Записки Фаривульва

Сара Настичева

Записки Фаривульва

1. Обречённый?

Холодный бриз, от которого кожа непременно вздрагивает и покрывается бисерными пупырышками. Шум волн, мерно покачивающий в такт его дыханию. Солоноватый запах моря, щекочущий ноздри… перемешивающийся со смрадом рыбных потрохов. Прескверных.

Примерно на такой ноте обыкновенно обрывалась попытка мечтательного Фарульва романтизировать своё нахождение (здесь удачнее, чем слово «жизнь») в портовом городишке Остмер. Каково же было это нахождение? Порой, Фари представляет себя главным героем какого-нибудь романа и в красках описывает сам себе свой жизненный путь. Примерно так:

«Пройдя свой путь до половины (или это где-то уже было? не так важно) наш Герой очутился в душном кабинете, обставленным весьма скромно: крепкий дубовый стол, чернильница, небольшой книжный шкаф да пара-троек стопок льняной бумаги и столько же перевязей газет. В комнате также имелось окно, которое, по указанным ранее портовым неудобствам, открывать не хотелось, оттого и было душно. Герой терпел все неудобства, как и смешное жалование, утешая себя тем, что занимается любимым делом, редко отмечая неприятное жжение в груди, когда приходилось выводить очередные кричащие заголовки, по типу: «Советы для выращивания помидоров» или «Очередной результат королевского кровосмешения: да здравствует Гуль в короне!» или «Похлебки из раков сегодня не ждать! Рыбаки вытащили из сетей…» и тд. и тп. Стоит подчеркнуть, что у нашего Героя не было ни своего садика с помидорами, ни знакомых во дворце, ни страсти к раковой похлёбке, но писать что-то новое для умеющих (что случалось нечасто) читать зевак было необходимо. Помимо отсутствия садика и всего прочего, у Него не было также семьи, другого хобби и банально предмета сердечного воздыхания, что все чаще сказывалось на мрачном оттенке газетных колонок.

Позволю себе отметить, что недавно наш Герой всё-таки полюбил. По-детски круглое личико, светлые, чуть спутанные длинные локоны, белёсые ресницы, тонкий стан – ангел! Только в глазах, конечно же, голубых, не было той возвышенности, кротости и жизнелюбия, которые ожидаются. Были лишь равнодушие и отчужденность, сменяющиеся искоркой интереса при звоне монет. Он впервые увидел её, освещенную лунным светом, когда шёл с работы в свою хибару. Казалось, что она источает изнутри это грустное лунное сияние. Герой, по натуре робкий (и кто ему дал такое воинственное имя?*), спрятался за ближайшей сырой стенкой и, затаив дыхание, смотрел за её небесной красотой. Выбросив сигарету, которую, Герой и не заметил, она скрылась в темном переулке и была такова.

На следующий день он, к своему счастью, видел её в том же месте при мягком холодном свете, приглушенном тучами, когда проезжающая телега обдала её грязью из лужи. Сам себя не помня, он подбежал к ней и начал отряхивать застиранную юбку. Её глаза на миг расширились в непонимании (о, как они были прекрасны, эти небесно-голубые камни!), но через мгновение они приобрели привычное состояние полудрёмы, а на губах появилась легкая улыбка. Она мягко забрала из его рук конец юбки и, не проронив ни слова, удалилась в темный (даже днём) переулок.

Через день он пришёл с цветком, стоившим ему недельную выручку – под цвет её прекрасных глаз. Наш Романтик, как ему казалось, был готов в сию же секунду сделать предложение руки и сердца нимфе, имени которой он пока не успел узнать. Среди сгущающихся сумерек он вновь узнал её – уже под фонарем. Выдохнув резко, будто решаясь на рюмку чего-то горючего (наш Герой совершенно не пил), он было сделал бойкий, пружинистый шаг вперёд, да замер. К девушке приблизилась тень из того самого переулка, покрутила в пальцах блестящую в свете фонаря монетку, и нимфа, мурлыкнув что-то неизвестному, под руку с ним скрылась в известной нам темноте.

Он безумно полюбил её одну – она же влюблялась во многих за медняки. Внутри Романтика что-то будто бы оторвалось, возможно также от непрекращающегося уже порядком детского плача возле пристани. На силу переключив внимание, Герой повернулся на звук и увидел, как женщина яростно трясла орущего младенца, а тот все не думал закрывать рот. Она кричала вместе с ним, проклинала его именами всех Богов, скалясь и рыча. Походило на то, что она собиралась выкинуть своего детёныша в морскую пучину. Не помня себя, Герой подошёл к женщине, сунул ей цветок и на ватных ногах поплёлся вдоль пристани. (Отметим, что мамаша так растерялась, что сбавила ритм покачивания в несколько раз, после чего малютка успокоился в считанные минуты и все оказались весьма удовлетворены).

Так Фаривульв пересказывал в воображении хронику своих последних дней, еле держась на тех самых ватных ногах (ведь с последнего описанного события прошло не более десяти минут). Он вдруг подумал, как осточертело ему это «нахождение» и закралась даже мысль стать тем самым телом в сети, которое на утро могли бы выловить рыбаки вместо раков (он мгновенно ее отбросил).

«Неужели так и будет дальше? Неужели он застрял в этом круге? Он ведь не просит Рая, уберите лишь Ад земной!».

Уберите? А к кому, собственно говоря, Фари обращается? Разве все не в его руках? Вновь запах морской воды. Очевидно перебившей зловония, ведь дышалось гораздо легче. В его голове промелькнула мысль, вызванная неожиданно ярким воспоминанием из детства, о котором будет поведано позднее.

«Да, вот что мне нужно было. Жил у моря всю жизнь, но не понимал его истинной прелести. Или боялся понимать, думая, что это для дураков. А может он и дурак! Оно изменит его «нахождение», оно станет его жизнью. У него получится. Да о чем я, право, у меня, у меня получится! Я ведь Герой. Так буду писать свою историю, как полагается».

––

*Фарульв (сканд.) – морской волк; Фари – мореплаватель

2. Чудо

Фаривульв скучающе глядел в мутное закрытое окно своего кабинета, наблюдая за портовой жизнью городка. Пыль и грязь между стёклами смягчала силуэты снующих людей, походящих теперь на цветные пятна, там же лежала лапками вверх засохшая муха, когда-то отчаянно сражавшаяся с невидимой ей, но очень больно бьющейся преградой. Сквозь щели в рамах протискивался воздух, и иногда казалось, что бедняжка все ещё подергивает пушистой ножкой.

А точно ли он – Герой своей истории? Может это было минутное помутнение, вызванное разбитым сердцем и не менее разбитыми (после орущего младенца) барабанными перепонками? Может Фари – всё та же вошь, какой считали, если не он сам, то определенно все вокруг? Как эта самая муха, отчаянно сражающаяся за жизнь и свободу с тем, чего сама не может разглядеть. И имя тут не причём.

Громыхнуло. Так же, как когда-то давно. Этот гром и был в его недавнем воспоминании.

***

– Фари, быстро под крышу! Опять сляжешь в постель на неделю, а мать меня будет винить! – Отец кричал на пороге какого-то магазинчика, активно жестикулируя и боязно поглядывая на затягивающееся небо. – Насмотришься ещё, живо сюда!

Фари насквозь промок в своих обмотках, он был совсем маленький по сравнению с растущими у причала волнами. Он завороженно глядел на пенящуюся чёрную воду и на томно раскачивающиеся корабли и лодки. Ему всегда казалось, что они живые, усталые от вечной тяжести людей и груза, а ещё очень высокомерные – с чувством собственного достоинства взирали на него своими иллюминаторами. Вдалеке сверкнула белая молния, заставившая наконец моргнуть мальчика, а через мгновение по небу разошёлся раскат грома, перебивший отцовские крики. Вдруг Фари почувствовал, как земля ушла из-под ног и что-то туго обхватило его корпус… Святые моллюски, неужели Кракен пытается утащить его в морскую пучину?

К счастью, это был всего лишь отец, недозвавшийся сына и решивший собственноручно затащить его в помещение. Он ловко перебросил худенького для своих лет малыша через плечо и побежал к открытой двери, а Фари глядел на нарастающую бурю, пока перед его носом (чуть не прищемив!) не захлопнулась дверь.

– Маленький негодник, надо слушаться старших! Если я говорю идти – ты идёшь, падать – падаешь, есть сырую рыбу – ешь!

– Фууу, – скрючился сын, всем своим видом показывая отвращение (он и приготовленную-то рыбу не переносил) – зачем же её сырую есть?

– А чтоб не разевал рот на пристани. Того и гляди рыба залетит.

Мальчик рассмеялся, чуть дрожа. Отец снял с себя не успевшую вымокнуть куртку и укутал сына, потрепав его по голове – не мог он долго на него ворчать. Иметь в доме маленького мечтателя порой бывает нелегко.

Место «под крышей» оказалось сувенирной лавкой, в которой даже опытный черт точно сломит одну-две ноги. Здесь тебе и набор чернил каракатицы, и засушенные морские звёзды, и рыбки в покрытых зеленцой аквариумах (Фари заметил, что пара рыбёшек плавает верх брюхом и подумал, что они дрессированные). Мальчик бродил между плотно натыканными стеллажами и полками, разглядывая все возможные товары. Снова громыхнуло. И тут он увидел его. Корабль в бутылке.

Что за чудо! Такой крохотный, но так искусно сколоченный – вон свисает ржавый якорь на цепочке, а вон там, в гнезде, лежит подзорная труба. Низ корабля даже покрыт мелкими ракушками и тиной, будто стоял в воде несколько месяцев. А какая русалка на носу! Вся позолоченная, явно поющая, только уж очень нагая (маленький Фари смутился).

– Папа! Как такое возможно – засунуть целый корабль в бутылку?

– Засунуть невозможно, – серьезно проговорил отец, оценивающе осматривая находку сына. – а вот построить внутри очень даже можно.

– То есть как это?

– А вот так. Маленьких человечков запускают в бутылку и туда же доски, канаты, инструменты и всякое остальное. А они уже там его и собирают.

– Ну дела! А есть им как?

– А еду им приносят мухи.

– К лапкам посылки привязывают?

– Именно так.

Фари уж было раскрыл рот от удивления, но вспомнил про возможно притащившуюся рыбу и поспешно его закрыл. Брать в руки бутылку он боялся – вдруг разобьёт? Или потревожит сон маленьких человечков (ведь если на палубе никого нет – они точно спят). Лучше он посмотрит так. Но как бы ему хотелось иметь этот кораблик дома! Он бы сидел с ним часами, разглядывая все бочки и снасти, болтая с капитаном и принося работягам остатки своего ужина. А если бы они попросили, он бы разбил бутылку и отправил бы их в настоящее плавание. Может и его с собой возьмут?

Да, он очень хотел этот кораблик. Он мельком поглядывал на отца, но просить не смел, ведь знал, что такое будет стоить целое состояние, если не два. Отец тоже все понял, но с сожалением отвёл глаза, ведь простая забава их семье не по карману. Но для Фари это не было забавой, это было маленькой жизнью. Грозный корабль, так надменно глядящий на него с волн теперь испуганно поглядывал на мальчика из-за стекла, что придавало уверенности. Знай теперь своё место, деревяшка, я – Покоритель Морей! Хотя перед большими кораблями Фаривульв не смел высказываться так дерзко.

Он ходил в этот магазинчик каждый день и смотрел на него часами, пока однажды не увидел в дверях разодетого мальчишку, выходящего вместе с Его корабликом. Глупый! Он ведь размахивал им так, будто бы внутри никого не было! Нет, нет, нельзя такому владеть чудом, он все испортит! Подбежать, отобрать, разбить и выкинуть в море? Или навалять белоголовому по морде, отстаивая честь капитана «Русалки»? Так найдут, выпорят, ещё родителям достанется. Или…

А уже неважно. Пока Герой грозно сжимал кулаки и продумывал план действий, вор его мечты вприпрыжку понёсся по мощённой улице и даже споткнулся о какой-то кирпич (у нашего Фари чуть ли сердце не остановилось), но удержал равновесие и поскакал дальше. Вот и все. Нет больше смысла жизни. Ведь маленький мир в бутылке значил куда больше, чем вонючая площадь вокруг…

***

– Ты чего завис, Вул?

– Что?

– Статья где? Я тебе за дохлых мух плачу?

– А, вы про это, господин. Вот, прошу.

– «Выпустили Кракена: с пристани утащили ребёнка» – выплюнул худой, с острым лицом немолодой человек в хорошем костюме. – опять ты со своими бестиями морскими! Мы не беллетристика, нам нужны реальные истории.

– Вы ведь сами говорили, чтобы поярче. В Остмере помимо продажи тухлой рыбы и пары подпольных кулачных боев писать не о чем.

– Вот и пиши, что Господину Н. продали палтуса с душком и он расквасил морду где-то под полом или как ты там говорил.

– Ладно… Господин Грюм?

– Чего? – мужчина остановился уже в дверях, желая поскорее выбраться из душной комнаты.

– А вы не знаете, где можно купить корабль в бутылке?

– На кой черт тебе корабль в бутылке? Купи себе просто бутылку, проспись и начни думать о работе, а не о ерунде.

Может и правда корабль в бутылке – ерунда. Просто бутылку он не возьмёт (читатель помнит, что Фари не пьёт). А вот просто корабль…

3. Тайна

Господин Грюм захлопнул за собой дверь, пошатнув застоявшийся в комнате воздух. Фари стало как-то нехорошо. Он даже хотел было открыть окно, но быстро опомнился, представив, как долго потом будет рассеиваться уличный смрад.

К чему такое волнение? Ведь он давно привык к этой обстановке. Неужели детское воспоминание так потревожило его? По правде говоря, он уже давно не вспоминал чего-либо из детства. Ведь сколько себя помнил, он сидел в этом кабинете и строчил колонки. Был ли тот маленький Фари, завороженно разглядывающий корабль за стеклом, на самом деле? Или он так и появился на свет худым и болезненным человекоподобием?

Последнее время шум улицы заглушался его собственными мыслями. Он постоянно вёл в голове монолог, излагая кому-то историю своей, то есть Героя, жизни, порой приукрашенной. Но мыслей вдруг стало так много, что голову стало сдавливать.

«Про Кракена ему не нравится… А мне нравится! Так ведь оно и было, было с Героем! Я все помню, я расскажу…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.