скачать книгу бесплатно
Для начала мальчик решил отпроситься у отца в поездку с графом Алэном Плюгастелем, который гостил в их замке уже несколько дней. Алэн был братом его матери, графини Беатрис, и нравился мальчику, так как обладал более жизнерадостным нравом, чем его отец и большинство мужчин в замке. Гебриен считал себя уже достаточно взрослым для такого путешествия, умел хорошо ездить верхом. Разумеется, дудочку он возьмёт с собой и надёжно спрячет её за пазухой. И может быть, весёлый дядя Алэн разрешит ему на ней сыграть…
Внезапно шум опускаемого подъёмного моста прервал грёзы мальчика. Кто-то приехал! Ловко спустившись по скату крыши, мальчик юркнул в бойницу, стремглав спустился вниз по лестнице, и через несколько минут уже был во дворе. Там он увидел отца, угрюмо слушавшего некоего человека, одетого как купец. Люди вокруг шептались, что человек этот прибыл из самого Ренна и принёс какие-то необычные новости. Уже образовалась толпа. Мальчик протиснулся поближе и услышал, как отец спрашивал:
– Ну, не томи, говори прямо – кто же этот дерзкий, объявивший себя Единым Королём? Кто сумел вытащить меч из камня? Как его имя?
– Это Эриспо, граф Скер, ваша светлость – дрожащим голосом ответил купец из Ренна.
– Врёшь, собака! – отец Гебриена вдруг издал нечеловеческий вопль и с размаху ударил купца прямо в лоб своим тяжёлым кулаком.
Купец рухнул на землю. Его унесли.
Меч Мериадока
Утренние переговоры с преподобным Адеодатом завершились быстрее, чем ожидалось. Оказалось, что месяцем ранее здесь уже побывал кандидат в короли (а сколько их было за полтора века!), захудалый барон с востока. Адеодат предложил ему попробовать свои силы вдали от чужих глаз, ночью. Барон так и сделал, чем счастливо избежал участи быть ославленным на весь город.
– Может быть, Ваше Сиятельство изволит поступить так же? – Адеодат, высокий и стройный священник в коричневой сутане, мягко улыбнулся в свою чёрную с проседью бороду.
–Нет, Ваше Преподобие, я настаиваю, чтобы всё происходило на глазах у горожан, отцов города, представителей цехов и купеческой гильдии, гильдии стражников и всех иных достойных сообществ. Я также прошу вас, отец Адеодат, зачитать со ступеней храма пророчество Мериадока в его полной форме, как было завещано им самим. – Граф сказал это таким уверенным тоном, что стоявший за ним Фелиз незаметно кивнул.
– Чтить завещание последнего короля – это наша святая обязанность. И конечно это будет сделано. Но, – добавил отец Адеодат с хитрой улыбкой, – там также упоминаются такие объектусы, как «старые боги» … Вряд ли стоит упоминать об этом сейчас, когда вера в них давно угасла, или, может, едва теплится лишь в самых глухих уголках Армора?
– Вам бы так хотелось, преподобный отец, но, замечу – мой дед придерживался старой веры, и мой добрый сосед, граф Монтабан и поныне её держится. Как бы дело ни обстояло, я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих будущих подданных упрекнул меня, будто я что-то от кого-то утаил. Всё должно быть совершено строго в соответствии с завещанием. И такой честный и уважаемый человек, как вы, преподобный отец, как нельзя лучше всё исполнит. А поскольку в городе, как вы утверждаете, нет почитателей старины, то о чём беспокоиться?
– Хорошо, граф. Между нами, вы внушаете мне уважение своей уверенностью. Таких соискателей я ещё не встречал. Надеюсь, вы понимаете, что делаете. Значит, завтра, в полдень. Удачи, Ваше Сиятельство, – Тут Адеодат церемонно поклонился, и просители сделали то же самое. Затем они покинули храм и направились в гильдию купцов. День обещал быть хлопотным…
Вскоре весь город жужжал, как растревоженный улей. Графа стали узнавать, кланяться, пряча улыбку, а иногда и откровенно смеясь вслед. Эриспо держался уверенно, его уже захватил азарт, Фелиз, обычно каменно-спокойный, тоже стал проявлять признаки человеческих эмоций. В гильдии купцов их встретили радушно бородатые, богато одетые старшины, отличительной особенностью которых был непрерывно извергаемый ими поток слов и жестикуляция, как у их знаменитых южных собратьев из Токканы, товары и корабли которых побывали в каждом порту известного мира. Впрочем, армориканские купцы и мореходы тоже были знамениты. Старшины гильдии наперебой поносили графа Мореака, славили Эриспо и предлагали ему ссуду «под небольшой процент». Они знали, что владетели часто нуждались в деньгах. Узнав же, что граф будет пытаться «вытащить чёртов древний меч Мериадока», они пришли в восторг, пообещав, что «если он станет королём, то получит самый льготный процент во всём Арморе». Эриспо пообещал подумать, а пока посоветовал купцам избегать путешествовать через земли Мореака и торговать с ним. И хотя дорога через его графство была самой прямой, купцы (и раньше недовольные пошлинами, которыми Догмаэль обложил их), единодушно поддержали это предложение.
Вечером в таверну «Старина Алэн» набилось немало любопытного народу, прознавшего, где остановился граф Скер со свитой. Вполголоса пересказывался слух о том, как доблестный граф сразился с целой сотней воинов графа Мореака, разбойничавших на Северном Тракте, и всех их победил. И вообще он, мол, поклялся очистить дороги Армора от разбойников. Когда Эриспо со свитой спускался по лестнице к ужину, шептание превратилось в гул, затем внезапно всё стихло – и в отчётливой тишине откуда-то из полутёмной ниши раздались хлопки, тут же подхваченные всеми присутствующими. Эриспо ответил лёгким поклоном. Появившийся рядом с ним Алэн Стивелль восторженно произнёс:
– Ваша светлость, сегодня здесь собрались только ваши друзья. Дозвольте, я сыграю для вас!
– Сыграй для всех, Алэн – громко ответил граф, чем вызвал новый шквал аплодисментов.
Рядом с Алэном, чья арфа уже стояла у камина, откуда ни возьмись, появился парень с виелой, потом ещё один, с бомбардой – дудкой с особо пронзительным голосом, присоединился и бойранист[3 - Бойран – ударный инструмент, бубен с колотушкой.], отбивавший ритм отполированной овечьей косточкой. Вновь жарко запылал камин. В кружках пенился сидр, а графу и его свите подали изысканного токканского вина. Вечер обещал быть с огоньком.
После ряда быстрых и хорошо известных публике номеров, припевы которых посетители громко горланили хором, к Алэну подошёл человек, чьё лицо было скрыто капюшоном и шепнул что-то ему на ухо. Алэн кивнул, затем с лукавой ухмылкой обратился к публике:
– Ребята, мы все тут люди благопристойные, верующие в Унана, Господа нашего, не так ли? – ответом ему стало несколько подтверждающих нестройных голосов, остальные что-то неразборчиво пробурчали.
– Но мы, люди тёмные, по старинке не забываем также и Старых наших благодетелей, верно? – дружное «Верно!» было ему ответом.
– И, хотя преподобный Адеодат этого и не одобрит, но может, сиятельный граф Скер оценит песню, которую я сейчас исполню? – Алэн сегодня был в ударе, его будто подменили.
Когда стихли голоса одобрения, Алэн сыграл несколько красивых музыкальных фраз на арфе и запел:
Ночной костёр догорал
Близился новый рассвет.
Я струны перебирал
На арфе прожитых лет.
Пока по этим горам живая течёт вода,
Я верен старым богам, старым путям – всегда.
Не верил чужим я дарам
Не верил сладким речам
Был братом рождён ветрам
И кровь моя горяча
Какая бы в мир не пришла
Оскаленная беда
Я верю старым путям
Старым богам – всегда.
Во след беспечным пирам
Текли крови ручьи,
И пали к чужим ногам,
Кого не держали свои.
Я видел, как сдали врагам
Вольные города,
Но верил старым богам
Старым путям – всегда.
Ночной костёр догорел
Близился новый рассвет
Для тех, кто остался цел
Во имя грядущих побед.
Пускай наши боли и страх
Прочь унесёт вода,
И вновь на старых путях
Боги нам скажут – Да!
Когда баллада стихла, крики и аплодисменты не смолкали долго. На лице Фелиза блуждала довольная улыбка. Граф же выглядел обескураженным…
В полдень следующего, пасмурного дня, рыночная площадь была заполнена до отказа. Граф стоял на ступеньках храма и хмуро оглядывал людское море. Он совсем не знал их, они совсем не знали его. Это были не те забитые деревенские люди его графства, что робко кланялись ему в пояс, а потом спешили убраться с глаз долой, «как бы чего их милость не удумали». Нет, это были свободные городские люди, представители различных профессий, со своим достоинством и гордостью принадлежности к различным цехам. Даже гильдия воров здесь была в определённом почёте. Проезжая сквозь толпу, граф слышал и немало насмешек, которые вряд ли стерпел бы от своих вилланов. Здесь же он вынужден был, по совету Фелиза, расточать улыбки, и махать рукой в ответ на грубые, но одобрительные возгласы, в ответ же на оскорбления – хранить гордое молчание.
Преподобный Адеодат в пышном облачении вышел к толпе и сделал знак рукой. Гул голосов стих.
– Сегодня, пятого дня весеннего месяца Ольхи, в лето 724е от основания Белой Гавани, в сто пятидесятую годовщину окончания правления последнего Единого Короля Армора, Мериадока Святого, я согласно древнему обычаю, перед лицом собравшихся свободных горожан зачитываю его завещание, ибо вновь отыскался претендент на меч последнего короля. Это Его Сиятельство, граф Скер, именем Эриспо, представитель древнего и славного рода, в чьих жилах течёт кровь Старых Королей и что подтверждают свитки с его родословной…
Когда крики толпы стихли, Адеодат продолжал:
– Завещание Мериадока гласит, что тот, кто сможет извлечь его меч, чудодейственной силой помещённый им самим в камень нашего храма, имеет право провозгласить себя Единым Королём Армора и станет таковым при одобрении большинства в собрании знатных домов Армора и представителей свободных городов, представителей нашей церкви и иных уважаемых сообществ. Вот текст завещания:
– Род мой угас. Но кровь моя течёт во многих жилах.
Увы, лишь кровь, но не великий ум.
И ждать Армору суждено, покуда,
Не явится сюда достойный….
Фелиз не спускал глаз с Адеодата. Сделает ли он то, что обещал?
– и станет править он, и Новой Верой осенённый, и Старой Верой в равных их правах, – закончил Адеодат, причём видно было, что последние слова дались ему с трудом.
– Прошу Вас, Ваше Сиятельство, теперь вы можете попытаться, – Адеодат указал рукой в направлении стены храма, из специально выделенного белой краской камня которой на уровне человеческой груди торчал меч, на две трети неизвестным образом погруженный в толщу крепкого гранита. На лезвии не было никаких следов ржавчины, хотя на всякий случай над этим местом был сооружён навес.
– Пора, милорд, – твёрдо произнёс Фелиз, – будьте уверены…
Пока граф медленно подходил к стене, толпа затихла, и графу казалось, что частый стук его сердца отчётливо слышен каждому. Он протянул руку, помедлил мгновение, затем крепко ухватил рукоять меча.
В ладони он почувствовал лёгкое покалывание, затем прохладный ток неизвестной силы вошёл в его руку, дошёл до плеча и расширился в груди. Эриспо ощутил в себе необычайную мощь и уверенность. В это мгновение словно кто-то шепнул ему: «Пора!», он потянул на себя меч, и меч, казалось бы, намертво вросший в камень, легко поддался. Толпа ахнула, когда увидела, как он поднял его над головой. В это время выглянуло солнце, и первые лучи его осветили графа, стоявшего с совершенно ошарашенным лицом.
Толпа вновь разразилась криками восторга, но уже овладевший собой Адеодат взмахом руки успокоил их:
– Волею Унана завещание Мериадока свершилось! Именем Единого и символами его Веры свидетельствую – вот новый Король!
Из толпы выступил человек в плаще с капюшоном, опирающийся на посох. Поднявшись по ступенькам, он откинул капюшон и обнажил покрытую длинными седыми волосами голову. Указав посохом на Эриспо, вновь пришедший также обратился к толпе:
– Свободные граждане Ренна! Я верховный жрец круга Огмы, именем своего Бога и всех его последователей, свидетельствую – вот новый Король!
Рядом с ним уже стояли ещё двое жрецов и одна жрица. Это была Невена.
– …Именем Ясноокой и Благой богини Керидвен и от имени всех её последователей, свидетельствую – вот Новый Король!
Толпа неистовствовала. Наконец Эриспо выступил вперёд, дождался тишины, и сжимая меч произнёс речь, причём его голос, вдруг обретя какую-то невероятную силу, был слышен далеко окрест:
– Свободные граждане Ренна! Я доказал, что имею право быть Новым Единым Королём! Я клянусь защищать этим мечом права и свободы каждого в соответствии с древними законами Армора. Я клянусь сделать всё, чтобы Старая и Новая Веры, как два цветущих дерева, осеняли нашу жизнь. Я клянусь установить твёрдый порядок, покончить с распрями, разбоем и произволом, от кого бы они ни исходили, и сделать нашу страну процветающим королевством, не уступающим Луаре, Керту и прочим. Я клянусь с оружием в руках защищать его от врагов. И я без сомнения это сделаю, с вашей помощью! И в первую очередь мне нужны люди, которые пойдут за моим знаменем…
Сьёк уже развернул рядом с графом старое знамя Королей Армора, красное полотнище с белым горностаем в центре. Когда граф закончил речь, Сьёк, не помня себя от воодушевления, что есть силы закричал:
– Да здравствует Единый Король!
Дружный возглас свободных граждан Ренна, казалось, чуть не обрушил стены города.
Заговор графов
В трапезной замка Мореак при свете пылающих факелов сидели трое: сам хозяин замка, его шурин Алэн, граф Плюгастель, и Каурантин, вопреки своему имени[4 - Каурантин – великан (армор.)],– маленький, невзрачный человек, доверенное лицо графа Мореака в Ренне, выполнявший самые разнообразные поручения графа и шпионивший для него. Он-то и привёз, наконец, достоверные сведения из Ренна, а до того граф и его люди вынуждены были питаться самыми разнообразными и нелепыми слухами.
– И что Адеодат? Смолчал? – на лице графа Мореака застыло угрюмое выражение.
– Увы, милорд. Когда эти друиды из глуши поднялись на ступени святого храма, как к себе домой – народ приветствовал их, как ни в чём не бывало, словно и не было ни Истребления, ни стольких усилий монахов в проповеди истинной веры. Правду говорил ваш покойный отец – покуда не будет убит последний друид, пока из каждого деревенского дома не будут вынесены чёртовы обереги, а их хранители – не выпороты на площади, старая вера будет цепляться своей костлявой рукой за души армориканцев.
– Вы говорите как проповедник, Каурантин, – поморщился Алэн, – какая к чёрту разница, старая вера или новая? Я вот ни в кого не верю, кроме своего коня и меча. Проблема в том, что они – не на нашей стороне, вот и всё.
– Продолжай, Каурантин, – граф кусал губы и хмурился, видно, самообладание давалось ему с трудом.
– В общем, народу к нему завербовалось немало, купцы дали ссуду, кузнецы – оружие, мясники – мяса, пекари – хлебов. Сейчас этот отряд, тысячи полторы, возвращается в замок Скер. А потом – он назначил через месяц собрание в Понтиви, гонцы с этой вестью направились ко всем владетелям. Там он рассчитывает, что его изберут Королём. И его поддерживают эти нечестивые друиды…и Адеодат, он тоже заодно с ним, он отступник! Но я говорил с некоторыми преподобными отцами в Ренне, они не одобряют всё это. И среди горожан не всем это по нраву. Говорю вам, Ваше Сиятельство, надо вам поднять знамя защитника истинной веры, и тогда к вам стекутся многие и многие, и Святая Церковь будет на вашей стороне. Так бы поступил ваш отец…
– Мой отец был глупцом, – перебил Догмаэль, упрямо поджав губы, – и я не собираюсь ему следовать. Если бы он не затеял резню друидов, если бы он не послушал этих святош, он бы не поссорил наш род с графом Монтабаном, и тогда тот не пришёл бы на помощь Скеру, когда я уже держал меч у его горла. От этой твоей Святой Церкви исходит один вред. Мужи учат грамоту, читают эти глупые книги, которые размягчают сердца и ослабляют руки, сжимающие меч. Этот, якобы милосердный Унан – для женщин, пусть он утешает их, когда их хорошенько поколотят. Но…ты прав, Каурантин, в том, что надо и этот флаг тоже вывесить…всё должно пойти в дело. Но нужна идея посильнее!
– Свобода, дорогой деверь, – вновь вступил в разговор граф Плюгастель, – вот та идея, которую мы ищем! Зачем нам, скажите на милость, Единый Король? Чтобы ограничить наши права? Распространить все эти суды и уложения на манер городских – на весь Армор? Нет, в своих владениях я в своём праве! Никто мне не указ. Мои и твои древние права будут попраны, как и права других владетелей. Мы должны будем прислуживать ему, как какие-то худородные слуги! Я думаю, это мало кому понравится. Вот что надо написать на знамёнах – «За Свободу»!
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в очаге. Граф обдумывал слова шурина. Свет факелов освещал стены, сложенные из грубого камня, где было развешано разнообразное оружие, доспехи и охотничьи трофеи – свидетели славы рода Мореак. Их род поднялся уже после того, как последний король, Мериадок, умер, по слухам, отравленный кем-то из приближенных. Видя приближающуюся неминуемую смерть, он и произнёс это нелепое пророчество, очевидно, будучи уже в агонии и повреждён рассудком. Так стоит ли придавать значение его словам? Не более чем бреду прочих больных, умирающих и сумасшедших. И ещё – правда в том, что они прекрасно обходились с тех пор без короля.
– Хорошо сказано, дорогой Алэн! Это то, что найдёт отклик в сердцах многих, равных нам. О прочих нечего и беспокоиться. Их силы ничтожны. Алэн, мне нужно прежде всего заручится поддержкой графа Лангоннэ, самого сильного из нас. Возьмёшь на себя переговоры с ним?
– Конечно! Я, признаться, стал злоупотреблять твоим гостеприимством, дорогой деверь. Мне не терпится отправиться в путь и сослужить нам всем добрую службу. Позволь взять с собой твоего старшего, Гебриена? Он давно со мной просится…
– Да? Что ж, он уже почти взрослый. И я вижу, что науки старого Гильдаса ему не впрок. Пускай едет, учится жизни в седле….
– Ваши Сиятельства, позвольте ещё несколько слов? – вновь обратился к графам Каурантин. Оба кивнули. – Так вот, рядом с графом Скер замечен некий учёный из Ванна, именем Фелиз. Граф всё время с ним советуется. Кто-то проболтался, что именно этот Фелиз явился недавно в замок Скер и заявил графу, что мол, боги послали его сказать графу, что он – Единый Король, ну и вроде как именно он надоумил графа ехать в Ренн за мечом Мериадока. Сдаётся мне, что этот Фелиз – тоже проклятый друид. И видимо, опасный! Похоже, что он и подстроил это фокус с мечом, вместе с Адеодатом. А может Адеодат тоже – этот…друид. Переодетый. Боже, они повсюду….
– Спасибо, Каурантин. Достаточно. Ты как-то говорил, что у тебя есть на примете умелец, что умеет убивать тихо и бесшумно? – со зловещей нотой в голосе поинтересовался граф Мореак.
Каурантин просиял: – Да, ваше сиятельство, есть такой. Умеет, как никто другой, берёт, правда, дорого, но всегда доводит дело до конца…
– Приведи его ко мне. Поручим ему Фелиза. Есть у меня человечек в замке Скер, мерзкий предатель, – тут граф поморщился и сплюнул, – но он проведёт твоего умельца куда надо.
– Так может, и графа Скер ему поручить?
– Нет, граф Скер – мой. Я буду спать спокойно только когда лично прикончу его.
Граф Мореак поднялся из-за стола. Лицо его выражало решимость и мрачное предвкушение. Следом поднялись и его собеседники. Раскланявшись, каждый из них направился восвояси.
