скачать книгу бесплатно
– Как это я?
– А кто ещё тебя внутри подслушать мог?
– Он… у меня… внутри?! Он там! В меня залез! Медвед! Хватай меня! Тряси! Вытряхивай его! Давай! Скорей! Скорее!!!
И медвежонок ёжика схватил и стал трясти его, трясти-трясти, вытряхивая правду, которая, известно, всегда боится вслух заговорить.
Пока никто не видит
Когда в тебе ты сам, то уши не заткнёшь, не спрячешься под стол, не убежишь куда глаза глядят; накроешься подушкой – выйдет только хуже, то есть громче, и никуда не деться, никуда, от этого, того, «в себе себя». И ёжик пробовал не думать, вообще не думать ни о чём, совсем, и, задержав дыхание, молчал внутри себя из силы всей, и пробовал считать до десяти – «один, два, три, четыре, пять, шерсть, семь…»
– Не «шерсть», а «шесть»!
– Один-два-три… один-два-три… один-два-три…
Как будто там, внутри тебя, шпион, предатель сам себя, ужасный, честный, справедливый Зёжик… каким ты можешь… но не можешь быть! Не хочешь быть! Невыгодно тебе! Как будто носишь сам в себе врага: свободы делать то, что хочешь, нет, всё под надзором, под контролем, каждый шаг, любая мысль! Медвед в саду, а пирожок лежит… «Ведь мог же кто-нибудь другой сюда зайти и съесть его, не ты…»
– Конечно мог! Хватай и ешь! Давай скорей, пока никто не видит…
Пока никто не видит, видишь ты, и знаешь ты один, что это не сама разбилась чашка у Медведа. Вернее, нет, разбилась-то сама, никто её не заставлял, но вот упала… «Но ведь она могла… сама?»
– Конечно же могла! Ещё бы, Зёжик! Сквозняк там, или Страшный лис, пока никто не видит, забегал, а он ведь любит пирожки…
– Он любит пирожки!?
– А то! Конечно! Обожает, просто обожает пирожки! А с чем он, кстати?
– Ну… не знаю, я не пробовал его…
– Ну так попробуй поскорей! А то сейчас увидит кто-нибудь… К тому же, ёжик, ты же в дом не заходил…
– Не заходил?
– Ну да! Ты же весь день Медведу грядки помогаешь поливать, малину собирать… Да, кстати, ёжик!
– Что?
– Я тут подумал… ведь Медвед и сам мог съесть свой пирожок? Потом забыть, что съел, забыть, и всё…
– Ну… да.
– Вот именно что да! И чашку, чашку тоже сам он мог разбить, потом забыть!
– Ну… я не знаю…
– А даже если и узнает, что не он, то ничего, простит. Он не обидчивый, не жадный… Вернее, очень жадный и обидчивый Медвед! Скорей хватай и ешь! Пока никто не видит… Ну?!
И ты, себе во вред, кладешь на место пирожок, выходишь в сад, подходишь к медвежонку, говоришь…
– Медвед… я это… там… немножечко… разбил, короче, чашку. Ну, это самое… Твою.
Не сам ты это говоришь, и лапы не твои малинину кладут не в рот, а в бесполезную корзинку, и поливаешь точно уж не ты, заставили тебя, приговорили грядки поливать, посуду мыть, пропалывать! «Медвед, тебе помочь?» – такое говорить! Такое! Ни с того и ни с сего, когда ты мог на солнышке лежать, в тени сидеть у речки, когда ты мог спокойно чашку медвежонка на совок, в пакет и закопать в лесу… пока он грядки поливал…
– О, ёжик… Ты куда?
– Я так… немножко погулять…
Пока никто не видит!
Потом такие чудеса! Пропала чашка, да и всё, и пирожок пропал. Ну, был, и нет. Была, и нет. Где доказательства? Закопаны в лесу. Свидетели? В тебе! Молчи, никто и не узнает никогда… молчанье сохранить сложнее, чем сказать…
– И это, медвежонок? Ты прости… я пирожок твой съел, случайно. Не нарочно! Так как-то вышло, раз… его уже и нет. Ты зря его на стол вообще-то положил, вот съел бы сразу или спрятал… и ничего бы не случилось с ним… И это, знаешь? Он совсем невкусный был, засох, остыл… такой невкусный пирожок! Ты тоже ведь не съел его, что знал, что он невкусный… да?
– Я просто, ёжик, для тебя его оставил.
– Для меня?! А что ж ты сразу не сказал?
– Забыл…
– Ну ладно… это… Я тебя прощаю!
Ты не поймёшь!
«Ну хорошо, ну ладно, я согласен! – думал ёжик. – Сначала медвежонок грядки поливал, теперь, как видишь, я, надеюсь, ты доволен? – Зёжик промолчал. – Так вот: неважно, кто из нас их поливал, не в этом мысль, ты только не перебивай сейчас меня, а то как в прошлый раз её забуду, и…»
– Кого забудешь?
– Мысль!
– А где ты в прошлый раз её забыл?
– Кого?
– Ну эту, мысль свою…
– Не помню… Ты опять? Опять ты перебил! Ты можешь хоть секунду помолчать?
– Молчу-молчу…
– Ты даже говоришь когда, что ты молчишь, то снова говоришь! Ты что, не понимаешь, или ты нарочно? Ну всё, ну вот, я так и знал, опять забыл… забыл! Не помнишь, что я говорил? Эй… ёжик? Ты не помнишь, что я говорил?
Но было тихо.
Чудно?е дело – тишина, в ней слышно даже, как часы стучат за стенкой, как ветка хрустнула в лесу, как шмель гудит, как шепчется трава, как листья шелестят друг с другом, как дышишь сам, как медвежонок дышит… Чудно?е дело тишина! В ней слышно всё… «А ведь должно наоборот же быть? – подумал ёжик. – Чтоб ничего не слышно в ней? На то она и тишина… Да, ёжик? Зёжик, ты чего молчишь?»
– Чего? – спросил Медвед, который под покровом мыслей подкрался к ёжику совсем неслышно в тишине. Случалось, даже Хитрый лис и Страшный волк подкрадывались так, а после: бах! И мысли в страхе разбегутся все, потом не вспомнишь ни одной.
– Ты что-то говорил?
– Да так, я не тебе…
– Ну, мне скажи.
– Да нет, ты не поймёшь.
– Нет, я пойму!
– Нет, медвежонок, бесполезно. Ты никогда меня не понимал…
И медвежонок понял вдруг, что ёжик подружился сам с собой, что он теперь всё время ходит, говорит и спорит, мирится с собой, с самим собой на лавочке сидит, и ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля… «Не у тебя спросил, ты не поймёшь, я не тебе…» Да почему я не пойму? Не понимал? Я понимал! Всегда! А если и не понимал, то ведь терпел? Всю жизнь терпел, и думал, что друзей не выбирают. Какой же я Медвед! Ведь выбирают именно друзей! Теперь уж лучше выберу себя. Я не предам, не брошу по пути, не подружусь с каким-то… кем-нибудь ещё, кроме себя, ради какого-то себя…
И в самом деле? Кто может лучше другом быть тебе, чем сам? Играй с самим собой, читай с самим собой, прочёл и обсуди, а надоест читать и обсуждать, сходи с собой на речку, себе малину собери… Не просто так малину собери и не кому-нибудь ещё – себе! «А хочешь чаю, медвежонок?» – «Лучше бы компота…» – «Сейчас тебе сварю». – «Спасибо…» – «Не за что, Медвед! И кстати, он тебе ни разу за компот спасибо не сказал… Ни за компот и ни за что вообще…» – «Да! И тебе! Мне, знаешь, медвежонок, мне не за себя обидно, за тебя!» – «И как ты раньше мог с таким дружить?» – «Не говори…» – «Идёшь-идёшь, а он сидит, варенье ешь, а он глядит…» – «Так надоел!» – «Не говори…»
И медвежонок с медвежонком долго говорили про то, как им обоим Зёжик надоел… Так надоел! Так надоел ужасно, страшно! Что просто невозможно дальше без него…
– Пойдём посмотрим, как он там?
– Нет, не пойду, вдруг он подумает, что я пришёл дружить…
– Ну да… Ну, мимо хоть пройдём?
– Ведро возьми, для маскировки…
И медвежонок с медвежонком совершенно равнодушно мимо Зёжика, сидевшего на лавочке, прошли с ведром, с корзинкой, с тяпкой, с тазом. Чихнули и прошли… Вздохнули и прошли… Присели рядом и прошли… А Зёжик ел орехи и читал.
«А может быть, на речку сходим, медвежонок?» – «С кем?» – «Со мной…» – «Нет, знаешь, сам иди. Один». – «А может быть, тебе оладушки пожарить?» – «Не хочу». – «А может…» – «Всё, отстань! Мне скучно, понимаешь? Мне никогда ещё, мне в жизни не было ещё так скучно, как с тобой!» – «А мне с тобой!» – «Ты с ёжиком меня рассорил! Сказал, что он плохой! А он мой друг!» – «Ты тоже это говорил!» – «Да мало ли что говорил?! Я говорил, а ты так думал! Это хуже!» – «Да ты же пять минут не можешь без него! Слабак! “Ведро возьми для маскировки…” Трус!» – «Да сам ты трус! Ты сам слабак! Я лапой больше для тебя не шевельну! И больше никаких тебе борщей! Огурчиков солёных… Сам ешь оладушки свои! Всё, отойди! Дай мне пройти…» – «Ну и иди! Иди-иди… ежиный хвост! Слабохарактерный лопух! Ты никому не нужен, понял? Даже мне!»
И медвежонок топнул лапой на себя, да так, что вздрогнула земля, и в домике тарелки зазвенели, и Зёжик книжку отложил, увидел медвежонка и спросил:
– Медвед! А ты обед себе сегодня приготовил для меня?
Вернувший время
Бывает время странное такое, когда не знаешь, чем занять его, сидишь-сидишь, а время тикает так скучно: тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…
Когда бежишь домой от страшного оврага, время мчится, в лапах – ветер! Дыбом шерсть! Назад тропинка, поле, пруд, и Страшный лис, и Хищный лес, и приближается Медвед, на лавочке сидящий, со скоростью бегущего ежа. А остановишься – пойдет вперёд, но без тебя, вдоль речки прогуляться, ну или в дом зайдёт, чайку с баранками попьёт – и снова в сад, пока с медведем ты на лавочке сидишь… Потраченное даром время не вернётся, оно как съеденная баночка варенья – печальные воспоминания одни. Конечно, баночка варенья – вкусное воспоминанье, но снова ложкой зачерпнуть нельзя, а только вспомнишь, воздух облизнёшь, вздохнёшь…
Когда бежишь с Медведом рядом из силы всех ежиных лап – бежишь на времени Медведа… недолго, правда, сколько хватит сил, а дальше вслед медвежьей скорости пищишь: «Медвед! Я больше не могу!»
У всех есть время, но нельзя сказать: «Медвед, займи мне времени чуть-чуть», а можно только: «Подожди!» И если он услышит, то остановится и будет ждать тебя на скорости твоей. А лучше просто чтобы взял на лапы, и уж тогда шагать со скоростью его.
А если медвежонок чем-то важным занят (ну, то есть чем-то важным для себя) а время нужно, чтобы выслушал тебя, тогда…
– Медвед… я это… тут спросить хотел…
А он такой:
– Я занят, ёжик, подожди.
– Я только…
– Погоди…
И ждёшь, и ждёшь тогда, всё ходишь рядом, возле лап, вздыхаешь громко… топаешь вокруг… А он такой:
– Да не мешайся под ногами, наступлю!
«Да не мешайся под ногами, наступлю» – вот тоже мне! Легко на маленьких рычать и наступать, ты на большого нарычи попробуй, ты на гигантского медведя наступи! «А разве он не занимает время у меня, пока я жду, пока он занят? – думал ёжик. – А это время-то моё, а трачу на него, пока вот так вот жду…»
– Медвед!
– Мне некогда сейчас…
«Сейчас потратит всё моё терпенье на себя… и у терпенья есть предел, оно кончается уже…»
– Я на секундочку, Медвед….
– Да отойди же, медве-ради!
«Он занял время у меня, и я стою тут и стою, и ничего не делаю, пока он, видите ли, занят, а я на это “занят” трачу собственное время, в котором мог бы тоже что-то делать, прыгать-бегать, малину есть, на лавочке сидеть…»
– Медвед, ну всё?
– Ты лучше бы занялся, ёжик, чем-нибудь…
И ёжик снизу возмущённо запищал:
– Да я же и хочу! ХОЧУ! ЗАНЯТЬСЯ! ДЕЛОМ! А трачу даром время на тебя!
Но было не услышать наверху, о чем пищат внизу, и медвежонок, ёжика переступив, опять шуршал малинными кустами, переступал, вздыхал, корзинка от малины тяжелела, и медвежонок через час устал, и вспомнил вдруг, что где-то в нижних лапах, кажется, топтался ёжик, чего-то там хотел, чего-то спрашивал, бездельник, у него. И, вспомнив, посмотрел в траву у лап, а ёжик спрятался за лапу нижнюю Медведа и начал тратить медведячье время на себя.
– Эй, ёж, ты где? …
«Минутки было жалко на меня, одной минутки другу, из своих…»
– Ё-о-ож!
Медвед ещё немного, совершенно бесполезно, потоптался-покрутился, покричал «Ёж! Ёж!», потом растерянно умолк, корзинку поднял, прошёл малинными рядами к дому, заглянул в окно, на лавочку присел, вскочил, опять пошёл куда-то, вышел за калитку, там тоже покричал «Ё-о-ж!!! Ё-о-ж!!!», помчался к полю, полем, ближним, дальним лесом, потом бегом назад, в отчаянье рыча:
– Ё-о-ож! Ты где-е-е?! ВЕРНИСЬ! – Споткнулся о корзинку…
Из корзинки выпал возвративший время совершенно сытый ёж.
Инструкция по уменьшенью зла
– Медвед? Медвед! Я, кажется, придумал, как уменьшить Лиса… Медвед, ты спишь? Медвед! Проснись!
И медвежонок заворочался в постели, открыл глаза, закрыл глаза…