скачать книгу бесплатно
28.08.18
ПОСЛЕ 18 ЧАСОВ Я ВНЕ ЗАКОНА
Во Франции с 18 часов наступает комендантский час. А я, как на грех, в это время оказался в Обюссоне.
Ощущение такое, будто все люди, не успевшие покинуть улицы и укрыться дома в конкретное время, автоматически причисляются к нарушителям комендантского часа и считаются вне закона. Неужели и я попал в число нарушителей? Неужели и я теперь преступник?! А ведь это страшно быть преступником, чувствовать себя раз и навсегда отрезанным от мира, отторгнутым от всего человечества.
На город стремительно надвигались сумерки, а вместе с темнотой и на душе становилось неуютно, зябко и тревожно.
Припарковав машину специально возле отеля, я вошел внутрь, чтобы укрыться от полиции и от внешнего мира. Подойдя к ресепционистке я оповестил ее, что сниму номер в отеле, как только подойдет моя подружка.
На бадже, висевшем на груди девушки, было написано имя Моник. Ей было не больше 25 лет. Она не поленилась и приготовила мне чашечку кофе.
Интересно: встречу я сегодня полицию или нет? Вот заодно и проведу небольшое социологическое исследование о том, как выполняют предписание граждане Французской Республики, а полиция следит за исполнением закона, – думал я, попивая ароматный напиток.
Я смотрел через окно первого этажа отеля на безлюдную улицу. Машины быстрее обычного выезжали из города. В окнах домов тускло горел свет. Вдруг я увидел машину надписью «жандармерия», проехавшую неспеша по дороге, словно всматривалась в темнеющие улочки, чтобы найти, отыскать в темноте нарушителя закона.
В едва освещенных улицах чувствовалось всеобщее упадническое настроение. Французский дух загоняют в угол, он медленно уходит в себя.
Неужели дух Франции погаснет? Или он все же найдет в себе силы и восстанет к свету и к истине? Только время покажет нам финал этого большого спектакля, связанного с Covid -19, – подумал я.
27.01.21
РЕСТОРАН В АРИСТОКРАТИЧЕСКОМ СТИЛЕ
Перед самым наступлением зимы природа щедро спешила напоить землю солнечным теплом. Этим будничным утром я не спеша вел машину, направляясь в один из провинциальных городков с трудно произносимым названием Гере, где мы с женой решили посетить музей живописи и археологии. Этот город, если вы не знаете, находится в 23 департаменте Французской Республики.
Погода, как прекрасная музыка, создавала хорошее приподнятое настроение. Осенний теплый ветер, лаская кроны совсем еще молоденьких деревьев, растущих вдоль дороги, одновременно спешил сорвать с них все пожелтевшие листья, подобно страстному любовнику, срывающему одежды со своей возлюбленной. Порывистый ветер подхватывал упавшие желтые листья и безудержно кружил с ними в вихре прощального вальса прямо навстречу моей машине. Я завороженно смотрел на этот безумный танец влюбленных. Мне выпала честь стать одиноким зрителем этой восхитительной природной мистерии.
Я ехал по второстепенной проселочной дороге, вглядываясь в красоту внешнего мира, любуясь ухоженными зелеными лугами, на которых росли многовековые дубы и платаны, живописно украшая неповторимые местные пейзажи. Оказывается, увядание живой природы может быть не только грустным, но и столь же прекрасным явлением, как и начало жизни.
Въехав в Гере, я без труда припарковал машину на площади в центре города. Вся центральная площадь была отведена под паркинг, и это было очень удобно. В середине возвышался старинный двухъярусный фонтан, а вокруг площади размещались все основные административные здания: мэрия, префектура, почта, отделения банков и разнообразные кафе.
Музей находился совсем рядом, в прекрасном старинном парке. После посещения музея, где-то ближе к 13 часам, мы вернулись обратно к центральной площади в поисках приличного заведения, где можно было бы не только утолить голод, но и познакомиться с местной французской кухней.
Войдя в брассери, мы были удивлены тем, что два просторных зала почти полностью заняты клиентами. Официант пытался провести нас к свободным местам. Я успел заметить оценивающие взгляды некоторых завсегдатаев, пробежавшие по нашим лицам и по одежде. Моя жена – высокая красивая женщина, похожая на Фани Ардан, приковывала взгляды французов и француженок, ведь во Франции трудно найти красивую женщину – уж поверьте тому, кто является настоящим знатоком и вечным поклонником женской красоты. На меня обращали внимание лишь постольку, поскольку рядом со мной находилась красивая женщина выше меня ростом. «А-а-а, значит в этом парне что-то есть, раз его любят такие красавицы», – рассуждали про себя те, кто никогда по-настоящему не любил.
Клиенты брассери были хорошо одеты: в рубашки и пиджаки модного в этом сезоне цвета. Посетители заведения разговаривали настолько громко, насколько им позволял их социальный статус и финансовое положение, а в зале было достаточно шумно. Наверное, сюда чаще всего заглядывали служащие средней руки, работающие в местных отделениях банков, страховых компаний и других фирм, которые еще держались на плаву. Предложенные места «на галерке» мне не понравились, поэтому я достаточно пренебрежительно отказался обедать в этом месте.
Мы вышли на улицу. Кроме этого брассери нам на глаза больше не попадались заведения, где можно было перекусить, но именно тогда, когда явно грозила возможность остаться без обеда, мы увидели вывеску ресторана «Le Coq en Pate».
Трехэтажный особняк стоял на возвышенности. Вокруг него росли сосны. К дому вели крутые каменные ступеньки, проложенные вручную лет 150 назад. Они вели особняку, как по тропинке. Но нам нечего было терять и в эти минуты мы были готовы пройти по любой лестнице, хоть по висячему мосту, лишь бы попасть в ресторан и не остаться голодными в незнакомом городе.
Войдя в здание, мы были несколько шокированы: перед нами открылись залы настоящего дворца с высокими потолками и картинами на стенах, одетыми в тяжелые рамы. Нас встречали так радушно, как встречают старых друзей, депутатов парламента или аристократов. Но, дорогой читатель, я хочу заверить вас, что я никогда не забывал о своем пролетарском происхождении и своего социального статуса. Я даже горжусь тем, что принадлежу к великому общественному классу.
Нас не испугало меню с высокими ценами. Как знатоки буржуазной кухни, мы выбрали блюда местной кухни, но меня серьезно смутило, когда перед нами разложили обеденные приборы из серебра: ложки, вилки, подносы для маленьких багетов. На это я должен был как-то реагировать…
Не задумываясь, я превратил данную ситуацию, наполненную духом следования аристократическим традициям, в некий фарс. Я как будто на полном серьезе спросил официанта: «Эти ложки и вилки на самом деле серебряные»?
Конечно же, в моем вопросе сквозила ирония к данной напыщенной обстановке, где мы невольно оказались. Для полной серьезности или наоборот несерьезности я сделал театральную попытку рассмотреть клейма на вилках… Но на обеденных приборах из драгоценного металла действительно оказались и проба, и клейма происхождения серебряных изделий.
Этот обед больше походил на экскурс в историю во времена Людовика XVI, когда искусство, предметы роскоши, манеры и красота ценились выше всего прочего, конечно, не считая самого золота.
Уходя, я все же бросил на стол железную монету достоинством в два евро. Мальчишка официант взял монету, искренне поблагодарив меня за этот вульгарный жест, и мне показалось, что он был очень рад этим чаевым.
10.10.2018
ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ
В Обюссоне меня обычно не покидает одно и то же ощущение, что все пожилые люди, кому за пятьдесят, глубоко несчастны. Не от того ли, что они безнадежно одиноки, всеми брошены и забыты? Мысленно я пытаюсь найти причину их глубокого пессимизма. Почему эти люди так несимпатичны, так некрасивы, так непривлекательны? Наверное, от того, что они «лишние люди» и их жизнь обречена на одиночество.
Я обращаю внимание на их бледные лица без печати радости и живой мысли, выражающие полную безысходность. Эти люди теперь не нужны ни великой Франции, ни их друзьям, ни родным… Напротив: их родственники, дети и внуки с нетерпением ждут того часа, когда после смерти своих ненужных предков они смогут унаследовать их движимое и недвижимое имущество.
Оказавшись в центре города около десяти часов утра, мы с женой забежали в теплую, респектабельную чайную, прячась от утреннего зимнего холода. Комфортно расположившись за столиком в мягких уютных креслах, мы заказали себе тарталетки, шоколадные конфеты с тертым орехом и чай.
За большой стеклянной дверью было солнечно, но прохладно. Дул зимний ветер, пронизывающий не только тело, но и всю душу. Прохожие ежились от студеного ветра, прячась в свой внутренний мир, где было так же неуютно, тоскливо и одиноко, как на этой мертвой улице.
Хозяин заведения для всех посетителей был «своим парнем». Как только мы вошли в чайную, он громко приветствовал нас:
– Добро пожаловать, мои русские друзья из Санкт-Петербурга, – произнес он с театральным пафосом, как актер на любительской сцене.
Тут надо заметить, что Обюссон – это маленький провинциальный город, расположенный в самом центре Франции. Когда-то он был центром французского ткачества, а сегодня это город – музей. Здесь все друг друга знают и при появлении новичков, особенно в тихий неотпускной сезон, любой хозяин заведения посчитает необходимым с вами познакомиться. Именно так мы и познакомились с Анри – выходцем из Югославии, который теперь управлял этим чайным салоном.
Завсегдатаи, сидевшие за столиками, тут же устремили на нас любопытные взгляды, но в наших лицах и во внешнем виде они не нашли тех русских, какими они себе их представляли. Мы были другими, больше похожими на парижан среднего класса, случайно заехавших в провинциальный всеми забытый городишко. Но несмотря на все различия или сходства, мы обменялись с посетителями кафе вежливыми приветствиями, как и положено по французской традиции.
Представители мелкой буржуазии делят людей на своих и чужих по социально-имущественному принципу. Увы, люди действительно неравны не только по социальному статусу, но и по культурному уровню, и это надо признать, как факт: что есть, то есть.
Мы с удовольствием ели тарталетки, запивая крепким чаем и обменивались между собой впечатлениями. Тарталетки из слоеного теста со свежей сливой – это местная традиционная выпечка, которую трудно испортить, а шоколадные конфеты с тертым орехом показались нам не хуже бельгийских.
Тишина в зале иногда нарушалась смехом. Смеялись за соседним столиком по каждому, самому незначительному поводу. Смеялись громко, изо всех сил. Было видно, что люди пытаются развеселить себя, чтобы создать атмосферу хотя бы искусственной веселости. Но смех едва только зажигался, как тут же гаснул, как сырые спички, от которых появляются только искры и легкий дымок, но нет настоящего согревающего огня. Люди искали повод, чтобы развеселить себя, показать всем, что они еще есть в этой жизни, что они значительны, и что у них есть свои права. Но от этого тщетного желания, которое было похоже на беспомощный условный рефлекс, все выглядело еще более безнадежно.
Анри с особым энтузиазмом поддерживал эти наигранные эмоции, эту атмосферу искусственной веселости, ведь ему платили в том числе и за приятную атмосферу… Он был одновременно и хозяином этого заведения, и поваром, и официантом, и массовиком-затейником.
Уходя из чайной, я попросил упаковать в подарочный баллотин 150 граммов пралине, и мы вышли на морозный воздух, наполненный ожиданием Рождества.
18.01.2018
ОБЮССОН И КОРОНАВИРУС
Я ехал по дороге, залитой ярким солнечным светом. Машин нет. Ощущение непривычное, я сказал бы даже тревожное, кладбищенское. Неужели я что-то пропустил, а тем времени все люди исчезли, пропали, испарились. За десять дней в мире что-то произошло и, возможно, все люди вымерли от коронавируса, пока я жил изолировано в своей деревеньке, в 300 километрах к югу от Парижа.
Дорога, по которой я ехал в Обюссон, была абсолютна пустынной: ни одной машины ни спереди, ни сзади, ни на встречу из города – машин не было вообще.
«Может я нахожусь в другом пространстве и времени под влиянием глобального гипноза, воздействующего на сознание людей, оставшихся на Земле, а над нами в это самое время проводят чудовищный глобальный эксперимент с манипуляциями над нашим сознанием? И в таком случае мне, возможно, лишь кажется, что я еду в Обюссон, в супермаркет за продуктами»…
У меня странное ощущение: я как будто оказался на другой планете, очень похожей на Землю, где так же светит солнце, где есть города, но где нет людей и царит полное безмолвие… Я знал, что вдоль дороги расположены камеры видеонаблюдения, поэтому ехал медленно, не превышая семидесяти километров в час при положенных восьмидесяти.
Через 20 минут без лишних приключений въехал в Обюссон. Город также безлюден. По краям дороги и на паркингах осиротело стоят припаркованные машины. Кругом ни одного признака жизни. Люди словно вымерли. Я медленно проезжаю мимо знакомых мне мест, вглядываясь в здания в надежде увидеть хоть одного человека. Магазины, кафе и бары закрыты.
Вот мое любимое кафе на центральной площади. Медленно подъезжаю к нему, но и оно закрыто. Раньше при каждом удобном случае я заходил сюда, чтобы не только выпить чашечку кофе, но и пообщаться с Элен – приятной привлекательной хозяйкой, которая всегда оказывала мне особое внимание.
Обюссон – красивый старинный городок. В средние века он славился ковроделием. Но в начале 21 века, сразу же после закрытия последнего промышленного предприятия в 2003 году, Обюссон превратился в город – призрак. А тут еще началась эпидемия Covid-19 – смертельно опасного вируса, убивающего людей. Государство ввело чрезвычайный режим с комендантским часом в соответствии с всеобщим санитарным карантином. Мои размышления прерываются, как только я въезжаю на территорию полупустого паркинга супермаркета Carrefour.
День стоял чудесный, было в нем какое-то особое весеннее очарование. Забыв об опасности, я готов был заключить весь мир в свои объятия. На голубом безоблачном небе радостно светило солнце, его теплые лучи нежно ласкали лицо, пробуждая мою чувственность.
Перед входом в супермаркет стояла небольшая очередь примерно из семи человек. Выстроившись в цепочку, все они безмолвно угрюмо и неподвижно ожидали того мгновения, когда смогут войти в магазин. В условиях эпидемии каждый представлял друг для друга потенциальную угрозу заражения.
Но все равно мне нравилась самодисциплина французов. Покупатели с пустыми колясками стояли на расстоянии трех метров друг от друга в полной отрешенности, погруженные в свой невеселый мирок. Они заходили внутрь строго по порядку: один вышел – другой вошел. «Браво, французы! Только цивилизованным разумным народам присуще уважение к очереди и к порядку», – подумал я.
Войдя в залы супермаркета, я сначала опешил – отсутствовала вездесущая, но такая привычная толпа покупателей. Огромная масса качественных продуктов смотрела на меня с прилавков большого магазина. У меня появилась обманчивое ощущение, что все содержимое супермаркета принадлежит мне и каждому, кто вошел сюда в эту же минуту.
Ведь я вообще никогда не думал о деньгах: они или есть, или их нет. Но все, в чем нуждается человек из материальных потребностей, должно быть ему доступно, – эта мысль была абсолютной априорией. Бери все, что тебе необходимо, все самое вкусное. А здесь и есть все самое вкусное. Заполняй свою тележку и уезжай домой, как будто бы в мире наступило Царство Коммунизма. «Но уж нет, господа-товарищи, – подумал я, – не заслужили, а потому за все надо платить цветными фантиками с надписью «евро».
Сюрреалистическая картина наблюдалась везде. Кассы были полупустыми. Кассирши впервые без особого труда, без сумасшедшей нагрузки, неспеша обслуживают клиентов. Каждая спокойно дожидалась человека с наполненной тележкой и с чувством собственного достоинства, впервые никуда не торопясь, выполняла свою опасную работу, каждую минуту рискуя заразиться смертельным вирусом.
24.03.2020
МОЙ АНГЕЛ – ХРАНИТЕЛЬ
Я вышел из супермаркета и вдруг с большой досадой обнаружил, что потерял свой телефон. Вот ведь не зря говорят: что упало, то пропало! Выронив где-то телефон, я как будто потерял частичку своей души. Мне стало горько: ведь вместе с телефоном пропал и некий абстрактный мир. А с другой стороны, освободившись от искусственного мира, я обрел реальный. Но потеряв телефон я оказался без всех тех нитей, которые связывали меня с другими людьми и друзьями – фантомами, я стал ближе к самому себе, к своей субъективной достоверности.
Но все равно грусть и одиночество подобно морскому приливу нахлынули на меня, ведь я навсегда простился со своим неразлучным другом из-за глупости. А из-за чего еще в жизни происходят все неприятности и даже несчастья, как не из-за глупости?!
Убедившись, что телефона нет ни в карманах, ни в автомобиле, я понял, что выронил его из кармана спортивного костюма где-то в супермаркете. Конечно, в памяти телефона хранилась вся информация: номера моих контактов, переписка, мои заметки и, в конце концов, сам телефон был мне дорог, ведь мы были неразлучными друзьями в течение двух лет…
Где он теперь? Лежит где-то на казенном полу в супермаркете. Именно там в последний раз я разговаривал по телефону, а затем, не заметив потери друга я все дальше и дальше уходил от него, оставляя телефон на произвол судьбы. Так как в эти минуты я был поглощен духом стяжательства, жадно вглядываясь в торговые ряды, отыскивая все самое вкусненькое и периодически бросая в корзину то, что было необходимо для дома, для наших четвероногих любимчиков и для семьи.
