвет глаз вашего пуделя?
– Прогулки! – со счастливой улыбкой выдохнула я, не без удовольствия наблюдая, как мастер пытается не показать удивления. Да, не золото и бриллианты. И даже не шубу для пуделя, которого у меня, к слову, нет. Для меня прогулки гораздо важнее каких-то побрякушек. – Я очень люблю гулять. Хотелось бы иметь возможность покидать ваше поместье, когда мне заблагорассудится.
Крамольные слова, что люблю делать это в одиночестве, без полагающегося сопровождения, не стала произносить. Витор сам догадался и скривился, заподозрив, что я подрабатываю древним ремеслом, недостойным приличной девицы.
– Не беспокойтесь о вашем имени, я очень осторожна, – в этом я, без ложной гордости, вынужденно стала профессионалом, ну или почти профессионалом, – ваши родные и слуги не узнают, что я уходила. И, двэйн, я на самом деле гуляю. Если я долго сижу в помещении, мне становится нехорошо. – Несколько упустила ситуацию, специально забыла пояснить некоторые нюансы. Но, думаю, за две недели Витор не успеет понять, что с моими прогулками далеко не все так просто. А если и заметит, всегда можно сослаться на то, что его предложение выбило меня из колеи, я растерялась и забыла сказать. – Доктора предписали мне частые долгие прогулки. Как видите, теперь в обмороки я не падаю.
– Да вы полны сюрпризов! – усмехнулся мастер.
– Вы тоже, – чуть склонила голову, намекая на его предложение стать вдовой. – Моя просьба вас не смущает?
– Нет. – Витор вернулся к созерцанию фейерверка. – Завтра у центрального храма в четыре утра вас устроит?
Ожидаемо, что встречу назначили еще до рассвета. Храмы открыты круглосуточно. А Витор не хочет, чтобы посторонние видели нас входящими в святилище. Или таким образом проверяет, насколько мне нужен контракт вдовы, стану ли его соблюдать, появятся ли в будущем со мной проблемы. Скорее, второе. Ну что ж, я эту проверку пройду.
– Вполне. – Мимоходом отметила, что буквально в паре шагов от указанного храма есть крупная адвокатская контора. Уверена, ради двэйна Алистера ее сотрудники откроют свое заведение еще до рассвета и будут ждать нас с распростертыми объятиями.
– Еще одно, Габриелла: не нужно никаких свадебных нарядов, – Витор покосился на меня и едва заметно скривился, как от зубной боли. – Обряд в храме – необходимая формальность. Наденьте то, в чем вам будет удобно.
Сам того не зная, мастер решил мою проблему. Я не представляла, как отбиться от сестры – она ведь обязательно настоит на соответствующем случаю наряде. Когда придет в себя после известия, что я скоро стану вдовой. Элиза была невыносимо упряма в некоторых вопросах. Жаль, что их становилось все меньше. Интерес к окружающему миру вытесняла апатия или хуже того…
Отогнав неприятные мысли, я согласно кивнула:
– Как скажете, двэйн.
– До завтра, элтина.
– До завтра, двэйн, – ответила я в напряженную спину мастера.
Покосилась на боль, трущуюся о его ноги, потом на часы, которые уже полгода неизменно носила на запястье. Времени в обрез – на развоплощение серой заразы, мучающей хозяина, не хватит, едва успею добраться в Чарлтон.
«Придется вам, двэйн, немного потерпеть общество порожденной вами псины».
– Элтина Даннер! – Вздрогнула от неожиданности и замерла, взявшись за дверную ручку. – Захватите завтра с собой ваши вещи и сестру. Не усердствуйте с багажом, у вас будет несколько часов до отъезда, чтобы купить необходимые, соответствующие вашему новому статусу вещи, – сухо сказал Витор; на лице мастера играли разноцветные блики фейерверков, но особой радости от предстоящей авантюры я не заметила.
Элиза бы пришла в ужас от перспективы за столь короткий срок полностью изменить гардероб в соответствии с требованиями «покойника». Я же лишь пожала плечами. Я ведь охотница за мужьями? Не в моих интересах сейчас нервировать будущего супруга. Он ведь может передумать? И утекут от меня денежки. Правда, меня интересуют вовсе не они, но кое-кому знать этого не нужно.
– Как вам угодно, двэйн.
Ответа меня не удостоили, и я отправилась будить свою провожатую, с которой пришла на бал и с которой надлежало с него удалиться.
Пару минут гипнотизировала мирно дрыхнущую в кресле женщину и, пожалев, что нельзя оставить ее тут, осторожно дотронулась веером до плеча сопровождающей. Плечо недовольно дернулось, его хозяйка сердито всхрапнула.
Витор, появившийся из двери кабинета, с интересом оглядел меня и мою проблему, сладко выводящую трели носом. Подмигнул и кивком указал на вазу с цветами, стоящую на столике. Я отрицательно покачала головой. Согласна, окатить подвыпившую грэди водой было бы весьма эффективно, но мне еще с ней в одной карете ехать. Выслушивать злые вопли не было никакого настроения. Витор усмехнулся, пожал плечами и удалился.
Пришлось пойти на крайние меры. Пригодилась все та же ваза. Я «случайно» задела ее и с грохотом уронила на сверкающий паркет. Надеюсь, имущество короля застраховано? А то было бы накладно каждый раз после балов за счет казны закупать новые вазы, разбитые неуклюжими гостями.
Сопровождающая подорвалась с места, озадаченно заморгала, глядя на меня.
– Нам пора, – покосившись на часы, поспешно пояснила я. – Вы устали и… задумались.
Во взгляде женщины появилось понимание, она медленно кивнула.
И мы наконец направились к выходу.
Скрывая слегка помятое лицо за веером, грэди Адмет недовольно сопела. Она была бы не прочь задержаться на балу. Но приличия требовали, чтобы все увидели, как мы вместе садимся в карету и отъезжаем от парадного входа летнего дворца. Отказаться грэди не могла: услуга, за которую она согласилась «подарить» мне приглашение своей дочери и сопроводить на бал, еще пару дней будет вариться в лаборатории отца. Если Адмет нарушит договоренность – вполне может не довариться.
На крыльцо парадного входа во дворец я практически выбежала. Огромное скопление людей и нелюдей в сияющих роскошью залах вызывало жуткую головную боль.
Столько воплощенных эмоций в одном месте!
Зависть, ревность, похоть, злость. Каких только чудовищ не было рядом с гостями! Они терлись об их ноги, скалили клыки, раскидывали щупальца, преданно смотрели на своих хозяев. Глаза воплощений горели огнем. И здесь тоже не было единообразия. Взгляд каждой эмоции имел свой оттенок. От кроваво-красного до ледяного голубого, как у боли Витора.
К моему счастью, с болью я больше не сталкивалась. Тоски тоже не видела. Зато заметила легкие прозрачные крылья, белыми искрами мелькающие над залом. Были ли это эфирии, духи ветра, или что-то иное, я не могла точно сказать.
Насмешка судьбы! В многогранном мире духов, окружающем нас, – эфире – я могла четко различить только воплощенные отрицательные эмоции. И легкие крылья духов ветра.
Как же хочется вернуть время, когда я ничего не знала об эфире, полагая, что это стезя мастеров теней!
Особняк грэди Адмет находился на противоположной стороне Ирвэйны, реки, мутно-зеленым лезвием рассекающей столицу на две части. Сейчас она выглядела лентой черного шелка, расцвеченной отражениями фонарей.
У ворот дома меня ждал оседланный Гром. Застоявшийся конь встретил нашу карету нетерпеливым ржанием. Бедняге пришлось провести в конюшне грэди Адмет почти сутки. За это время дамочка стребовала с отца дополнительную порцию зелья. То, что я буду добираться обратно не наемным экипажем, а верхом, мою сопровождающую ничуть не удивило. Хоть Эли она и считала более приличной, но, по мнению дамочки, обе мы отребье, выбившееся в люди благодаря удачной женитьбе отца. И плевать хотела грэди на то, что папа отказался принять фамилию мамы, из-за чего мы почти десять лет не общались с ее родителями. Да и потом дед был к нам весьма холоден.
Зря беспокоились, что появление Грома вызовет вопросы, – грэди подумала: дела отца совсем плохи, и он решил откормить коня за ее счет.
Грэди вообще, судя по всему, особо умом не отличалась. И вопрос, почему отец не забрал меня сам, ее надушенную головку не посетил. Очевидно, решила, что он помимо овса экономит на помощниках, без которых иногда лабораторию так просто не оставишь. Есть риск, вернувшись, обнаружить вместо дома котлован.
Когда моя сопровождающая выбралась из экипажа, я задернула шторки и занялась своей внешностью.
Отстегнула шлейф, развязала шнурки под коленями и откатила лосины, спрятанные под юбкой. Светлая бутоньерка из волос и перчатки отправились в вывернутую наизнанку (темной подкладкой наружу) сумочку. Подшитые изнутри к бокам платья шнурки, незаметные для окружающих, помогли превратить его в тунику. А снятый шлейф, предварительно снабженный темной внутренней стороной, стал коротким плащом с капюшоном.
Признать во мне девушку сейчас можно было разве что по форме туфель и их слишком светлому цвету. Но тут ничего не поделаешь: проверено, таскать в маленькой дамской сумочке сменную обувь неудобно. Нужно заранее прятать в тайнике. Или носить туфли не в тон платью. Или ездить ночью. В темноте светлое пятно на ногах всадника мало кого заинтересует.
Увидев меня, грэди Адмет недовольно поджала губы, но промолчала. Спросила о том, что ее интересовало куда больше, чем неподобающее поведение бывшей подопечной:
– Когда ваш отец пришлет зелье?
Мысленно усмехнулась такой забывчивости. Отец четко назвал дату, и женщина прекрасно знала, когда будет готов ее «подарок».
– Через три дня, грэди. – И предвидя следующий вопрос, которым дамочка не так давно доставала моего отца: – Нет, грэди, ускорить процесс приготовления нельзя. Вы же не хотите обзавестись витыми рогами?
Шутка была дежурной у всех зельеваров. Постоянные клиенты их магазинов об этом знали и совершенно не обижались. И грэди, часто употреблявшая зелья, была в курсе. Однако она все еще не простила мне ранний уход с бала. Честно говоря, с удовольствием оставила бы ее спать в кресле, если бы не приличия.
– Что вы себе позволяете, милочка?! – взвилась дамочка.
– Простите… – быстро прокрутив в голове ситуацию с точки зрения сестры, привычно начала я.
Ругаться с женщиной не хотелось, да и не было времени. Меня ждали дома. А вежливость сестры часто ставила в тупик хамов не хуже язвительного ответа. Честно говоря, когда тебе много лет говорят равняться на сестру, ты как-то не задумываешься, что можно поступить по-другому. У меня уже была готова мысленная речь, как женщина решила снова открыть рот.
– Вы мне руки должны целовать! – высокомерно заявила грэди, а рядом с ней начала ткаться зеленая змея. Презрение или отвращение – кто ее знает. Они так похожи.
Извинения так и не слетели с моих губ – видимо, сказались волнения сегодняшнего дня, экстренная подготовка к балу и непривычный образ приличной невинной стервозной девы. Иначе не могла объяснить то, что вместо заготовленных слов я, замаскировав язвительность за искренним участием, спросила:
– Грэди? Неужели вы решили принять сан и удалиться в монастырь?
Аристократки часто покупали низший сан, приносили обет безбрачия и запирали себя в кельях. Но дама, глядящая на меня с недоумением, туда точно не собиралась. По крайней мере, специфическое сильнодействующее зелье, усиливающее, так сказать, женскую активность в постели, говорило о молодом любовнике, а не об отречении от мирских благ.
– Простите, грэди, наверное, я неправильно поняла ваши слова о лобзании рук? – Я решила, что достаточно налюбовалась на растерянную аристократку, не ожидавшую отпора, и тратить время на дальнейшие споры не видела смысла.
Дама промычала что-то невнятное, неопределенно мотнула головой. Кажется, ей совершенно противопоказан алкоголь. Надо отцу сказать. Все же большинство его зелий содержат спирт.
– Благодарю за помощь, – поспешила откланяться я. – Через три дня отец пришлет вам ваш… тоник.
Именно так дама ответила мужу, не вовремя заглянувшему в гостиную, где мы беседовали с его супругой. «Тоник для лучшего цвета лица». Придумают же такое! Не зря отец посмеивается над некоторыми клиентами, просящими вместо настоящей этикетки прицепить безобидную. Ядов он не делает, а остальное… в случае неправильного применения самое большее, что может приключиться, – это легкое несварение.
Создав небольшой голубой светляк, я вскочила в седло. Вспомнила, что забыла о защите для копыт, свесилась вниз, начаровала страховочные заклинания на ноги Грома. Теперь ему не страшны случайные ямы. Моих сил едва хватило. Магиня из меня, честно говоря, не очень. Элиза сильнее… была…
Я посмотрела на часы, шепотом попросила прощения у ни в чем не повинного Грома, погладила по вороной шее и подхлестнула коня.
До Чарлтона добралась в рекордно короткое время – в родословную Грома затесались пегасы. Крыльев у него не было, но при необходимости конь не скакал, а почти что парил над землей. К сожалению, не буквально. Без заклинаний на копытах вполне мог переломать ноги.
Наш дом, он же магазин, ярко озаряли фонари. Заехав во двор, я поспешно спрыгнула со спины Грома. Оставив плащ и сумочку в темной прихожей, я буквально взлетела по лестнице на второй, жилой этаж. Дверь в комнату Элизы была приоткрыта. У стены стоял столик на колесиках. На нем ужин, к которому едва притронулись, и пустой пузырек. Сестра снова плохо ест. Хоть зелье принимает исправно.
В спальне Эли пахло жасмином. Отец с несчастным выражением осунувшегося лица сидел в кресле. Элиза в простом домашнем платье – на кровати.
А вокруг сестры расположились воплощенные эмоции. Серая псина-боль скалилась на алую кошку-ярость, по размерам больше напоминающую не кошку, а рысь. Зеленые щупальца тоски раскинулись на синем ковре. А в воздухе парила острокрылая ящерица – безысходность.
Даже сейчас сестра старалась выглядеть, как полагается приличной элтине: задумчивое выражение симпатичного лица, легкая полуулыбка на губах, раскрытая книга в руках. Казалось, она просто ждет моего возвращения, а не борется с собой.
Я бы на ее месте давно послала этикет в самый темный угол эфира, к самым злобным духам. Но это я. В детстве мама сомневалась, что мы близнецы. Внешность одинаковая – характеры разные.
Не стала тратить время на расспросы. И так ясно: приезжала мама. Я отсутствовала меньше суток, а воплощения – размером с двухдневные. Родительница покидала свою уединенную усадьбу крайне редко, сугубо чтобы воззвать к нашей совести. С последствиями ее визитов приходилось разбираться мне. Запретить матери общаться с сестрой язык не поворачивался – не хватало духу. Она ведь тоже сильно переживала. И пыталась помочь. По-своему.
– Я принесу в твою комнату ужин, Габи. – Отец устало вздохнул и оставил меня наедине с сестрой и ее монстрами.
Первой решила развоплотить самую опасную гостью спальни. Ярость почувствовала мой боевой настрой и оскалилась, плотнее прижимаясь к ноге сестры. Элиза сфокусировала на мне взгляд. Ее лицо на секунду стало кровожадным. Но зелье помогло, черты расправились, сестра устало перевела дух. Ярость недовольно зарычала.
Глубокий вдох, и я воскресила в памяти светлое чувство радости, когда мы с Эли играли у ручья в поместье, в прозрачных струях воды переливались крохотные радуги…
Ярость истерично взвизгнула, превратилась в алое облачко и растворилась в моей груди.
У меня потемнело в глазах, гулко застучала кровь в ушах.
Справлюсь!
Несколько раз моргнув, я сосредоточилась на следующем приятном воспоминании. Нацелилась на боль. Она всегда уходила неохотно. Пришлось к детским воспоминаниям добавить немного радости с выпускного бала, когда мы с Элизой, счастливые, танцевали с кадетами Военной академии, которых ради праздника допустили в стены Института благородных девиц.
Когда серое облачко, в которое превратилась боль, втянулось в мою грудь, я поспешно, пользуясь подъемом, царившим в душе, развоплотила тоску и безысходность.
Элиза вздрогнула всем телом, утомленно провела пальцами по своей щеке.
Посмотрев на часы, я со вздохом констатировала, что потратила на развоплощение без малого час. Именно поэтому старалась делать это незаметно. Исподтишка. Внезапно замершая посреди улицы девица выглядит слишком подозрительно. А когда люди чего-то не понимают, начинают задавать вопросы. Опасные вопросы.
Я помогла сестре переодеться в ночнушку, вытащила шпильки из ее прически, расчесала волосы. Осторожно уложила на кровать, накрыла одеялом и поцеловала в щеку.
– Отдыхай! Нам завтра рано вставать.
– У тебя получилось? – прошептала Элиза, обеспокоенно глядя на меня.
– Да. Завтра утром я стану женой Витора Алистера. – Смягчила новость. Хватит сестре на сегодня переживаний. Скажу завтра, что по контракту буду его вдовой. Мне еще сегодня с отцом разговаривать. Вряд ли он придет в восторг от скорости развития наших отношений с Витором.
– Так быстро? – изумленно выдохнула Элиза.
– Ему нужна… жена, – легкомысленно пожала плечами.
– Но ведь мы не аристократы? – недоверчиво заметила она.
Сестра не совсем права. Дедушка оставил нам возможность по желанию унаследовать титул. С восемнадцати лет. Но последние полгода на нас с Эли столько всего навалилось. Приставка к фамилии была совсем не тем, о чем мы думали. Дед дулся, демонстративно не навещал, запретив бабушке ездить в гости, но это было и к лучшему. Чем меньше народа в нашем доме, тем меньше опасность разоблачения. Эту истинную причину очередного взбрыка дедули я поняла не так давно. Слишком уж много раз он объявлял нам опалу после очередного спора с отцом.
– Для мастеров теней не играет большой роли, аристократка я или нет, – напомнила я сестре. – В остальном я его вполне устраиваю.
– Ты говоришь так, будто ты племенная кобыла! – возмутилась Элиза.
– Эли, мы уже говорили об этом. – Я со вздохом присела на кровать, погладила сестру по голове. И пока она не собралась с силами и снова не начала требовать отказаться от безумной затеи, добавила: – Брак будет фиктивным. Можешь не переживать, я ничем не рискую.
– А зачем ему тогда жена? – озадачилась Элиза, укладываясь обратно на подушку, с которой в порыве чувств поднялась.
– Не знаю. Может, у них есть традиция жениться до двадцати трех лет? – усмехнулась я, заметила радостный блеск в глазах сестры: – Прости, Эли, никаких свадебных платьев! – подняла руки в примирительном жесте.
– Но ведь!..
– Витор на этом настоял. – Поцеловав сестру в лоб, я погасила люстру, оставив только ночник в форме цветка жасмина на прикроватной тумбочке, и, пожелав Элизе сладких снов, отправилась к себе.
Отец взволнованно расхаживал по комнате. Я устало опустилась на кровать, покосилась на столик, занятый огромным подносом, заставленным всевозможной снедью. Папа меня явно переоценил.
– Получилось? – Отец сел в кресло напротив, нервно помассировал вначале костяшки пальцев одной руки, потом другой. Взлохматил пальцами волосы, дернул узел на шейном платке.
Он сильно переживал, что в случае моего замужества мастер вполне может захотеть консумировать брак. Было сложно убедить его, что в этом нет ничего страшного. Безусловно, мне неприятно думать, что моим первым мужчиной может стать незнакомый человек, но отцу я сказала совсем другое. А именно напомнила, что половина браков заключается по сговору родителей. И ничего, живут люди и нелюди. Мамина сестра, тетя Мэлори, была вполне счастлива. С мужем – взаимные чувства, хотя первый раз увидели друг друга на собственной свадьбе. Тетя всегда выглядела такой довольной; жаль, что ее больше с нами нет.
В общем, отца я уговорила… и себя уговорила.
К тому же выбора не было. Нам нужен мастер теней. А что касается близких отношений, Витор четко дал понять: как девушка я его не интересую. Даже если бы это было не так, мастер – весьма привлекательный молодой мужчина. Стеснения в его присутствии я не чувствовала. Он казался мне несколько… вымороженным, но кто бы хохмил и балагурил, ежедневно сталкиваясь со злобными порождениями эфира?
– Габи?
