скачать книгу бесплатно
В действительности же у возникновения в душе Глеба желания стать богатым была определённая побудительная причина, произраставшая в сокрытых от остального мира чертогах его пламенного сердца и разума, полного опасливых сомнений. Только Глеб, завалив их саморазрушающимися камнями отчуждения, с годами позабыл об этой причине, и осталось лишь желание.
– Удивительно, – проговорила Вера.
– Что? – промолвил Глеб, бросив на неё вопросительный, пытливый взор.
– Я впервые встречаю человека без каких-либо желаний, словно вам и так всего хватает, – изумлялась Вера. – Обычно на подобный вопрос люди всегда находят ответ. Пусть это будут самые низменные желания: стать богатым, купить что-то. Но они есть. У Вас что, даже нет и этих незатейливых стремлений?
Вера даже не представляла, что интуитивно попала в самую суть его обманчивых желаний. Глебу как раз-таки единственное, чего хотелось – стать непростительно богатым. По крайней мере так было до настоящего момента.
Целый, но скоротечный, час до следующей остановки они непринуждённо разговаривали, откинув прочь свои смущения, обменивались легко струящимися мыслями, словно старые добросердечные знакомые. Она рассказывала ему о своей школьной жизни, а он поведывал ей о своей. Им обоим казалось, что в их немногоцветных жизнях нет того, чем можно было бы похвастать. Каждый из них находил свою жизнь монотонной, ничем не примечательной. Потому и приходилось говорить о периоде, которому они посвятили большую часть своего существования и который у всех без исключения занимает обязательное место в жизни.
На остановке Глеб вышел купить два мороженых, чтобы порадовать Веру приятным угощением и полакомиться самому.
Выходя из магазина, Глеб невольно бросил свой взор на вытекающую из только что остановившегося автобуса толпу. Внезапно его пронзил колючий, пламеносный страх: по ту сторону дороги, среди лесополосы, в кустовой листве стоял тот самый старец, что привиделся ему, когда он задремал в автобусе. Этот незнакомец, недвижимо затаившись в полумраке лесополосы, пристально смотрел на Глеба – по телу оцепеневшего юноши пробежал жуткий холод, из-за которого Глеба с ног до головы осыпало мурашками. Лишь промчавшийся по дороге автомобиль прервал цепенящую Глеба связь их, Глеба и устрашающего старика, взглядов. Этот автомобиль лишь на краткий миг сокрыл от взора Глеба то место, где стоял старик, но и его оказалось достаточно, чтобы напугавший Глеба человек исчез во глубине лесистой местности.
Вернувшись в автобус с добытыми в честном поединке убеждающих словес с каким-то настырным покупателем двумя эскимо, он обнаружил, что Вера уже мирно дремала, пересев на его место и прислонившись головой к стеклу. Не посмев потревожить безмятежный сон приятной девушки, Глеб, скованный неодолимым страхом, осторожно опустился на покинутое ею место и уставился в спинку стоявшего впереди кресла. Ощущая что-то неведомое, пугающее, он даже не смел пошевелиться, чтобы ненароком не взглянуть в окно. Внутри Глеба боролись две чудовищные силы: страх и любопытство. Глебу хотелось ради собственного успокоения взглянуть в окно, дабы убедиться, что там никого нет, но он боялся снова увидеть там того старика, из-за которого его душа скрылась в его пятках. Однако же, даже не успев перевести дух, он всё же повернулся лицом к окну и взглянул туда. Но там никого не было. Неужели это всё почудилось ему?
Дабы успокоиться, Глеб принялся любоваться беззаботно дремлющей девушкой.
«До чего она прекрасна, – думал Глеб. – Не скажу, что она лучше, чем… – Тут усилием воли просветлённое на скоротечный миг лицо Глеба помрачнело, на лазурный небосклон его мечтательной души набежала сумрачная туча неутешной, укоренившейся печали. – Но надеюсь, наша встреча – это верный знак того, что я двигаюсь в нужном направлении».
К тому времени, как приветливая девушка вернулась из непостижного неосязаемого мира противоречивых грёз, Глеб уже давно съел своё мороженое и держал в руках Верино, совершенно растаявшее от тепла его надёжных рук. Лишь упаковка спасала не только белую массу, смешавшуюся с талым шоколадом, от растекания по полу, но и стоявшие в ногах сумки соседствующих пассажиров, которые не удосужились поднять свои вещи на специальные надголовные полки.
– Это Вам, – сказал Глеб, протягивая пробудившейся Вере мороженое. – Каких-то сорок минут назад оно ещё было твёрдым и холодным.
– Спасибо. Неужели я так долго спала? – удивилась девушка, принимая угощение.
– Это всё дорога, с её однозвучными шумами и убаюкивающей тряской, – заметил Глеб, с глубокомысленным видом умудрённого мечтателя.
– Возможно, – согласилась Вера. И, повертев в руках лакомство, добавила: – Это мороженое, точнее, то, во что оно превратилось, придётся сохранить до дома – положить в морозилку. Мне как-то не очень хочется пить молочный коктейль с шоколадом, – засмеялась Вера.
– Как пожелаете, – с ободрительной улыбкой обронил Глеб.
– Ой, что же это я! – вдруг спохватилась девушка. – Может, Вы хотите сесть на своё место и продолжить любоваться видом из окна.
Одолеваемая новоявленным стремительным порывом Вера уже было хотела резво подняться с места, но Глеб остановил её:
– Не беспокойтесь. Я уже скоро выхожу.
Эти слова подобно раскатистому грому, произведённому внезапной молнией, незримо поразившей ясный небосклон, ворвались в ошеломлённый разум Веры, привыкшей к обществу Глеба. «Скоро выходит», – безотчётно повторила она про себя, опечаленная тем, что через некоторое время Глеб оставит её одну среди скучающих, обременённых какими-то своими мыслями и переживаниями несловоохотливых людей.
– Через полчаса, – ободрительно уточнил он.
«Всего полчаса», – подумала раздосадованная Вера и, понурив голову, стала смотреть на впереди стоявшее кресло взглядом, исполненным сожаления о том, что их приятное знакомство, их любезное общение были столь непродолжительными.
Бывает, случайно встретив человека, если не навсегда, то довольно надолго сохраняешь его светлый образ в своём сердце. И за неимением возможности встретиться с ним, принимаешься отыскивать его прекрасный образ в недрах своей памяти, в самых дальних её безрассветных уголках, и стараешься извлечь из этих потерянных глубин даже малейшие черты его светозарного характера, детали встречи, даже самые крохотные. Неожиданно для самого себя находя эти микроскопические мелочи, которые казались незначительными и давно забытыми, начинаешь невольно понимать, насколько сильное впечатление произвёл этот человек на тебя, раз ты пронёс неизгладимую память о нём сквозь быстро утекающие годы и вереницу самых разных событий. Бесспорно, такие негаданно-волнующие встречи откладывают несмываемый отпечаток не только на нашем неугомонном сердце, но и на всей нашей дальнейшей жизни.
На удивление оставшиеся полчаса Глеб и Вера сидели, почти не проронив ни слова. Отчего вдруг погас теплотворный огонёк их пламенного общения?
– Вот и всё. На этом наше совместное путешествие, к сожалению, заканчивается, – с нарочитым огорчением подытожил Глеб, когда автобус стал замедлять свой мерный ход, приближаясь к остановке. – Дальше мы пойдём разными путями. Хочу заметить: эти несколько часов были великолепны. Надеюсь, я сумел скрасить для Вас серый отрезок Вашего пути и Вы будете вспоминать меня добрым словом.
– Непременно, – коротко ответила Вера.
– Удачи Вам и всего самого наилучшего, – пожелал Глеб, встав с кресла и потянувшись одной рукой на полку за своей сумкой. – Я уверен, что Вы сумеете воплотить свои благословенные мечты в славную реальность,
– И Вам удачи, – с ласкающей улыбкой произнесла Вера.
Глеб благодушно улыбнулся ей в ответ и, достав сумку, неспешно покинул автобус. На остановке его ожидал давний приятель, Василий, знакомый с ним ещё со школьной скамьи, который согласился приютить Глеба и помочь в поисках работы.
Василий жил один в съемной квартире и подыскивал себе соседа, чтобы пополам разделить с ним обременительную плату за жильё. Он сразу предупредил об этом Глеба во время телефонного разговора и тот согласился.
По пути к съёмной квартире Василия они оба шли в задумчивом молчании. Казалось, Глеб не замечал ничего, что происходило вокруг. Словно он шёл по узкому безлюдному коридору, окутанный крылатыми и неотвязчивыми мыслями. Он никак не мог выбросить из головы то, что с ним произошло. Ужасное лицо старика всё время было у него перед глазами.
– Чёрт возьми! – внезапно воскликнул Глеб, чем слегка напугал приятеля.
– Что такое? – поспешил осведомиться на мгновение обескураженный Василий.
– Да ведь я забыл взять у неё номер телефона, – ответил Глеб, повернувшись лицом к приятелю.
– У кого? – недоумённо вопросил Василий, и в то же время был бесцветно осенён туманным подозрением.
– У девушки, с которой познакомился в автобусе. Я должен вернуться, – решительно продекламировал отравленный оглупляющей влюблённостью наивный Глеб.
– Постой! – останавливал Василий. – Остановка автобуса длится всего десять минут – она уже уехала.
– Дьявол! – бессильно выругался огорчённый Глеб.
От опытного глаза искушённого Василия не укрылось заронившееся в сердце Глеба всепожирающее бессмысленное чувство влюблённости в упущенную незнакомку.
Глеб же, раздосадованный своей непоправимой оплошностью, не мог более думать ни о чём из-за раздирающего его душу язвительного чувства. Ведь он надеялся в Вере найти спасение от много лет терзавшей его боли и думал, что эта девушка наконец залечит его кровоточащие раны на разбитом сердце, склеив его воедино.
За ужином Глеб поведал Василию о своём знакомстве с Верой, о своих новоиспечённых, но прекрасных чувствах. Так же он рассказал приятелю о своём давнишнем первом опыте, о напрасной попытке завязать общение с незнакомкой, которая была известной фигуристкой, олимпийской чемпионкой. Он же был простым парнем, который не купался в головокружительных лучах славы. Его от силы знало тридцать–сорок человек: его одноклассники и учителя. К тому же, из-за своей врождённой мучительной стеснительности он был всечасно обделён вниманием прелестных одноклассниц, что ещё больше загоняло его в неразрушимую клетку неотвязной робости. И в конце концов, устав от опостылевшего ему чувства, он решил написать письмо этой спортсменке. Глеб с детальной точностью припомнил каждое слово, вдохновенно изложенное в том письме.
«Не случайно моё сообщение начинается с посвящённого Вам стихотворения, которое я сочинил сегодняшним днём, озарённым лучистой надеждой и восторженным ожиданием ответа. Тем самым я хотел доказать, что Вам пишет живой человек, способный мыслить, а не бездушная программа, рассылающая спам.
Я полон убеждения, что в социальной сети, в этой виртуальной паутине, скрывающей подлинность человеческих чувств и эмоций, Вы получаете бессчётное множество сообщений от различных людей. Многие незнакомцы, наверняка, в своих письмах рассыпаются перед Вами в дифирамбах, восхваляющих вашу красоту, являющую собой неоспоримое совершенство, хваля Ваш талант и успехи, служащие лучшим свидетельством Вашей усидчивости. Но какова вероятность, что среди них найдётся хоть один, не подстрекаемый желанием познакомиться со знаменитостью, который написал Вам непосредственно ради самого общения?
Порой ни к чему не обязывающая беседа с незнакомым человеком, которого вы никогда не видели и, вероятнее всего, никогда не увидите, позволяет открыть в себе что-то новое. Новые знакомства расширяют грани обыденности, прогоняя прочь рутинную тоску.
Поэтому я, отбросив лишнее смущение и вооружившись некоторой толикой смелости, пишу Вам эти строки, уповая на Вашу благосклонность к общению. И надеюсь, что моя чрезмерная словоохотливость не смутила Вас и не побудила отправить моё сообщение на свалку истории, удалив его.
PS. Не беспокойтесь, докучать я Вам не стану. Если Вы не осчастливите меня своим ответом – более я Вас не потревожу».
– И каков же был её ответ? – осведомился Василий, изрядно удивившийся содержанию письма, но подспудно догадался, что попытка Глеба была бесплодной.
– Она ответила мне язвительным молчанием, – приподняв нижнюю губу и брови, ответил Глеб, покачав головой и разведя руками.
– Не удивительно. А что за стих ты ей посвятил? – осведомился Василий.
– Не помню: давно это было. Почему «не удивительно»? – смутился Глеб.
– Сам посуди, разве взор знаменитой и наверняка богатой девушки, перед которой завидные ухажёры бегают толпой, может упасть на парня, вроде нас с тобой, у которого нет ни денег, ни известности. Мы с тобой не представляем интереса для ей подобных, разве что в качестве предмета для насмешек. И потом, твоё сообщение похоже… Только не обижайся… на порождённый воспалённым мозгом сумасшедшего фаната несуразный бред.
Глава 3
Василий помог Глебу устроиться на работу в магазин электроники. И отныне Глеб без устали работал не покладая рук, чтобы помимо вынужденной платы за квартиру, скопить денег и продвинуться вверх по карьерной лестнице. Надо отдать должное его самоотверженному трудолюбивому подходу к своей работе. Задавшись вожделенной целью, он неуклонно следовал к ней, не обращая внимания на трудности.
Впервые со школьной поры он чётко знал, ради чего, освобождаясь от пленительных оков роскошных, дивных сновидений, вставал с кровати по утрам. Однако в этой однообразной веренице постоянно сменяющихся суматошных дней, складывающихся в месяц, он постоянно думал о ней, о девушке, чьё имя он неизменно произносил с благоговейным придыханием, и от звуков которого его сердце трепетало на протяжении многих лет, о девушке, которой он тайно отдал всё своё сердце без остатка.
Гуляя упоительными вечерами в благоуханном парке, Глеб в своём воображении рисовал цветистые картины будущей умиротворённой жизни, вернее, своего желаемого будущего. Он не знал наверняка, как она сложится, зато в его многодумной голове сложился некий живописный образ будущности. И там, за позади оставленным десятилетием, его жизнь была невообразимо превосходной. Там он в неомрачаемом счастье жил со своей супругой и двумя невероятно смышлёными сыновьями. Неумолимые горести всегда обходили их удалённой стороной, чтобы случайно не столкнуться с ними. Но всё это – лишь прекрасная эфемерная мечта, возможно, даже и несбыточная.
После нескольких часов зачарованных блужданий по своим обольстительно-приятным грёзам, Глеб всегда возвращался к серой томительной действительности, окутанной пепельным туманом приевшейся обыденности. Ибо невозможно реальную жизнь подменить своими мечтами, сколь прекрасными бы они ни были. Зато можно попробовать перенести их из иллюзорного мира несбыточных, но благодатных грёз в мир реальный, полный как сладости идиллического счастья, так и горечи безнадёжных разочарований, стоит лишь приложить вдохновенное упорство. Что под силу не каждому, по крайней мере, до тех пор, пока он не попробует.
Чудесный облик зеленолиственного парка всегда был приятен взору Глеба. В этой благотворной зелени он находил какую-то чудодейственную силу утешения, смиряющую все неистовые бури его пламенной души и разгоняющую все сгрудившиеся над нею тучи треволнений. Природа – вот то сказочное место, которое необходимо человеку, болезненно уставшему от беспрерывной череды забот и несносимых тягот от совершённых им ошибок. Только в ней возможно скрыться от угнетающей суетной повседневности. Лишь она способна целебно одарить современного человека тем, что порой бывает недосягаемо для него – девственным покоем.
Глеб сам не понял, как обнаружил для себя эти райские кущи, озарённые божественным сиянием. Его к ним манила какая-то неведомая сила, таинственно сокрытая в нём самом. Он не понимал – он с упоеньем ощущал эту притягательную силу, манящую его к природе. И ему этого было достаточно. Ведь человек не старается понять, почему в счастливые моменты он счастлив, он лишь бездумно упивается этим сладостным и тёплым чувством. Лучше насладиться живительной водой в часы губительного алкания, чем словоблудно рассуждать о её происхождении.
Возвращаясь домой в один из подобных унылых вечеров, Глеб и представить себе не мог, что сегодня своим отходом ко сну откроет дверь знаменательным событиям, которые вольются в его серую, однообразную жизнь, подобно солнечному свету, согревающему сердце и воспламеняющему давно остывшие в нём чувства.
На следующий день на работе во время обеденного перерыва, Глеб, как всегда, прежде чем приступить к трапезе, подошёл к стоявшему на кухне телевизору и включил его. Появившаяся нечаянно телевизионная картинка ошеломила его. На экране он увидел её, оказавшуюся гимнасткой соседку по автобусному креслу, укравшую его сердце и подчинившую своей усладительно приятной воле его не противящийся этому пленённый разум. В самозабвенном созерцании её Глеб совершенно забыл про свой остывающий обед, про спешный ход неумолимого времени, отведённого ему на трапезу. В столь счастливый момент ему было безразлично всё это. Единственное, чего ему хотелось – лицезреть Веру.
Не способный оторвать от неё свой умилённый взор, он простоял так весь обед, пока насмешливые работники, дивившиеся забавляющим их ступором Глеба, не сообщили ему, что настала пора возвращаться к работе. Преодолев жгучее любовное желание, он наконец выключил телевизор и убрал свой нетронутый обед в шкафчик.
Спустя три долгих месяца, прошедших для Глеба в беспрестанных душевных мучениях, она снова стремительно ворвалась в его мысли, в его жизнь. Рассеяв удушливый мрак тлетворной удручённости, сгустившийся над ним, она стала для него путеводным светом в непроглядной темноте, к которому стремятся, в надежде покинуть промозглую пещеру одиночества.
«Почему именно сейчас, – размышлял Глеб, совершенно забыв о своей работе, – спустя столько времени, когда её чарующий прелестный взгляд, её длинные мягкие волосы, чудно развевавшиеся на весеннем ветре, да и сам образ Веры почти изгладились из моей памяти, она снова предстала предо мной, пусть лишь на экране телевизора. Словно сама судьба не позволяет мне бросить её миловидный образ в бездонную пучину холодного забвения, не позволяет окончательно угаснуть уже поблёкшему огню воспоминаний».
В течение всего оставшегося времени опостылевшей ему работы он бездумно, словно окутанный неприветливым туманом, слонялся по безжизненному магазину. Глеб не мог внятно объяснить покупателям функции или же преимущества той или иной продукции, поскольку его разум, как заброшенный в бушующее море унынья и смятений челн, бился о незыблемые скалы воспоминаний о своей первой и пока единственной любви. Управляющий магазином, заметив это, посоветовал ему забыть обо всём, что не касается работы.
– Пока ты на работе, будь добр, думай лишь о ней, а все остальные отвлечённые мысли безвозвратно выброси из головы, – сказал управляющий.
Сделав вид, что он беспрекословно подчинился, Глеб всё равно продолжил молчаливо размышлять о своём печальном положении.
«Как же он не понимает, ведь есть вещи намного важнее работы, – рассуждал про себя Глеб. И дабы избавиться от мучительных, кручинных мыслей, он задумался о Вере: – Значит, она – видная спортсменка. И, на сколько я помню, в ней не было эгоистической заносчивости, одного из симптомов «звёздной болезни», которой людей могут заразить окутавшие их болезнетворные лучи нагрянувшей внезапно славы. Ею поведанный мне отрывок из её жизни, её непринуждённое общение со мной, не осквернённое грязью пренебрежительной надменности – лучшие свидетели её добросердечной скромности».
Вскоре Глеб узнал, что через три дня состоится этап кубка мира по спортивной гимнастике в Москве, на котором, возможно, будет выступать и Вера. Он не знал, удастся ли ему встретиться с ней, но это не стало препятствием на пути к девушке, которая могла спасти его от многолетней боли. Одурманенный медовым предвкушением столь вожделенной встречи, он ходил по магазину, всецело отданный своим радужным мечтаниям. Только в моменты безмерной эйфории никто не задумывается, что однажды его прекрасный мир может невозвратимо кануть в небытие. К тому же никому неведомо, что может произойти даже через одно скоротечное мгновение.
Вдруг в кармане Глеба зазвонил телефон, возвращая юношу с лазоревых высот блаженства на землю. Это был его отец.
– Привет, – сказал Глеб.
– Бабушка умерла, – со скорбной болью донеслось из динамика мобильного.
– Что?! – вопросил Глеб, неспособный понять смысл этих обескураживающе ужасных слов, что пронзили его душу, словно миллионочисленные раскаленные кинжалы.
– Бабушка умерла, – те же огнедышащие слова вновь пронзили замершее сердце Глеба. – Завтра состоятся её похороны.
– Я приеду, – бессознательно обронил Глеб и повесил трубку.
Эта чудовищная новость повергла душу Глеба в безоглядную бездонную пучину неутешной скорби, которая питала яростный огонь мучительной безмерной боли. Глеб молча сидел, уставившись в пол ничего не видящим тяжелым взором. Лишь теперь к нему пришло понимание того, как жестоко он ошибся. Нужно было, он обязан был бросить все насущные дела, невзирая на их значимость для его карьеры, и навестить бабушку на прошлой неделе, когда позвонил отец и сообщил о плохом состоянии её здоровья. Он должен был понимать, что бабушка находилась в том преклонном возрасте, когда каждый день может стать последним. Глеб думал, что ничего страшного не будет, если он отложит эту поездку на неделю. Однако, неснимаемо носящая чёрную мантилью с капюшоном, вооружённая, согласно общепринятому образу, косой старуха, всегда незримо кроется во мраке непредвиденности. Поэтому никто не знает, когда эта незванная, но всё же неизбежная, безжалостная гостья придёт и пронзит его копьём невыносимой и непроходящей боли, забрав кого-нибудь из близких. Хотя для Глеба близкие были важнее денег, в этот раз он сделал чудовищно неверный выбор. Конечно, разве же он мог заранее предугадать, что произойдёт непоправимое? Одурманенный своей заветной целью, Глеб на прошлой неделе отложил поездку к бабушке ради одного рабочего мероприятия, которое должно было поднять его не на одну, а сразу на десять ступенек на пути к богатству. Ведь всё время после того, как он покинул отчий дом, Глеб неустанно трудился, чтобы заработать деньги на свой собственный бизнес. Он умудрялся продавать всё, что попадало к нему в руки и не было нужным ему. Друг Глеба постоянно продавал через него различную электронику и прочие вещи, а Глеб не только получал свой процент с продаж, но и умудрялся продавать товары друга по завышенной цене, конечно, втайне от того. Нельзя сказать, что, когда Глеб решил отложить поездку к бабушке, им завладел корыстный сребролюбец, ведь делал он это не только для себя, но и для своей семьи. Однако сути это не меняет, то, что он сделал, а вернее, чего не сделал, будет терзать его до самой смерти. Глеб целый год не навещал бабушку и знал, как сильно та ждала его этим летом. Она одухотворённо с просветлённым от радости лицом говорила сыну, отцу Глеба, и своим соседкам: «Вот приедет мой внучок, Глебушка, и мы с ним сделаем то-то и то-то». Она очень сильно любила его, а он не приехал, даже узнав о её плохом самочувствии. Естественно, ему можно было найти оправдание, только от этого Глебу не стало бы ни на каплю лучше. Он знал, что очень виноват перед бабушкой, виноват непростительно и непоправимо.
Не замечая ничего вокруг, окручиненный, почти убитый Глеб отправился на улицу, не обращая внимание на негодующе смотрящего на него начальника. Разогорчительно пасмурный день, заволочённое черногрудыми тучами безрадостное небо были под стать мучительному состоянию душевно разбитого Глеба. Он и сам не знал, зачем вышел на улицу. Просто в магазине стало невыносимо душно – Глеб не мог дышать чрезмерно спёртым магазинным воздухом. Он неприкаянно блуждал по улице, как потерянный, совершенно не обращая внимания на трезвонивший в кармане телефон.
Спустя незаметно пролетевший час бесцельного блуждания среди помертвевших с безжизненной серостью домов Глеба настигла заслуженная кара за совершенную им неисправимую ошибку: какая-то птица обильно нагадила ему на голову. В тот миг он сразу подумал: может, это бабушка так показала ему свою неостывшую обиду на него.
Когда Глеб вернулся в магазин, начальник набросился на него с унизительными поучениями.
– Простите, но я должен сейчас уехать на несколько дней, – произнёс Глеб, прервав пылкие речения начальника.
– Что? – возопил тот. – Уехать на несколько дней?! Ты спятил? Завтра приезжает генеральный директор, которому ты должен продемонстрировать…
– У меня умерла бабушка, – пояснил Глеб. – Завтра её похороны.
– Она всё равно уже мертва – ей без разницы приедешь ты или нет!
– Это нужно мне, – твёрдо возразил Глеб. – Когда она была жива, я не приехал из-за работы, но сегодня я не позволю работе помешать мне проводить бабушку в последний путь.
– Я не отпущу тебя с работы, – категорично заявил разгневанный начальник.
– Я в любом случае уеду! – отрезал Глеб.
– Тогда можешь попрощаться не только с бабушкой, но и с работой.
Не промолвив ничего в ответ, Глеб ушёл. Уже на выходе его догнал Василий и, останавливая, сказал:
– Подожди… Раз уж твой рабочий день уже закончился, ты не мог бы выручить меня?
– Как? – осведомился безрассудно безотказный Глеб.
– В холодильнике находится торт, не мог бы ты передать его моему дяде. У него сегодня годовщина свадьбы, – жалобно смотря на Глеба, умолял Василий.
Немного побродив в тернистых дебрях нерешительности, Глеб согласился.
– Спасибо огромное! – возликовал Василий и бросился обнимать Глеба. – Ты даже не представляешь, как сильно выручишь меня.
– Для того и нужны друзья, – с дежурной улыбкой заключил печальный Глеб.
– Адрес я пришлю тебе чуть позже, – обронил Василий, возвращаясь на работу.
Вернувшись в сиротливую съёмную квартиру, Глеб зашёл на кухню и, открыв дверь холодильника, окинул беглым взглядом торт, видневшийся из-под прозрачной крышки упаковки.
Получив адрес, Глеб отыскал в интернете, где это находится, уложил торт в заранее подготовленный Василием бумажный пакет и вышел.
За полчаса Глеб доехал на автобусе до нужной улицы, вышел на безлюдной остановке и по стелившейся вдоль домов асфальтовой дорожке отправился на поиски дома с номером семнадцать. Отыскав его и ознакомившись с номерами видимых ему подъездов, он понял, что нужный находится во дворе. Но едва он вознамерился завернуть за угол, как на его телефон пришло сообщение. Вынув телефон из кармана, Глеб, продолжая идти, прочёл сообщение от Василия, в котором говорилось, что получатель посылки будет дома не раньше пяти часов вечера. Беспокойная мысль о том, что из-за злосчастного полуторачасового ожидания он может опоздать на рейсовый автобус, пронзила огненной стрелой смятенный разум Глеба. И в это же досадное мгновение, как будто многострунных глухих переживаний было мало Глебу, беззаботно отвлечённая своим телефоном девушка, выходя из-за угла, ошеломительно столкнулась с ним. Ручка бумажного пакета не прошла такой каверзной проверки на прочность.
– Простите меня, пожалуйста! Я отвлеклась на телефон – и не заметила Вас, – скороговоркой изрекла обеспокоенная девушка свою извинительно-оправдательную речь.
Поскольку их неожиданное столкновение нанесло вред лишь вещам Глеба, то девушка сочла себя более виноватой. Она наклонилась, чтобы поднять упавшие вещи, но из приоткрытого порванного пакета торчала перевернувшаяся на бок прозрачная упаковка торта. Глядя на эту ужасную картину, на мгновение охваченный скоропреходящим ступором ошеломления, Глеб задался лишь одним, вполне естественным, вопросом: где найти точно такой же торт? Он угрюмо посмотрел на девушку и, не теряя самообладания, спросил:
