скачать книгу бесплатно
– Гляньте там, этой баран живой?!
Рация ответила:
– Жив! Скачет, как сайгак, ошпаренный – вокруг своей кучи металлолома!
Старший:
– Ну, и хуй на него!
– Колонна, продолжать движение!
И уже отключившись, добавил:
– Нечего было лезть на хуй, как «бурый медведь» на рогатину!
–Тем более что хуй – бронированный!
В город Керки прибыли поздно ночью нас разместили в палаточном городке на ПУЦу (ПУЦ – полевой учебный центр).
На следующий день началось формирование мотоманевренной группы, которая должна была выдвинуться в район города Андхой (провинция Фарьяб).
Потянулись похожие друг на друга дни накладываясь друг на друга, как листы отрывного календаря, не оставляя в памяти никакого следа.
В советское время «Отрывные календари» весели на стене на самом видном месте в каждом доме. Листы календаря 8х11 см. скреплялись жестяным широким зажимом.
Утро нового дня советского человека начиналось с отрыва листочка – «Отрывного календаря». Потому как оторвется листочек, гадали – хороший и плохой будет наступивший день. Если листочек оторвется ровно – то и день будет хорошим!
Листочек не выбрасывался, все члены семьи в свободное время знакомились с информацией размещенной на оборотной стороне. Тематическое содержание было интересным, полезным и познавательным. На лицевой стороне листка крупным шрифтом обозначался текущий день, месяц и год. Здесь же указывалось время восхода и захода солнца, долгота дня и фазы луны. Если день был связан с памятной датой, то это обязательно выделялось красным цветом и тематической картинкой. Праздничные дни и воскресенья также были выделены красным цветом. Помню, что в деревне, где я частенько гостил у бабушки с дедушкой в конце дня листочек шел деду на самокрутку, если только бабушка не прибирала его, вычитав в нем новый оригинальный рецепт засолки огурцов или капусты.
Дед Филипп (по линии матери) курил самосад. Садил он махорку под названием «Лимониха». Аромат ее фруктово-цветочный, слегка пряный, был таким приятным, что даже категорически некурящие люди с наслаждением втягивали ее запах, энергично шевеля своими носами, как хоботом выхухоль и щурили свои глаза от удовольствия.
На четвертый день у меня, разболелся зуб, начался воспалительный процесс, и подскочила температура. На Шишиге (ГАЗ-66) меня отправили в отрядную санчасть. При санчасти был стоматологический кабинет, в которой, как я понял из разговора с «Мамлеем» (Младший лейтенант) обращались за медицинской помощью даже местные жители.
После осмотра он спросил меня:
– Ну, как зуб удалять будем с «заморозкой» или потерпишь?
На мой ответ:
– Лучше с «заморозкой», – он понимающе улыбнулся, и рассказал, что местным аборигенам по три зуба за раз удаляет без всякой «заморозки», и ничего благодарят, и даже фруктами отдариваются.
Зуб, который мне удалил «Мамлей», был как раз тем, который мне перед армией лечила «Бабища» с золотыми кольцами на каждом пальце.
В тот день меня от военкомата направили в стоматологическую поликлинику на так называемую «санацию полости рта».
Помню, что эта «Бабища» сразу мне не понравилась, и отчество у нее еще было какое-то собачее – Гав-Гав..
– Точно – Гавриловна!
После того как она на этот зуб поставила пломбу, я ее спросил:
– Надеюсь, на два года пломбы хватит?
На, что она, гремя какими-то инструментами в металлическом поддоне, весело ответила:
– Это вряд ли, солдатик.
Затем с жалостью посмотрев на меня, ободряюще улыбнулась мне искренней лучезарной улыбкой Иуды.
– Ну, вот и накаркала «Манда Ивановна», вернее Гав-Гав-риловна.
– Эх, насрать бы тебе в твои «золотые руки» – чудо Баба-эскулап! – промелькнула у меня шальная мысль, когда мой зуб глухо звякнув, упал в чашу из нержавеющей стали для сбора медицинских отходов.
Наутро я уже был «Бодрячком», как солдат девятой роты, тридцать первого полка, у которого всегда торчком и до потолка.
Глава 18
И там мне выдали винтовку – Трехлинейку, трехдюймовку. Без приклада, без патронов, без прицела, Чтоб по противнику стрелять, не попадать, на всякий случай…
(Песни Советских улиц «Бежит по полю санитарка» – автор неизвестен)
В тот день, нас всех, выстроив на ПУЦу (ПУЦ – полевой учебный центр) распределяли по подразделениям, называя звание, фамилию и подразделение.
Мы с Жоркой попали в саперный взвод он, водителем-механиком, я наводчиком-оператором КПВТ бронетранспортера.
Затем экипажам приказали построиться отдельно, и Зампотех повел нас на площадку, где стояла боевая техника. Сверяясь со своим списком, он выкрикивал номер боевой техники и фамилии членов экипажа. Услышав свои фамилии, экипажи выходили из строя и приступали к осмотру и приему вверенной им боевой техники, а остальные шли дальше за Зампотехом, пока нас ни осталось только двое – я и Жорка.
Сказать, что мы сильно огорчились, когда увидели свой БТР, приданный нашему взводу – это ничего не сказать.
– Мы просто – Охуели!
Это был БТР-60ПБ. То, что это ПБ (Плавающий Башенный) можно было понять сразу по волноотражательному щитку на нижнем лобовом листе корпуса и по уплотнительным резинкам на открытых люках.
Глядя на него в голове почему-то начинал дребезжать противный голос «Ослика ИА» из мультфильма «Винни-Пух»:
– Жалкое зрелище!
– Душераздирающее зрелище!
Часть колес было спущена и, поэтому он стоял, накренившись на одну сторону.
Со стороны казалось, что его только что подбили. Не хватало только черного дыма, из моторного отсека и хоть картину маслом пиши – «Слава павшим героям!».
Зато на борту свежей краской красовался номер 202.
На мой вопрос:
– Товарищ Капитан, за что нам такое счастье то? – Зампотех (заместитель командира по технической части) невозмутимо ответил:
– Вы ж саперы, а значит все мины ваши!
– Ни сегодня завтра – подорветесь.
–Так зачем новую технику на дерьмо переводить?
– Вам и этого металлома хватит!
Зампотех уже убежал, а мы все стояли перед покосившимся БТРом и пережевывали услышанное. И вдруг Жорку взорвался:
– На дерьмо переводить?
– Кто дерьмо?
–Мы дерьмо?
–Да ты сам говно собачье, жлоб вонючий, дерьмо, сука, падла, крот штопанный..
Хорошо, что Зампотех уже был далеко, и не слышал Жоркиных криков.
– Жорка, пасть закрыл!
– Че разорался, как потерпевший?!
– Нравится тебе или нет, его задача боевую технику сохранить.
–А наша задача, брат – домой вернуться живыми и здоровыми.
– Назло – врагам, на радость – маме!
– Так что, как говорится – Будем посмотреть!
– Пошли-ка лучше на это Чудо-юдо изнутри глянем!
– Жорка, знаешь анекдот про Чудо-юдо?
– Не-е-т
– Тогда, слушай!
– Великая отечественная. Немцы преследуют партизан в белорусских лесах. Подходят к болоту. Вдруг из болота навстречу им поднимается Чудо-юдо.
Немецкий офицер спрашивает Чудо-юдо:
– Вас ист дас?
– Кто ты есть?
– Партизан?
– Не-е-е! Чудо-Юдо – я, – отвечает чудище болотное.
– А-а-а, Ю-ю-де?!
– ЗОЛЬДАТЕН, АХТУН!
– ФОЙА-А!
Юде (иудей, еврей) – обращение к еврею перевод с немецкого.
Ахтун (Achtung) – команда внимание перевод с немецкого.
Фойа (Feuer) – команда «огонь» перевод с немецкого.
Глянули. Попытки завести движки ни к чему не привели. Стали проверять топливную систему, карбюраторы, систему зажигания, катушки зажигания, датчик коленвала, пытаясь реанимировать хотя бы один движок из двух. Сняли полики, под ними оказалось море черного отработанного машинного масла, которое покрывало все металлическое дно БТРа.
Через час, проведя полную ревизию и перемазавшись, как кочегары Титаника мы сидели на броне 202-го и курили.
Жорка муслякая огрызок химического карандаша старательно записывал неисправности и необходимые запчасти, в тетрадном листке разложив его на башне Бронника, как на журнальном столике.
– Как говориться; за неимением гербовой, пишем на броне – вилами, – не отрываясь от своей писанины, озвучил Жорка свой вариант известной поговорки. (За неимением гербовой пишем на простой)
– Скорее граблями, – глянув на Жоркины каракули, поправил я его.
– Почему граблями? – возмутился Жорка.
– Потому что почерк у тебя Жорка, как у проктолога-стоматолога.
– Может тогда уже, как у слесаря-гинеколога, – смеется Жорка.
– Возможно, – смеясь, соглашаюсь я.
– Могу только точно сказать, что с твоим почерком Жорка, тебе только рецепты и выписывать.
На следующий день, когда мы предали Жоркин список Зампотеху. Он внимательно его изучил, несколько раз ругнув Жорку за его неразборчивый почерк. Сделав пометки на листочке, черкнул себе что-то в планшетке, а затем, возвращая нам список, сказал:
– Все, что подчеркнул, получите сегодня, остальное в течение двух дней.
– Через три дня машина должна быть на ходу!
– Задача ясна?!
– Так точно! – отвечаем мы.
– Выполняйте!
– Есть!
Когда Зампотех отошел от БТРа, я демонстративно бросил гаечный ключ в люк, и усевшись на броню, закурил сигарету.
