скачать книгу бесплатно
Я еще некоторое время сидела в своем уголке, наблюдая, как медленно затихает огонь в горне и плавно тускнеет металл заготовки, становясь из красного темно-бордовым.
По неизвестной мне причине, в течение часа после окончания работы, Айс вел себя так, словно задавался целью вывести меня из равновесия в кратчайшие сроки: слово «сабира» сыпалось из него, как из рога изобилия, цитаты из «Кодекса Истин» перемещались с нарочито глубокими поклонами, а в глазах таилась такая ярость, что меня аж знобило. Экспериментальным путем выяснив, что через час оборотень обычно успокаивается, я предпочитала проводит это «критическое» время в остывающей кузне. Нервные клетки не восстанавливаются, а сидеть и смотреть на огонь – занятие философское и вдумчивое. Вдруг в голову придет идея, как отсюда выбраться?
Когда по моим внутренним часам оттикивало достаточно, я тихонько пробиралась в дом. Если я правильно рассчитывала время, то Айс уже вовсю хозяйничал у печурки, помешивая в котелке неаппетитное варево, а если нет – то сидел на полу и, прищурившись, смотрел в одну точку. Во втором случае я осторожно давала задний ход и пряталась обратно в кузню – значит, рано вылезла.
В тот злополучный шестой день, я, как всегда, прождала некоторое время, но то ли мой внутренний будильник устал работать на пресной каше, то ли какая-то сила выпихнула меня из кузни раньше положенного.
Уже отворяя дверь лачуги, я поняла, что лучше вернуться. Откуда взялось это знание – понятия не имею, может, проснулись гены неизвестной прабабки-предсказательницы или третий глаз прорезался?
Однако, вопреки собственным предчувствиям, я упрямо просочилась в приоткрывшуюся щель – дверь из-за наросшего на петли льда не хотела открываться полностью. Почти сразу же услышала голоса. Это было в диковинку – гостей Айс при мне еще не водил. Я уже взялась за ручку двери, ведущей в комнату, когда до меня долетело опостылевшее до зубовного скрежета «сабира». Прекрасно зная, что подслушивать неприлично, недостойно и вообще наказуемо (доказано Варварой и неизвестной погубленной кошкой – вечная им память), я все равно не смогла устоять перед соблазном.
– Нет, ты прекрасно понимаешь, о чем я! Ты не имел права приводить ее в селение! Всем известно, чем для нас оборачиваются такие визиты! Моли Ворона, чтоб она действительно оказалась такой сумасшедшей, как ты говоришь, – хриплый голос говорил жестко, с легким порыкиванием. – На кой лёд ты не оставил ее на равнине? Неужели за свою жизнь так и не понял, что чем дальше ты будешь держаться от людей, тем целее будет шкура!
– Уймись, Клеф. Я не щенок из твоего рода, чтобы ты разевал на меня пасть и учил жизни, – спокойный голос Айса резко контрастировал с обрывистыми фразами невидимого мне собеседника.
– Тогда объясни, какого льда притащил сюда человека?!
– Ты удивляешь меня, Клеф. Как тебе удалось стать вожаком, имея только половину мозга? – за дверью что-то грохнулось, потом завозилось и стихло. – Я же сказал – уймись! Врываешься в мой дом, орешь, требуешь – притом делаешь это только сейчас, хотя человек здесь живет больше пяти дней.
– Айс! В твоем положении несколько самонадеянно разговаривать со мной в таком тоне, – хриплый голос слегка сбавил обороты, но зато в нем прорезались угрожающие нотки. – Род хочет знать, зачем…
– Затем! Напряги то, что ты называешь своей головой, и немного подумай. Что бы произошло, найди человеческий патруль труп одной из своих женщин на равнине, рядом с поселением? Она ведь почти дошла до нас – волки обнаружили ее в лиге к северу от деревни. Что подумали бы люди? А, Клеф? Хочешь, расскажу? Они бы решили, что твой род убил ее. А о том, что она умерла от холода – до этого бы они додумались позже. Значительно позже – после того, как вырезали бы весь поселок.
– Здешний край крепко хранит свои тайны, Через день тело покрылось бы льдом, а патрули проезжают не каждый час… Спустя неделю никто бы и не унюхал, что произошло на этом месте!
– Ты теряешь память, Клеф, – чем сильнее распалялся собеседник, тем спокойнее становился голос Айса. – Когда ты последний раз видел человека? Десять, двадцать лет назад? Нет, не того, что идет с караваном и забирает товар. Его ты знаешь наизусть, от пропахших табаком пальцев до царапины от когтей киара на нагруднике. Это выродок, лишенный силы. Таких терпят исключительно из-за того, что они занимаются черной работой. А я говорю о человеке из замка Роз. О том, кто способен одним взглядом стереть поселок с лица земли и даже не заметить этого. Патруль состоит именно из таких.
– Не смей поучать меня! Я провел в замке семь лет и знаю, о ком ты говоришь!
– В таком случае – не пори чушь, – устало отозвался Айс. – Патруль учуял бы своего мертвеца даже сквозь лигу льда.
Я замерла, боясь пошевелиться. То, о чем говорили эти двое, было настолько ужасно, что мой мозг отказывался верить ушам. И если дело действительно обстоит так, и это не спектакль, рассчитанный на мое любопытство… Думать дальше было страшно.
– Тогда почему ты просто не дождался, пока она окоченеет, и не избавился от тела? – хрипатый все не унимался. – Сжечь – благо в печах и топливе недостатка нет – и развеять прах по ветру…
– Люди чувствуют смерть не хуже нас. Они бы поняли…
– Ты их здорово переоцениваешь. До Крата шестьдесят лиг пустоши по прямой, до патрульных – лёд знает, может еще больше… Ее надо убить, пока она не привела беду.
За дверью раздались шаги, словно кто-то в задумчивости ходил из угла в угол.
– Последние пять лет я провел в замке. Изучал людей так же, как они изучали меня. Знаю их сильные и слабые стороны, знаю предел их возможностей – голос Айса раздался почти рядом с дверью, заставив меня вздрогнуть. – Ровно через час после того, как она умрет, патруль будет здесь. Ты готов рискнуть своим родом ради смерти одного-единственного человека?
Воцарилось молчание. В этой тишине я слышала только бешеные удары своего сердца, столь гром-кис, что мне казалось – этот звук с легкостью пробьет толстые бревна и достигнет ушей оборотней.
– Ты не лжешь, Айс, – тихо сказал хрипатый, – но и всей правды тоже не раскрываешь. Можешь считать меня недалеким вожаком, который предпочитает нападать на одиночек, потому что боится столкнуться лоб в лоб со всей стаей, но я-то знаю, как сильно ты ненавидишь людей. В чем причина того, что человек остался жить? Не начинай заново убеждать меня в том, что ее смерть не осталась бы незамеченной! Уж кто-кто, а ты нашел бы способ провернуть дело тихо и гладко. , .
Айс помедлил с ответом, потом еле слышно проговорил:
– Когда я пришел, ее грели волки.
– Что?!
– Она пробыла на равнине достаточно долго, чтобы обморозиться. То, что она отделалась так легко – заслуга стаи. Они успели отогреть ее. И еще… Они не хотели подпускать меня к ней…
– Да ты рехнулся!
– Ничуть, – даже сквозь стену я почувствовала усмешку в голосе Айса. – Ты просил рассказать почему я не убил сабиру, – последнее слово он выплюнул, как кость, застрявшую в горле. – Дело в ней самой. Она странная, говорит, что пришла из леса, который за пустошью. Оттуда, где черные деревья и три луны в небе. И если она не лжет…
– Лжет. Все. Люди. Одинаковы, – обрезал хрипатый. – Все до единого! И эта ничем не отличается от остальных. Как только она попадет в Крат…
– Когда ты последний раз видел сны, Клеф?
– Не задавай глупых вопросов! Сам прекрасно знаешь, что я перестал видеть сны, как только научился держать в руках кузнечный молот, – хмыкнули за дверью.
– За день до того, как волки нашли человека, мне приснился лес, – Айс говорил медленно, словно припоминая в точности. – Короткое, как вспышка молнии, видение: мертвый лес у подножья Аметистовых гор. Ты должен знать это место. Белые искореженные деревья, ночь и пурга. А еще чья-то фигура – я не успел рассмотреть, кто это был – человек, оборотень или сэт. – Айс выдохнул и продолжил. – Можешь считать меня сумасшедшим, но совпадений слишком много: первый сон за последние десять лет, странное поведение волков, чужак на равнине… Конечно, на собрании рода слово Проклятого ничего не стоит, особенно против слова вожака. Но на твоем месте я бы поостерегся…
– Обойдусь без твоих советов!
– Дело твое, Клеф, – устало согласился Айс, – ты приходил только затем, чтобы получить совет, в котором не нуждаешься, или…
– Или. Скоро прибудет караван. У тебя готово оружие, заказанное бароном?
– Да. Хотя, если в следующий раз привезут такое же железо, как в этот, то ни о какой работе речи не будет. Я не человек, чтобы из ничего выковать меч. Для хорошей работы нужна хорошая сталь…
Несколько секунд я стояла, упершись лбом в заиндевевшие доски сеней – пыталась выровнять дыхание и успокоить ломящееся в ребра сердце. За стенкой спорили о качестве железа и тонкостях ковки. Дальше я слушать не стала. В любой момент Айс или его собеседник могли меня учуять и, честно говоря, не знаю, что произошло бы после. Скорее всего, на этом свете стало бы двумя мертвыми оборотнями больше. Так я еще никогда не злилась.
Стараясь двигаться плавно и осторожно, я медленно начала пятиться к двери, пока не уткнулась спиной в неровные доски. Нащупала ручку, выскользнула на мороз и тихо прикрыла за собой дверь.
Холодный ветер все также мел поземку, в небе переливались звезды, а я стояла, тупо рассматривая лачугу Айса, словно видела ее впервые. После минуты подобной медитации я поняла, что такое времяпрепровождение не самый лучший выход из ситуации. Нужно было что-то делать, но что? Отправиться в Крат? Не думаю, что доберусь туда живой. Прогуляться по равнине в поисках загадочного «патруля», которого так боятся оборотни? Сильно сомневаюсь, что моя удача перевесит теорию вероятности, и мне удастся встретить хоть кого-нибудь живого на этих километрах льда. Вернуться в дом и наорать на Айса? А смысл? Он спас мне жизнь, какие бы мотивы им не двигали. Конечно, я бы предпочла более романтические варианты этой истории: влюбился с первого взгляда в мою посиневшую от холода тушку или признал во мне пропавшую десять лет назад царскую дочку, решил получить вознаграждение, потом влюбился и… Нет, этот вариант уже был. Черт! Обидно осознавать, что тебя спасли не из человеколюбия, милосердия или даже жалости, а просто из-за того, что не нашли способа правильно и безопасно убить.
Решив, что размышлять можно и в более комфортных условиях, я вернулась в остывающую кузню. Пробираться между штабелями железа и завалами инструментов пришлось почти вслепую – горн уже погас, а окон или других источников света здесь предусмотрено не было.
Я прислонилась к еле теплому боку печи и расплакалась. Ревела тщательно и с каким-то мстительным удовольствием. Правда, надолго меня не хватило – запас слез в организме был строго ограничен. Вместо того чтобы рыдать, вцепившись зубами в ворот куртки, нужно было думать. А вместе эти два процесса проистекать не могли.
Распаленная обидой гордость требовала немедленных и решительных действий. Как говорил наш учитель физкультуры, «нагрузка на мышцы разгружает голову». Отыскав в груде инструмента длинный лом, я вышла обратно на холод. Ветер тут же бросил мне в лицо горсть колючего снега.
– И ты туда же, – досадливо поморщившись и протерев глаза рукавом, я отправилась в место, которое оборотни называли шахтой, старательно обходя дом Айса по максимально широкой дуге.
В принципе, настоящей шахтой это считать было сложно: просто череда глубоких ям, каждая примерно два метра в длину и пять в ширину.
На третий день пребывания в деревне я всерьез заинтересовалась вопросом, чем здесь растапливают горны. Ведь кузнечный промысел требует огромных расходов топлива. Леса поблизости не было, следовательно, дрова взять негде, угольных запасов не наблюдалось, однако вонючий дым валил из кузен бесперебойно.
Оказалось, дело решалась просто. Подо льдом равнины скрывались огромные запасы топлива – наши олигархи повесились бы от зависти. Дело было в том самом черном песке, который так удивил меня еще во время прогулки по трехлунному лесу. Земля равнины состояла сплошь из него. Пламя песок давал ровное и сильное, горел долго, только вот запах был, мягко говоря, неприятный. С добычей особых проблем не существовало – надо только сколоть полметра льда, и черпай себе на здоровье хоть ведрами. Вот и выстраивались за поселком в шахматном порядке глубокие ямы. Каждое утро лед приходилось скалывать заново – нарастал он просто с фантастической скоростью.
Ругаясь на весь этот ненормальный мир, на равнину, на звезды над головой, на оборотней в целом и на Айса в частности, я сильным ударом вбила железный прут в лед. Работа оказалась чертовски тяжелой – уже через минуту с меня градом лил пот. Пришлось скинуть меховую куртку. Вскоре за ней последовала и проверенная всеми невзгодами ветровка.
